По сигналу царя Ямайна несколько юных наложников появилось перед ним. Юноши кланялись царю в пол при каждом шаге, и в руках у них были белые шелковые ткани. В эти ткани они завернули царя Ямайна после того, как сняли с него царские одежды и украшения, а вместо туфель надели на него мягкие тапочки, шитые золотом. В таком виде царь Ямайн поднялся с дивана и пошел к бассейну, кинув при этом требовательный взгляд на царевича Эшиа. Увидев, вероятно, растерянность и непонимание на его лице, он мотнул головой, и наложники, семеня, перебежали к другому дивану. Эшиа почувствовал, как чужие руки вцепились в его одежду, и замотал головой.
– Я могу раздеться сам, – смущенно пробормотал он.
– Так надо, господин, так надо, – залепетали хором наложники, едва не вцепившись в его просторную рубашку.
– Позволь им, мой царевич, ведь если не выполнят они хорошо свою работу так, как им следует, царь Ямайн велит выпороть их плетью на потеху толпе, – прошелестел Лабар за его спиной.
Как слуга незаметно успел проскользнуть в бани, Эшиа не знал, но был ему сейчас благодарен. Он вспомнил стражников в толпе, и их копья, время от времени упиравшиеся кому-нибудь в спину, и подумал, что тяжело быть слугою в царстве Ямайн. Глубоко вздохнув, он повиновался и позволил наложникам стащить с себя рубашку, и развязать кушак, а затем избавить себя от штанов и сапог. Взамен он получил белоснежную ткань, которой его замотали так, чтобы прикрыть самые стыдные места. На ноги ему надели мягкие тапочки и повели к бассейну. Так царевич Эшиа, наконец, оказался в прохладной воде, где уже с наслаждением расслаблялся царь Ямайн.
Наложники, разбежавшиеся было по углам, немедленно появились снова, неся в руках серебряные блюда с фруктами, сладостями и медовыми орехами, другие же несли кувшины с вином и кубки на широких подносах. Угощения они выставили на бортики бассейна так, чтобы купающиеся могли легко дотянуться до них.
– Удобно устроено, да, царевич? – усмехнулся царь Ямайн, в два гребка оказавшись у бортика, на котором высились горы свежих фруктов. – Ты можешь расслаблять тело в воде, прячась от удушающей пустынной жары, и вместе с тем наслаждаться хорошей едой и вкусным питьем!
Эшиа прикусил язык и решил не задавать вопроса, который снова мог расстроить царя, а именно – откуда в достаточно засушливом Ямайне берется так много воды, чтобы наполнять ей бассейн, которым пользуются два человека. Правда, тут пришло ему на память, что бани пользуются успехом у всех слоев населения, но вряд ли кому-то позволят посещать их после визита царя. Банный день царя Ямайна, должно быть, был уникальным событием, и простой люд не имел права приближаться на иное расстояние, нежели то, с которого мог выражать свое почтение царю.
– Удобно, мой царь, – наконец отозвался он, поняв, что пауза, взятая им, неприлично затянулась. – Это и в самом деле приятно, когда так много воды, что можно даже плыть по ней, и повсюду фрукты, сладости и сладкие вина.
– А я гляжу, что ты умеешь плавать, мой царевич, – довольно сощурился царь Ямайн. – Редко доводилось мне видеть человека, если живет он не на берегу реки, которому даровано это умение.
Эшиа усмехнулся.
– Странные вещи говоришь ты, мой царь. Каждый человек в царстве Эшиа рождается с умением плавать. Это у нас в крови.
Тут царевич немного преувеличил то, как все было на самом деле, но цели своей добился – глаза царя Ямайна заинтересованно заблестели:
– Неужели-таки и все?
– Истинно так, мой царь. – Эшиа подцепил гроздь винограда и прихватил зубами налитую солнцем ягоду. – Ведь известно тебе, что часть моей страны лежит на берегу моря. Многие люди находят себе работу в его водах. Кто-то ловит рыбу, а кто-то торгует на кораблях со странами, которые лежат далеко отсюда. Другая же часть страны затеряна в высоких горах, которые полны бурными, рыбными горными реками. И там тоже стоит хорошо плавать, иначе река закружит и унесет. Что-то еще удивляет тебя, мой царь?
