Когда же мне надоела эта возня и подобные песни, я кашлянул:
— Эй, подруги, хорош лаяться. Если вы укажете мне путь, то я каждой подарю по глазу и вставные челюсти забабахаю.
— Что-о-о? — тут же встали в позу встревоженного суслика трое старух. — Ты нас не обманешь?
— Да было бы чего обманывать. Подумаешь… — я щелкнул пальцами и у каждой старухи оказалось по два глаза и по вставной челюсти. — Теперь нормально?
— Я вижу!!! — хором вскричали старухи, а потом лязгнули зубами. — Мы можем кусать и пережевывать! Иди же сюда, добрый пришелец, мы тебя укусим и пережуем.
Они протянули ко мне морщинистые руки и оскалились голливудскими улыбками. Вот такие вот престарелые людоедки. Безобразницы, не ценящие добро.
Пришлось снова щелкнуть пальцами, чтобы убрать подарки. Старухи на миг застыли, ощупали свои лица, а потом горестно взвыли:
— Верни! Верни нам глаза и зубы, добрый пришелец! Мы не будем кусать тебя и даже пережевывать не станем. Верни же нам их! А мы покажем путь! Верни прекрасные зубы и глаза-а-а-а…
Они так активно умоляли, что даже поползли ко мне на четвереньках, живо перебирая сухими коленями и морщинистыми руками как три самки пауков-птицеедов. Я отступил пару раз, потом ещё пару и ещё. В общем, когда старухи поняли, что их сейчас накроет морской волной, было уже поздно. Я едва успел перехватить тощие тела, когда море попыталось добычу.
Пришлось соорудить костер, чтобы обогреть их. После такого наказания женщины притихли и только дрожали, прижавшись друг к другу. Три мокрые старухи в лохмотьях выглядели жалко. Я не выдержал и снова щелкнул пальцами. Ко всему прочему добавил от широты душевной небольшой серый платок.
— Смотрите, старушки-веселушки, вот если постучите по платку и скажете «Крекс-пекс-фекс», то на нем возникнет еда. Вам уже не нужно будет охотиться и заниматься прочей хуйней. Запомнили? Попробуйте.
Тут же три костлявых кулачка ударили в платок и раздался клич:
— Крекс-пекс-фекс!
На платке появилась жареная курица, ломти спелой дыни и виноград. Три старухи мигом забыли о своих мокрых лохмотьях и набросились на угощение. Только за ушами хрустело, когда мясо исчезало вместе с костями в ненасытных ртах. Новые зубы без устали перемалывали самые твердые сухожилия, глаза весело поблескивали на меня. Более счастливых старух вряд ли можно было увидеть.
В скором времени угощение провалилось в раздувшиеся животы и старухи хором сыто рыгнули.
— А теперь, добрый пришелец, не будешь ли ты так добр, чтобы соорудить нам хижину, в которой мы смогли бы спокойно встретить старость? — спросила одна из старух.
Я хмыкнул. Что-то такое на памяти возникло… Там тоже исполнялись желания старухи, а потом она настолько прихуела, что пожелала нечто невразумительное, а по итогу осталась ни с чем. Чтобы не повторять эту историю, я покачал головой:
— Бабки, я ведь могу и забрать то, что дал. Давайте, рассказывайте про Медузу, иначе…
— Ищи её вон в той пещере! — тут же выпрямились пальцы и показали на дальнюю гору. — Там начинается Страна Ночи и только мы можем пустить туда случайного путника.
Я прищурился и увидел почти на верхушке горы темное отверстие пещеры.
— Ого, туда ковылять ещё нужно…
— А ты возьми вот сандалии летучие, они достались нам от самого Гермеса, — сказала первая старуха.
— От самого Гермеса? То есть этот пройдоха вам отдал летучие сандалии по доброй воле?
— Ну, не совсем и сам отдал, скорее, он не нашел их на прежнем месте, когда проснулся после полуденного сна, — хихикнула первая старуха.
— А у меня есть шлем Аида, — протянула шлем вторая старуха.
— Он тоже любитель поспать?
— Ещё как! Вот храп его и привлек моё внимание.
— А ты что спиздила? — спросил я у третьей старухи.
— Волшебную суму. Она может расширяться и сужаться по велению хозяина. Ею обладал один кентавр…
— Но он тоже как-то уснул и тогда… — кивнул я.
