Спустя полчаса король приказал латгардам помочь ему сдвинуть внушительных размеров плиту. В открывшейся взорам яме лежал десятилетний мальчонка. Он был без сознания. Воющая женщина тут же спрыгнула в земной провал, голося на магнугском языке и ощупывая ребенка.
– Жив! Жив! – с акцентом воскликнув на геллийском, радостно разрыдалась она, зацеловывая пыльное лицо мальчика, который сонно открыл светло-карие глаза. – Спасибо, Ваше Величество! Оркус Всемогущий! Спасибо!
Латгарды помогли им выбраться. С мальчишкой всё было нормально, лишь сломанная рука заставила его хныкать. Однако по сравнению с тем, что он мог умереть, это была сущая ерунда. Главное, жив, а кости срастутся.
Женщина потащила свое чадо в сторону неразрушенной части города, а мужчины, что несколько часов занимались разбором завалов, сели на несколько минут передохнуть. Пока латгарды пили воду из фляг, Айдан подозвал к себе герцога.
– Мерод, отправляйся за людьми, что бежали из города, – устало приказал король. – Скажи, что их правитель уничтожил угрозу и можно смело возвращаться. Надо восстановить то, что фархи успели разрушить.
– Слушаюсь, Ваше Величество, – кивнул Люхтерстейн (на поклон сил ему не хватило).
Рысаков не было, так что уставшему герцогу пришлось идти пешком. Очевидно, король таким образом решил дать отдохнуть своей «правой руке», чтобы он не ворочал тяжеленые камни. Только топая через пустынные заваленные кварталы, Мерод даже и не знал, что лучше. Ему приходилось останавливаться пару раз, чтобы передохнуть, настолько его изматывала ходьба. Да уж. В этот раз Айдан забрал слишком много магического ресурса. Обычно трех часов хватало, чтобы Источник восстанавливался хотя бы до уровня поддержания физических процессов. Прошло уже пять, а Люхтерстейн ощущал себя старым древним стариком, для которого обыкновенная пешая прогулка была настоящим подвигом.
Наконец, впереди показался относительно целый квартал, покрытый пылью. Людей там не было. Впрочем, Мерод и не надеялся встретить их на первой же неразрушенной улице. Ему нужен был лишь рысак. Народ бежал из Аяша, бросив всё свое имущество. Где-нибудь в запертых дворах однозначно должна была остаться перепуганная скотина.
Движимый этой ободряющей мыслью, герцог побрел в переулки, ища по звуку и запаху какой-нибудь обитаемый сарай. К его неудовольствию те, что он находил, оказывались пусты. Грязный, злой и уставший Мерод добрел до шестого по счету двора, откуда слышались звуки жизни, и открыл деревянные двери. Стоило это сделать, как в грудь врезалось какое-то огромное мохнатое рыжее рычащее пушечное ядро, опрокинувшее мага на землю. Следом раздался бешеный лай и рычание явно не одной собаки. Мерод осознавал это плохо, потерявшись в собственном крике. Рыжий пес намертво вцепился ему в плечо, метясь в шею, но промазав, так как мужчина успел увернуться.
Собрав крохи магии в своем пустом Источнике, герцог со всей силы ударил искрящимся морозом кулаком поганую псину в морду. Удар получился слабый, но волшба помогла. Рвач разжал челюсти и отшатнулся. Мерод успел вскочить на ноги. Зажав рваную рану, заливающую землю алой кровью, он уже собирался бежать, метнув взгляд на рычащую свору. Десяток оскаленных пастей ринулись на него, почуяв запах крови. Убежать от них точно не получится. Магии не было, только меч.
Правой неповрежденной рукой, Люхтерстейн расчехлил оружие, в панике скользнув взглядом по тупиковому пространству, колодцем окружающему проклятый двор. У дальней стены громоздились сваленной кучей ящики, тянущиеся до самой крыши одного из облупленных домов. Это единственный шанс спастись.
Здоровый черный рвач кинулся на человека, обнажив клыки, словно острые желтые камни. Мерод полоснул мечом, попав по мохнатой шее. Брызнула кровь животного, издавшего жалобный визг. Опасности он теперь не представлял, однако его устремившееся в прыжке тяжелое тело успело сбить герцога и повалить обратно на землю. И сразу же вся «дружная» компания ринулась на сопротивляющийся свежий кусок мяса. Мерод взвыл, ощутив, как в бедро ему словно впились огненные кинжалы. Он попытался ударить рыжего рвача мечом, но в руку с оружием вцепилась еще одна пасть.
