– Да, – подал голос Кирилл. – Здесь кремация нужна.
Без тебя бы не догадалась, рассердилась я.
– Чья кремация? – перепугалась Лена.
– Не ваша не бойтесь, бывшей женушки его, – ответила я и посмотрела на Николая: – Пойдешь с нами на кладбище и будешь молить жену о прощении.
Нина закатила глаза. Впрочем, процедура с мольбой была не обязательной.
***
На завтра ранним утром Елена проснулась самой блаженной и выспавшейся женщиной. Она сладко потянулась на крыльце своего дома, наблюдая за рассветом.
Что помнила она? Да только счастливую общесемейную жизнь с Николаем и никаких кошмаров ранее чуть не сведших ее с ума. Безмятежно почивал Сережа, его больше во сне никто не топил в ведре с ледяной водой. И сестренка не просыпалась от удушающего крика братика.
Увидев меня в образе черной кошки сидящей на заборе, Елена кыскнула сделав шаг в мою сторону:
– Какая красивая. Иди сюда не бойся. Пойдем к нам жить? Мышей ловить будешь, а я тебя поить коровьим молочком.
Но я, убедившись, что у семьи отныне все хорошо соскочила с забора и побежала в сторону проезжей части ведущей к городу.
Из дома вышел Николай приобняв жену и поцеловав ее в щеку. Что-то ему подсказывало, что нужно почитать свою супругу, беспокоиться о ней и совместно делить быт.
Но только никто из них предположить не мог, что Катя проснулась этим утром со зловещими глазами Раисы…
5 глава. Дом у кладбища
Серый апрельский день склонился над мраморными крестами с черными оградками городского кладбища сплошь заросшего высокими кленами, скособочившими свои голые ветки над могилками. Земля еще не согрелась, но у могильщиков работа такая рыть ямы, не зависимо от времени года.
– Ох, Димка вляпаемся мы, – сетовал один из них.
– Вы оградку с памятником вывезли? – утомленно прикрикнул тот. – На эту могилу уже полвека никто не ходит с чего бы нам попасться? А где еще погребать? Мест уже нет. А деньги заработать надо.
– Накажет нас всех бог, – ныл второй.
– Нет бога, – возразил Дмитрий. – Или если есть, то наказал уже хуже некуда! Из нищеты выкарабкаться не можем. А сейчас деньги принесут, может мамка на жене срываться не будет, потому что живем на ее пенсию…
***
Много еще бесцветных дней и темных ночей увидело это кладбище после захоронения нового мертвеца поверх старой могилы. Когда в рядом стоящий двух этажный многоквартирный дом, заселилась девушка с двумя детьми, а позже я.
На пороге моей жилплощади больше напоминающей одну большую комнату, в которой возможно организовать только спальное место и кухоньку, стоял Кирилл. А рядом с входной дверкой – небольшой проем за серой шторкой – там толчок и раковина.
– Элла прости меня? – звучно молил он. – Что изменится, оттого что ты здесь жить будешь?
– Видеть тебя больше не могу! – экстравагантно отвечала я, сложив руки на груди.
– Но это не выход, я люблю тебя…
Как-то слишком правдоподобно он это заявил, подметила я про себя.
– Зато ты не вжилась, – сделал замечание он. – Соседи, по сути, любопытные существа поэтому, услышав наш скандал, быстрее пойдут на контакт, соответственно мы узнаем причину их несчастий.
Я вдохнула и попыталась вжиться в роль с новой силой:
– А я тебя нет! Все! Прошла любовь. В понедельник поеду на развод подавать. Иди…
Открылась соседняя дверь и девушка попросила нас быть тише. Когда в этот момент в подъезд вошла бабушка и не успела ступить на первую ступень, как у нее порвался пакет, из которого упали на старый дощатый пол продукты.
– Баб Римма, – бросилась ей помогать моя молодая соседка.
Поспешила на помощь и я. А после немного расстроенная бабушка пригласила нас двоих на чай в свою просторную квартиру – две комнаты, отдельная кухня, санузел. Все аккуратно, чистенько, по-бабушкински. Не хватает свежеиспеченных пирожков и внуков.
– Сильно больно? – присела близко с ней на кухне соседка, которая представилась Верой.
