Мираж Огня
Пролог.
Мы всегда наблюдали за людьми, помогали им, оберегали их… Молитвы грешных созданий нашего Отца всегда остаются услышанными. Мы ответственны за них. Но люди вспоминают о нас только в моменты своего отчаяния, в миг опасности или беды…
- Антоний, брат мой, на что ты смотришь? - заинтересованный голос Михаила раздался за моей спиной, а затем я услышал шелест крыльев архангела. Тяжелый вздох старшего брата свидетельствовал о разочаровании. - Неужели ты считаешь, что они поступают правильно? Сжигая творения Отца, принося ему жертву, о которой он никогда их просил?
Где-то внизу, под мягким покровом облаков, на одной из грязных площадей священнослужители готовили костер, чтобы предать огню нечестивую. Звучали песнопения, приводя простых людей в благоговейный трепет. “Во имя господа нашего!”, - кричал один из священников, поднимая руки вверх, к небесам, а лики людей, озаренные верой и надеждой, смотрели куда-то сквозь дымку облаков, в надежде увидеть нас, услышать наши голоса, проникнуться верой, что они не одни.
- Михаил, в этих людях веры в нас больше, чем во всех прихожанах. Посмотри на них. Они свято верят в то, что делают, - уверенно произнес я, видя, как из повозки вытаскивают женщину в старом рубище. Ее ноги заплетаются, а ее приходиться волоком тащить по земле туда, где уже слышаться ярые молитвы и коптит негасимый факел веры, - Отец предоставил всем выбор, служить ему и жить праведной жизнью или поклониться Люциферу и навсегда закрыть для себя двери Рая. Верующие, называющие себя инквизицией, просто ускоряют то, к чему рано или поздно они бы пришли.
Грешница подняла лицо куда-то вверх, а ее полубезумные глаза едва ли не ослепли от сияния, поэтому она тут же отвела их, вызвав у меня насмешливый вздох. “Именем господа нашего!”, - послышался низкий раскатистый голос, а нечестивая заметалась при виде хвороста. “Покайся в грехах своих!”, - снова повторял голос, а ему вторили еще десятки голосов. “Нет… Нет за мной греха…”, - шептала затравленно озираясь несчастная и заблудшая. “Ведьма!!!”, - скандировала толпа, швыряя в нее камни. “Сжечь ее!!!”, - слышались голоса, а черная змея веревки прочно сковала руки дочери Евы.
- Прошу прощения, что вмешиваюсь… А, хотя, постойте… Не прошу. - съязвил Гавриил, присоединяясь к нам и тоже наблюдая за казнью, - А ничего что девушка невинна? И её вот-вот сожгут по ошибке? Может, поможем?
Гавриил уже сделал решительный шаг вперед, но я остановил брата, преградив ему путь крылом.
- Даже если из десяти сожженных, две окажутся скверной, - терпеливо объяснял я братьям простую истину, которую они так и не смогли понять, - То это уже прекрасный результат. Нам всем приходится чем-то жертвовать. Не бывает мира без войны.
- Антоний, ты так говоришь, потому что эта кучка фанатиков выбрала тебя своим покровителем! - не унимался Гавриил, пытаясь доказать мне, что его мнение абсолютно верное. Его и ничье больше. - В чем виновато это дитя? Она же почти ещё ребенок! Она крещена и верит в нас!
“Петр, открывайте двери!” - услышал я голос Михаила за своей спиной, наблюдая за тем, как костер разгорается, набирая силу, а толпа радуется и рукоплещет. Да, они все правильно делают. Крики боли заставили людей умолкнуть, но и они стихали, пока люди алчно смотрели на очищающий огонь.
- Антоний, тебе не известны их умыслы! - сурово произнес Михаил, наблюдая, как душа девушки поднимается к вратам райских садов, - Они безумны! Ты должен остановить это! Люди страшны в своей вере! Мы не являемся к ним потому, что что бы мы им не говорили, они всегда находят способ переиначить наши слова. Нельзя давать людям напутствие. Они слепы и никогда не находят верного пути!
Девочка боязливо озиралась по сторонам и дрожала, святой Петр сделал несколько шагов к ней, но она испуганно вскрикнула. И так каждый раз.
