– Да нет, все хорошо. Я просто пойду туда завтра, – освободил одну руку, показал на себя, на гору и сделал пальцами движение, будто иду. Девочка снова ухватила мою ладонь. Поняла? Похоже.
Теперь гости испытывали беспокойство и страх, которые пытались передать мне. Человек бы сейчас уговаривал «Не ходи! Это опасно!». Собственно, ни к чему мы в итоге не пришли. Я уже все решил.
***
Наутро, проснувшись, я плотно позавтракал, натянул комбинезон, прихватил рюкзак и вышел в неизвестность. Конечно, не забыв проверить электроприборы. Выключил все, но питание дома оставил. Не хотелось, чтобы все напрочь выстыло и испортился насос. Наверно, до моего прибытия вода в трубах была как-то спущена, а происходит ли это автоматически – вопрос. Всю конструкцию я обнаружил в низком подполе. Видимо, дом построили прямо над пробуренной скважиной. Не знаю, принято ли тут так или это оригинальное решение, но для холодных краев, пожалуй, вариант подходящий.
Перед подъездом стояла Старшая. Мысленно я давно называл ее именно так, поэтому для меня слово превратилось в имя собственное. Когда я направился к выходу со двора, она последовала за мной. О-о, нет. Так дело не пойдет. Если русский увидит меня в подобной компании, его реакция совершенно непредсказуема. Нос уже зажил и даже синяки рассосались, но одна ноздря так и отказывалась дышать. Не хотелось бы повторять неприятный опыт.
Я остановился и взял руки пришелицы в свои. Иначе нам взаимопонимание не давалось.
– Нет, – попытался объяснить я. – Я обязательно должен идти один. Опасно в первую очередь для тебя!
Она кажется поняла, но точно была не согласна. Я попытался настаивать.
Пытаться молча передать другому свои эмоции – очень непростая задача. Всегда есть такая штука, как интерпретация. И если еще вы одного вида, то можете примерно представлять, какой она будет. И то, не всегда такое работает. Например, женщины плохо понимают мужчин и наоборот. Хотя, если обняться и обсуждать все тихонько, почти любой спор можно свести на нет.
Я рискнул. Шагнул к инопланетянке и обнял. Она была немного повыше меня, но не двухметровой, как большинство остальных. Интересно, почему? Может быть, очень молодая?
Тут мысли были вытеснены вихрем ощущений. Незнакомых, светлых, чужих. Точнее, все это я тоже испытывал в жизни, но урывками. Щемящее счастье от того, что просто живешь и дышишь. Удовлетворение от хорошо и вовремя сделанной работы. Спокойное наслаждение лучами солнца на коже. Прикосновение теплого ветра. Замирание сердца в момент прыжка с высокой вышки в воду. И многое другое. Яркое, звенящее. Настоящая квинтэссенция жизни.
Мне не хотелось, чтобы это прекращалось. Таким живым я не чувствовал себя еще никогда, все остальное не имело смысла.
Но вот Старшая приостановила свой поток образов, давая дорогу моим. Я попробовал транслировать их, ощущая легкий стыд оттого, что тут все не настолько радужно. Метания, сомнения. Муки совести из-за Антона, оставленного в холоде и мраке. Надежда найти своих. Почти твердая уверенность, что не найду. Отвращение к зеленому солнцу и снегу.
Пришелица посмотрела мне в глаза, и я почувствовал ее глубокое сожаление. Она была твердо уверена, что так не должно быть. Все ее существование состояло из полета и радости. Каждый новый день был подарком, и она хотела того же самого для всех.
Она без слов предлагала мне остаться. Пойти к остальным, жить с ними. Танцевать, дышать, любить каждую минуту существования.
Образы ускользали, размывались. Женщина явно хотела рассказать что-то еще, но непривычный "разговор" сливался для меня в ровный информационный шум. Теплый, уютный, манящий, но совершенно неконкретный. Абстрактное: живи, радуйся, кружись...
Но что я буду тут делать? Тяжелый, вечно голодный, привыкший к комфорту и не умеющий ходить сквозь стены? Мне остается держаться своих. А свои – это русский, выживающий где-то в каменных джунглях. Человек, которому я ни в жизнь не смогу объяснить, что представляют собой эти пришельцы. Потому что такое нельзя объяснить, можно только почувствовать.