Я же вызвалась поставить чайник, произведенный из алюминия с толстым покровом голубой эмали и нарисованными клубничками по бокам. Такой брутальный кухонный предмет без свистка и вовсе не электрический.
– Может скорую помощь вызвать? – волновалась Вера.
– Нет-нет я выпила таблетки, сейчас давление упадет и станет лучше, – отказалась бабушка.
– Ой, а у меня пирожные есть и печенье, – сделала вид, что спохватилась я и ринулась к себе.
Дом был не благоустроенный и ремонт что внутри, что снаружи не проводился видимо с того дня как был построен. Но именно из квартиры бабушки веяло таким теплом, комфортом и добротой. Чего не повстречаешь даже в благоустроенном доме среди обеспеченных соседей.
В моей квартире меня поджидал Кирилл, ступив ко мне из темноты комнаты:
– Ты чего так рано? – опешила я. – Мы только чай сели пить…
– Я просто нашел, кому продать дом негоже людям жить у кладбища. Один ипешник с удовольствием выкупит строение под свои ритуальные услуги. Он здесь будет первый и начнет очень выгодный бизнес.
– Ого, как быстро я даже не ожидала! А квартиры он жильцам возместит?
– Естественно. Не хоромы, но вариант вполне себе подходящий.
– Ой, Кирилл не торопись так. Мне необходимо еще разобраться с нежитью и снять проклятие с них. Иначе они так и переедут проклятые.
– Эль это не так просто. Ипешнику необходимо будет выкупить дом у муниципалитета, подготовить документы это не за один день. Так что ты все успеешь. Иди, пей чай, – он протянул мне, недавно пустую ладонь, теперь в которой оказался бумажный сверток со свежими пирожными и печеньем.
– Спасибо Кирилл.
Да он всегда на шаг впереди меня. Отчего внутри организовалось впечатление, будто раньше с Ниной мы ни хрена не делали, а сейчас наша конъектура дополнилась, как спелое яблоко налилось глянцевым блеском. Но больше всего меня, почему-то нервировал вопрос – и как мы раньше без него справлялись?
Когда я вернулась, у бабушки Риммы на кухне уже горел свет, а сама она наливала кипяток в советский сервиз из красных широких чашек в крупный белый горох.
– Ну вот, – положила я сверток на стол. – Угощайтесь!
– Ой, Элла спасибо, – с гигантской искренней благодарностью отреагировала бабушка. – Не стоило… Ох, девчонки вы такие добрые, но как жаль, что оказались здесь…
– Почему? – присела я за стол.
– Проклятое это место… – совсем поникла она присев между нами.
Я уловила весь накал и безнадежность отчаянной обладательницы квартиры. И будь я смертной, мне бы стало не по себе возвращаться в свое жилье. Но пока мы сидели тут на уютной кухоньке, теплилась надежда, что вместе нам представляется, возможность справиться с бедой. Хотя бы элементарно поддерживая и помогая друг другу. Неспроста же бытует мнение, что вместе люди – сила!
– Здесь редко обходится без происшествий, – продолжила она. – Мой сын работал на кладбище, которое рядом и совсем недавно умер, хотя был здоров.
– Тогда какому идиоту пришло в голову построить дом рядом с могилами? – изумилась я.
– Дом построили не для постоянного жилья, а для работников кладбища. Что-то типа времянки. Кладбище себя исчерпало, вокруг разросся город, трудящиеся съехали. Кто-то решил нажиться и стал продавать, эти чертовы комнаты. А что не дорого и сердито.
– Но я здесь месяц живу и все нормально, – возразила Вера. – Конечно, неприятно каждое утро слышать похоронный марш. И условия в этом доме не таунхаус ну, а куда деваться? Жизнь моя не задалась с самого замужества. Муж у меня Димка был, на кладбище данном работал, в карты деньги проигрывал, пил много, к тому же руки бывало, распускал. А свекровь во всем этом меня обвиняла. И тут он пропал без вести… Просто не вернулся домой и все! Свекровь до сих пор думает, что я любовников наняла, чтоб сыночка ее извести.
– Да как же так, – заохала бабушка. – По тебе же видно, что девочка ты хорошая, милая. С детишками постоянно. Не пьешь…
– А ты сюда как попала? – спросила я. – Она тебя выгнала вместе с внуками своими?