- Где я? Где мама? - плача и всхлипывая, обхватив себя руками пропищала девочка. Действительно, почти ребенок. - Отпустите меня домой…
- Ты в раю, дитя, - грозный голос Михаила стал непривычно мягким и располагающим, - Твои мучения окончены, впереди тебя ждет только счастье. Не бойся нас, пройди через ворота. Вы с мамой обязательно там встретитесь.
Нетвердыми шажками, все ещё ежась от страха, душа делала свои шаги к воротам. Туманная дымка, окутавшая её поможет забыть страдания земной жизни и вернуться к нашему Отцу.
- Ты видел? Видел, что происходит? - наседал на меня Гавриил, поддавшись одному из пороков - ярости. - Антоний, они безумцы! Неужели ты не видишь? Они считают, что должны служить нам, но мы не просили их служения!
Я отрицательно качнул головой, прислушиваясь к молитвам одного из праведных служителей, которому только что привели девушку, обвиненную в колдовстве и сговоре с Дьяволом. “Примите моё благословение, она должна очиститься от грехов своих!” - передал я свое благословение праведным душам, которые верой и правдой сражаются со злом. “Он явился мне! Услышал мои молитвы!”, - закричал праведник, пока девушка стояла на коленях перед ним. Трясущаяся рука нависла перед ведьмой, а я наблюдал за тем, как одно слово решает ее судьбу.
- Нам не достучаться до него, Гавриил. Гордыня - величайшая из пороков, - заключил Михаил, снова подходя ближе. - Скажи мне, брат, ты думаешь о том же, о чем и я?
Гавриил усмехнулся, а я краем глаза заметил, что он кивнул. Эти двое никогда не поймут истинных чистых помыслов праведно-верующих. Ведь благодаря им вера в нас крепчает с каждым днем.
- Петр, у Вас кажется замок на воротах заедает, - осторожно заметил Гавриил. “Да-да, точно!” - отозвался Петр и быстро скрылся из виду. Ну, сейчас снова начнут меня убеждать в своей правоте. - Давай, пока Отец не видит!
Что? Я резко развернулся, чтобы увидеть, задуманное братьями, как Михаил ударил мне в грудь рукоятью своего меча.
- Узри же сам правду, брат, - крикнул мне Михаил, а я почувствовал, что не могу расправить крылья для полета. Гавриил стоял позади меня, а я чувствовал страшную боль. - Запомни! Небо помнит ангелов падших своих!
Короткий полет и удар… Что это.. Боль? Мне больно? Но почему? Я же не… Земля… Пыль, грязь… Кто я? Где я? Что происходит?
- Колду-у-у-ун! - орала какая-то бабка, тыкая в меня пальцем, картинка расплывалась. От боли я не мог нормально видеть. Крики напоминали истерику, раздавались гулом в звенящей голове. - Ведьмак! Чернокнижник! Ещё один!
“Камнями его!” - кричали вокруг, а я силился сказать, что я… Кто я? Я не помню… Я помню имя… Антоний… Это я? Что со мной… В спину прилетел первый камень, заставив меня съежиться от боли и тут же выгнуться, второй булыжник больно врезался в грудь, а я чувствовал как дрожат мои руки. За что? За что они так? “Так его! Приведите Святого Отца!” - наперебой кричали люди. - Мы поймали колдуна! Летающего колдуна!
- Что происходит? - женский крик прервал ропот толпы, а я съежился, предчувствуя боль от удара камня, но ее не было. - Что он вам сделал?
“Ведьма! Ведьма!!!! Иди отсюда! Своей дорогой, нечестивая! - волной нервного шепота пронеслось по толпе, и кольцо из жителей стало редеть. И снова камень… И ещё один… Даже отступая, люди не переставали забрасывать меня камнями… За что?
- Прекратите! Сейчас же хватит! - светловолосая девушка бежала в мою сторону, подобрав подол своего платья. - А иначе дожди нашлю! Все посевы сгниют! Ветер нагоню и остатки дует! С голоду сдохнет вся деревня!
Она закрыла меня собой, когда еще несколько камней полетели в нашу сторону. Но угрозы подействовали… Толпа начала расходиться, опасливо глядя на девушку. Ведьма? Она ведьма? Мой лихорадочный взгляд скользнул по ветхим домам, по грязи, которая, казалось, облепила все и вся, по хмурому небу, которое вот-вот разразится дождем и по бледному лицу … ведьмы.
- Идти сможешь? - ко мне протянулась ладошка, а через мгновение я уже ничего не видел и не чувствовал боли.. Меня накрыла спасительная темнота.
