Но ладно. Посидев и подумав о том, что было, я беру сети с рыбой, делаю глубокий вдох, чувствуя, как лёгкие наполняются солоноватым воздухом. Подойдя к столбу я закидываю рыбу, вино и мясо в один большой мешок, как слышу звук. Порхание и хлопот крыльев над головой отвлекли меня. «Неужто почта!» — радостно подумал я и действительно — в «дом» прилетела птица я успел заметить только её коричневое оперение, которое скрылось в коробе. Оставив мешок, я открываю короб и достаю птицу из него — аккуратно, чтобы её острый изогнутый клюв не пробил мне перчатку и вынимаю бумажный лоскут из крошечного цилиндра, прикреплённого к лапе. Вернув пернатую обратно, я разворачиваю бумагу и читаю сообщение, от которого мне становится не по себе. Рядом с бумагой так же был и небольшой скрученный цветок жёлтого цвета. Буквы на бумаге возвестили мне о приближении бури, которая сметёт Эндерал, а ведь я предупреждал великого магистра…
— Зараза! — выругался я от вспышки гнева, и чтобы не тратить время на бег к Храму, вынул один из драгоценных свитков телепортации; в моих руках бумага стала светом магии, приятно пронизывающим кисти. Пара взмахов, и я чувствую, как потоки энергии поднимают меня, а спустя миг вспышка света всё затопила перед глазами и образы колодного берега исчезли.
Щекотка и волнение пробежали по телу, секунда дала мне ощутить незабываемое чувство полёта, но оно отступило в том момент, когда магия вернулся меня в материальный мир и выбросила на холодный каменный пол. Наш чародей привязал магию свитка к этому месту — Залу Совещаний.
Весь комплекс храма расположен внутри скалы — древние пирийцы выбили его тут для своих поклонений, но ныне он используется нами. Зал Совещаний — центральное помещение, к которому ведёт узкий коридор от входа. Тут всё освещено маслеными фонарями и свечами, отчего отлично видно каменные скамейки и трибуну. От него исходит ещё четыре больших хода в скалу, ведущие в комнаты, где мы разбили молитвенную комнату, хранилище сухих припасов и спуск к источнику воды, мастерскую и палаты магистра. А узких путей около десятка, которые венчаются комнатами братьев и душевыми с туалетами.
Но до мыслей об устройстве бывшего Храма нет дела. Я бегу со всех ног через большой зал, где пирийцы проводили свои богослужения и натыкаюсь на одного из братьев. Он носит всё тот же анатомический доспех хранителей — с блестящим рельефно-телесным нагрудником, наручами и сапогами, только ткань вместо красного цвета Святого ордена стала оттенка светло-синей пастели, а так же спину покрывает утеплённый плащ.
— Эй, ты принёс пищу? — раздаётся его грозный вопрос.
— Да! — кричу я и тянусь к сумке, но мои пальцы находят только пустоту. — Проклятье! Я забыл её на берегу!
— Так возвращайся, — холодно приказывает он.
— Некогда! — с гневом отвечаю я и пробегаю мимо. — У меня послание для магистра!
Зараза, столько всего в последнее время, что память начинает сдавать. Понимая, что за оставление скудного припаса меня ждёт наказание, я решаюсь это сделать, ибо сообщение важнее.
Пробежав ещё двадцать метров я оказываюсь у арки, с которой начинается высокий широкий коридор, который я быстро прохожу. В ногах чувствуется боль, сердце глухо колотится в горле, и отдышка давит на дыхание. Я прохожу ещё немного и оказываюсь в покоях магистра — это просторная квадратная комната. Которая так же освещается лампами и свечами, которых магистр вместе с маслом для фонарей… «позаимствовал» вдоволь из хранилищ Арка.
Я захожу внутрь и вижу помимо каменной мебели стол с картой за которым стоит Велисарий. Это высокого роста эндералец, с карими выразительными глазами, чёрным пышным волосом и неаккуратной смольной бородкой на лице с острыми чертами. Его тело укрыла мантия тёмного цвета и меховая накидка. Он — отрёкшийся от Святого ордена человек, основавший свой Орден храмовников, сменив символику — теперь вместо красного штандарта с золотым оком, мечом и хоругвь с полотном светлого цвета на которой тёмно-алого цвета звезда с шестнадцатью лучами.
