Лес ей тоже не ответил, только ветер зашелестел листьями в кронах деревьев.
Пора было возвращаться в «усадьбу». Далана искренне надеялась, что за время ее отсутствия сестры успели выяснить отношения, а Феофан доставил ее заказ.
В доме все было относительно спокойно, по крайней мере, на первый «взгляд». Далана решила принять душ. Любое существо, даже если оно состояло не только из плоти и крови, или вообще не из оных, нуждалась в регулярных омовениях. Не обязательно водопроводной водой, щедро сдобренной хлоркой, но и ею – в том числе.
Закончив с водными процедурами, Далана подумала, что неплохо было бы обновить гардероб. Причем, по полной программе. Увы и ах, это станет возможным не раньше, чем она уладит вопрос с паспортом и жильем. И на этот раз – никаких вложений в дорогостоящую московскую недвижимость. Она просто арендует какой-нибудь дом или апартаменты. А может, и вообще обойдется гостиничным номером. Правда, ее теперь немного тревожило то обстоятельство, что «федералы» имели на нее зуб в своем архиве. Наверняка, эти шустрики из организации с идиотским названием «КРЕСТ» (или даже – «КРЕССТ», она не была точно уверена) первым делом начнут шерстить все отели и гостиницы Москвы. Хотя – флаг им в руки! Пускай шерстят. Проверить три самых дорогих отеля Москвы, которые Далана обычно предпочитала, у них все равно мозгов не хватит – будут пробивать все подряд. Как там в соответствующей поговорке? Мартышкин труд, вот. Ну а Далана остановится в одной из множества квартир, сдающихся в наём. А еще лучше – она снимет и квартиру в черте города, и небольшой коттедж в пригороде. С новым заданием Далана рассчитывала справиться за неделю, максимум, дней за десять. А потом она уедет из Москвы и, может, еще лет сорок не будет сюда возвращаться. По-настоящему ее волновало другое – насколько хорошо были осведомлены американские спецслужбы? ФБР или ЦРУ? Кто из них занимался этим треклятым Мейерингом? Теперь придется опять делать себе биографию с чистого листа. А может, вообще переехать куда-нибудь в Европу и осесть там на пару-тройку десятилетий? Впрочем, нет, вариант переезда в Европу ее вряд ли устроит. Просто Далана не разделяла любовь Юрико ко всему европейскому. Она любила цивильную Азию, Соединенные Штаты и Россию. Причем, к каждой из своих любимых стран Далана питала совершенно особенное чувство. Поднебесные – Японию и Китай – она любила нежно и трепетно. К США пылала дикой страстью, сравнимой разве что с плотским влечением. А то, что она испытывала к России, вообще не укладывалось ни в какие рамки. Как не укладывалась в них и сама эта страна, непокорная и беззащитная, преданная и вероломная, гордая и коварная… Здесь, в самом сердце огромной территории, была родина Даланы. Часть этой страны, этой земли жила внутри Рожденной Исстари, хотела она того или нет.
Так куда же можно было уехать, без страха быть пойманной в щупальца мировых спецслужб? Европу можно было принимать в расчет только в самом крайнем случае. Что же остается? Африка? Индия? Австралия? Исключено. Ничего с этими уголками земного шара Далану не роднило. В первой, на вкус Даланы, было слишком жарко, во второй – слишком грязно. Третья вообще – у черта на рогах. Что за существа там обитают, можно только догадываться.
Далана закусила губу. Неужели больше нет мест, где она сможет переждать неспокойные для себя времена? Выходит, земной шарик на деле не так уж и огромен. Есть, правда, еще Канада – так называемая «французская Америка». Или «американская Франция». Там Далана еще не жила. Можно будет попробовать.
Кто-то тихо постучал в дверь.
– Извините, – послышался голос Лукерьи, – но Феофан вернулся. Он купил все, что Вы велели.
После детального ознакомления, Далана сочла приобретенные вещи вполне удовлетворительными. Она даже снизошла до того, что похвалила Феофана. Тот чуть не ополоумел от счастья. В тот же миг между ним и Василисой началась ментальная перебранка. Далана не вслушивалась, хотя имела все основания полагать, что дело может закончиться дракой. К счастью для обоих, а также для Лукерьи, которая безуспешно пыталась помирить двух распаленных «поединщиков», вернулся Владимир. Впрочем, счастье это длилось не долго.
