Меня схватили сзади, и наглые руки полезли во все закрома. Разбойники не отличались целомудрием — уж они-то знали, где можно спрятать самое ценное.
Чья-то ладонь схватила талисман Рычка и рванула — шнурок с легкостью треснул. Не знаю, откуда взялись силы, но я рванулся, уперевшись пятками, и достал затылком до чьего-то подбородка…
— А-а-а!
Мне в спину прилетело ногой — чуть позвоночник не сломали!
— Сволошь пованая!
Я хищно ощерился. Теперь тут еще одна шавка бежжубая…
Но мне добавили ногой по животу, с ненавистью схватили за волосы и приложили лицом об землю! Снова дернули, посадили.
— Крепче держите, болваны. Что ты там у него забрал?
— Волосня какая-то на веревке.
— А, мусор…
Нет! Мой талисман! Я застонал и завертел головой. Ничего не вижу! Они выкинули его?! Или забрали?!
— Что у него еще есть?
— Сейчас…
Нагрудника на мне уже не было, но все мои ценности были под рубахой. Единственные две мои ценности!
Руки полезли туда, и я заворочался, заюлил, как змея, перевернулся на живот.
— Не-е-е… — прохрипел я, но силы быстро кончились.
У меня слезы потекли, когда меня вернули в сидячее положение, а потом вытянули свитки, подаренные приором. И ничего нельзя сделать…
Белиар, твою демоническую мать! Где-ты?!
Тишина… Не слышу демона. Видимо, у меня совсем кончились силы…
— Бумаги какие-то.
— Дай сюда! — послышался шелест бумаг, — А, не понимаю. Ляшка, читай.
Я хрипел, пытаясь из последних сил что-то сказать.
Драный Ляшка читал очень хорошо:
— Дарственная на первушку Грезэ. А это Перит, последний Белый Волк.
— О-о-о, какая честь. Последний, — сказал кто-то, и толпа взорвалась хохотом.
— А, я слышал про Белых Волков. Бедняги, не везет им. И последнего прибьют.
— Ладно, давай сюда бумаги…
Я бессильно замычал под общий хохот.
— ДРА-А-АМ! — крик зверя прорезал ночную тишину.
Он кричал откуда-то сверху — скорее всего, стоял на холме.
— Чего орешь?
— Дружина! Кажется, Красный приор.
— Какого хрена надо этому Леонхарду? Мы же отстали от каравана…
— Уходить надо, Драм!
Звери засуетились, меня подхватили, потащили вперед. Кажется, тянут просто за веревку… Нет, нет! Там же где-то талисман остался…
Вокруг пыхтят воины, ругаются. Некоторое время все просто бегут, со мной особо не церемонятся, и я собираю коленями все буераки и кочки. Лбом я иногда задеваю колоски степной травы, лицо зачесалось от стольких прикосновений.
— Дерьмо нулячье! Куда Драм убежал?!
— Ему же тащить эту дрянь не надо!
Держусь из последних сил, сознание уплывает.
— Не уйдем! До границы не успеем.
— Дра-а-ам! — кто-то закричал.
— Да бросил нас Драм, шавки тупые!
— Ляшка, что делать?
— Режьте его, Выдра!
Меня отпускают, я падаю лицом на какой-то камень. Прощайте, мои жубы…
— Ляшка-а-а! Ты куда?
— Режьте-е-е, — раздалось уже далеко.
Ну, ясно, им грозит серьезная опасность, и теперь работает первый закон разбойников — каждый сам за себя, спасайся, кто может
— Кончай его, Выдра, — заговорили вокруг наперебой.
— И бевым офсюга! — прошепелявил бедняга, познакомившийся с моим затылком.
— Ну, падаль, прощай, — раздался голос Выдры совсем близко, и он даже приятно согрел мне ухо напоследок.
Клинок кольнул мне подреберье, поехал внутрь, и я задержал дыхание. Нет сил ни сопротивляться, ни плакать — я просто мешок, оплетенный колючей веревкой.
Кто-то удивленно всхрапнул…
Лезвие убийцы остановилось, погрузившись всего на пару сантиметров.
— Какого?
На меня брызнула теплая жидкость, рядом упало тело, и вокруг раздались крики.
— Кто это?
— Гже он? Шварь!
— А-а-агрх… — все крики резко обрывались, причем сразу в разных местах.
А я только лежал, слушая, как молчаливый убийца сеет смерть.