— Что ты хотел, Этьен? — оторвав голову от карты вопрошает магистр.
Я делаю робкий шаг вперёд и протягиваю послание, которое переходит в руки командиру, а мне хочется объяснить его содержание:
— Господин Велисарий, — мой голос дрожит от волнения, — наш агент, которого мы отправили год тому назад в Нерим сообщает, что тамошние власти готовы к ведению войны против Эндерала. Последние корабли не так давно оттуда отплыли и Коарек, глава Вольного народа Нерима, начал кампанию против Эндерала.
— А Арантеаль ещё говорил, что разведка — это дело пустое. Ладно, чего вспоминать прошлое — нужно начать предпринимать действия.
— Господин магистр, но что мы можем сделать? — спрашиваю я. — Десяток человек против целой армии?
— Во всяком случае первым пойдёт штурмовой корпус, но с учётом как построена оборона Арка, ему не составит особой сложности слёту пройтись по улицам города победным маршем, — грузная речь Велисария не вселяет в меня уверенности. — Нам необходимо сообщить Арантеалю о том, что его грёзы могут быть нарушены самым неприятным образом.
— Но как? Мы для них — радикалы, которых они не послушают. Господин, разве орден когда-то жаловал предателей вроде наших?
— Понимаю, но Арантеаль должен понимать, что случиться с ними, если они не вонмят нашим предупреждениям.
— Ладно, но кто отправиться к ним?
— Ты, мой друг, — лёгкая улыбка тронула губы Велисария, — кто ещё из нас хорошо подкован в праве и языкастее? Если я пойду туда, то мы снова поссоримся с Арантеалем, если туда пойдёт наш проповедник, то он уйдёт в вероучение.
— А, ты об Исаиле? Но ведь у нас есть ещё Гаспар? — Спрашиваю я, лишь бы не идти в Арк; после ухода как-то дискомфортно туда возвращаться; слишком много было выплеснуто, да и если Арантеаль рассказал об этом страже, то в меня могут полететь стрелы, а мне не хочется этого.
— Ты о том механике? Он конечно хороший учёный, но он слишком замкнутый. Среди нас только воины или делатели науки и веры. Пойдёшь ты, Этьен.
— Хм, смешно, — опускаю голову я смотря на ладонь, оттянутую перчаткой. — Теперь только от изгнанников и мятежников зависит судьба целого континента. От «радикалов», которые отреклись от Ордена.
— Ты отправишься вместе с посланием, — Велисарий отдаёт мне бумагу. — Тебе нужно только немного подготовиться.
— Хорошо, господин, — тяжело выдыхаю я, и чтобы хоть как-то переключиться от темы, спрашиваю. — Господин магистр, а что с другими планами? Мы же не зря год морозились здесь?
— Нет, не зря, мой друг. Как видишь, наши связи с Неримом дали свои плоды. К тому же Гаспар практически доделал конструкцию нового оружия на порохе. Говорит, что им легче обращаться чем с луком. Исаил продолжает изучение Предания и пирийских текстов, которые тут остались.
— А вы? — спрашиваю я. — Мы же пришли сюда не только ради нового оружия и веры? Я до сих пор думаю, что вы выбрали этот Храм только из-за отдалённости.
— Этьен, понимаю. Отчасти это так, но тут я нашёл много интересного, — Велисарий взмахом руки подзываем меня к себе, и я подхожу.
Я смотрю на карту, и он показывает мне карту Эндерала, на которой есть несколько отметок красным цветом. Мне непонятно что это и задаю вопрос:
— Господин, что это?
— Один из культистов, которые были тут полвека назад отметил в своём дневнике несколько тайных мест жительства скараггских[7] воинов.
— Эти дикари? Но зачем они нам? — возмущаюсь я. — Мне кажется, что они нам не нужны.
— Знаю. Это так, для начала. Храм оказался скуден — не пирийской экипировки, не чего-нибудь технического. Только тонны табличек и манускриптов на пирийском языке. Но даже среди этого удалось найти ценное.
— Вы о чём?
— Я говорю о томах магических книг. Судя по всему, жрецы пирийцев тут держали ещё и магические тома.
— Неплохая находка.
— Ладно, сейчас нам всем нужно подготовиться, — Велисарий посмотрел на свой щит, который стоит в углу. — Наступают тяжёлые времена и кажется, что вскоре всё примет совершенно страшный оборот.