«Нет! Меня не сожрет бешеная стая рвачей!», – в отчаянье возопил про себя герцог Люхтерстейн, слепо пытаясь отопнуть свободной ногой хоть одну псину. Яростная пасть вцепилась в напряженную икру, не оставляя ему шанса. Мерод взвыл, потянувшись к своему магическому Источнику, собираясь его иссушить. Да, он убьет себя, зато прихватит с собой всех этих шерстяных тварей. Только маг сконцентрировал сознание на дрожащем от боли Источнике, как самый здоровый рыжий рвач жалостливо взвизгнул отлетев в сторону, отпустив разорванное бедро Мерода. Следом противно тявкнул тот, что драл икру мужчины, также освобождая его ногу от своих острых зубищ-капкана. Третьего пса, что грыз руку, тоже отнесла от герцога какая-то неведомая сила.
В грязном, вонючем, улитым кровью тупике больше не раздавался воинствующий лай. Только визг. Плохо соображая, Люхтерстейн перекатился на бок, прижимая руку к рваному бедру. Он видел, как мелкие рвачи бросились наутек к узкому проулку. Самые же крупные псы валялись рядом с перерезанными глотками в лужах крови, то ли его, то ли своей, мелко подрагивая судорогами. Над рыжим возвышался высокий мужчина с окровавленным кинжалом. Он был одет в обычную льняную светлую рубаху, рамивые черные штаны и мягкие сапоги. В правом ухе блестело серебряное кольцо, а виски были выбриты. Даже несмотря на эти яркие признаки, говорившие о том, что это не простой прохожий, Мерод и без них догадался, кто перед ним. Мощная фигура и острый внимательный взгляд выдавали в спасителе квихельма. Герцог был уверен, что если мужчина повернется, то его глазами предстанет длинный до пояса хвост.
– Ты – Мерод Люхтерстейн? – сурово сведя брови, спросил он.
Боль была так сильна, что маг даже не испытал удивления.
– Да, – на тяжелом выдохе, выдавил герцог из себя, переведя взгляд на свою уродливую рану, из которой толчками выплескивалась вместе с жизненными силами кровь.
Квихельмы редко приходили к магам просто так. Как правило, Братство присылало своих детей к колдунам, чтобы убить. Это знал каждый мальчик, юноша, мужчина, имеющие магические способности. Знал это и Люхтерстейн. Вот только сейчас ему было совершенно безразлично, с какой целью явился Палач Оркуса – убить его или просто мимо проходил. Впрочем, если он не выпотрошил колдуна в первую минуту своего появления, значит, лишение жизни стоит у него не в прерогативе.
Подтверждая вялое умозаключение герцога, квихельм молча подошел, оторвал от атласной сорочки Мерода широкую полосу и умело перевязал ему ногу, несколько выше ранения.
– Спасибо… – прохрипел герцог, обессиленно заваливаясь на землю и устало прикрывая глаза.
– Нет. Вставай, – коротко бросил мужчина.
Рядом с квихельмами всегда чувствуешь себя слегка ущербным, даже когда находишься в добром здравии. В данный момент Люхтерстейн ощущал себя не просто ущербным, а жалким слизняком, истекающим кровью. Однако пред одним из главных представителей убийц магов, он не мог позволить себе показывать свою немощность.
Собрав последние крохи сил, Мерод тяжело сел, испытав резкий приступ дурноты от сильного головокружения. Пришлось зажмуриться и часто задышать. Долгие минуты, пока маг приходил в себя, квихельм молчал. Как только герцог открыл глаза и посмотрел в темные глаза сидящего возле него на корточках мужчины, он произнес то, от чего все последние события исчезли из сознания мага вместе со слабостью, недомоганием и болью.
– Я смотрел в глаза вечности. Вечность велела передать, что пришло время.
После этого квихельм поднялся и просто ушел. Мерод же ничего не смог спросить или ответить ему, испытав неописуемый силы страх, сковавший его не хуже льда. Далекий, словно из прошлый жизни, сон ярко вспыхнул в памяти. Старец со странными очами возле костра, и его слова, отпечатавшиеся мерзкой холодной зарубкой, глубоко в душе.
