Алики Пирамида
(Не) идеальный джентльмен
Часть 1.
1.
Девушка с распущенной косой стоит у распахнутого окна. При виде падающей звезды она страстно восклицает:
– Я хочу быть главной героиней этой книги, я хочу быть главным любовным интересом главного героя!
Нет, не думайте, эта девушка была не я. Для меня все началось по-другому. Вот так:
День рождения на берегу реки – нагретая солнцем галька, комарье в ивняке, гости весело плещутся, папа жарит шашлыки, сестры оживленно обсуждают функционал детской коляски. И тут Тося протягивает мне сверток.
– С днем рождения! – произносит она.
Сверток весьма характерной прямоугольной формы.
– Книга – лучший подарок, – не без сарказма сообщаю я Тосе.
– Я торопилась, а по пути был только книжный, – небрежно говорит мне Тося, и снова возвращается к коляскам.
Тем же вечером я открыла этот сверток, достала книгу, увидела на обложке паровоз и надпись «Идеальный джентльмен». «Бывают и такие!» – подумалось мне, и, так как день был насыщенным, я немедленно уснула.
И, наверное, проснулась бы я следующим утром, утром понедельника, выпила бы чаю и отправилась обсчитывать амортизацию станков, зарплаты рабочих и прочие прелести бухгалтерского мира, если бы не та самая девушка с распущенной косой.
– Я хочу быть главной героиней! – восклицает девушка.
И перед ней материализуюсь я.
– О-о-ой! – истошно вопит девушка.
« Ух ты!» – думаю я.
И есть с чего говорить «ух ты», я вообще люблю все старинное, а тут передо мной мебель вся в резных завитушках, кровать с балдахином, а балдахин с кистями, зеркало в золоченой раме, и всюду лазурный шелк, на стенах он еще и с узорами в восточном стиле. Правда, есть еще и девушка в длинной до полу сорочке, она все еще кричит. И к ее крикам присоединяется еще один голос.
– Елена Александровна, Елена, откройте, что с вами? – требовательно восклицает мужской голос из-за двери.
Девушка, Елена, перестает кричать и начинает судорожно метаться по комнате.
– Елена, откройте! – настойчиво повторяет мужской голос за дверью. – Елена Александровна, с вами все в порядке? Почему вы кричали?
– Он сейчас дверь выломает, откройте ему, – говорю я девушке.
Мне жалко белую дверь, которая тоже вся в резьбе.
– Откройте, чего вы бегаете? – еще раз говорю я ей.
– Я халат ищу! – звенящим голосом сообщает мне несчастная Елена.
– Этот? – я показываю ей на багровый бархатный халат, мирно лежащий в кресле.
– Да! – она немедленно облачается в халат, но дверь открывать все равно не спешит.
– А теперь чего? – вопрошаю я, потому что дверь уже начинает трещать под ударами крепкого плеча задверного мужчины.
– У меня волосы не собраны!
Возражать ей что-то уже поздно – в этот же самый момент дверь слетает с петель, и на пороге возникает он.
И это опять «ух ты!».
В одной руке он держит подсвечник, а в другой старинный пистолет, свечи бросают оранжевый отблеск на его белое лицо, у него соколиный взор, мужественно сведенные брови, темные волосы его разметались и бунтарски спадают на лоб. «Плечи медведя, талия тигра» и прочие красоты в нем тоже есть, и я вполне могу понять Елену, не желавшую предстать пред таким красавцем в монашеского покроя сорочке.
– Это я ее напугала,– сообщаю я красавцу, в том числе и стайной мыслью, обратить его внимание на себя. Но он, почему-то, на меня не смотрит. Он, как будто, видит только одну Елену.
– Я… э-э-э… она появилась, и… – неуверенно произносит Елена.
– Кто появился? – настороженно спрашивает красавец.
– Я появилась! – возмущено говорю я, и делаю шаг к нему. – Я!
Но он на меня не смотрит. Он меня не видит. Я невидима для него, и это очевидно понимает и Елена. На ее лице отображается мучительная работа мысли, и, запинаясь, она начинает объяснять:
– Я увидела за окном какую-то тень и испугалась… – мямлит она.
И мне ее искренне жаль, потому что на красавец-мужчина смотрит на нее как на ребенка. Не умильно «какая-милая-душечка» а как на ребенка, несмышленость которого приходится терпеть, куда деваться. А потом он разворачивается и уходит. Уходит, аккуратно притворив выбитую дверь, но от этого не легче.