Потом меня резко схватили, подняли на ноги. Я не успел свалиться, как леденящий холод пропал — веревки разрезали. Меня подбросили вверх, я перевалился через что-то, повиснув. Лицо уперлось в мягкое ворсистое тепло, подо мной недовольно фыркнула лошадь, и тут же мне в бок уперлись чьи-то колени.
И мы понеслись!
Ветер засвистел в ухо, и дикая скачка сотрясла все мое нутро.
Кто?! Кто меня спас? Или мне еще грозит опасность?
Куча вопросов хлынула в мою бедную голову… Разбойники? Желтый приор? Красный приор? Дидрич вернулся?
Или Полли, таинственная Безликая седьмой ступени? Может ли она шутя положить толпу зверей?
— Жить будешь… — раздался смутно знакомый голос.
Но когда я полез в память, это отняло последние силы, и я провалился в сладкий сон. Наконец-то я мог поспать…
Глава 15. Спаситель
Пробуждение было не самым сладким. Видимо, я до того привык, что меня исцеляют, что даже испытал легкую обиду — разбитое корыто чувствует себя лучше.
Болела каждая частичка тела, но мне хотя бы было тепло, и я лежал на мягком. Рядом что-то потрескивало, и в щеку целовало жаркое тепло… Огонь!
Я открыл глаза. Точнее, попытался открыть — оплывшие от ударов веки заполнили весь обзор, осталась маленькая щелка для контакта с внешним миром. Сквозь ресницы и ворс бровей пробивался солнечный свет и неровный блеск костра сбоку.
Мое тело укрыто рыжей накидкой, на которое накиданы еловые ветки. Над нами покачиваются кроны деревьев, рядом фыркает лошадь.
— Очнулся? — раздался голос.
В этот раз память услужливо нарисовала образ, и я уже знал, кого увижу. Со скрипом я повернул шею — в щелку обзора попала фигура, в руках у нее охапка хвороста. Волосы с рыжим отливом…
Я разлепил губы, которые по ощущениям были, как две большие колбасы.
— Ки…
Лисица вопросительно подняла брови.
Я попробовал еще:
— Кицу…
— Ты знаешь мое имя? — удивленно спросила она.
Я не стал тратить силы на разговор, и попробовал кивнуть. Не знаю, получилось или нет, но Кицунэ сбросила сухие ветки возле костра и стала отряхиваться.
— Но откуда?! — наконец спросила она и присела, мягко тронув за лицо.
Помнится, в последнюю нашу встречу я был полутрупом, который на ее глазах отдал дух Небу. Случилось это на Перевале, если мне не изменяла память.
Значит, имеет право удивляться. Все-таки ее разговор с Фолки я не должен был слышать.
— Впрочем, что я удивляюсь, — прошептала Лисица, — Видимо, ты воистину великий воин, раз Небо подарило тебе жизнь.
Небо… Я попробовал усмехнуться, но как-то неудобно всхрапнул, и скривился от боли. Меня столько раз спасали — теперь даже и не поймешь, кто в этом всем замешан. Небо, Абсолют, или демоны…
— Ладно, спи, — она села у моей головы и уставилась на костер.
Странно, но мое тело с радостью послушалось ее, и тяжелые веки сомкнули щелочку.
Второе пробуждение было ненамного легче, но глаза открылись даже чуть пошире. Все те же кроны деревьев сверху, но солнечный свет уже не пробивается. Кажется, уже вечер.
— Я тут собрала местных трав, — раздался голос Кицунэ, — Немного попользовала тебя, но с твоими ранами это не особая помощь. Надо самому.
Что бы она там не сделала, но было действительно полегче. Я даже разлепил губы — они уже не казались двумя большими блинами.
— Спасибо.
В ответ молчание.
Я повернул голову. Лисица сидела на коленях, с ровной спиной, и не отрываясь смотрела на костер. Руки на бедрах, меч на поясе.
Под левым рукавом угадывался бинт. Значит, задели ее все-таки? С содроганием я вспомнил, с какой легкостью она покрошила разбойников. Сколько же их там было?
— Где мы?
— Желтый Приорат, в лесу, рядом с границей с Красным, — отчеканила Лисица.
— Кто ты?
— Ты же знаешь…
Наш разговор особо не клеился.
— Спи, — опять сказала Лисица, — Тебе еще рано говорить.