– Вы ведь еще не видели нашу коллекцию картин? – осведомился князь Владимир.
Русоволосый, с орлиным носом и ясным взглядом больших серых глаз он мог составить серьезную конкуренцию кому угодно. Привлекательный, как и его младшая сестра, ростом Владимир был примерно с Далану. Федор, конечно, проигрывал ему. Статью не вышел.
– Там есть, на что посмотреть? – задорно улыбнувшись, поинтересовалась Далана.
– А давайте вместе проверим, – хитро прищурился Владимир. И тотчас добавил:
– Заодно и Федю проводим, ему уже пора, правда, Федя?
– Да я вроде никуда не тороплюсь особо, – подбоченился в ответ Феофан.
ПРОЧЬ С ДОРОГИ, ХАЛДЕЙ!
– Так сегодня же твой любимый «Интер» с нашими играет.
Владимир был настойчив.
Где уж мне уж, Ваше сиятельство, супротив Вас. Однако-с мы исчо повоюем-с.
– Вот я у вас и погляжу, – но Феофан, похоже, уступать поле боя не собирался, – надеюсь, тебе для меня телевизора не жалко?
Пшел прочь, я сказал!
Хрен тебе!
Губешки закатайте оба, – раздался «голос» Василисы откуда-то со второго этажа. – Она со мной пойдет.
Фу, слушать вас троих противно! – гневно «сообщила» из соседней комнаты Лукерья.
А ты не слушай, – посоветовала Василиса.
Не дерзи сестре! – «прикрикнул» на нее Владимир. – Ликуша, а ты б, правда, сходила куда, погуляла…
Феофан и Василиса расхохотались. Забавлялась даже Далана. Тому, что эти трое идиотов никак не могли поделить ее между собой.
Вы мне омерзительны! Все трое!
И Лукерья «отключилась» от эфира.
А Федя уже вовсю щелкал каналы, якобы отыскивая нужный.
– Ну что ты, когда это я жалел для тебя телевизора? – вслух продолжил Владимир. – Садись, конечно, смотри. Только не заскучай. А то ведь Лика в своих покоях заперлась, Васька на танцульки уходит, а я сударыне нашу картинную галерею показать собрался.
Запру дверь и прямо у стеночки тебя…
Это уже слышала только Далана. Мужлан паршивый! То же еще, князь нашелся. Даже у простолюдина Феди мысли насчет Даланы были более пристойные.
– А что там в галерее? – взвился Феофан. – Лика говорила, у вас новые полотна появились? Так я с вами прогуляюсь посмотрю!
Обрушившийся вслед за этой репликой поток ментальной ругани Далана слушать не собиралась. Конечно, она могла сделать так, чтобы вся эта троица замолчала. Достаточно было одного очень маленького усилия ее воли. Но с другой стороны… Впереди ее ожидала длинная ночь. А Далане вдруг нестерпимо захотелось расслабиться. Она ведь так давно не отдыхала! Так почему бы не развлечься немного? Значит, предстояло сделать выбор.
– Давно ли ты в живописи стал понимать?! – уже без всяких экивоков заорал Владимир. – Ишь, полотна ему подавай! Идемте, милая! – и он подставил Далане локоть.
– Оно и правда! – выкрикнул Феофан. – Шла б она лесом, твоя живопись!
Он подскочил к Далане, оказавшись в опасной близости от Владимира. Глаза его горели бешеным огнем.
– Сударыня! Едемте ко мне, умоляю!
– Пшел, говорю, прочь! – и Владимир зарычал на Федора, обнажая изрядно потертые клыки. Одновременно с этим сиятельный князь потянул к «пирожнику» свои руки с явным намерением схватить того за грудки.
А что тут можно было поделать? Каждый Рожденный Исстари обладал магнетизмом, который нередко сводил людей с ума. Мифы о суккубах и инкубах имели под собой вполне реальную основу. Опять же, на Родине Даланы существовали поверья о му-шубунах – сказочной красоты духах – мужчинах и женщинах, любовные утехи с которыми приводили людей к неизбежной смерти.
ДОВОЛЬНО!!
Далана вмешалась вовремя. Сильные руки Владимира уже оторвали Федора от пола и готовились зашвырнуть его, злобно клацающего кривоватыми желтыми клыками, в дальний угол гостиной.