— Но мы же не отступим перед наступающей тьмой?
— Конечно нет! — воскликнул Велисарий. — Я родился на Эндерале и не дам ему пасть. И мне всё равно, кто против нас пойдёт — мы разметаем всех. Никто не встанет на нашем пути по спасению родного дома.
— А если встанет Орден, и наши братья? — аккуратно спрашиваю я.
Велисарий кинув взгляд на кинжал — изогнутое оружие на лезвии слабо отсвечивает отражения огоньков свечей и странно мерцает. И вскоре магистр даёт ответ:
— Если придётся, я и против них обнажу свой меч.
— Что ж-ж, — затянул я. — Честный ответ. Теперь позвольте идти готовиться к отбытию в Арк?
— Да, не забудь ещё зайти к нашим головастым, и… а где мешок с рыбой, мясом и вином? — неожиданно спросил магистр и от его слов меня пронзает неудобство и смущение. — Или ты нам сегодня предлагаешь сухари жевать?
— Простите, господин. Его оставил на берегу.
— Так, притащи его обратно, а потом можешь начать, — строго приказал Велисарий и махнул рукой, отпуская меня.
Отдав лёгкий поклон, я смиряюсь с мыслью, что мне придётся вернуться на берег, и я могу только молиться, чтобы чайки не разворотили наши припасы. Выйдя в Зал Совещаний, я натыкаюсь на среднего роста смуглого парня, который вечно носит на себе красную мантию храмовых клириков. Я вежу его короткий волосом и треугольные черты лица. Со своим знанием и рвением к вере он отлично выполняет своё призвание священника.
Я вспоминаю, что после пришествия сюда мы обнаружили записи культа, который вёл тут свою жизнь около пятидесяти лет тому назад. Они верили в Единого Бога — Творца, который и создал всё. Оставили после себя Предание, которое Исаил взял на изучение. В бытности своей священником Храма он быстро нашёл в нём истину и скоро весь Орден Храмовников стал носителем новой веры — во Творца. Нам нужно было заполнить ту дыру в душе, возникшую после смерти Рождённых светом, и мы нашли её не в полуправде, но в истине.
И я присоединился к этому. После падения Рождённых Светом я ощутил страшный холод в душе, как будто нечто важное вынули, но только после утверждения себя в вере во Творца я ощутил покой. Возможно это покой из-за отступившего страха смерти, а может и действительно Его рука укрепила дух мой.
— Исаил! — кричу я поднимаю руку, мне отрадно видеть этого человека; когда мы покинули наших братьев и сестёр по Ордену, даже меня настигла хандра и печаль: странно, но это тяжкое ощущение — печаль и уныние от того, что приходится расставаться с людьми, с которыми я ел и пил, смеялся и работал, делился личным и жил под одной крышей, но наш священник пламенными речами выгнал из меня всю эту гадость.
— Да? — обращается ко мне клирик и я встаю рядом с ним; чуть по временив мы здороваемся лёгким рукопожатием и приобнявшись.
— Благословите, отче, — прошу я, смотря в тёмные глаза Исаила.
— Благословение Творца да пребудет на тебе, — подняв руку, произнёс мужчина негрубым, но мерным голосом.
— Исаил, наш магистр сказал, что у тебя что-то есть? Что ты обнаружил?
— Да, — клирик сделал шаг назад и показал на скамью. — Ты присаживайся, поговорим немного.
Ощутив под собой холодный камень и навострив внимание, я приготовился слушать друга.
— По милости Творца я расшифровал некоторые из пирийских манускриптов. Похоже Арантеаль оказался прав с циклами.
— Ты о чём?
— Я узнал, что они боролись против некого цикла и то, что между ними была война. И то, что так же как у нас среди них ходили богоподобные создания, которые держали власть, пока их не свергли.
— То есть в безумии Арантеаля есть что-то здравое? — удивился я. — Неприятно ощущать, что мы оказались в чём-то не правы. Но ладно, есть ещё что-то?
— Да. Я изучил тексты книг о Творце, которые тут остались от прежнего культа. Предание, оставленное здесь, это истинное откровение Творца, — вдохновенно заявил Исаил. — В нём говорится, что это оставленные слова Творца аббату Яго.
— О, теперь мы знаем одно из имён тех, кто тут жил. И?