Глава первая
Голова раскалывалась, а перед глазами все расплывалось… Через болезненную дымку я увидел женщину, переступающую порог лачуги. Она все время крестилась и оглядывалась по сторонам… Где я? … Сухие пучки трав, подвешенные под крышей, треск огня и едкий запах дыма… Я у … ведьмы? Эта мысль обожгла меня изнутри, заставив замереть. Нечестивая….
- Зачем пришла, раз так боишься,? - послышался голос ведьмы, а из темного угла отделилась фигура и направилась к двери. - Хватит молиться своему богу. Не трону я тебя.
Женщина замялась, а у меня перед глазами пронеслась вспышка света, больно обжигая глаза. Нечестивая внимательно посмотрела на женщину и кивнула, улыбнувшись своим мыслям.
- И чего же ты хочешь? - скрестив руки на груди выдала ведьма, с превосходством глядя на женщину. Та закусила губу и отвела глаза. - Приворожить? Отвадить от соперницы? Или к тебе его присушить-привязать?
- Чтобы в семью вернулся, - дрожащим голосом и губами произнесла женщина, уронив голову себе на грудь, - Совсем сил моих не осталось терпеть это все… Говорит, молодая… Красивая… Не устоял… А так, чтобы снова любил можно сделать?
Ведьма молчала, о чем-то думая, а женщина вздрагивала от каждого шороха. Я попытался пошевелиться, но не смог. Она привязала меня? Я снова попытался дернуть рукой, но не мог…
- Я тебе тут еду принесла, - шепотом произнесла женщина,дрожащими руками протягивая сверток ведьме, - И вот, денег немного. Сколько было, больше нет… Ты только помоги, Софушка, а я за тебя свечку в церкви поставлю и помолюсь… Попрошу у Бога грехи твои отпустить…
- Меня природа кормит. Это и есть мои боги, - отмахнулась ведьма и направилась к столу с разными склянками и травами, - Да и денег мне не надо. Нечего мне купить на них в лесу. Оставь их для своего бога. Он любит подношения и пожертвования.
Ведьма перебирала бутылочками, звеня и глядя в каждую на свет лучины. Ее рука остановилась на одной, а улыбка на губах стала еще шире. Все-таки ведьма… Нечестивое отродье… Я видел надо мной пучки сушеных трав, видел старое покосившееся оконце и чувствовал пальцами мягкий мех шкуры, на которую меня уложили. Ведьма что-то громко пошептала на бутылку, пока на деревянном столе тлела лучина. В глазах нечестивицы плясал бесовский огонь, пока гостья вжала голову в плечи, а надеждой глядя ведьму.
- Держи. Сбор любовный из трав, - ведьма протянула банку с измельченной травой в сторону просящей.
- Прости меня, грешную! - тут же стала креститься женщина, поглядывая куда-то наверх и протягивая дрожащую руку к ведьминым травам. - Прости меня, и смилуйся надо мной! Спаси мою душу!
- По одной щепотке добавляй в еду, перед готовностью, - усмехнулась ведьма, глядя на то, как гостья пятится к двери. - И сразу же мужу еду ту давай. О том, что у меня была, ни слова никому не говори, иначе не подействует.
Женщина быстро схватила дар ведьмы и прижала к груди, но уходить не спешила и по-прежнему мялась, стоя на пороге.
- А у тебя нет… Чего-то… Ну, чтобы мне… - замялась женщина, как рыба на суше, открывая и закрывая рот, стараясь себя пересилить и наконец произнести что-то, - Чтобы красота вернулась… Ну… Такая, какая в девках у меня была…
Ведьма хихикнула, но ничего не сказала, снова направившись к своему столику. Глаза постепенно привыкали, и я смог разглядеть гостью. Засаленные волосы выбились из косынки, заляпанный передник, грязные до локтей руки и огромная заплатка на обтрепавшемся рукаве. Небрежный дырявый платок прикрывал исхудавшие плечи, а алчные глаза следили за каждым движением ведьмы. На бедняжку жалко было смотреть. Не удивительно, что муж пошел по девкам - женщина выглядела старухой.
