— «А с трактором что будем делать?» — спросила Берни. — «Нельзя вот так его тут оставлять, чтобы потом семья пришла отмывать его от этого говна».
Плохо было уже то, что им придётся увозить трактор отсюда. А выбора у них не было, это уж точно. После всех пожаров, бомбардировок и химических атак население Сэры осталось безо всякой промышленности. Новых тракторов на заводах больше не собирали.
“Мы все через это прошли. Мы все забирались обратно в “Броненосец” или “Тяжеловоз”, стараясь не замечать чью-то кровь. Но эти люди не такие. Для них война только началась”.
Всегда находились какие-нибудь маленькие вещи, отзывавшиеся болезненными воспоминаниями о боях. Многие люди даже не задумывались об этом. Маркус заметил, как Берни смотрит на трактор, и кивнул ей, словно ему тоже были знакомы эти напоминания. И вот снова Берни, смотря на Маркуса, видела в нём двадцатилетнего солдата перед высадкой на пляж в Остри, сидевшего на коленях возле останков Карлоса Сантьяго, готового сопровождать друга домой в последний путь.
— «Да», — сказал Маркус. — «Лучше бы нам позаботиться о нём».
ГЛАВА 2
«Когда же вы наконец-то прислушаетесь ко мне? У вас топлива хватит ещё на месяц полётов, а затем придётся брать из тех запасов, которые нам нужны, чтобы добраться до материка. Имульсии больше нет. Мы теперь даже не можем выкачивать её из заброшенных хранилищ, как раньше, и кухонное масло в самолёты и боевые корабли вместо топлива вы тоже не зальёте. Мы застряли на этом богом забытом острове. Может, в этом году, а может, и в следующем, а может, и через сто лет, но однажды мы будем вынуждены покинуть его».
(Ройстон Шарль, глава отдела управления в критической ситуации,
в беседе с полковником Хоффманом)
СЕВЕРНЫЙ ВЕКТЕС, МЕСТО ПРОРЫВА СТЕБЛЕЙ НА ПОВЕРХНОСТЬ.
Хоффман думал, что перед вылетом надо было сходить отлить. Мрачный прогноз доктора Хейман касательно болезней простаты в его возрасте понемногу начинал сбываться, как проклятие.
Но всё это придётся отложить. У Хоффмана было как минимум три проблемы, волновавшие его куда больше мочевого пузыря. Самой неотложной из них было связаться по рации с Маркусом.
— «Полковник, у нас тут погибший фермер», — сообщил Маркус. У Хоффмана внутри всё похолодело. — «Полипы постарались».
— «Имя его знаете?»
— «Пока ещё нет», — Маркус помолчал немного. — «Он истек кровью у Матаки на руках. Постарайтесь не орать на неё».
Хоффман замялся ненадолго.
— «Вас понял, Феникс», — иногда они вели себя так, будто между ними никогда не было никаких вражды. Маркус, не вспоминавший ни о драке между ними, ни о трибунале, ни о тюремном сроке, был куда человечнее своего отца. — «Тело забрать можете?»
— «Уже. Вылетаем в Пелруан через несколько минут».
— «Понял вас. Пожалуй, мне стоит успокоить народ в Пелруане сразу как Прескотт закончит свой выезд на природу. Хоффман, конец связи».
Прескотт всё ещё гонял Бэрда по полю, приказав ему собрать образцы полипов чёрт знает ради чего. Что он с ними будет делать? В мире больше не осталось ни лабораторий, ни учёных. Хоффман воспользовался временной передышкой, чтобы отбежать в кусты.
“Так, не ори на Берни. Будь благодарен ей за то, что она умеет прощать и забывать. Или только прощать”.
Он вовсе не был уверен в том, что население Пелруана с пониманием отнесётся к новостям. Они точно поинтересуются, как он собирается защищать их остров от этих дьявольских отродий с большой земли. А ответов у него не было.
“Почему стебли прорвались на поверхность именно здесь? И как им это удалось?”
Застёгивая ширинку, Хоффман услышал, как позади него под чьими-то ногами хрустнули опавшие ветки. Он обернулся, ожидая увидеть Прескотта, но это был Мэл Соротки.
— «Извините, что отвлекаю вас от мочеиспускания, сэр, но там на поле чёрт знает что творится».
— «То есть, лейтенант?»