— Это связано с циклами, ибо в Предании говорится, что Творец изначально создал двух особой — мужского и женского пола и оставил их в своих обителях, но они были совращены одним из слуг. И всё понеслось.
— Хм, я подумаю над этим позже, — говорю я, чтобы отстраниться от теологических размышлений, больно они трудны для меня. — Есть что-то практичное. Магистр мне дал задание вернуться в Арк.
— Помилуй Боже, зачем?
— Да есть одно дело… война с Неримом скоро, — печально сообщаю я, предчувствуя, что всё это обернётся страшными последствиями. — Нужно предупредить Арантеаля, но я боюсь, что меня даже к храму не подпустят.
— Ничего, Творец тебе поможет, молись ему, и он не оставит тебя.
— Хорошо. Знаешь, мне кажется, что если мы расскажем Арантеалю о Едином Богу, нас обвинят в ещё большем радикализме и отступничестве.
— На всё воля Творца, Этьен. Ты иди и оставь заботы и переживания Ему. Да, тут у меня для тебя есть одна из книг Предания, — протянул мне на старую книгу Исаил.
— Хорошо, — я взял за ветхую обшарпанную обложку толстый, но небольшой, размером с ладонь фолиант.
— Слушай, мне нужно подготовиться к возвращению и ещё необходимо зайти к Гаспару. Ты не мог бы забрать за меня мешок с едой. Я оставил его на берегу у столба.
— Хорошо, как раз собирался подышать воздухом.
Немного возвеселённый от того, что мне не придётся возвращаться на берег, я решил зайти к нашему механику, который усердно работает над одним оружием из стали, дерева и пороха. Пройдя к одному из многих проходов я оказываюсь спустя несколько минут ходьбы в просторной мастерской, приближение к которой предвозвестил специфический аромат масел, раскалённого металла и пороха.
— Как же тут смердит, — сказал я, когда оказался посреди нескольких верстаков и ямщиков с деталями и металлом, а также раскалённой кузницей. Тут слабее ощущается запах пороха, бочонки с которым выставлены за пределы этого места, чтобы чуть что комната не полыхнула; за год магистр несколько раз совершал вылазки за всем необходимым для Гаспара, пока не собрал достаточно.
На моё поздравление крупноватый мужчина, обросший густой бородой, с полным лицом, в тяжёлом фартуке, никак не отреагировал. Вместо этого он продолжит что-то аккуратно колотить молотком какую-то деталь на верстаке.
— Гаспар, здравствуй! — кричу я. — Меня послал магистр. Мне скоро отправляться в Арк, есть что-нибудь для меня?
— Привет, хорошо, — буркнул он и позвал меня.
Вместе мы встали у его рабочего стола, где он мне показал на странное сумбурное произведение военно-кузнечного искусства. На мгновение я вспомнил, что Гаспар часто упрашивал, чтобы ему дали возможность в Святом ордене заниматься не только ковкой простого оружия, но и дать волю его задумке использовать порох, металл и дерево в более маленьких и удобных конструкциях, чем пушки. Но в Святом ордене на его просьбы не реагировали, ссылаясь на нецелесообразность, недостаточность времени или ресурсов. Что ж, подойдя я вижу, что на деревянном ложе стоит небольшая толстая металлическая труба.
— Что это? — дивлюсь я. — Как это работает?
— Ручная пушка, — Гаспар показал толстым пальцем на заднюю часть. — Вот это фитиль. Его поджигаешь, и она стреляет.
— А как заряжать?
— Как пушку.
— Хорошо, это какое-то… необычное явление инженерной мысли, — мне странно смотреть на это оружие, оно громоздкое и странное; в мире магии зачем уменьшенный прототип пушки? Оно несуразное, чудное и кажется, что в руках оно только отягощать будет. — Но я ведь не смогу взять эту громадину с собой. Она слишком… приметна. Есть что-то меньше?
— Да, — Гаспар залез под стол и вынул ещё одно диво его инженерной мысли — уменьшенный вариант большой несуразицы, только на этот раз фитиль поджигается по действию механизма, приводимого в движение небольшим крючком внизу оружия и у рукоятки.
— Спасибо, — взял я увесистое оружие в руки, как Гаспар положил передо мной на стол десять мешочков с порохом и пятнадцать маленьким металлических шариков вместе с длинной палкой и после этого сказал: