Я обошел конструкцию со стороны колеса и резко крутанул его. Руки девушки оттягивались назад, приподнимая тело над землей. Душераздирающий крик боли Альвевы окрасил мрачное помещение в еще более черные тона, а потрескивание огня добавляло этому месту еще больше ужаса. Я надеялся, что она заговорит до того, как мне придется ее клеймить…
- Будешь смотреть? - поинтересовался я у писаря, хотя знал, что в этом состоит его работа, но принуждать не хотел. Люди по разному реагируют на вид и запах горящей плоти. Писарь громко сглотнул и кивнул, а я потянулся за раскаленным распятием, - Начнем…
Я рывком сорвал рукав платья девушки, дорывая ветхую ткань по шву до лопатки, намеренно дергая сильнее чем нужно, чтобы Альвеве было больнее. Есть шанс на признание до того, как раскаленное железо коснется ее кожи. Она вскрикнула и замолчала. Почему же ты молчишь? Скажи хоть что-нибудь. Я же вижу, что тебе больно!
- Господи, прости, - произнес я и прислонил к белоснежной коже раскаленное святое распятие. Крик Альвевы заполнил все пространство, а в нос ударил сладковатый запах жженой плоти. Девушка судорожно хватала ртом воздух, но продолжала молчать, стиснув зубы. Ритуал снятия одержимости или власти дьявола был несложен. Он требовал четкого исполнения каждого действия.
Я произнес первую фразу для изгнания “ In nomine Patris, et Filii”.
Еще раз прижег святым распятием Альвеву, и перекрестился сам. Девушка завизжала и крепче стиснула зубы, глотая глухой мучительный стон.
- et Spiritus Sancti. Amen - продолжал я читать над Альвевой, ловя каждое движение девушки. Но ничего похожего на одержимость я не видел. Ритуал был почти закончен, неся с собой страшное понимание - она не одержима.
Она молчит по собственному желанию, и если совершила преступления, то сделала это по доброй воле. Я завершил ритуал, тяжко выдохнув: “Ad Sanctum Michaelem Archangelum. Precatio”.
Внезапно Альвева дернулась и задрожала, не сводя взгляда со стола писаря. Улыбка тронула губы девушки, а она начала смеяться странным смехом, в котором была такая надежда и облегчение, словно я уже подписал приказ о помиловании. И тут она заговорила.
- Ты пришел! Пришел! А я… Я уже не надеялась! Я изучила все трактаты, что смогла найти и знала! Знала, что ты придешь во время пытки! - радостно кричала Альвева глядя в одну точку. Писарь крестился, а я всматривался под стол и не видел там абсолютно ничего.
- Метла не сработала,да? Не сработала? Потому что Иду и Томасину отдали добровольно, да? - Альвева нервно облизала пересохшие и прикушенные губы. В ее глазах плясали огни той самой одержимости. Я не понимал, в чем дело, бросая попеременный взгляд то под стол, то на ведьму.
- Их вытопленный жир не сработал на метлу? А я так хотела, чтобы она отнесла меня к тебе! Я хотела получить силу и защитить себя! Защитить от этой инквизиции! но не сработало… - задыхалась Альвева, не сводя взгляда с одной, видимой ею точки. - Но у меня оставался второй шанс! Ты всегда приходишь, Люцифер во время пыток и наблюдаешь за ними! И вот ты здесь! Даруй же мне силу! Защити меня! Я готова отдать тебе душу!
Писарь завизжал и бросился прочь из допросной, а я медленно переваривал только что услышанную информацию. Она не была одержима дьяволом. Она была одержима идеей.
Я стал подходить ближе к столу, чтобы рассмотреть то, что там увидела Альвева, но не видел ничего! Абсолютно ничего, кроме старых досок и слоя пыли. Но Альвева продолжала разговор, с тем, кого видела только она. Я же не слышал ответов и не видел собеседника…
- Ну же! Чего же ты медлишь? - нервничала девушка изо всех сил дергая цепями, пытаясь высвободить руки. - Я готова! Готова продать тебе душу! Только освободи меня! Спаси! Дай мне силы защититься от этих палачей!
- Люся, не халтурь! - прикрикнул Бельфегор, наблюдая за тем, как младший брат корчит рожи из под стола, - Давай не филонь! Спор есть спор!
- Ты это специально, да? - наседал на Бельфегора Михаил, сильнее хмуря красивые брови, - Я же сказал, что Антоний должен усвоить урок самостоятельно!