— Всё-то ты знаешь, добрый путник. Но мы даем тебе эти вещи с одним условием — чтобы ты их вернул обратно. Ты же вернешь?
— Конечно верну. Они мне особо-то и не нужны. Но пусть будут, — убрал я вещи в суму, когда увидел, как руки старух потянулись за подношением. — Как одолею Медузу, так и верну обратно. Честное джиннское.
Старухи кивнули и сразу же забыли про меня. У них появилась новая забава — волшебный платочек со жратвой.
Я же полетел в сторону указанной горы. На подлете к горе что-то блеснуло у подножия, и я спустился к сверкнувшему объекту. Этим объектом оказался зеркальный щит, зажатый в руке каменной статуи. И ладно бы эта статуя была одна — рядом находились ещё около сотни каменных воинов. Прямо как терракотовая армия китайская монарха. Все застыли в разных позах, но с одинаковым выражением ужаса на лице.
Ого, да что же это за великан тут играет каменными солдатиками?
— И долго ты будешь на них пялиться, джинняра озабоченный? — раздался знакомый голос. — Или тоже хочешь кого-нибудь оприходовать?
Настолько знакомый, что я слышал его на протяжении двух тысяч лет.
— Гуля? — обернулся я на звук голоса, но моей подруги нигде не оказалось.
— Да ты не пялься по сторонам. Посмотри в щит!
Я резко дернулся к щиту, из глубины на меня скалилась довольная рожа моей старой подруги.
Глава 20
— Ты как здесь? То есть — ты что здесь? То есть — с какого хрена ты здесь??? — вырвалось у меня.
— А ты всё также умен, — хмыкнула Гуля. — Мы тут за тобой давно наблюдаем и ставим ставки. Масуд, я тебя знаю давно, поэтому поставила на то, что дойдешь до финала.
— Ты знаешь, что я Масуд?
— Конечно же знаю, Драмир иногда во сне курлыкает, что выдает его с головой. А ты… даже не сказал мне…
Брови Гули сдвинулись. Между ними пролегла гневная складка. Ещё чуть-чуть и шарахнет молнией из зеленых глазищ. Ага, вот прямо из щита и шарахнет.
— Ну а чего я тебе буду говорить? Тебе чувства нужны, а мне секс…
— Да пошел бы ты! — крикнула Гуля
— И пойду! Вот прямо сейчас и пойду. Хочешь позырить, как я сделаю приятно Медузе?
— Да я уже насмотрелась вволю. Мы тут всем дворцом за твоими приключениями смотрим. Вот прямо лучше всякого телевизора проходит.
Я представил царских особ на диване, возле них придворную челядь, орешки, чипсы… А я на экране сверкаю голой жопой!
Герой-любовник, а-ля Казанова местного пошиба.
Почему-то меня эта мысль вывела из себя и я тоже нахмурился. Так и стоял, нахмуренный, среди каменных солдатиков, и пялился на нахмуренную Гулю. Наша игра в гляделки завершилась моей полной и безоговорочной победой. Гуля моргнула и отвела взгляд.
— А сейчас зачем тут появилась?
— Да потому что тебе сейчас реальная опасность угрожает. Медуза может сделать тебя одним из этих, — Гуля показала на каменных людей.
— И что? Я и не из таких переделок выбирался.
— Не храбрись. На этот раз всё серьёзно. Я… Я не хочу, чтобы ты сгинул.
Я видел, что эти слова дались Гуле с трудом. Сам сглотнул от нахлынувших чувств. Посмотрел на воина, у которого забрал щит, но тот молчал, как каменный истукан. Впрочем, он им и являлся.
— Гуля, у нас же ничего не будет…
— Зато у нас много чего было! Поэтому я тебе и помогаю, глупый джинн! Мы с Драмиром специально наколдовали канал в этот мир, чтобы сообщить тебе об опасности. Маг Астролябиус напрочь отказывается называть условие счастья для Медузы, поэтому тебе придется узнавать его самому, но ни в коем случае не смотри ей в глаза. От её взгляда каменеют! Смотри через щит!
— Всё понял, не дурак. Был бы дурак — не понял бы, — буркнул я в ответ.
— Ой, ладно, не куксись. Я мультик смотрела, так там местный герой использовал щит, как зеркало. В него можно смотреть и не бояться каменного взора Медузы. Всё понял?
