Я стоял в полном недоумении, не понимая, как люди могут идти на такое! Я внимательно рассматривал грешницу. Прийти сюда - уже грех! Не подходи ко мне, нечестивица!
- Что с дитем твоим? - брезгливо спросил я, кладя ей руку на голову, в надежде успокоить. - Молись господу нашему о здравии своего дитя и услышаны будут твои молитвы.
- Я три дня молюсь Богу, а моей крохе становится только хуже и хуже, - причитала девушка, цепляясь за мою рубаху. -Молюсь, молюсь, в церковь ходила.. Молила Господа, чтобы он меня забрал, но оставил его в живых, мою кровиночку. Никого у меня не осталось.. Муж умер по весне, старший ребенок тоже… От лихорадки, тоже озноб, жар и на пятый день умер… А за ним и муж ...За что мне такая кара? За что? Пусть Софа спасет ребенка! Пусть спасет! Все, что угодно взамен отдам! Все что есть! И душу отдам и жизнь отдам, ничего не пожалею, все что хочет пусть берет!
Девушка пыталась снять тусклое колечко, что было у нее на пальце, предлагая и его за спасение ребенка. Она остервенением дергала его на пальце и постоянно повторяла :”Только пусть спасет! Пусть спасет!”
- Пусть все, что надо из дома забирает! Все, что понравится! Я все ей отдам, - продолжала выть девушка, раскачиваясь из стороны в сторону. - Лишь бы только его спасла, только спасла! Мою жизнь пусть берет!
Закричала крестьянка, пытаясь разорвать на себе рубашку, а потом снова заскулила.
- На все воля божья. - пытался вразумить я девушку и наставить ее на путь истинный, - Это все за грехи…
- Когда же он нагрешить то успел? Ему ещё и двух годочков не исполнилось! - закричала женщина, поднимая на меня заплаканные глаза, - Всегда такой ласковый, подойдет, обнимет меня своими маленькими ручками и слезы мне утирает и целует меня в мокрые щеки… А я улыбаюсь ему и говорю, что не буду больше плакать, хоть и скучаю по его братику и мужу… Он всё, что у меня осталось! Спасите! Спасите пожалуйста! Все что угодно отдам! Все что угодно сделаю, только спасите его! Умоляю, спасите!
- Ну, значит за грехи отца своего платит твоё дитя, - продолжал я, понимая, что передо мной стоит такая же нечестивая, как и ведьма, - Значит его грехи дано искупить ребенку.
- Неправда! Муж праведником был всегда! На воскресную службу всегда ходил и нас с собой брал, - рассказывала обезумевшая, широко распахнув глаза. Она наседала на меня, а я пятился. - Все, что у нас оставалось в церковь относили, беднякам отдавали! Никогда себе не оставляли! Страждущего - обогреем, милостыню подадим, в церковь подаяния отнесем, чем же мы грешны? Детей учил слову божьему, старший сын хотел священником стать… Он с детства говорил :” Мамочка, Боженька есть… Боженька все видит… Я тоже хочу людям помогать”
- Радуйся, женщина! Значит твой сын святым будет! - обрадовал я её, не представляя большей чести, чем эта. И нечестивая должна радоваться. - Нет большей благодати, чем причисленным быть к святому лику.
- Лучше бы здесь, со мной был! Живой! А не там святым! - снова завыла женщина, снова вцепившись в мою рубаху, - Лучше бы моим был! Любимым! Обласканным! Приняла бы любого! Служил бы Господу, но здесь, рядышком со мной!
- А обращалась ли ты к инквизиции? - спросил я, внимательно глядя на то, как лицо ее перекосило от ужаса и она в панике отползла от меня на несколько шагов, - Они - слуги господа нашего! Все более понимают, чем нечестивые..
- Недалеко от нашей деревни, в двух днях пути, в Эсебле, есть инквизиция, - дрожащим от страха голосом произнесла она, а от лицо ее потеряло краски, - Страшное место, очень страшное! Женщин сжигали прямо на площади! Мужчин сжигали! Нет веры им! Нечистивые они!
- Вот за грехи твои! За то, что не к слугам господа, а к ведьме пошла, - суровым голосом начал я, понимая, что никакие доводы уже не смогут вразумить ту, что поддалась на дьявольское искушение, - Господь и заберет твоего ребенка! Сама виновата в несчастии своем! Покайся в грехах своих! И впредь будь благочестивой и благоразумной!