- Так он и усваивает! Смотри, сам под стол полез! - отмахнулся от архангела демон, - Люся, эта рожа уже была! Давай другую!
- Почему он не заберет ее душу? - недоумевал Святой Петр, наблюдая за развернувшейся картиной на земле, - Она же сама готова отдать! А взамен просит такую мелочь?
- Начерта она ему? - не выдержал Бельфегор, а к вратам снова поскакал хихикая маленький бесенок, - Ты хоть раз видел, чтобы он душу забирал?
- Куда пшел! - орал святой Петр, гоняясь с метлой за бесенком, - А ну, брысь, отсюда!
- Давай вниз! А то замерзнешь здесь в высоких слоях атмосферы! Домой! Грейся! - усмехнулся Бельфегор, ловя бесенка и сажая на огромную ладонь - Потом весь противень обчихаешь!
Девушка обезумевшим взглядом продолжала смотреть под стол, а по щекам лились слезы.
- Нет! Нет! Стой! Куда ты? - истерика накрывала Альвеву, она металась, дергала цепи с такой силой, что колодки разрезали ей сухожилия, - Не бросай меня! Нет! Спаси-и-и-и-и!
Я уже ничем не мог ей помочь. Она сама подтвердила свою вину… Но была ли вина? Альвева действовала по писанию святого ордена, обезумев от страха перед инквизицией… Я не мог ее винить ни в чем, понимая, что она просто стала жертвой безграмотности членов ордена… Я с жалостью смотрел на поникшую девушку. Ее видение рассеялось, она больше не говорила с Люцифером… Или кого она там видела…
Девушка просто дрожала, глотая слезы, а я направился к двери, чтобы позвать палача. Он оказался прямо за дверью, трясущейся и крестящийся, за его спиной прятался писарь тихо поскуливая и плача.
- Как твое имя, - обратился я к писарю, а тот лишь съежился и сильнее заскулил, - Как тебя зовут, писарь?
- Го-де-лот-т-т-т, - заикаясь произнес писарь, все еще боясь выходить из-за спины палача, - Святой Антоний, а т-т-т-там п-п-п-правд-д-д-да б-б-б-был д-д-д-дьявол?
Я посмотрел на писаря, как на умалишенного, хотя не мог отрицать нахождения там Люцифера. А, если вспомнить, что мне память вернул Бельфегор, то и говорить нечего… Я сам не достоин находиться в стенах святой обители…
- Я же тебе говорил! Что не может Дьявол проникнуть в орден! - гордо вскинул голову палач, глядя на писаря с превосходством, - А уж тем более, находиться там в присутствии самого святого!
- Годелот, ты знаешь кому принадлежат трактаты, где описано, что вытопленный жир младенцев и детей приносил метлу к Дьяволу? - сурово спросил я, наблюдая за реакцией, ловя мимолетные колебания лица. Он не соврет, - Годелот, скажи мне правду! Ты сейчас стоишь не только передо мной, но и перед Богом. Я - левая, карающая рука его. Не вынуждай меня вытаскивать правду из тебя силой…
- Я знаю, Святой, - вклинился в наш разговор палач, глядя на меня немигающим взглядом, - Парнишка напуган, он у нас недавно и не привык еще к такому. Эти трактаты написал несколько лет назад брат Толий. Ему в этом помогали братья Фрей и Лирх. Они всех горячо уверяли в том, что видели это своими глазами и за большие деньги смогут описать все, что знают. Мы все скидывались, даже вот он.
Палач кивнул головой на писаря, тот уже был близок к обмороку. Я не стал допытывать у него подробности, лишь бросил еще один жалеющий взгляд на Альвеву и вышел из допросной.
- Мне нужно уехать ненадолго, - начал я, осторожно подбирая слова и следя за тем, чтобы палач внимательно меня слушал и все исполнил, - Меня не будет несколько часов. Альвеву - под стражу. Никого не пускать к ней. Даже святого отца. Братьев написавших трактат - в отдельную камеру, разъяснив за что и сказать, что я буду с ними разговаривать. Родителей Иды и Томасины - в допросную… Узнать их адреса и передать мне. Узнать без фанатизма!
Палач кивнул и перекрестился, показывая мне, что услышал меня. “Ваш приказ будет выполнен в точности”, -опустил голову он, а потом хмуро взглянул на Альвеву.