Если мы найдем своих, я навсегда буду лишен этого ощущения. И всегда буду тосковать по нему. Теперь в груди чего-то не хватает. Возможно, просто полноты жизни.
Я еще раз крепко обнял новую знакомую, прощаясь. Она тоже была расстроена. Но даже эта грусть оказалась кристально-совершенной. Как красиво ограненный темный камень. На фоне той ноющей беспросветной серости, что испытываем обычно мы, люди, – настоящее произведение искусства.
Я ушел, а она осталась смотреть мне вслед.
Ничего, так должно быть. Мы даже рядом не стояли. Теперь пришельцы кажутся мне идеальными существами. А я просто человек. Буду искать привычные вещи, строить свой маленький быт и не замахиваться на великое.
Глава 12
Направляясь к дому, где раньше жили мы с Антоном, я испытывал только светлую печаль. Зато исчезло большинство моих привычных терзаний. Остался только принцип «делай что должно, и будь что будет». Я не остаюсь с пришельцами, а значит – должен искать своих. Если не найду, стану жить, как получится. Может быть, опишу увиденное на страницах найденных тетрадок.
А если не суждено и жить дальше, то что же? Какой смысл тянуть часы и годы в мире, ставшем совсем чужим? Следует уступить его тем, кто больше достоин. Возможно, именно это и произошло с предыдущими обитателями города.
Найти девятиэтажку оказалось тяжело. Уходил я ночью и брел тогда почти наугад.
Повезло, что город не так уж велик. Побродив по дворам, я заприметил знакомые ориентиры, а там и присыпанный снегом остов детского домика.
По лестнице почти бежал. Как я мог так долго игнорировать товарища? Мы столько пережили вместе!
На стук Антон не откликнулся.
– Soy Selim! – крикнул я на всякий случай, чтобы меня не огрели чем-нибудь, когда я войду в квартиру. Тишина.
Я распахнул дверь. Русского нигде не было. В доме царил уличный холод, угли в ванне давным-давно остыли и покрылись тонкой корочкой инея. Вода в железном чане замерзла.
Значит, мой спутник ушел отсюда. Я мог этого ожидать. Ему никогда не сиделось на месте. Если в моем комфортном жилище дни складывались в незаметную вереницу, то здесь каждые сутки – борьба за выживание. Я вспомнил, с каким удовольствием влез в горячую ванну и аж застонал сквозь зубы. Какой же я человек, если по своей воле лишил, возможно, единственного, кроме себя, представителя нашей расы нормальной комфортной жизни?
Куда он отправился? Скорее всего, к Трубе. Будет пытаться пролезть внутрь.
Пойти за ним? Да. Придется немного отложить подъем в горы. Нужно, чтобы собрат не натворил глупостей.
Открытый блокнот со своим рисунком я оставил на подоконнике, на самом видном месте. На случай, если мы разминемся. Вместо него взял нашу старую тетрадку. Похоже, Антон не предполагал, что еще когда-то с кем-то ему придется общаться таким образом.
На полу возле дивана валялась большая куча деревянной стружки. Зная напарника, вряд ли тот вырезал по дереву от скуки. Очень надеюсь, что он не точил тут оружие. Хотя, вероятнее всего, зря надеюсь.
По привычному маршруту, ни от кого не скрываясь, я добрался до трубы еще до наступления плотных сумерек. То ли меня подгоняла тревога за Антона и его поведение, то ли я здорово окреп в своем домике.
Первым делом посетил наблюдательный пункт, где мы лежали в прошлый раз. Никого. Снег нетронут. Если здесь кто-то и был, то до снегопада, не меньше четырех дней назад.
Хождение вокруг трубы ничего не дало. Я даже несколько раз позвал русского в полный голос, но тщетно.
Интересно, ему удалось попасть внутрь?
В городе пришельцы нас полностью игнорировали. Теперь я понял, почему. Они слишком счастливы тем, что есть. Но существует ли у них понятие «стратегический объект»? Ладно, рискну. Не думаю, что они станут применять жестокость, если им не понравится, что я брожу возле их трубы. Просто оттеснят или отведут в сторону.