Елена падает в кресло и закрывает лицо руками. Она не плачет, она сидит и тяжело дышит.
– Хотите воды? – спрашиваю я ее, и пытаюсь подать ей стакан, но моя рука предательски проходит сквозь его стеклянные стенки. Я пытаюсь еще и еще раз – но ничего не выходит. И не только стакан проявляет такие странные свойства, мои руки, а так же и ноги, беспрепятственно пересекают стулья, диваны, и прочие предметы меблировки. Я, ко всему прочему, еще и бестелесный дух.
– А я могу просунуть руку сквозь стену! – радостно сообщаю я горюющей Елене. Она отнимает руки от лица и пристально смотрит на меня.
– Кто вы? – говорит она тихо.
– Меня зовут Эля. Элеонора. Старжинская, – представляюсь я ей.
– Я не об этом. Вы вообще кто?
Вопрос, конечно, интересный. Кто я вообще? Человек, женщина? Несчастная Елена явно спрашивает не об этом.
– Я бухгалтер, – говорю я.
– У вас принято так ходить? – Елена окидывает меня суровым взглядом, и я вслед за ней обращаю взор на свою помятую пижаму. А на голове у меня бигуди.
– Нет, конечно, но я же сплю. То есть, это же сон? Вот в чем я уснула, в том и стою здесь, – говорю я Елене.
– Это не сон. Вы попаданка. Попаданка в книгу, – сообщает мне Елена и шмыгает носом.
Вот так эта история и началась.
2.
Итак, оказывается, я попаданка в книгу. Не могу сказать, что для меня это что-то меняло, я была полна ощущением красочного и сказочного сна.
– А что это за книга? Книга, в которую я попала? – беззаботно поинтересовалась я у хмурой Елены.
– Хотела бы я сама это знать, – мрачно ответила она. – Как называлась та книга, которую вы читали последней?
– Э-э-э… ну….
Я призадумалась. Книга, которую я читала последней, называлась «Налоговое право», и, как вы понимаете, это был совсем не тот текст, на страницах которого можно было встретить красавца-брюнета.
– Я уж и не помню, – сказала я, – я много работаю, как то не до литературы…
И тут меня осенило.
– Мне же вчера подарили книгу! Только я ее не читала, не открыла даже, она называется «Идеальный джентльмен».
Елена тяжко вздохнула.
– Здесь почти любой мужчина идеальный джентльмен.
– Правда? Этот мир нравится мне все больше и больше! – рассмеялась я, но Елене это не понравилось.
– Прошу меня простить, – произнесла она, поднимаясь, – у меня тоже сложная работа и…
– А кем вы работаете? – беззастенчиво перебила я ее.
Елена закусила губу, очевидно, запасы ее вежливости подходили к концу.
– Я детектив-криминалист.
– Ничего себе!
– У меня завтра трудный день, – процедила Елена сквозь зубы. – Мне надо выспаться. Поэтому, не могли бы вы…
– Ой, да, конечно! – перебила я ее. – Я сейчас уйду!
И, желая как можно скорее протестировать свои новые способности, я ломанулась в ближайшую стену.
Не знаю, было ли это что-то подсознательное, или мне просто так повезло – но я оказалась лицом к лицу с тем красавцем-мужчиной. Эта, соседняя комната была зеленой, там была кровать и письменный стол, подсвечник на резной тумбочке дополнял свет газовых рожков, а ОН стоял, повернувшись боком, и внимательно смотрел куда-то в мой подбородок.
Нет, конечно же он смотрел не на меня. Стоя перед зеркалом, через которое я только что прошла, он разглядывал синяки на своем потрясающем бицепсе, очевидно, взлом комнаты хмурой Елены даром ему не прошел.
– Привет! – сказала я ему, впрочем, без особой надежды быть услышанной.
Красавец отвернулся, аккуратно расправил закатанный рукав, застегнул запонку на манжете, одернул жилет, и уселся за покрытый бархатной скатертью стол. Перед ним лежали бумаги, и, заглянув через его плечо, я увидела, что изучает он краткую биографию какого-то «Блохина Виталия Владимировича, сорока лет от роду, телосложения среднего, волос русый». Дальше шло что-то о полярных исследованиях, но бумажный полярник Блохин интересовал меня гораздо меньше сидевшего передо мной живого мужчины.