Странный сон приснился лет пятнадцать назад. Сначала Мерод сомневался в его обыкновенности, слишком реальным он казался. Очень долго мысли нет-нет, а возвращались к нему. Но спустя время, маг отмахнулся от жутковатого сна, решив больше себя не мучать, так как подтверждение слов старца с кошачьими бликующими глазами не происходило.
Пытаясь скинуть оковы страха, Мерод принялся лихорадочно вспоминать, что сказал ему старик.
– Мир пробуждается, дитя. Силы, что спали в недрах Эвы, скоро вырвутся на свободу. Победить их подвластно лишь Четырем Сынам. Они должны прийти к Битве. Их ведут и помогают Защитники. Ты – Защитник Первого Сына – Сына Темных. Магию Темных несет в себе Айдан III. Ты должен сделать всё, чтобы он дожил и пришел к ушедшим. Тебе я открою больше знаний, чем остальным Защитникам. Последняя часть Скипетра должна оказать у Харгота. Ты должен помочь в этом.
Первый раз, сомнения закрадутся в твою душу, когда ты встретишь Светлое дитя. Сейчас мысли твои в хаосе, и разум не понимает, о чем слова мои. Ты вспомнишь, лишь когда окажешься на Востоке. Тьма уничтожит целый город, и ты единственный кому это будет известно. Когда понимание озарит тебя, глаза увидят Светлое дитя. Дитя будет под защитой квихельма. Твоя задача поставить на него метку поиска, чтобы найти его, когда тебя найдет человек и скажет, что он говорил с вечностью. Это значит, что время пришло. В тот же миг, ты должен будешь отправиться к квихельму. Его нужно освободить от плена Братства, сила которого в серебряной серьге.
Теперь же запомни главное, Мерод. В час, когда мир содрогнется, ты должен защитить Первого Сына. Защитить его ты сможешь, только если жизнь Светлого дитя будет в безопасности.
И помни, твой подопечный не должен знать о твоем истинном предназначении.
Человек, говоривший с вечностью, пришел к герцогу Люхтерстейну. Значит, сон всё же оказался не сном. Еще в Эссоре, перед тем, как фархары уничтожили город, Мерод, действительно, вспомнил старца и, невзирая на творившийся кругом бедлам, успел поставить на квихельма, что увозил Эниру, маячок. Тогда, он сам сомневался в адекватности своего поступка, но почему-то сделал это. Получается, что мир скоро содрогнется?
Эта мысль ошпарила сознание мага кипятком, наполняя рваное тело силой. Он тяжело поднялся и направился в открытый двор, где пряталась дикая стая (Мерод до сих пор не мог понять, как она оказалась в черте города). В закрытом дальнем стойле, топталась перепуганная не на шутку лошадь, бешено вращающая глазами. Псы почему-то не тронули ее. Успокоив животное, Мерод с превеликим трудом забрался на нее, используя деревянную обрешетку стойла, и направился не на поиски людей, а обратно к королю. Нужно предупредить Айдана, что его «правой руке» необходимо ненадолго покинуть своего короля.
К несчастью, эту часть задания старца сразу выполнить не удастся. Необходимо подлатать себя, после «теплой» встречи с животным миром. Выздоровление пойдет значительно быстрее, как только магический резерв восстановится. Без него Мерод не мог даже настроиться на маячок квихельма. Поэтому придется ждать, когда магический Источник вернет свою Силу.
Глава 3
Сандрилон
Темные Воды
о. Марамисахжар
3043 г.
Человеческая натура слаба. Она подвластна постоянным сомнениям. Так было, есть и будет всегда. Но слабость ли это? Быть может, это сила человека? Сомнение – признак разума. Только думающий человек способен отдаться своим сомнениям, просеивая сквозь пальцы песок мыслей, взвешивая каждую крупицу, чтобы выбрать правильный путь. Или всё же слабость, способная сбить с верной дороги?..
Целый день, после ночи исцеляющего сна, Энира сидела на подлокотнике гирского трона, уставившись на горизонт, за носом корабля. На вопрос, что она должна увидеть, Шикоба загадочно ответил, что Светлая сама это сразу поймет. Но по прошествию многих часов, Эни не разглядела в сверкающем тысячью зайчиками Илара океане ничего примечательного. Даже от сидящего рядом Шикобы начало веять сомнением. Последний час он и вовсе перестал сыпать на лиру многочисленными вопросами, напряженно затихнув.