Это помогла мне немного расслабиться. Я хотел видеть Софу, очень хотел… Я должен с ней поговорить, объяснить, что не всем нужно доверять, особенно в такое, неспокойное время… Я вскочил на лошадь и гнал ее до самого дома рыжей ведьмы. Софа не вышла меня встречать, а меня почему-то это больно кольнуло где-то под сердцем. Я направился к дому и собравшись с мыслями вошел внутрь.
- Соф, я... - заговорил я, видя в дальнем углу бледную, как мел ведьму. Софа тут же как увидела меня бросилась ко мне и обняла. Я замер, не зная как поступить, а девушка тихо плакала, уткнувшись мне в плечо.
- Что с ней? - прошептала ведьма, глядя на меня заплаканными глазами. - Она невиновна? Тебе удалось это доказать? Правда?
- Соф, перестань… Я сделал все, что мог… - произнес я, а она подняла на меня такой взгляд, от которого мне хотелось сжать ее изо всех сил.
Девушка продолжала всхлипывать у меня на плече, а я растерялся. Я не знал, что делать, и как успокоить разошедшейся плач, перерастающий в рыдания.
- Ты и меня заберешь, да? - всхлипнула Софа, поднимая голову с моего плеча и снова заглядывая в глаза, - Рано или поздно ты и за мной придешь? Правда? Ты потащишь меня на костер…
В глазах девушки плескался испуг, а с красивых, высоких скул скатилась слеза. Молчание затягивалось, слезы лились сильнее, а я, поддавшись минутному порыву прижал ведьму к себе, ласково поглаживая по голове и дыша запахом ее волос, пахнущими травами.
- Нет, не приду. Если ты не направишь свою силу во зло, - тихо прошептал я, отодвигая свои переживания на задний план. Я хотел поговорить, рассказать ей о своих тревогах и разочаровании. Не хотелось тревожить господа тем, что я мог бы решить сам, но сейчас… Сейчас, когда Софа так доверчиво прижимается ко мне, а ее плечи так беспомощно вздрагивают в моих руках.. Я просто не могу позволить себе вывалить ей еще и свои проблемы… Представляю, что она себе там напридумывала в мое отсутствие.
- Пока ты не сделала ничего дурного, я не трону тебя. И никому не позволю этого сделать… - прошептал я, хмуря брови и представляя, как к ней тянутся руки уже совсем не святой церкви, напоминающей горстку озабоченных фанатиков.
Я баюкал девушку, обнимая, как маленького ребенка, пока она не начала успокаиваться. В груди теплело, я впервые услышал запах ведьмы - от нее пахло тертыми травами и в сочетании с запахом дыма. Я глубоко вдохнул этот слегка горьковатый запах и закрыл глаза. Тревоги этого дня меня отпустили, но я знал, что должен вернуться в обитель. Это мой долг… Просто еще мгновение, еще минуту.
- Тебя что-то тревожит? - тихо прошептала Софа куда-то мне в грудь, а я не мог себя пересилить, чтобы поделиться наболевшим. Я сам выбрал свой путь и свой долг, никто не заставлял меня этого делать, и только я в ответе за это.
Я набрал в грудь воздуха, хотел сказать, чтобы она не тревожилась, но меня прервали.
- Со-о-о-о-офа-а-а--а-а! - раздался крик, где-то на подъездах к дому ведьмы, а я напрягся. Этого голоса я не знал. - Софа, ты дома?
В дверь бесцеремонно, тяжело дыша, влетел молодой парень. Я видел его раньше в деревне. Увидев нас он смутился и опустил глаза. Я, благословив ведьму, поцелуем в лоб отошел от нее на несколько шагов. Мало ли чего деревенскому в голову взбредет, а Софе еще замуж выходить.
- Если бы она это слышала, то она бы так его замуж отходила! Вон той палкой. А потом, когда тельце Туси обмякнет и перестанет сопротивляться, она дотащит его до церкви! - расхохотался Люцифер. - А потом кивнет его головой нужное количество раз! Вот поэтому я и не женюсь! Мало ли какая чертовка попадется!
- Рыжая, - стонал Бельфегор, плотоядно глядя на формы ведьмы. - И ведь все при ней! И грудь, и попа! И безмозглый Туся!
- Если дело так пойдет и дальше, то она скинет … сколько Туся весит? - мрачно произнес Михаил, опираясь на меч. Гавриил просморкался, глядя на трогательную сцену.
- Конец света близок! Слышали! Первый ангел вострубил в платок! Ждите хороших новостей! - заорал Люцифер, а внизу забегали юродивые. - Страшный суд близок! Собирайте свидетелей, прокуроров у нас и так достаточно!
“Страшный суд грядет! Покаемся!”, - орали людишки. “А я буду гулять на все! Несите лучшую выпивку и ведите лучших баб!”, - вторили им голоса. Внезапно возле ворот собралась целая делегация.
- О! Впереди очереди? Наши ребята, - улыбнулся Люцифер, разводя руками.
- Зачем ты так делаешь? - сурово спросил Михаил, глядя на то, как каких сектантов коллективно утаскивают в ад.
- Я просто накручиваю себе авторитет, - лучезарно улыбнулся черный ангел. - Так, у нас тут мелодрама! Сначала круг мелом очертите, чтобы спастись от Тусиной логики, а потом смотрите драму. Я вообще предлагаю за просмотр брать деньги! Предлагаю назвать “Собор - 2”! Смело, свежо и увлекательно!
- Что произошло? - насторожилась ведьма, подходя к парню, который все еще пытался отдышаться, - Ирон, что случилось?
- Сэна рожает! Раньше срока! - выдал парень, в перерывах между вздохами, а потом подозрительно посмотрел на меня, подзывая ведьму к себе. Софа медленно подошла к нему и парень зашептал - У нее на животе ссадина во какая! Он ее по ходу, того…
Софа прижала руку ко рту и резко сорвалась собирать в узел разные снадобья, отвары и травы. Я смотрел на мальчишку, тот затравленно озирался, явно боясь меня. Но его разъедало изнутри еще одно чувство - любопытство. Ирон стоял, переминаясь с ноги на ногу, бросая на меня исподлобья короткие взгляды.
- Говори. - не выдержал я, понимая, что парень пойдет выпытывать свой вопрос у Софы, а мне почему-то не хотелось, чтобы кто-то к ней приближался, - Не бойся.
- А вы и правда святой? - тихо спросил Ирон и опустил глаза, “найдя” что-то очень интересное среди старых половиц, - Тот самый? Святой Антоний?
Я задумался. Что я мог ему ответить? Был ли я святым? Возможно. Но, почему память мне вернул Бельфегор? Один из первых ангелов господа, что был низвергнут из рая, заступившись за Люцифера… Какое он имеет ко мне отношение? И что хотел от меня? Наверное, я молчал слишком долго, и Софа коснулась моей руки.
- Нам пора, - произнесла она, держа тяжелый мешок двумя руками, чуть не волоча его по полу, - Ты поедешь в обитель?
Я не доверял деревенским. Меня не покидало плохое предчувствие, как только Ирон переступил порог дома.
- Поедешь со мной. В деревню. - отрезал я, забирая у Софы тяжелый мешок и накидывая капюшон на голову вышел из избы, - Ирон поведет и покажет дорогу к дому, где живут нуждающиеся.
Глава тринадцатая
Пока мы ехали, подумать над ситуацией мне так и не удалось. Как выяснилось, Софа до ужаса боялась лошадей и все время норовила выпасть из седла. На четвертый раз я пожалел, что у меня нет с собой веревки, чтобы я привязал ее к себе! Пришлось ее крепко обнимать на протяжении всей дороги до деревни.
- Да она выросла на лошади! - возмутился Михаил.
- На что только бабы не идут, чтобы их обняли! - расхохотался Бельфегор. - У меня все просто! Пусть идут ко мне, и я их обниму! Так обниму, что от таких “обниму” дети бывают
- И как он должен определить, что она выросла в седле, если ноги у нее не кривые? - удивился Люцифер, а все смотрели на то, как Софа прильнула к Тусе, улыбаясь загадочной улыбкой. - Я просто представляю, что ей придется сделать, чтобы он ее поцеловал!
Меня не покидало нехорошее чувство того, что может произойти что-то плохое. На всякий случай, я держал меч при себе. Как только мы въехали в деревню, люди бросились врассыпную при виде меня на коне святой обители - серебристом першероне, а впереди Софу. Моего лица люди не видели из-за капюшона, но сразу начинали креститься возносить мольбы господу нашему.
- Отпусти ее! - послышался истеричный женский крик. Мне в плечо прилетел камень. Мы с Софой вместе посмотрели, кто его бросил. - Пусти ее, слышишь! Она ничего плохого не сделала! Она - не ведьма!