– Ты очень красивый, – произнесла я, ощущая свою полную безнаказанность. – Очень-очень красивый.
Красавец отложил лист, и взял другой, я слышала его дыхание, и даже тепло его чувствовала, но пальцы мои проходили сквозь его руки насквозь.
– Жалко, что ты меня не видишь, – сказала я, наклоняясь к нему.
И тут в дверь постучали.
– Андрей Германович, это я. – Произнес напряженный голос Елены.
Несколько досадуя, я проводила взглядом красивого Андрея Германовича, неспешно шедшего ей открывать.
– Елена Александровна? – спросил он с убийственной вежливостью в голосе. – Что-то случилось?
– Я…
И она, вытянув шею, посмотрела на меня, посмотрела пристально, злобно, с оттенком «Ты чего здесь забыла». Красавец Андрей Германович аж обернулся, чтобы понять, что же такого ужасного Елена увидела в его комнате.
– Я работал, – сказал он, решив, видимо, что Елена изучает взглядом его стол.
– Это… это замечательно, – пробормотала она, не сводя с меня глаз.
– С вами все в порядке? – Спросил Андрей, не меняя интонаций.
– Да.
Он явно выпроваживал Елену, и, не желая дальше созерцать ее мучения, я сделал два шага, и снова оказалась в ее комнате с синими стенами. Через минуту туда вернулась и она.
– Вы зачем пошли к Андрею Германовичу? – прошипела она мне, – Зачем вы сказали ему, что он красивый?
Во-первых, я не специально к нему шла, а во-вторых, подслушивать нехорошо. Но я не стала указывать на это рассерженной Елене, и сказала только:
– Извините.
Елена моргнула, плюхнулась в кресло и внезапно как-то раскисла. Еще секунду назад она явно намеревалась дать мне бой, и вот личико ее уже кривилось в слезливой гримаске.
– Вам не за что извиняться, – голос ее был страдальческим.
– Он вам очень нравится? Андрей Германович?
В реальной жизни, я, наверное, никогда бы вот так не полезла с расспросами к едва знакомому человеку, но как раз реальной я себя сейчас не чувствовала.
– Он мне нравится, – тихо сказала Елена, – очень.
– Он и есть тот главный герой, о котором вы говорили? Главный герой, главным любовным интересом которого вы хотели стать?
Елена поднесла руку ко лбу.
– Вам плохо? – спросила я.
– Знаете, вы очень надоедливый призрак, – сдавленно произнесла она. – Но я, все же, вам отвечу. Никто не знает, кто здесь главный герой. И я не знаю. Вернее, не знала раньше.
– А теперь знаете? – я почувствовала себя заинтригованной.
– Да, представьте себе, – кивнула головой Елена. – Это вы.
– Почему? – Я искренне удивилась.
– Вы попаданка. Это очень редкое явление. Так что с вероятностью девяносто девять процентов эта книга – про вас. Книга про попаданку в книгу. Вы главная героиня, а я нет. Я ваша некрасивая знакомая, или, может, тайная недоброжелательница. Может, вообще антагонист, но что я не главное действующее лицо, это точно.
– Ну… Бывает, – неуверенно произнесла я. Елена явно пребывала сейчас не в лучших чувствах, и я не знала, как еще ее подбодрить. – Это же не важно?
Елена издала саркастический смешок.
– Для вас – конечно, – Елена откинулась в кресле, и говорила теперь не мне, а куда-то в потолок. – У вас, в реальном мире, любой может сам выбрать себе сюжет, и жить, как нравиться, у вас нет главных и неглавных героев. А каково мне? Вот я выбирала профессию криминалиста. Выбирала и думала: а вдруг эта книга про морские приключения, а я на море не попаду никогда? Или это сельская пастораль? Или эта книга про любовь? Представляете, – Голос ее снова зазвенел, – Каково это жить, осознавая, что ты второстепенный герой, может, даже не второстепенный, а так, эпизодический, массовка, может вся моя задача, это как в том анекдоте, передать однажды главному герою соль, чтобы он подумал – «какая некрасивая девушка, под стать мрачной сегодняшней погоде!»
– Ну уж вы совсем загнули, – сказала я, – у нас, между прочим, тоже не все выбирали себе «сельскую пастораль», но уж где родился, там и пригодился, как говориться.