- Вот держи, - Софушка протянула гостье увесистый мешок, и просящая тут же полезла смотреть что внутри. - Это специальная, заговоренная кора… Утром и вечером купайся в ней и приговаривай : “Где не шляется, пусть домой вертается!” Запомни эти слова. Одежду старую сожги, да у швеи новую закажи. Как сжигать будешь, произнеси: “Отвяжись дурная жизнь!”. Как искупаешься, новые одежды надевай, да на улицу иди. Пока семнадцать раз с разными людьми не поздороваешься - домой не возвращайся. Все запомнила?
Женщина шевелила губами, осмысливая услышанное, а потом быстро кивнула и растворилась в темноте ночи. Ведьма с тяжелым вздохом вернулась в свой угол и чем-то зашуршала.
- Разве так можно? - хрипло подал я голос, в надежде вразумить нечестивую и наставить на путь истинный, - Человека воли лишать и к нелюбимой возвращать? По что зло творишь, ведьма? Думаешь, что сможешь околдовать? Разума лишить? Воли лишить?
В углу снова зашуршало, и в тишине раздался сонный голос:
- Какое зло? Приправы я ей дала, чтобы готовила лучше. И соль природную, чтобы вкус другим казался. Мужчина никогда не уйдет от женщины, которая вкусно готовит. А если и уйдет, то вспоминать будет сравнивать, - зевая, произнесла нечестивая. - А в мешке кора дубовая и мыльник. Ты вообще видел на кого она похожа?
- А как же твои слова про сбор любовный? И заговоренную кору? - с недоверием отозвался я, не веря ни единому слову ведьмы. - Скажешь, что мне послышалось?
- А я смотрю, оклемался, - с усмешкой добавила ведунья, пока я порывался встать. - Спи, утром осмотрю тебя и решим что с тобой делать. Пока старайся не шевелиться. На ссадинах мазь, смажешь.
Я задавал ещё вопросы, но ответом мне было лишь тихое сопение…Ну, ничего, ведьма, скоро и до тебя доберется Святая Инквизиция.
Я проснулся от нестерпимой жажды и, едва разлепив глаза, оглядел ветхий дом. Ведьмы в нем не было, а значит я мог осмотреться. На стенах висели и сушились какие-то травы, связанные в веники, какие- то склянки, с разноцветной жидкостью с каким-то странным, я бы даже сказал, мистическим отблеском, украшали уже изрядно покосившийся столик. Отдельно чаша со ступкой, в которой ведьма недавно толкла свою колдовскую траву, а запах распространялся по всей комнате. Я поднялся с кровати, чтобы более детально осмотреть помещение и найти воду.
Аккуратно обходя все пучки из трав и ведьмины принадлежности, потому как прикасаться к нечестивому - греховно, я пытался найти кувшин, но пока что наше только странную миску с зеленой жидкостью. А вдруг она меня заколдовать хочет? Только не говорите, что я пил этот мерзкий отвар! Не найдя воды в доме, я стал пробираться к двери, надеясь, что найду воду где-то на улице.
- Помогите! - раздался жалобный голос за дверью, раздавшийся так внезапно, что я еле сумел сохранить равновесие. - Помогите, пожалуйста! Умоляю Вас!
Я приблизился к двери, которая от старости еле держалась на скрипучих под натиском ветрах петлях и почти рассохлась, образов большие щели. За дверью стояла перепуганная девушка, которая со всех сил колотила дверь. Зачем она пришла к ведьме? Неужели кого-то хочет воли лишить? Как та, накануне? Еще одна нечестивица! Прочь отсюда! Иди, молись богу! И нечего тут дверью скрипеть!
- Помогите!!! Софушка, умоляю! - рыдала девушка, опускаясь на колени перед дверью и захлебываясь рыданиями и колотя кулачками по старым дверным доскам. - У меня ребенок умирает, помоги пожалуйста… Кроме тебя никто не поможет… Он для меня - единственная радость… Все, что у меня было… Моя кроха умирает…
Дверь отворилась сама собой, и девушка прямо ввалилась внутрь дома. Ей не было и тридцати лет, а съехавший на плечо платок приоткрыл седину, что так рано тронула ее волосы… Девушка плакала и билась у меня в ногах, безумными глазами выискивая в доме ведьму…
- Умоляю, спасите моего сына! У меня больше никого не осталось! Помогите! - плакала она, подползая ко мне и хватая меня за низ рубахи, - На все пойду! Все, что угодно сделаю, душу дьяволу продам, только спасите моего малыша! Где она? Скажите, где она? Где Софа?