Фархарский корабль развивал невероятную скорость. Он без труда обгонял летящих птиц. Теперь Энира понимала, как они всего за две седмицы смогли преодолеть расстояние от хасарского залива до Шахронда. Даже у грагельского чудо-корабля это заняло бы не менее двух месяцев.
Неожиданно, примерно на расстоянии одной мили, Эни почудилось, что она видит странное белое облако, прямо над водой. Оно словно было живое, раздувая свои перистые щеки и каждую секунду становясь всё больше.
– Ой! – не сдержала Энира восклицание.
Шикоба тут же весь подобрался, очень ровно сев в троне.
– Ты что-то видышъ? – с надеждой уставился он на нее.
– А ты разве нет? – удивленно посмотрела на него Светлая, а затем махнула в сторону стремительно растущего облака. – Вон же… Остановите корабль! Мы же сейчас врежемся!
Уговаривать никого не потребовалось. Пара команд, и корабль застыл посреди темных вод, словно ретивый конь затормозил своими копытами. Если бы не удержавший ее гир, Энира бы слетела с подлокотника от резкого толчка.
Придя в себя от пережитого испуга, лира вновь посмотрела на невероятные гигантские врата, словно вылепленные из ваты. Впервые она видела, такую необычную форму облака, поддавшегося красивой магии.
– Потрясающе!.. – восхищенно выдохнула Эни, спускаясь с трона и направляясь к носу корабля.
Шикоба последовал за ней. Он внимательно следил за блуждающим взглядом Светлой – снизу и наверх, на недосягаемую высоту. Гир не задавал лишних вопросов. Чтобы лучше видеть, Энира подобрала неудобную юбку своего салатового платья и, с трудом (не без помощи Шикобы), забралась на борт. Клубящиеся врата словно почувствовали ее, слегка отворившись.
– Смотри! – восторженно крикнула она, показывая пальцем на вход в затерянный город, считая, что фархи тоже это заметили. – Они открылись!
Радостно улыбнувшись, Шикоба вновь отдал команду, и они медленно поплыли. Чем ближе приближался корабль, тем шире открывались пушистые створки. За ними виднелся лишь бескрайний океан. Но Эни догадывалась, что, как и в Вейлире, стоит преодолеть невидимую границу – появится скрытый глазу мир.
Чернокожие великаны собрались на носу корабля, окружив гира и Светлую. Повисла напряженная тишина. Казалось, Темные даже дышать перестали. Энира вдруг почувствовала всеобщее тяжелое волнение и яркие всполохи надежды. Чужие навязчивые эмоции настолько сильно ее удивили, сбивая со своих собственных, что она даже обернулась посмотреть на фархаров. Все, как один, устремили взоры вдаль. Вот только взоры эти были слепые. Эни с уверенностью могла сказать, что фархи не видят врата. Глянув на Шикобу, она поняла, что и гир не стал исключением. Лира вспомнила слова Мелия, что вход в Сандрилон и Вейлир могли видеть лишь иллиры. Это была защита марлогронтов своих сахжар ото всех, в том числе от фархов.
Энира вдруг с ужасающей ясностью осознала, что своими собственными руками открыла перед Темными врата в священный город. Вот только зачем? Зачем Шикобе нужен Сандрилон? Он же пуст…
Однако было уже поздно. Фархарский корабль пересек невидимую черту, и им явилось сказочное, неописуемой красоты место. Над голубой прозрачной водой парил гигантский материк (лира не видела ни конца, ни края бескрайней земли), с которого спускалась хрустальная лестница, исчезая в спокойной глади океана. Клубы тумана, словно живые белоснежные кролики, катались по пышно цветущему разнотравьем и самыми удивительными в мире цветами острову и лениво падали в воду, растворяясь чистой пеной.
Все взоры были устремлены на зависший в воздухе немыслимо прекрасный и такой же немыслимо огромный город-дворец. Он словно был нарисован самым талантливым художником-фантазером мира. Архитектура просто поражала воображение! Бесчисленное множество окон разной формы, декоративных фронтонов и аркад, волют, постаментов, обелисков, пилястр, карнизных поясов, апсидов, колонн, башен и еще много чего, названия которых Энира не знала.