– Для простого люда умение, быть может, и нужное, но ради чего оно царевичу?
– О, мудрейший Ямайн, ты, видимо, смеешься надо мной. Ведь царевич должен уметь все и превосходить в этом умении любого простого человека. Мой дед учил меня ходить в море, выживать в пустыне, торговаться, охотиться, находить путь по звездам… Все это не было одной лишь его прихотью и желанием вырастить человека под стать себе, но было осознанной необходимостью царя.
– Твой дед, мой сердечный друг, был странным человеком, – улыбнулся Ямайн, – оттого твои рассказы не удивляют меня.
Эшиа рассмеялся и в несколько гребков пересек глубокий бассейн. Ему хотелось вина и дать работы застоявшимся мышцам. Прошло всего лишь несколько дней с той поры, как покинул он Белую пустыню, а уже начало ему казаться, что он слишком долго отдыхает и расслабляется, такова уж была его натура.
Царь Ямайн еще немного побеседовал с ним о том, как царевич находит убранство зала его бань и мозаики, а потом предложил покинуть бассейн и проследовать дальше.
– Ведь суть бань не в плавании в бассейнах и даже не в услаждении себя прекрасной едой, – поднимаясь из бассейна по мраморной лестнице, наставительно сказал он.
Двое наложников встали на одно колено, помогая ему подняться.
– У меня найдется, чем еще удивить тебя, царевич Эшиа. Следуй за мной, и узнаешь новое о наслаждении.
Царевич Эшиа поднялся из бассейна следом за ним, отказавшись от чужой поддержки.
– Что ты намерен показать мне, царь?
– О, сокровище моих бань! Горячий воздух сотворит чудеса с твоим телом и душой! Прошу тебя проследовать сюда, мой драгоценный гость, ибо это величайшее из наслаждений: тамма!
Двое юношей отворили перед ними резные двери, и царевич оказался в помещении, со всех сторон украшенном мозаичными рисунками сверху донизу. По сторонам тянулись мраморные лавки, у дальней стены возвышались мраморные же столы, покрытые белой мягкой тканью, а по центру вздымался фонтан, полный ледяной воды. Наложники вошли в комнату следом за царем и его гостем, и двери в тот же момент захлопнулись за их спинами.
– Что такое тамма? – спросил царевич Эшиа.
Царь Ямайн опустился на мраморную скамью и жестом предложил царевичу последовать его примеру.
– Сейчас сам увидишь, царевич. Вернее – почувствуешь.
Царевич Эшиа боязливо оглядывался по сторонам. В таком помещении раньше ему бывать не доводилось. Один из наложников повернул незаметный рычаг, расположенный у дверей, и комнату почти тут же заволокло горячим паром. Пар был влажный и приятный, и Эшиа глубоко вдохнул его ртом, и выдохнул, и боязливость его постепенно уходила. Пар поступал откуда-то снизу, и царевич счел за лучшее забраться на скамью с ногами и устроиться так.
Воздух становился все горячее, и легкие капли пота уже выступили на теле царевича. Наложники черпали воду тонкостенными чашками и поливали скамьи, чтобы вода испарялась быстрее, и не было так горячо сидеть. Вскоре царевич Эшиа за волнами пара перестал различать лицо царя Ямайна.
Счет времени оставил его, и он с трудом понимал, сколько времени уже проводят они в этом месте. Чресла его охватила расслабленность, и вскоре он уже позволил себе вытянуться на лавке во весь рост, ибо длина ее позволяла. Он слушал тихое шипение, которым сопровождалась подача пара, и прикрыл глаза, наслаждаясь тем, как горячий влажный воздух, так не похожий на обжигающий сухой сжигающей в жару пустыни, обволакивал его.
– Видишь, царевич? – как сквозь туман донесся до него голос царя Ямайна. – Тамма – это сокровище. Только с ее помощью и можно поддерживать в себе красоту и молодость.
Царевич Эшиа хотел возразить ему, что есть много способов поддерживать в себе молодость и красоту, но ему стало лень спорить. Сладкая истома охватила его, и ему не хотелось разговаривать, а только лежать, растянувшись на горячем мраморе, и наслаждаться ощущениями, новыми для него.