— Да понял я, не смотрю в лицо, смотрю в щит. Ладно, справлюсь как-нибудь. А это… Обратно меня никак? Задолбался я по мирам уже прыгать. Того и гляди начну на людей кидаться…
Гуля вздохнула и помотала головой:
— Обратно никак. Ты по глупости заключил волшебный договор и теперь, пока не осчастливишь десятерых женщин, вернуться не сможешь. Я постараюсь помочь по старой дружбе, но ты особо не рассчитывай — маг следит за каждым моим шагом. Сейчас же мне пора… Не подведи, крыса мусорная!
— Да пошла ты! — ответил я беззлобно.
Лицо Гули пропало с зеркальной поверхности щита и я остался в полной тишине. С каменными болванами особенно не поболтаешь, поэтому я решил двигаться вперед с особой тщательностью. Пару раз чуть не навернулся на камнях, поэтому щелкнул пальцами и полетел по направлению чернеющего зева пещеры.
Прошло всего ничего времени, и я оказался на месте назначения. В тени скалы дремала красивая девушка с двумя небольшими недостатками — её волосы были клубком змей, а нижняя часть тела переходила в змеиный хвост. Кроме этого, в ней было всё прекрасно. Лицо, губы, большая и явно упругая грудь…
Пока она не проснулась, я уставился в щит и кинул камешком в спящую. Камешек подобрал такой, чтобы разбудил попаданием в лоб, но не убил. Вряд ли Медуза именно о таком счастье мечтала.
Встревоженные змеи тут же зашипели на меня. Я смотрел на них через отражение в щите и отчетливо понимал, что катастрофически им не нравлюсь. Они мне тоже не нравились. Вот совсем не нравились — не люблю я змей и всё тут.
— Кто ты, странный путник и почему отвернулся ты в сторону солнечной колесницы Гелиоса, что вскоре собирается упасть в Мировой Океан? — раздался голос пробудившейся красавицы. — Не хочешь ли обернуться и посмотреть на меня? Ведь это невежливо — вот так повернуться к женщине задом и пялиться в зеркало. Ты же не Парис, что любитель повертеться перед отражением?
Я решил сразу взять быка за рога:
— Скажи, красотка, какое желание ты загадала магу Астролябиусу? Я тот, кто сможет исполнить твоё желание…
В отражении было видно, как сморщился носик прелестницы, которая имела несчастье родиться красивой.
— Не стоит тебе думать об этом, усталый путник. Пусть боги ветра унесут все печали и…
— Тебе чо — впадлу ответить? Я сюда просто так приперся?
Я старался не поворачиваться к Медузе, но видел, как она начала приближаться.
Ага! Плутовка хочет оползти меня и сунуть свою башку с шевелящимися волосами мне в нос. Ну уж хренушки!
Я щелкнул пальцами и перелетел на то же самое расстояние, на какое подползла Медуза. Она сделала ещё одну попытку, но я был настороже. Так было три раза, пока она не махнула рукой, а её волосы-змеи дружно не показали мне языки.
— Обернись же, странный гость и посмотри, как прелестны мои груди…
Вот же зараза! Знает, чем брать!
Я едва не обернулся на самом деле, чтобы оценить размер и форму. Лишь в последний миг удержался от подобного просмотра.
— Так, гадючка моя ненаглядная! Или мы с тобой разбираемся по факту — чего тебе надо, либо я ищу другую бабу, которая хочет быть счастливой! Чего ты спросила у Астролябиуса?
Медуза скрестила руки на груди (на довольно-таки привлекательной груди) и насупилась. Она словно обиделась на меня. Вот и понимай этих женщин — к ним с душой, а они обижаются. Нет, тот, кто поймет женщин, тот…
Тот?
Тот — психолог!
Вот! Точно!
Я щелкнул пальцами, отчего Медузу Горгону подняло в воздух. Она отчаянно замахала руками, а приземлилась уже на мягкий кожаный диван. Я же возник на кресле рядом, с блокнотом в одной руке, с ручкой в другой. Глаза благоразумно спрятал за зеркальными очками.
— Ну-с, пациенточка, что же вас беспокоит? — постарался произнести так, как будто развожу на деньги.
— Чего-о-о? — Медуза попыталась соскользнуть с дивана, но моя волшебная сила была неумолима.
— Я доктор всяких наук и различных академий. Милочка, мне вы можете довериться. Что у вас случилось?
— Да ты… Да я…
— Да мы, да он, да она… Мы либо попытаемся решить вашу проблему, либо я возьму плату за сеанс и перейду к другому клиенту. Знаете ли, милочка, консультациями таких специалистов как я, не разбрасываются. Ко мне сам Шноббельфебель за полгода записывается!
— А кто этот странный человек или это новый бог с Олимпа? — заинтересованно спросила Медуза.
Она перестала вырываться из невидимых пут и развалилась на диване. Уже шажок в нужном направлении!
— Да хуй его знает, только что выдумал, — честно признался я. — Так что тебе надо?
Медуза ещё немного поерзала на диване, потом набрала в грудь воздуха и призналась:
— Как и каждой нормальной женщине, мне нужно спутника жизни. Чтобы рядом шел и за руку держал. Чтобы делил со мной закаты и восходы. Чтобы я могла заснуть, положив голову ему на грудь и слушать… слушать биение сердца! Чтобы мы разговаривали весь день и не могли наговориться! Вот что мне надо от мужчины… А ко мне приходят только для того, чтобы смерти коварной предать. И ведь у меня тоже есть чувства, эмоции! Я ведь рисовать люблю и вышиваю крестиком. А меня… А они…
Медуза разрыдалась навзрыд. Слезы так и полились по красивому лицу. Одни змеи ловили каждую слезинку, а другие пытались утешить хозяйку, облизывая щеки, веки, лоб. Третьи вообще гневно смотрели на меня и если бы были в силах, то покинули голову и набросились бы на предмет огорчения хозяйки.
— Но как же вы будете вместе, если он только посмотрит на тебя и тут же превратится в камень?
— Не знаю, — пожала плечами Медуза. — Я думала, что вы, волшебники, сможете придумать что-нибудь такое, что сможет одолеть проклятие богов.
Я задумался, переваривая слова Медузы. Чтобы выполнить всё то, что она сказала и при этом оставить мужика целехоньким… Мда, проблема та ещё.
Хотя…
Я шлепнул себя по лбу!
Есть! Я могу исполнить её желание!
— Так, никуда не уходи, я вскоре вернусь! — с этими словами я щелкнул пальцами и помчался по воздуху.
Я промчался до острова Иос так быстро, как только мог. Там я без труда нашел того, о ком подумал и отправился обратно. Конечно, было и сопротивление, но разве справиться обычному человеку с могуществом джинна?
Медуза всё также лежала на диване и смотрела, как солнце отправляется на покой в воды моря, когда я плюхнулся возле неё. Конечно же я отворачивался от её неотразимого взгляда, чтобы в последний миг не превратиться в камень.
— Вот, смотри, страдалица, кого я тебе притаранил. Прошу любить и жаловать — Гомер!
— О боги Олимпа, куда вы меня притащили? Я только собрался поведать местным жителям о хитроумном Одиссее и его проделках, — произнес мой подарок.
Медуза соскользнула с дивана и подползла ближе. Она посмотрела на принесенного мужчину и… Он не окаменел! Он всё также дышал и даже слегка пованивал. Медуза взглянула на него пристальнее:
— Посмотри же на меня, потомок славных богов. Неужели я тебе так не нравлюсь, что ты опустил голову?
Незрячий мужчина в рубище, который за мелкую монету пел на улицах городов свои заунывные песни, простер руки и нащупал груди Медузы:
— Прелестная незнакомка, усладу я ощущаю пальцами, но вот глазами не могу оценить ни красоту, ни свежесть кожи. От этого горя сжимается моё сердце и три тысячи кораблей не смогут его разжать. Я старый поэт и не знаю слов любви, однако, если у вас найдется амфора вина и головка сыра, то я поведаю вам «Илиаду» или «Одиссею»…
— Он… слеп? — спросила Медуза.
Впрочем, мужские руки она не отстранила, да и сама не подалась назад. Волосы-змеи недоверчиво посматривали на Гомера.
— Так, тебе пиздабола надо было, с которым можно весь день болтать от рассвета до заката, или молчаливого Аполлона? Неужели тебе было мало одного Посейдона, и ты хочешь ещё раз попытать судьбу с богами?
— Нет-нет, я беру этого, — тут же подняла руки Медуза. — Он… Он мне нравится. Отмою, очищу и станем мы с ним жить в любви и уважении друг к другу.
— А я буду счастлив разделить свои дни с такой прекрасной особой, — Гомер продолжил ощупывать груди Медузы. — Я могу много чего рассказать о днях прошедших, о героях и их свершениях. Мы будем счастливы, так что насчет амфоры?