— «Мёртвый скот. Полипы их на куски порвали. Там повсюду валяются обгоревшие ошмётки».
— «Ну всё, началось. Теперь мы себе жопу рвать будем, чтобы не дать этим мелким говнюкам расползтись по всему острову».
— «У Бэрда есть кое-какие идеи на этот счёт».
— «Это хорошо. Пойду поговорю с ним тогда».
У Бэрда всегда были какие-нибудь идеи. Он был инженером, и ладить с машинами ему было куда проще, чем с людьми. А ещё эти инженерные навыки и умение логично мыслить позволяли Бэрду докопаться до основных принципов работы любой вещи, и тогда на него находило озарение. Иногда Хоффман даже переживал о том, что взвалил на плечи Бэрда обязанности целого института, полного учёных.
Но Бэрд, казалось, греется в лучах собственной славы. И Хоффман был рад, что может похвалить его, как не по годам развитого ребёнка, когда ему захочется.
— «Взгляните-ка на это», — с этими словами Бэрд протянул сложенную карту Хоффману. Это была карта Вектеса, на которой жирными карандашными линиями были выделены маршруты полётов. Рукой командира экипажа Соротки на полях было нацарапано: “Собственность К. Митчелла. При обнаружении вернуть экипажу “КВ-Два-Три-Девять””. — «Хоть остров и вулканический, но под ним немало трещин в породе. Там или подводные реки, или прослойки мягкой породы. Проще говоря, стебли проникают на остров из океана, используя эти трещины. И нам стоит лишь держаться подальше от них».
— «Ну, это смотря, где эти трещины пролегают. А ещё мы пока не знаем, как далеко полипы и стебли могут расползтись из этих мест».
— «Вот мы с этим и разберёмся. Вычислим, где они вылезают на поверхность».
— «Никогда бы не подумал, что вы такой оптимист, Бэрд».
— «Это не оптимизм. Если я ошибся, они выскочат в любом месте когда угодно и порвут нам жопы».
— «Ну ладно, значит, теперь будем наносить на карту все места прорыва», — Хоффман изучил карту. Вектес простирался на семьдесят километров от севера к югу. По площади он был всего лишь пять тысяч квадратных километров, но с учётом минимального количества вертолётов и стремительно сокращающихся запасов топлива за местностью становилось слишком сложно уследить. — «Если они на самом деле действуют по схеме, то мы сможем придумать стратегию их сдерживания».
— «Да, но не забывайте об этих бегающих полипах. Эти-то везде пролезут».
— «Мы их тоже отгоним», — ответил Хоффман. Выкопанные по его приказу оборонительные рвы помогли отразить последнюю атаку полипов с моря. — «Один раз уже делали такое. Сделаем и ещё».
Хоффман связался по рации со штабом, жестами показывая Соротки, чтобы тот заводил вертолёт.
— «Матьесон, у нас тут мёртвый гражданский. Мне сейчас придётся объясняться перед всем Пелруаном. Сообщи об этом Треску. Я не хочу выслушивать его нытьё о том, что мы не держим его в курсе событий».
— «Гораснийцы, вероятно, уже и сами обо всём знают, сэр», — ответил Матьесон. — «Они следят за нашими переговорами по радио».
— «Ещё один повод ничего не утаивать от них», — пока что Миран Треску играл с ними по правилам. Он был достаточно честен с Хоффманом, чтобы тот ответил ему взаимностью. Вне зависимости от того, считали ли теперь себя гораснийцы членами большой дружной семьи КОГ, или же мечтали вновь стать независимыми, — они все вместе застряли в одной лодке посреди моря говна. — «Скажите ему, что я переговорю с ним, как только вернусь».
Ричард Прескотт разгуливал по полю, периодически останавливаясь возле стеблей и пристально осматривая их. Хоффман не знал, что у председателя было на уме, но в одном он был точно уверен: этот человек никогда и ничего просто так не делает. Каждое его движение, каждый жест, каждое слово — всё это было просчитано до мелочей и выполнено с хирургической точностью ради неведомых Хоффману целей. Прескотт раздражал его уже тем, что подстёгивал любопытство полковника как только мог. Например, этим проклятым диском с данными. Желание выведать, что же на нём записано, пожирало Хоффмана изнутри, отвлекая от насущных проблем.