– Разделила свою трешку, – с вдохом ответила Вера. – Себе приобрела благоустроенную двушку, а нам с детьми комнату здесь.
– Вот мымра, – рассердилась баб Римма. – Справедливости в ней с гулькин…
– Да и ладно, – махнула рукою Вера. – А я и этому рада. Зато живем в спокойствии и это все наше!
– А я вам помогать буду, – добавила бабушка, положив свою ладонь поверх ее.
– Ой, да ну что вы у вас и так пенсия маленькая!
И тут они обе посмотрели на меня в ожидании такого же печального рассказа, отчего я оказалась в этом забытом создателем месте. А я растерялась.
После приятного чаепития, я не теряя ни секунды, отправилась на кладбище, а за окном уже было темно.
А на Веру с этого дня несчастья посыпались как из рога изобилия. На обратном пути еще сегодня, когда она забрала детей из сада у нее вытащили кошелек. К вечеру позвонили с работы и сообщили о сокращении. А к ночи дети заболели с высокой температурой и сильным кашлем. Только не сопоставила она эти факты с тем, что толковала недавно бабушка.
***
Любое кладбище будь то в городе или в деревушке славится своей мрачностью в полночь, древностью, наизловещей обстановкой с покосившимися крестами и памятниками, обветшалой церквушкой, а так же мертвецами восставшими из могил при многозначительном, подсвечивающим адским светом тумане.
Я усмехнулась, покачав головой не наблюдая еще ни разу, ни адского света, ни мертвецов, ни страха со своей конечно стороны. И с воздушностью перемахнув бетонированное ограждение, устремилась вглубь.
Кладбище стращает своей мертвецкой атмосферой поросшее голоствольными деревьями, какие тоже гляделись безжизненными. Тем-более много людей тут не бывает, и воображение предсмертного человека инициирует картины в тему. Это место приковывает лишь социопатов, душевно больных и сатанистов. И меня. Это же моя деятельность, поэтому здесь я в своей тарелке, хотя я не принадлежу ни к одной из общин выше перечисленных.
Я резко обернулась, ощутив слежку, но никого не заметив в собственном радиусе видимости, отправилась дальше.
Что-то или кто-то белый и материальный аккуратно последовал за мной. Ее седые длинные прозрачные волосы раскручивались в разные стороны. Лицо было бледным, глаза мутные без зрачков, а губы синие. За моей спиной тянулись костлявые руки, приближаясь все ближе и ближе…
Но тут я обернулась вновь и закатила глаза:
– Любка! Ты все стараешься меня напугать? На меня же не действуют эти ваши штучки. Сколько раз говорить?
– Элька! – расхохоталась неокрашенная материя. И выражение ее черепа стало радушным. Но тем ни менее могло напугать недолговечного. – Я и не думала что это ты.
– Ага! А кто еще может шастать по закрытому кладбищу в такое время? – ухмыльнулась я.
Моя дружелюбная эфирная сущность обратилось в тело привлекательной девушки, медленно приземлившись на ноги. И мы обнялись.
– Какими судьбами к нам? – спросила Люба.
– А видишь тот дом? – я обернулась, указав пальцем в сторону своего временного жилья.
– Вот тот единственный, где крутится призрак бабки? – уточнила Люба.
Вот блин, сурово воскликнула я про себя. То есть пока я ищу ответ на кладбище, отгадка прогуливается неуклонно рядом с домом.
***
Услышав в полусне скрежет в окно, Вера проснулась, привстала в кровати. И этот пробирающий до костей звук повторился вновь.
Еще ничего не понимая, объятая пеленой сна она встала и отправилась к окну.
***
Я успела своевременно окликнуть призрака, который со спины казался бабкой, но стоило ему повернуть лицо в мою сторону, оно зияло гигантской многозубой дырой, а из нее длинный язык только что скрежетал по окну…
***
Вера распахнула шторы, которые не открывала ни разу с момента заселения сюда. Но по ту сторону окна никого не было. Лишь памятники, на могилках озаренные придорожными фонарями тягостно смотрели на нее. К тому же, кому здесь окно царапать ведь они живут на втором этаже с мурашками по коже, уразумела Вера. Она спешно запахнула занавески и переполненная страхом легла в кровать.