- Не в чем мне каяться… Всю жизнь праведно жила, верной женой была, мужа любила и детей своих. - перешла на шепот женщина, склоняя голову к моей груди. - Не украла… Не убила… Ни обидела словом… Всю жизнь семье посвятила!
- Вот! А нужно было богу! - отрезал я, горделиво глядя на опухшее от слез лицо.
- Да что же Вы такое говорите, - девушку снова душили рыдания, - Неужели Бог хочет забрать моего ребенка? Да лучше бы он меня забрал!
- Иди с миром, - с тяжелым вздохом произнес я, сдаваясь перед силой скверны, опутавшей эту несчастную, - На небесах Вы все встретитесь! Чем тяжелее твой земной путь здесь, тем лучше тебе будет в Царстве Отца нашего. Страдания очищают!
- Лучше я сама умру! Вместе с ним! Обниму его и умрем вместе! - закричала девушка, не слыша меня,вскакивая на ноги и выбегая из дома, - Вместе уйдем! Вместе!
Я так и остался стоять рядом с дверью, пытаясь понять, что движет этими людьми? Что заставляет их свернуть с пути истинного? Истинно праведного? Неужели так сложно довериться богу? Я их не понимаю. Почему я безоговорочно верю, а они не могут? Мир полон грязи и зла, с которым нужно бороться. Выкорчевывать, искоренять, выжигать, чтобы однажды мир очистился от скверны и стал раем земным. За своими мыслями, я не заметил как вернулась ведьма, только тогда, когда она загремела чем-то на своем столе, я обратил на нее свое внимание, пытаясь вложить в свой взгляд все презрение?
- Что смотришь, хомяк? Горшок не нашел? - поймала она мой взгляд. - Погоди! Здесь кто-то был… Не так ли? Почему сразу не сказал?
- Опять твоё черное колдовство? Иначе, как бы ты разузнала, что сюда приходила нечестивица с помыслами грязными? - с брезгливостью, выплюнул я эти слова ведьме в лицо. - Я спровадил ее. Спас ее душу!
- Ага, тут колдовства на полу прямо комьями грязи налипло, - Софа указала пальцем на следы и грязные следы, оставленные заблудшей овцой. - И они явно не мои. И не твои! У тебя вообще ботинок нет! Кто приходил, признавайся!
- Да, приходила. Такая же нечестивица как и ты. Дите у нее говорит умирает! - неохотно начал я рассказывать, в надежде, что хоть эту на путь истинный наставлю. - Вся семья у нее от лихорадки умерла. Я сказал ей, что страдания очищают, и что они все встретятся в царстве божьем! А то, что младший лихорадкой заболел и умирает, так то бог ее за грехи наказывает, вот очиститься, будет праведную жизнь вести, тогда они все и встретятся!
- Погоди-ка, так это же… Поняла! - Софа сорвалась с места и принялась закидывать в сумку какие-то пучки трав, склянки со снадобьями дьявольскими и что-то приговаривала про себя. Заклинание дьявольское, не иначе. - Жди меня, из дома не выходи, холодает в лесу ! Я поняла кто приходил, постараюсь помочь…
- Она - заблудшая овца, отбившаяся от стада! - крикнул я вслед, в спешке ускользающей из дома ведьме.
- А ты - баран, отбивший мозги при падении! - послышалось за скрипучей дверью, которая хлопала на ветру.
- Нет, ведьма. Ты ошибаешься. Я тот, кто пришел очистить землю от таких, как ты! - выкрикнул я, слыша, как она возится за дверью, звеня склянками.
- Тряпку в руки и начинай прямо отсюда! - послышался голос. - Давай, чтобы я когда вернулась, тут был рай земной. Ну или хотя бы чистый пол, как твои помыслы!
Глава вторая
Все! С меня хватит! Я ухожу из этой мерзкой обители порока и нечестивых помыслов! Это место просто пропитано безбожием и темной магией. Резко рванув на себя старенькую дверь, преисполненный решимости, я шагнул в огромную лужу, которая набежала под крыльцом.
- Фу!!! - возмутился я, чавкая ногой в грязи и пытаясь вытереть ее об порожек. - Ничего! Чистым душам. как моя, здесь не место!
Погода на улице была зябкая, сырая, холодный ветер насквозь продул мою рубаху, заставляя зябко поежиться. Пожухлая и мокрая трава неприятно холодила ноги. Возле дома стояла открытая поленница и неколотые дрова, рассохшаяся бочка с грязной водой, в которой плавали осенние листья.