Царь Ямайн дал ему возможность познать всю глубину удовольствия, и сам с наслаждением предался томлению, но вскоре снова позвал царевича Эшиа по имени. Эшиа приоткрыл один глаз, хоть в клубах пара по-прежнему почти ничего не различал, но вслушался в голос Ямайна:
– Это ведь еще не все, чем я хотел удивить тебя, мой царевич. И, хоть мое сердце и разрывается от того, что придется прервать твой сладкий отдых, хочу уверить тебя, что ты не будешь разочарован, если сейчас проследуешь за мной к тем высоким столам.
Царевич Эшиа сел на мраморной скамье, потянувшись, и послушно проследовал за царем Ямайном в сторону столов. Разум его немного поплыл от тяжелого влажного воздуха, и двигался он плавно, точно выпил перед тем слишком много вина. Один из наложников помог ему лечь на мягкие ткани, которыми был устлан стол, и Эшиа послушно лег ничком, положив под голову сложенные руки.
На соседний стол так же лег царь Ямайн. Он услышал звуки, которыми обычно сопровождает вскрытие склянок с маслом, и мягкий аромат достиг его чуткого носа. Когда наложник опустил руки, смоченные маслом, ему на спину, и сдвинул с плеч промокшие белые ткани, Эшиа даже не удивился, и только повел лопатками, устраиваясь удобнее. Наложник принялся разминать его спину и плечи, а после бедра и ноги, и делал это с таким умением и такой аккуратностью, что ни разу не испытал царевич боли, а лишь удовольствие.
Так провели царевич Эшиа и царь Ямайн долгие часы в мозаичных банях среди горячего пара и прохладной воды. Побыв долгое время внутри таммы, вернулись они к бассейну, и пили вино, и ели фрукты, и говорили о тех вещах, о которых обычно говорят люди, когда их чресла расслаблены, и рассудок ленив, и не хочется говорить ни о чем серьезном, и поднимать ни единой важной темы, и поэтому разговоры их в такие моменты лишены какого-либо смысла и приятны в процессе.
Когда же все вино было выпито, фрукты и сладости съедены, а тела сковала приятная усталость, царь Ямайн хлопнул в ладоши и приказал снова наложникам появиться, чтобы переодеть их обратно в те одежды, в которых они прибыли сюда, и проводить назад к паланкину.
Обратная дорога показалась царевичу Эшиа в два раза более длинной, но, возможно, было то потому, что снедала его сонная усталость, и мечтал он о том, как окажется в своих покоях и сомкнет глаза. Царь Ямайн довольно наблюдал за ним, и было видно, что нравится ему, как выглядит гость после посещения бань, ибо значило это, что до дна испил он чашу наслаждения.
Лабар, сопровождавший паланкин и в ту и в другую сторону, помог царевичу Эшиа сойти по золотой скамеечки следом за царем Ямайном и, дождавшись, чтобы Эшиа распрощался с царем всеми известными ему словами вежливости, взялся проводить его до его покоев.
Едва только Эшиа оказался в своих покоях, упал на кровать и блаженно зажмурился.
– Мой господин… – осторожно заметил Лабар, – мне кажется, вам хорошо бы снять одежду и лечь в постель, как подобает.
– Я не собираюсь долго спать, – промурлыкал в ответ царевич, и голос его звучал совсем сонно. – Во имя Ар-Лахада, еще только середина дня. А я намерен посмотреть закат в этом дворце. Ты покажешь мне закат, всезнающий Лабар? Тогда подумай, откуда мне будет лучше всего его наблюдать, пока я предамся легкой дреме…
Сказав так, царевич сомкнул глаза и погрузился в глубокий сон, оставив Лабара неодобрительно качать головой да дежурить возле закрытых дверей.
Перед самым закатом Лабар разбудил царевича Эшиа.
– Не изволь гневаться на меня за дерзость, мой царевич, но ты так горячо высказывал желание посмотреть на закат, и непременно в моем обществе, что я решил позволить себе прервать твой сон…
– Все в порядке, милый Лабар, не утруждай себя… – Эшиа сел на постели и потянулся с тихим стоном.
После бань и таммы его тело все еще пребывало в расслабленной усталости, а сон развеял туман рассудка, и царевичу снова хотелось исследовать дворец и страну, в которой ему довелось гостить.