***
Когда бабка призрак стояла рядом со мной я взмахнула вежливо головой:
– Зачем ты здесь всех прокляла? Что они сделали?
– Родственники совершили захоронение над моей могилой ради денег, – с ненавистью прошипела она. – Но я их уже свела со свету. Очередность отпрысков, которые скоро подохнут один за другим от не исцелимой болезни. И ни лекарства, ни врач им не помогут! А затем сойдет с ума его женушка и вслед за ними отправится, потом примусь за бабку…
– Пойдем со мной? – поманила я ее обратно на кладбище. – Покажи где твоя могила?
Там я продекламировала заклинание на латыни, а после старая могила выбралась из-под новой и обосновалась рядом. С новеньким гранитным памятником и железной оградкой.
– Я возместила повинную за них? – с улыбкой спросила я.
И бабушка, утеряв в эти минуты всю ненависть, покаянно закивала головой.
– Я полагаю уничтожать тебя не нужно? – уточнила я у нее. – Ты докучать больше никому не станешь? И вскоре отправишься в совершенный мир.
Услышав в своей голове глухой стук, я поняла, что барабанят в дверь моей комнатушки и поторопилась к себе. А дверь уже открыла в халатике, щурясь от яркого подъездного света, будто проснулась от шума, а не вернулась с кладбища.
– Элла-Элла прости, пожалуйста, что так поздно, – взмолилась в отчаянии Вера, утирая слезы. – Оказывается, я совсем забыла приобрести лекарства детям с этим переездом, забрала от свекрови самое основное…
– Вера что случилось? Детки заболели?
Она выпучила глаза, на секунду перестав плакать:
– Да… Откуда ты…?
– Кашель слышала, когда ложилась спать – ответила я. – Иди к детям, сейчас приду с аптечкой.
В ее квартире, которая была зеркальна бабушке Риммы, свет горел лишь на кухне, а в темной комнате хрипели попеременно дети во сне.
– Я медик по образованию, – начала я с порога. – Можно осмотрю детей? Сходи на кухню и принеси два стакана воды.
– Хорошо, – послушалась она. – Господи как хорошо, что ты у нас поселилась…
– Иди, – поторопила ее я. А сама ринулась к детям.
Когда к нам зашла Вера, дети с испариной на лбу от недавно высокой температуры лежали в своих кроватках и не спали. Я протянула им витаминки и попросила каждого запить водой.
Дети вскоре поправились окончательно и даже достаточно быстро. Вере я еще успела посодействовать с работой до переселения в новую квартиру. Они с баб Риммой хотели попрощаться со мной, но я уже там не жила. А сидела в детской в кресле качалке, держа на руках спящего сына. И любовалась сиренево розовым закатом в окне. Скоро будет тепло!
6 глава. Любка
Павел попал в больницу со сложным переломом нижней конечности левой ноги, но при данном диагнозе у него сильно болела голова, исключительно, когда он отказался от анальгетиков, чтоб не возникло привычки.
Один единственный дед вышел из этой палаты живым, а все другие помирали пачками. И те, кто с грыжами, и с переломами позвоночника, с ушибами рук и даже ног. Первопричину смерти не называли, почему Павлу становилось жутко. А дед еще накануне перед уходом рассказал, что ночами некто ходит по едва освещенному коридору, цокая каблуками и волоча за собой каталку. И куда этот кто-то заходит оттуда экспортировали труп. И Павлу стало совсем жутко бессонными ночами, после того как он привык высыпаться днем еще когда ему кололи болеутоляющие лекарства.
А предшествующей ночкой услышав цоканье каблуков и скрип от колесиков каталки, у Павла сперло дыхание от страха… Это ли подсознание с ним играет после рассказа деда или правда? Ведь остальной медперсонал носит тапочки. Рокотала и скрипела каталка, надвигаясь и сквозь эти звуки, кажется, было слышно цоканье каблуков. Ему хотелось ускользнуть, ежели он только мог встать… Вдруг все затихло, перед тем как распахнулась дверь, и цоканье каблуков продолжилось, а за ними вкатилась каталка в палату.