- Как же холодно, - пробурчал я, зябко ежась на пронизывающем ветру, - И есть хочется… Но в этом проклятом доме я ничего есть не буду! Или перед тем как есть - помолюсь, как следует, чтобы избавить пищу насущную от скверны.
Я вернулся в дом, чувствуя, что там оказалось не на много теплее, чем на улице. Ветер завывал в щели, заставляя меня ежиться и зябко поджимать грязные ноги. Нового ничего не появилось, а соответственно и съестных припасов тоже не нашлось… Откуда она берет еду? Или силой дьявольской питается? Неужели травой заговоренной?
- А-а-а-апчхи! - выдал я, посмотрев на дьявольски перевязанные вместе прутья. Не иначе она им силы злые призывает, - А-а-а-а-апсих!
Вот точно! От лукавого этого все! Как в носу противно щекочется от трав этих богомерзких! Так, не будет в этом доме колдовских вещей, пока я здесь! Выкинуть! Да подальше от дома, чтобы не нашла!
- Я не утверждал, что он у нас умный, - вздохнул Михаил. - Это тебе не манна небесная… Как там? И съела Ева плод с древа познания добра и зла… Далось ей то яблоко!
- Это была груша! - нахохлился Гавриил. - Я сам видел!
- Нет, яблоко! - настаивал Михаил, снова поглядывая вниз.
- Персик!!! - послышался голос святого Петра, сопровождаемый скрипом врат.
- Смотри-ка! - заметил архангел, бросая взгляд вниз, а потом прикрывая крылом лицо. - Ой! Наверное, когда кто-то из наших заметил, что в семье не без урода, то имели в виду не Люцифера!
- Михаил, наверное, нужно было ему все-таки рассказать побольше о мире людей, - задумчиво начал Гавриил, созерцая, как Антоний движется к зарослям крапивы, попутно снимая штаны- Брат, ты так не считаешь?
- Я считаю, что каждый в этом мире, или в другом, должен набивать свои шишки самостоятельно. Тем более это его вина, что не смог найти отведенное для этих дел место, - с задумчивым интересом произнес Михаил. - Сейчас папу вспомнит!
“О мой бог!” - орал Антоний, бегая вокруг зарослей. “Боже!!!” - причитал он, поскальзываясь на размокшей земле. “Пресвятая дева Мария!” - ныл он, а Михаил покачал головой, отворачиваясь в сторону.
- Святой Петр, а Вы как считаете?
Петр ничего не ответил, сделав вид, что плохо слышит братьев, продолжая натирать замок от Райских врат.
- Как же все чешется и горит! Чешется и горит! - скакал я по двору, от того, что начинал чесать нижняя часть тела горела ещё больше, - Где здесь вода? Воды-ы-ы-ыы-ы! Боже! Исцели меня! Это скверна!
- Вот так и становятся Святыми мучениками! - глубокомысленно изрек Михаил, внимательно наблюдая за тем, как Антоний пытается ползком и рывками вырваться из зарослей крапивы со спущенными штанами.- Прошел бы глубже, и я более чем уверен, мы с братом встретились снова. Мне кажется, что у него аллергия на крапиву.
- Святой дух!!! - вопил Антоний, глядя прямо на небо, страдальческим взглядом - О, все святые угодники! О, святые великомученики!
- Да, еще немного и отмучается. Немного слабоумные, и чуть-чуть отважные всегда становились примерами для других, - задумчиво добавил Гавриил, периодически отвлекаясь на крики Антония :”Аааа-а-а-а-а-а-а-а-а-а! Все от дьявола это! От Дьявола! ” - доносилось душераздирающее откуда-то снизу.
- Как ты думаешь, Гавриил, он догадается выйти из зарослей крапивы? - пригибаясь через облако задал вопрос Михаил младшему брату, - Или уже просить Святого Петра отворять ворота?
Святой Петр поднял глаза, осматриваясь по сторонам и еще усердней натирая замок. “Надобно еще один повесить!”, - пробурчал привратник рая. - “А то ты ему “куда пошел! Тебе в ад за грехи твои”, а он тебе индульгенцией тычет!”
- Погоди, Михаил, он ещё до плюща не добрался, - с ехидным смехом отозвался Гавриил, наблюдая за попытками Антония перепрыгнуть заросли крапивы, - Но вот чувствую, что сейчас таки доберется. Нет… Вылез все-таки.