– Покажи мне закат. Я слышал, что закатов красивее, чем в Ямайне, не бывает ни в одном царстве, и своими глазами хочу убедиться, правдива ли молва.
– Уверяю тебя, царевич, молва правдива, – покачал головой Лабар. – И если уж вздумалось тебе обязательно посмотреть, как заходит солнце над страной Ямайн, то позволь помочь тебе обуться, и после следуй за мной.
Царевич Эшиа хмыкнул и обуть себя не позволил, а высокие мягкие сапоги зашнуровал сам. Перехватив взгляд Лабара, ответил:
– Не смотри на меня так укоряюще! Я не выдержу тяжести твоего взгляда. Но и излишне опекать меня не пытайся. С меня хватило сегодня заботы наложников светлейшего царя Ямайна, что заботились о нас в банях. Я много путешествую и отвык полагаться на чужие руки, да и приятнее мне заботиться о себе самому. А ты лучше покажи мне дорогу туда, откуда откроется самый лучший вид.
Лабар скрыл за ресницами укоризненный взгляд и подчинился, открыв двери и устремившись по белостенному коридору вперед, увлекая за собой любознательного царевича.
Царевич Эшиа полагал, что Лабар выведет его из дворца и приведет на крепостную стену или на иное возвышение, с которого удобно будет любоваться закатом. К его удивлению, Лабар толкнул почти незаметную белую дверь, сливавшуюся со стенами, и за дверью этой оказалась витая лестница, устремляющаяся вверх. Царевич предположил, что Лабар выведет его в одну из дворцовых башен с высокими окнами, но снова не угадал.
Витая лестница уводила их вверх, пока последняя ее ступенька не уперлась в маленькую деревянную дверь. Лабар открыл эту дверь ключом, что висел у него на шее под рубашкой.
Эшиа открылась еще одна лестница. Но эта, в отличие от предыдущей, куда больше напоминала садовую. Несколько грубых ступеней, крепко сбитых между собой деревянными балками, упирались в люк, который казался надежно запертым, однако Лабар одной рукой подцепил крышку и откинул ее, открывая проход. Он первым поднялся по лестнице и пролез в узкое отверстие люка. Эшиа последовал за ним, занервничав поначалу, что широкие его плечи не дадут ему пролезть в люк с тем изяществом, с которым удалось это Лабару. Тем не менее ему удалось и это, и он обнаружил себя на крыше дворца. Встав на ноги, он огляделся и убедился, что в самом деле понял правильно: узкий парапет, к которому вела лестница, через несколько шагов переходил в широкое пологое пространство, чуть скошенное вниз. Эшиа повернул голову: прямо за его спиной вздымался, изгибая белоснежные резные узоры, огромный дворцовый купол. Резьба, покрывавшая его, была старше самого старого дома во всем царстве, ибо говорили, что дворец Ямайна был построен в те времена, когда Ар-Лахад еще не был небесным царем, а только царем земным.
Зачарованный красотой древней резьбы, Эшиа провел ладонью по каменному куполу и восторженно выдохнул.
– Мой царевич! – окликнул его Лабар. – Мне знакомы твои чувства, но я прошу тебя подойти ко мне поближе, поскольку зрелище это только наполнит твою грудь восторгом.
Эшиа с тоской отнял ладонь от резного купол и проследовал вперед к небольшому заграждению, которое не спасло бы от падения даже небольшую собаку. Лабар стоял возле него и смотрел прямо перед собой. Царевич встал рядом с ним и направил взгляд в ту же сторону, интересуясь, что столь прекрасное видит там слуга. И вновь у царевича перехватило дыхание. Ибо увидел он царство Ар-Лахада, царя небесного и земного, тонущее в золоте и рубинах, вечное и величественное.
Огромный солнечный диск медленно опускался за горизонт. Царевич Эшиа никогда в своей жизни еще не видел солнце таким огромным. Его лучи окрашивали все, к чему могли прикоснуться, во все оттенки золотого, оранжевого, розового и алого. Крыши домов, мостовые, фонтаны, приспущенные под вечер флаги и знамена – все казалось поглощенным ярким торжеством закатных лучшей. Словно, падая за горизонт, солнце намеренно собиралось забрать с собой весь город.