— «Пора лететь, председатель», — сказал он. — «Надо добраться до Пелруана раньше, чем туда привезут тело. Надо успеть завладеть умами и сердцами людей. Бэрд, Коул, вы летите с нами».
Хоффман пригнул голову от ветра, раздуваемого винтами “Ворона”. Заняв своё место в пассажирском отсеке, он отвернулся к открытой дверце, дабы у него даже не возникало желания пересекаться взглядами с Прескоттом. Это лишь раззадорило бы его любопытство. Усевшийся напротив него Коул начал пристёгиваться, заслонив собой полковника от Прескотта. Заметив на себе взгляд Хоффмана, Коул подмигнул ему. Нет, всё-таки этот парень был прирождённым дипломатом.
— «Не волнуйтесь, сэр, я вас не заблюю в полёте», — весело сказал Коул. — «Из меня всё до последнего вышло по пути сюда».
— «Весьма благородно с вашей стороны, Коул», — кивнув ему с заговорщицким видом, Хоффман связался по рации с Аней Штрауд. Она ждала их вертолёт в Пелруане. — «Лейтенант, имя погибшего уже известно?»
— «Мы полагаем, это Леон Уэллан, сэр. Это его поле. Он женат, есть двое детей», — судя по звуку, Аня глубоко вздохнула. — «Льюис Гавриэль поехал искать его жену».
Хоффман не понимал, почему смерть тех, у кого была семья, считалась трагичнее, чем тех, кто был одинок. Он всегда куда больше переживал за тех, у кого даже не осталось семьи, которая могла бы оплакивать погибшего. Их будто стёрли из жизни, из прошлого, настоящего и будущего. А ещё Хоффман думал о том, что он слишком сильно переживает из-за одной смерти, особенно после того как КОГ потеряли миллионы гражданских в Тирусе.
Но Пелруан — это совсем другое дело. Маленький городишко на несколько тысяч человек на юге острова. Для них гибель каждого была тяжёлой утратой. Их нужно было убедить в том, что о них не забыли, чтобы они не думали, что лишь мешаются под ногами у прибывших с материка.
“Это их остров. Их фермы. Нам без них не справиться”.
По рации зазвучал голос Соротки.
— «Сэр, “Восемь-Ноль” будет через несколько минут. А также штаб сообщил, что грузовик с капсулами-бурами будет на позиции через полчаса».
— «Хорошо. Чем раньше узнаем, через какую почву могут пробиваться стебли, тем лучше для нас».
Когда “Ворон” заходил на посадку, Аня уже ожидала их на посадочной площадке возле гавани. Она вышагивала взад-вперёд по воображаемой линии перед “Тяжеловозом”, утопая в броне на несколько размеров больше нужного. Но в остальном броня лишь подчёркивала то, что она теперь отвечала за Пелруан. Хоффману подумалось, что он взвалил на её плечи слишком большой груз, оставив командовать небольшим военным городком. Для женщины тридцати с небольшим лет, которая первый раз попала на передовую лишь несколько месяцев назад, занимаясь всю жизнь до этого лишь штабной работой, было непросто так быстро переключиться на новые обязанности.
“Но она же дочь Елены Штрауд. Она прирождённый боец. Я только надеюсь, что она не унаследовала от матери склонность к самоубийственным миссиям”.
Выпрыгнув из пассажирского отсека, Хоффман вдохнул витавший в воздухе запах пылающих дров. На коптильне в конце рампы полным ходом готовился утренний улов змееголовых рыб. Из-за угрозы поймать в сеть различных Светящими — левиафанов, стеблей, или других мелких светляков, рыболовецким траулерам приходилось добывать рыбу только на мелководье. На какую-то секунду Хоффман забыл обо всёх свалившихся на него обязанностях, подумав о мясистых прокопчённых кусочках рыбного филе.
“Чёрт подери, а как всё это отразится на наших запасах провизии?”
Раз стебли полезли на сушу, то надо было защищать от них поля. Кризис в одной сфере влечёт кризис и в другой. Фермерам сейчас и так приходилось несладко из-за наплыва беженцев.
“Надо распределить продовольственные рационы. Ну, хотя бы это мы делать научились”.
— «Здравствуйте, сэр… Председатель», — Аня бросила взгляд через плечо Хоффмана, приветствуя Прескотта, следуя всем формальностям. — «Я приказала временно разместить морг в одном из рыбных складов. Там есть холодильники».