— Может, магией подлечишь? — вырвалось у меня.
Удивленные карие глаза уставились на меня, она усмехнулась.
— Я похожа на лекаря?
— Но ведь…
— Целебный порошок тамуса я потратила на того зверя, с которым ты тогда бегал, — улыбнувшись, сказала Кицунэ и снова повернулась к костру, — Спи.
Третье мое пробуждение намекнуло мне, что время уходит. Потому что через ветви деревьев снова пробивалось солнце. А это значит, что я валяюсь так уже больше суток.
Я со стоном заворочался. Мое тело было в повязках — ноги, руки, туловище.
— Лежи! — твердая рука опустилась на грудь.
От сильного давления ребра выстрелили болью. Где-то там меня тоже ткнули клинком. Да и пинали со звериной силой.
— Некогда мне лежать, — огрызнулся я.
Минут десять я слушал потрескивание костра. Кицунэ так и сидела, как истукан.
— Зачем спасла? — наконец спросил я.
Ответ меня удивил:
— Не знаю.
Я даже развернулся, наплевав на боль, чтобы лучше видеть лицо собеседницы. Но Лисица не посмотрела на меня.
— Мне встать надо, — сказал я, — У меня дел полно.
— Важных?
— Очень. Долги у меня, — я вздохнул, — Вопрос жизни и смерти.
— Ну, так вставай.
Это было легче сказать, чем сделать. Все тело было сплошной гематомой и запекшейся раной, и отчаянно сопротивлялось любому движению. Вот уверен сто процентов, если бы я не был лютым зверем, наверняка откинул бы коньки.
Послышался вздох разочарования:
— В тебе четыре стихии, и ты не можешь себя лечить?
— Три…
— А стихия духа? — возмутилась она.
Совсем как школьный учитель, которая поймала меня на том, что я предмет не учил.
Я промолчал, но вдруг сдвинулся с места и поехал. Оказалось, что мое тело лежало на еловых ветках, которые Кицунэ, нисколько не напрягаясь, куда-то потащила.
— Ты куда меня?!
— Видит Небо, какую глупость я совершила.
Я заворочался, пытаясь перевернуться, но через миг…
— Аха-а-ап, — я едва успел задержать дыхание, когда Лисица едва ли не пинком свалила меня в воду.
Барахтаясь, я успел испугаться, что могу не выплыть и захлебнуться, но тут меня схватили за шкирку и вытащили.
— Используй стихии, идиот. Я зря, что ли, отдала за тебя жизнь?
«Какую жизнь?», — хотел спросить я, но меня макнули в воду.
— Вода — это кровь.
Все-таки я почти захлебнулся. Но Лисица в последний момент вытянула меня, и я закашлялся, сплевывая воду.
Потом я снова лежал, отогреваясь у костра, а Лисица раздраженно читала мне лекции на тему того, какой я пустоголовый зверь с великой силой.
— Вода — это кровь, земля — плоть и кости. Огонь — это тепло, которое заставляет двигаться твои мускулы…
Надо отдать ей должное — она не просто ворчала, но и старалась объяснить, что мне надо делать. Уже через полчаса такой промывки мозгов у меня появились первые результаты.
Я действительно почувствовал свою кровь, текущую по жилам. Порванную плоть, сломанные кости… Кровь я усиленно отправлял в легкие, пытаясь больше насыщать кислородом проблемные зоны. Гонял ее в печень, пытаясь вычистить болезнь.
Кости заставлял срастаться, плоть восстанавливаться. Огонь, который имела в виду Кицунэ, оказался импульсами мозга, и ими тоже, оказывается, можно было управлять.
Но все оказалось дольше, чем я думал… Все-таки, когда тебя лечат магией, быстро привыкаешь к хорошему.
— Настоящий воин должен уметь сам себя поднять из мертвых, — назидательно сказала Кицунэ.
Я вымученно кивнул со своего лежака, и уже в двадцатый или тридцатый раз отправился в мысленный круг по своему телу. Так доступные мне стихии я еще не использовал.
Как сказала Лисица, с воздухом дело шло бы намного быстрее. Так я и заснул, старательно выпрашивая у Неба еще и воздуха себе…
На следующий день, проснувшись, я смог даже сидеть возле костра, и подкрепился жареным кроликом. Жевать с выбитыми зубами было и неприятно, и обидно.
Зато с Лисицей у нас случился довольно откровенный разговор.