Все опухло и дико чесалось. Дьявольский огонь пожирал мои члены, заставляя мучительно и позорно стонать. Ну ничего! Вера моя крепка! По всему телу пошли огромные волдыри, а любое прикосновение вызывало адскую боль. Я ничего другого не придумал, кроме как кататься по мокрой от дождя траве, расчесывая все и молясь. За этим занятием меня и застала ведьма. Я лежал на траве, почесывая руку, как вдруг увидел ее взгляд, полный недоумения. Рыжие волосы, верно подарок самого дьявола, нависали надо мной, а белая, греховная плоть была затянута шнурами и вздымалась.
- Эээ-э-э-э-э-э, а что это ты делаешь? - обеспокоенно поинтересовалась Софа, пока я с наслаждением расчесывал ноги. - Что произошло? Ты почему в таком виде?
Ну, ведьма! Ну я тебе сейчас покажу! Сейчас вот только штаны надену! Погоди у меня!
- Это все ты виновата! И трава твоя ведьминская! - орал я на нее, пока нечестивица пыталась помочь мне подняться с травы, - А ну прекрати! Не лезь ко мне! Только хуже сделаешь своими дьявольскими припарками! Не прикасайся! Руки свои нечестивые убери!
Она мельком глянула на волдыри, которые жгучей проказой, разлагали мою плоть. Ну ничего! Главное, что святой дух не пострадал. В мучениях вера становится сильнее, а в страдания укрепляется и очищается.
- Да я просто хочу посмотреть! Ты скажи мне лучше, просветленный ты мой, - ведьма попыталась поймать мою руку, - Ты зачем в крапиву то полез? Что ты там хотел найти интересного?
- Я вязанку твою дьявольскую выкидывал! - надулся я, пытаясь незаметно почесать содержимое штанов и чувствуя при этом такую благодать, что глаза невольно закатились, - Нечего праведных людей травить! Знаешь, как в носу щипало, когда я ее в руки взял?
Ведьма опешила и даже перестала пытаться поймать меня, просто осела и все. То-то же! Не будет ереси в этой земле! Всех изведу!
- Ты что же? Метлу мою выкинул? - злобно зыркнула на меня ведьма, медленно поднимаясь с колен и отряхивая старую юбку. - Да я тебя сейчас за метлу снова этой крапивой отхожу вдоль седелки! Чем я дом убирать буду? От тебя то помощи никакой! Только грязь одна! На себя посмотри, благочестивый! На черта похож!
- Не смей сквернословить! - воспитывал я ведьму, понимая, что если не я, то никто. - Я и так все твои грехи замолить не смогу! Не отягощай еще больше свою душу грехами!
- Сейчас я тебя так отмолю, - двигалась на меня разъяренная ведьма, сжав руки в кулаки. - Сейчас всех святых вспомнишь, и, если повезет, ещё и встретишься!
Софа отвязала от пояса какую-то тряпку, намотала ее на руку и стала срывать свою траву ведьминскую. Я пополз в сторону, понимая, что против злых чар только молитва способна укрепить дух. Ай! Ая-я-яй! О, Боже! Еретичка!
- На тебе по святой заднице! - вопила разъяренная ведьма, пытаясь содрать с меня штаны. - Очищение путем страданий! Это у вас там так говориться. Ну как? Очистился? Нет, еще немного очистить нужно! Получай!
- Вот, сейчас точно встретимся! - смеялся Гавриил, глядя на то, как девушка охапкой крапивы гоняет Антония по двору, - Михаил, вот почему мы с тобой до такого раньше не додумались?
- Может у нее лучше получится, - хмыкнул Михаил, наблюдая за воспитательным процессом, - Смотри, кто-то скачет к избушке. Так, кому тут жалко Антония стало? Быстро сознались! Кто послал спасение? Мне кажется, или он роет норку? Долго ему к Люци…
- Всего лишь пару тысяч километров, - послышался гаденький голос. - Главное, его там уже ждут. Обратно выпихивать будем!
- А ты что здесь делаешь? - удивился Гавриил, а Михаил нахмурился, положив могучую руку на сверкающий меч.
- Не мешайте! Я тут по делу зашел… С отцом поговорить хотел, но тут реально интересней! - потер руки чернокрылый ангел, а от его улыбки на землю упала тень. - У нас в аду так не пытают! Нужно взять на заметку! Смотри-ка, на попе ездит! Орет и ездит!
- Иди к себе и оттуда смотри! - рявкнул Михаил, едва ли не обнажив клинок.
- Оттуда не видно! - обиделся Люцифер, одаряя ангелов и архангелов дьявольски искусительной улыбкой. - Двигайтесь! Петя, дверь закрой, а то сквозняк!