— «Будем надеяться, нам не придётся забить их до отказа», — ответил Прескотт. — «Какие настроения в народе?»
— «Они готовы к диалогу, как и всегда. Образцовые граждане КОГ».
— «Льюис Гавриэль уже вернулся?»
— «Я свяжусь с ним, сэр».
Прескотт сразу удалился, что поставило Бэрда в тупик. На секунду Хоффман задумался о том, знал ли Прескотт, что диск у Бэрда, и о том, что Прескотт так настаивал на полёте вместе с полковником вовсе не из-за стеблей. Вся проблема общения с председателем была в том, что этот сукин сын был весьма коварен. Можно было всю жизнь убить на то, чтобы попытаться перехитрить его. Но Хоффман не поддался такому соблазну и сосредоточил своё внимание на Ане.
— «Вам бы надо на всякий случай составить план эвакуации», — сказал он. — «Я скажу Шарлю, чтобы он подумал о том, куда мы сможем перевезти несколько тысяч людей, если понадобится».
— «Всё уже готово, сэр. С последней атаки полипов у меня выдалось несколько свободных вечером, чтобы обдумать это», — Аня была именно тем младшим офицером, какие были нужны старшим. Она была организованна, расторопна, верна, никогда ни на что не жаловалась и всегда готова дать все ответы о грядущем пиздеце. Хоффман ни разу не замечал в ней ни единого признака извечных людских ошибок — вспыльчивости и осуждения. — «Сержант Росси занимается установкой наблюдательных постов. Мы полагаемся на гражданских и верим, что они смогут вовремя поднять тревогу».
— «Да и местность они знают куда лучше нас. Хороший план, лейтенант».
— «Сэр, как же нам удастся следить сразу за всем островом? Он ведь по большей части необитаем», — прищурившись, Аня попыталась разглядеть в небе подлетающий “Ворон”.
— «Никак. Будем проводить разведку, там где возможно, пока у нас не кончится топливо».
“Чёрт подери. Теперь нам придётся рассчитывать на то, что фермеры и рыбаки успеют помахать флагами и вызвать нас по рации в случае беды. Тоже мне, армия”.
За каких-то пятнадцать лет из мировой сверхдержавы со спутниковой системой дальнего обнаружения Коалиция скатилась до ветхого городишка, где населявшим его беженцам всё приходилось делать подручным инструментом. На какой-то момент Хоффман поник духом, но не от безрезультатности войны с червями и светляками, а от мысли о том, что потом им придётся отстраивать всё заново. Даже если сейчас у них и выйдет перебить всех Светящихся, Хоффман знал, что никогда не доживёт до того дня, когда Сэра вернётся к нормальной жизни. Процесс восстановления растянется на несколько поколений.
Аня развернулась, взглянув на юго-восток.
— «Вон они летят, сэр».
Геттнер пролетела над верхушками деревьев и, прежде чем сесть, описала в воздухе круг, подняв вихри из грязи и песка. Когда винты замедлили свой ход, Маркус, Дом и Барбер вылезли из вертолёта, вытащив с собой пристёгнутый к носилкам похоронный мешок с телом погибшего. Хоффман не отрывал взгляда от дверцы пассажирского отсека, пока не увидел выходящих оттуда Берни с собакой. Ему оставалось лишь смотреть, стараясь придерживаться совета Маркуса.
“Только не ори на неё”.
Берни вся была измазана в запекшейся крови. От неё почернели штаны и края рукавов, а на лбу была широкая полоса, будто бы она вытирала с него пот тыльной стороной окровавленной ладони. Несмотря, что он знал, или, чёрт подери, хотя бы надеялся, что это была не её кровь, внутри у Хоффмана будто что-то оборвалось. Когда-то он потеря Маргарет, потому что не сумел остановить её от дико рискованной задумки. Ему ежедневно что-нибудь напоминало о событиях прошлого, но Хоффман знал наверняка, что не вынесет, если это повторится вновь.
“Однажды там будет Берни. Её привезут запакованную в мешок, и жить с этим дальше я уже не смогу”.
— «Надеюсь, это не твоя кровь, Матаки», — он сказал это лишь дабы заглушить внутренний голос. — «Или я…»
— «Я в норме», — ответила Берни, хотя её внешний вид явно говорил об обратном. — «Я просто не такая умелая, как доктор Хейман».