– Постыдились бы, Ваша светлость, – с презрением сказала Далана, – ручки свои белые марать.
– Из… извините, – проблеял Владимир, возвращая Феофана на исходную позицию.
Так, похоже, что оба героя-любовника вспомнили, кто перед ними, и вытянулись по стойке «смирно!». А Далана холодно продолжала:
– Я чрезвычайно признательна, что вы все так стараетесь скрасить мой досуг. Однако я уже решила, где и с кем проведу сегодняшнюю ночь.
Без крови, без наркотиков и без пьяных тинэйджеров. Это мои условия, – добавила Далана мысленно.
Идет! – раздался в ответ радостный возглас.
Еще через мгновение Василиса появилась на лестнице. Гламурная, с дерзким креативом на голове, она меньше всего походила на княжну или любую другую особу «голубых кровей». Впрочем, это был скорее плюс, нежели минус.
Отлично выглядишь.
Я старалась.
– Сушите весла, мальчики, – победно заявила она, спустившись с лестницы. – Леди выбрала меня.
Владимир и Феофан в унисон заскрипели зубами.
– Пойдем, – с улыбкой обратилась она к Далане, – покажу тебе свою «бэшку».
Клыки у нее были белоснежные. Видимо, сказывалась относительная молодость вкупе с дворянским происхождением.
Глава вторая
1
Если мы так мало знаем о жизни, что можем мы знать о смерти?
Вот уже третий час Маришка не находила себе места.
Огромное здание больницы, прозванной ребятами убойного отдела КРЕССТа «вторым склифом», как и весь штаб Консолидации располагалось в Братцево и состояло из пяти корпусов, в десять этажей каждый.
В корпус «D» обычно попадали те, кто пал жертвой острозаразного инфекционного заболевания. К подобным больным не пускали даже родственников. Вот и Маришка вынуждена была сидеть в крохотном кафетерии, что располагался здесь же на прилегающей к больнице территории. Стрелки часов показывали начало шестого; к этому времени Маришка уже успела выпить бадью эспрессо и выкурить пачку сигарет. Курить они с Русланом научились еще лет в четырнадцать. Ничего не поделаешь, эта пагубная привычка была характерна для подавляющего большинства детдомовских ребят. Позже, когда их принимали в академию, молодым людям пришлось отказаться от никотина. Заядлый курильщик, Гольдберг тем не менее строго следил, чтобы его ребята не употребляли даже никотиновой жвачки. Регулярно все агенты его подразделения проходили специальный тест. К слову, две трети агентов все равно курили как паровозы. Но тест каким-то странным образом умудрялись сдавать без последствий для карьеры.
Но сегодня был особый случай. Маришка пребывала в уверенности, что «Папа» простит ей подобную выходку.
Руслан отключился сразу после того, как они упустили эту бестию. Карета скорой помощи приехала быстро, но к тому времени состояние Руса было уже крайне тяжелым. Маришка наблюдала, как его тело покрывалось ужасающими волдырями, которые росли и вздувались, а потом лопались, издавая при этом омерзительно-тошнотворный звук. Тошнотворным был и запах, который они порождали. Маришка была уверена, что это следствие ожога какой-нибудь кислотой, и ломала голову, когда именно вампирша успела плеснуть ее на Руслана. Видимо, в тот самый момент, когда на них обоих напал ступор.
Странным было и то, что приехавшие врачи тотчас связались с эпидемиологами, а Маришке строго-настрого запретили ехать с ними и Русланом в одной машине. Ее отдельно доставили в изолятор, где ей пришлось сдать кровь и позволить обработать себя противными антисептиками. Удивительно, что никто из эскулапов так и не удосужился ей объяснить, к чему весь этот балаган. Физически Маришка чувствовала себя превосходно, зато сходила с ума от переживаний за Руслана. Но медики КРЕССТа и здесь не шли ни на какие уступки. Маришка испробовала все известные ей способы добычи информации – она хамила и грозилась расправой, умоляла и ссылалась на конституцию Российской Федерации, пробовала «бить» на жалость. Бесполезно. Не помогали даже ссылки на Устав и Кодекс КРЕССТа. Потом Маришку отпустили, но опять так ничего и не объяснили.
И вот теперь она сидела в кафетерии, пила опостылевший кофе и курила, как паровоз. Закуривая последнюю сигарету из пачки, Маришка увидела Гольдберга. Тот шел к ее столику; вид «Папы» не предвещал ничего хорошего.
– Привет, – устало молвил Гольдберг, подойдя к столику Маришки, – как ты?
– Вот… курю, – Маришка не нашла никакой другой подходящей для ответа фразы.
Гольдберг только развел руками и плюхнулся на соседний стул.
– Ты сегодня ела что-нибудь? – поинтересовался он следом и уже чуть громче обратился к официантке:
– Девушка! Свинину с овощами, будьте любезны!
– Александр Брунович, – резко, даже резче, чем следовало, сказала Маришка, – к черту свинину, к черту овощи. Что с Русланом?
И, не давая Гольдбергу ни мгновения на передышку, продолжила наступление:
– Почему они запихнули его в «D»? Они что, считают эти волдыри симптомами птичьего гриппа?
Гольдберг тяжело молчал, а Маришка продолжала засыпать его вопросами:
– Они там вообще хоть что-то умеют, кроме как клизмы ставить и анализы брать? Это же простой ожог, эта тварь, наверно, кислотой его облила! А может, у нее слюна ядовитая? Как у змеи!
– Я прочел твой отчет, – проговорил Гольдберг, – ты утверждаешь, что у вас обоих не было тесных контактов с объектом.
– Это у меня не было, а у Руса мог быть! – возразила Маришка. – Просто я могла этого не увидеть. Кстати, почему меня столько времени продержали в изоляторе?
– Послушай меня, – неожиданно тихо сказал Гольдберг, – у Руслана была оспа.
– Оспа? – ошеломленно переспросила Маришка. – Что за бред! Кто сейчас болеет оспой? И вообще – как он мог заразиться за пару минут? Эта тварь его заразила?
Внезапно Маришка поймала тяжелый взгляд Гольдберга и осеклась.
– Ал… лександр Брунович… почему Вы сказали «была»?
Гольдберг положил свою шершавую ладонь на руку Маришки.
– Мне жаль, девочка, – глухо проговорил Гольдберг, – Но полчаса назад… Руслана не стало. Токсический шок. Сердце не выдержало.
Маришке показалось, что кто-то выдернул пол у нее из-под ног. Нет, не может быть. Ей послышалось.
– Так, – Маришка старалась говорить максимально спокойно, – еще раз, что с Русланом?
– Мне жаль, – только и повторил Гольдберг.
Маришка вскочила с места.
– Куда ты? – спросил «Папа», резко хватая Маришку за запястье. Он попытался усадить ее назад, но не тут-то было. Девушка резко увела локоть в сторону, освобождая таким образом захваченную руку.
– Не надо меня останавливать, – отчеканила Маришка. – Я хочу увидеть своего друга, и увижу его, и мне плевать на государственную тайну.
– Горячая голова, – посетовал Гольдберг. – Да ты представления даже не имеешь, что за зрелище тебя там ждет!
– Я хочу увидеть своего друга, – упрямо повторила Маришка.
Несколько напряженных мгновений они сверлили друг друга взглядами. Пожилой мужчина и молодая девушка. Экс-преподаватель и экс-студентка. Начальник и подчиненная. Он был опытен, она – молода, и в этом была их сила… и слабость. Наконец, он сдался.
– Иди, – устало сказал Гольдберг. – Я распоряжусь, чтоб тебя пропустили.
Сколько Маришка Сухостат, специальный агент «убойного отдела» Консолидации, себя помнила, она никогда не плакала. Даже когда было очень больно. В пять лет ей стесали пол-лица и выбили три зуба кирзовым сапогом. Боль пересилила жуткая обида, что ее побил мальчишка, хоть тот и был старше Маришки ровно в два раза. Дело происходило в подвале детского дома, где маленькие люди боролись за место под солнцем в виде сворованной с продовольственного склада банки икры. Не черной, и даже не красной. Кабачковой. Маришка была проворней, но ее проворство проигрывало грубой физической силе. Дети стояли и смотрели, как Серый, схватив Маришку за волосы, возил ее лицом по грязному бетонному полу. Но она не плакала – терпела унижение, сжав оставшиеся зубы и глотая соленую от крови слюну. А через минуту в подвал ворвался чернобровый пацаненок с черенком от лопаты в руках и со всей дури огрел Серого по спине. Тот издал пронзительный вопль и упал на колени, отпустив при этом Маришку.