– Вам меня не понять. Вы и не представляете себе, какую пустоту я постоянно ощущаю.
Я ее понимала – в какой-то мере, – но интуитивно мне казалось, что дело тут вовсе не в том, кто главный, а кто не главный герой.
– А знаете что, давайте дружить? – сказала я ей, – Если я главная героиня, то вы будете подругой главной героини, это, между прочим, тоже почти главное действующее лицо.
Елена остановила на мне взгляд, явно обдумывая эту мысль.
– Я буду вашей некрасивой подругой, – проговорила она мрачно.
– Почему сразу некрасивой? С чего вы вообще решили, что вы некрасивая? И давайте уже перестанем «выкать» мне это не нравится, я «вы» только главбуху на работе говорю, и поэтому у меня такие ассоциации… Как будто вы меня постоянно осуждаете.
Хотя тут, наверное, дело было не только в местоимении «вы».
– Ладно, – Елена неловко протянула мне руку. – Давай дружить.
Я поболтала своей неосязаемой рукой в ее кисти, и ответила.
– Меня обычно называют Элей.
3.
– У меня такие синяки под глазами, кошмар, – Елена критически оглядывала свое отражение. – Я так и не смогла уснуть.
Мне тоже не спалось. Елена, от всей своей дружеской щедрости, выделила мне какой-то чулан и сложенное вдвое одеяло вместо матраса, но спать мне так и не захотелось. Может, сказалось радостное возбуждение, а может для сна я была теперь слишком воздушной сущностью, голода я, кстати, тоже пока не ощущала.
– Это все твое? – спросила я Елену, подходя к открытому гардеробу.
Ах, какие там были платья, какие ткани! Шелковые, бархатные, с кружевами, в тонкую полоску и цветочек, узкие, и с пышным сложным складчатым подолом. Ради таких платьев я была готова даже залезть в корсет! Но увы, даже если Елена и расщедрилась бы, и позволила мне по наряжаться, ничего из этого не вышло бы, тела для этого роскошества у меня не было.
– А это что? – Спросила я указывая на какой-то странный лиф, весь в шнуровке он был странно жестким, и доходил до самого подбородка.
– Это корсет, – сказала Елена, вытаскивая строгое хлопковое платье лавандового цвета.
– Какой-то странный корсет, со шнуровкой на шее, вы что, шею тоже утягиваете?
– Нет, конечно! – раздраженно ответила Елена, задвигая этот странный предмет гардероба подальше. – Это защитный корсет, с металлическими вставками, от пуль. На шее спереди тоже есть щиток.
– Это бронежилет! – воскликнула я.
– Можно и так назвать, – снисходительно произнесла Елена, удаляясь за ширму.
– И тебе приходилось его носить?
– Только в университете, – долетел до меня голос Елены, вперемешку с шорохом ткани. – Это, на самом деле, мое первое задание. Мы с Андреем Германовичем приехали сюда, чтобы расследовать кражу бриллиантов.
– Да-а-а-а, – протянула я с чувством. – Как же здесь интересно!
– Временами, – произнесла Елена, выходя из-за ширмы и поворачиваясь к зеркалу. – Но ты со мной не пойдешь, я просто не смогу все время видеть тебя в этой пижаме…
И она вдруг осеклась и замолчала. Я отвлеклась от созерцания шелков, пытаясь понять, чего же такого она увидала в своем лиловом платье, но дело оказалось не в нем.
– А ты ведь можешь нам помочь, – Произнесла Елена поворачиваясь ко мне. – Тебя никто не видит, а ты видишь и слышишь все. Это может быть очень полезно.
– Да! – Я радостно подскочила. – Я готова! Что нужно делать?
Елена поморщилась, мой энтузиазм ей не слишком понравился.
– Главное, слушайся меня. И никогда первая со мной не заговаривай! Тебя никто не видит, как я буду выглядеть, общаясь с пустотой?
– Обещаю! – пылко воскликнула я.
– И ты можешь с волосами хотя бы, что-то сделать? Эти папильотки…
Я не знала, что такое папильотки, но общий смысл поняла, стащив с головы бигуди, я аккуратно положила их на подоконник, волосы у меня были короткие, и я просто взъерошила их руками.
– Это твой натуральный цвет? – Елена, прищурившись, разглядывала мой платиновый блонд.