— Так кто ты? — спросил я, — Я знаю только, что седьмой хвост Кицунэ.
— Это уже очень много.
— Я Марк, — неожиданно я назвал свое настоящее имя.
— Так ты разве не Перит, Белый Волк?
Я сразу же вспомнил и зашарил ладонью по груди. Рычок! Талисман!
Лисица на мои расспросы только покачала головой — она ничего похожего не нашла и не видела.
У меня словно дыра в груди разверзлась. Да как же так… Там ведь еще и бумаги, которые дал приор!
— Мне нужно вернуться, — пошатываясь, я поднялся.
— Сядь, Марк.
Я попытался что-то объяснить, но меня остановил стальной взгляд.
— Или я убью тебя.
Сказано это было так спокойно, будто она попросила подкинуть дровишку в костер. Я плюхнулся обратно, но закрутил головой в поисках копья. Моего оружия рядом не было.
— Я не для того отдала за тебя жизнь, чтобы ты просрал свою, — довольно жестко сказала Кицунэ, — Лучше вон раны смажь, хотя бы заживать начали…
Я раздраженно выпалил:
— Но ты же живая!
— Пока, — чуть поморщившись, ответила она, — Но, видит Небо, я уже мертва.
Рычание вырвалось у меня из горла:
— А-а-арр! Ты можешь объяснить?!
И неожиданно Кицунэ начала рассказывать, совершенно не обращая внимания на мое ужасно возмущенное лицо.
— Я родом из Алого Приората… Ну, ты знаешь, — и снова удивленные глаза, — Стой. Ты не знаешь?!
Оказалось, Алый Приорат был первым, кто пал под натиском ереси. Именно там и случился Прорыв, и первый раз Бездна и Тенебра заявили о себе. Для меня стало откровением, что, оказывается, они существовали не всегда.
— Это те, кто идет против воли Неба. Законы Неба движут вселенной, но не всем они нравятся…
На мой вопрос, что такое Прорыв, она только отмахнулась. Для себя я пометил, что наверняка что-нибудь, связанное с Апепами, теми огромными червями. Ну, а как еще могут прорваться эти демоны из Тенебры?
Да и наверняка все это связано с битвой на небесах, о которой рассказывал еще тот демон из Клоаки. Как его там…
Лисица в это время продолжала:
— Моя стая Рыжих Лис жила на Земле Цветущей Сакуры. Мы не были старшей стаей на этом острове, нами правили Безликие Драконы, но все мы подчинялись Алому Приору…
Как оказалось, демоны не хлынули ужасной волной. Я помнил, что Инфериор сам по себе демонов не очень-то и любил, лишая сил. Сам видел, что случается с ними при долгом нахождении на поверхности без защитной магии.
Началась более привычная для Бездны работа — медленное совращение всего приората в свою веру. Ну, остров на то и остров, что все новомодное туда прибывает с запозданием.
А у островитян всегда были особые отношения с Небом.
— Честь для воина превыше всего, — кивнула Кицунэ, — По самому древнему договору мы служим не приору, но прецептору. Самому Ордену…
Вот тогда-то и случилось первое военное столкновение. Только поклонники Бездны под предводительством Алого Приора пошли пока не на запад, к великому Престолу Ордена, а всего лишь попытались прищучить строптивую Землю Цветущей Сакуры. Потому что те вдруг выбрали сторону прецептора.
Тихо, без особого шума, но мечом и огнем Алые хотели склонить воинов, помнящих о чести.
— Сколько прекрасных стай было… — по щеке Кицунэ скатилась слеза, — Журавли, Черепахи, Карпы…
Она до скрипа сжала рукоять своей катаны, словно приготовилась нанести удар.
До меня же не сразу дошло:
— Безликие Драконы?
— По иронии судьбы, первой же стаей, забывшей о чести, стала старшая стая…
Кицунэ продолжала и продолжала рассказывать, словно куда-то спешила. У Безликих Драконов был свой смертный грех — они предали и Небо, и хозяина, которому поклялись служить.
Насколько я понял, вот эта служба хозяину на Земле Цветущей Сакуры возводилась в особую религию. Я только покачал головой — ну все, как у самураев. Честь, возведенная в абсолют.
Драконы ударили в спину, и Лисы прорвались к морю и смогли уйти по воде. Именно Лисы сообщили в Престол Ордена о том, что Алый Приорат пал под натиском неведомой веры.