Ближе к главному строению я ощутил статическое электричество. Щиток-маска был поднят, и отросшая борода будто бы зашевелилась по собственной воле. Я снял перчатку. Действительно, волосы моментально встают дыбом.
Мое продвижение к арке-входу, как и в жилых кварталах, полностью игнорировалось. Я прошел внутрь помещения. Оно было огромным и светлым, хотя ламп я не обнаружил.
Тут стояла техника, здорово похожая на земные компьютеры, только без кнопок. Были и другие приборы, но поверхность большинства из них оказалась гладкой. Возле одних дежурили пришельцы, другие оставались без присмотра. Конечно же, порабощенными людьми и не пахло.
Кстати, о запахах. Что-то знакомое. Озон! Так всегда пахнет после грозы!
Потолок был где-то очень высоко и тонул в белесом тумане. Размеренно шумел большой механизм, находившийся в центре зала. Металлическая конструкция, напоминающая по форме раковину улитки с уходящими наверх тремя толстыми трубами.
Видимо, под землей тоже были какие-то помещения. Туда вдоль самого центрального узла уходили винтовые лесенки. В эту зону я не полез. Скорее всего, там краны, вентили и хранилище зеленого вещества, распыляемого в атмосферу. Не факт, что возле такой его концентрации находиться безопасно.
Запах озона тут стал сильнее, он уже откровенно раздражал. Запершило в горле, начала ныть голова. Пожалуй, пора выбираться. Если напарник и был здесь, то ничего не смог натворить.
Я уже практически не боялся пришельцев, но здесь, на работающем объекте, испытывал странный дискомфорт. Как будто полез подглядывать в женскую раздевалку. Несмотря на это, принял решение пробежаться по всему периметру строения изнутри. Отчасти – в надежде обнаружить следы русского, отчасти – из интереса.
Не выяснил ничего полезного. Приборы без кнопок и рычагов, трубы и трубки, провода. Когда я попытался подобраться к одному из «компьютеров», его здоровенный сияющий оператор вежливо, но настойчиво отодвинул меня в сторону.
Справедливо. Мало ли, что я бы мог там наворотить?
К тому времени, как ноги привели меня обратно к выходу, я почти непрерывно кашлял, а в груди поселилась тупая боль. Паршиво, я и не знал, что озон такой вредный. После грозы ведь, наоборот, так привольно дышится! Наверно, тут в воздухе еще что-то. Надеюсь, что не сильно отравился, и на воздухе все пройдет.
Опрометью выскочил наружу. Морозный ветерок обжег горло, я совсем раскашлялся, уперевшись руками в колени.
Пара инопланетян придвинулась с интересом наблюдая за мной. Подойти ближе чем на два метра не рискнули, но и уходить не спешили. Мне удалось, наконец, отдышаться и я помахал им рукой, постаравшись изобразить улыбку.
– Все хорошо, спасибо, – пробормотал я и побрел к крайним домам городка. Уже стемнело, ночевать на улице не хотелось, спутника для подъема в горы я не нашел. Но начинать такое путешествие на ночь глядя представлялось совершенно идиотской затеей.
Может быть, он пришел к тому же выводу, что и я, и уже поднялся выше уровня зеленой взвеси. Не исключено, что он уже всласть общается с людьми. Неважно, на каком языке. Главное – вслух. С нормальными, осязаемыми людьми из плоти и крови, которые не ходят сквозь предметы и не пытаются сделать всех вокруг счастливыми.
Не ужиная, я улегся спать в первой открывшейся квартире. Комбинезон по-прежнему исправно выполнял свои функции и позволял с условным комфортом спать в любой обстановке.
Кашель будил меня всю ночь. Наутро он будто бы приутих немного, зато общее ощущение легкой слабости, как при начинающейся простуде, очень тревожило. Теперь предстояло разрешить одну очень серьезную проблему: отправляться в путь, как и собирался, в таком состоянии или пытаться отлежаться, вернувшись домой.
Второй путь казался более разумным, но только при условии, что у меня действительно просто легкая простуда. Если же там что-то посерьезнее, то я только усугублю положение. Медицинских знаний у меня толком нет, лекарств тоже. Надеяться, что тепло и покой поправят мое самочувствие – ничуть не лучше, чем мечтать о том, что, поднявшись на несколько сотен метров, я найду нормальный человеческий мир с ласковым золотистым солнышком и заботливыми докторами.
В конце концов я решил больше не отступать от намеченного плана. Пожевав своих рисовых лепешек, вышел из дома и уверенно направился к скалистой гряде, вздымавшейся совсем рядом, сразу за трубой инопланетян.
Часть 3. Антон. Снова один. Глава 13
Когда турок ушел, я целенаправленно занялся привычными делами: костром, готовкой, приготовлениями ко сну. Была глухая ночь, но не покидала уверенность, что, если улягусь прямо сейчас, задремать все равно не получится.
Пережитое не давало покоя. Злила и огорчала реакция напарника. Я сам наверняка повел бы себя иначе на его месте. Но чужая голова – потемки.
Пацифист хренов! Да что он знает об этих зеленых тварях, чтобы их защищать? Как-то ведь они захватили нашу планету! А то, что тот враг не стал обороняться, так тому может быть тысяча объяснений!
Первое: зеленые настолько привыкли чувствовать себя безнаказанными, что нападение просто не укладывается у них в голове, и умения как-то реагировать на него, соответственно, тоже нет.
Второе: они делятся на классы, как муравьи. Есть бойцы, ученые, рабочие. И вот, мне повезло нарваться на не-бойца. А может, тут и вовсе остались только мирные, а боевую силу отправили дальше, на поиск новых незащищенных краев.
Третье: они вообще не дерутся физически, а воздействуют на сознание. Может, и турку как раз мозги размягчили, чтобы он вел себя дружелюбно. А я почему-то покрепче оказался. Возможно, потому что нечего размягчать. На лице непроизвольно появилась невеселая ухмылка.
На душе все равно было мерзко. Я старался убедить себя, что в условиях выживания поступил верно, и не мог. Пожалуй, мы оба сглупили. Через пару дней надо будет найти товарища и помириться, если он к тому времени сам не прибежит назад. Лучше бы сам.
Но Селим не пришел ни на следующий день, ни позже.
Собственно, когда рассвело в третий раз, я засобирался на поиски. И, выйдя из дома, осознал, что совершенно не знаю с чего начать. Город, вроде бы, невелик, но тупо бродить по улицам смысла нет. Да и не хочется после содеянного попадаться на глаза зеленым великанам. До сего момента они не проявляли агрессии и даже интереса, а что будет теперь?
Плохо, если напарник попал к ним в лапы за мои «заслуги».
Заостренная деревянная палка в руках придавала мне некоторую уверенность, но двигаться я старался скрытно, а это не прибавляло скорости. Бесплодно побродив несколько часов, я решил возвращаться. То же повторилось и на следующий день. И на следующий.
От нечего делать я заточил себе еще палок и даже соорудил для них что-то вроде колчана из старой сумки-банана. Теперь больше походил на странную помесь жителя постапокалиптического мира и средневекового охотника на упырей. Пожалуй, если бы дали выбор, я предпочел бы средние века. Да, грязища, эпидемии, вши. Ничего хорошего. Но хотя бы люди вокруг! Как же не хватает людей!
***
Через неделю я уже точно был уверен, что с Селимом случилось нечто скверное. Впрочем, настойчиво продолжал методично прочесывать улицы, высматривая хотя бы его тело. После заката вглядывался в окна нежилых домов – не промелькнет ли где отблеск костерка? Но все было впустую.
Чтобы не тратить время напрасно на длинные пешие прогулки, я собрал вещи и перебрался в другой район, повторяя ежедневные и ежевечерние осмотры местности.
Инопланетяне меня по-прежнему демонстративно игнорировали, Селима не было.
Странно, но мне совсем не попадались здесь магазины и кафешки. Как будто их вовсе не было. Хотя сложно представить город с одними жилыми домами. То ли зеленые все же смогли его как-то переоборудовать, то ли здесь жили ну о-очень странные люди. Впрочем, с добычей провизии дела по-прежнему обстояли весьма неплохо. Похоже, морозы царили здесь давно и плотно, я крайне редко натыкался на испорченные запасы, и в основном это были отсыревшие крупы.