- Это ребята, которые не сидят без дела.
Усы соседа воинственно топорщились.
- Спасу от них теперь нет... куда ни зайдёшь, везде теперь либо мародёры, либо мусора.
Неожиданно для себя Игорь почувствовал на Гришку обиду.
- То не мародёры. Это вы мародёры. А те парни, что меня отделали - что-то вроде общественного движения. Партии, у которой есть чёткие взгляды на современную жизнь, и заметь, на то, что же нужно предпринимать в текущей ситуации. Они делают ужасные вещи - с этим я не собираюсь спорить. Но может, эти ужасные вещи приведут к чему-то хорошему в будущем?
Гриша подошёл к Игорю и с грохотом уронил свой тощий зад прямо на пол. Словно любопытные, но трусливые кутята, к ним несмело начали сползаться остальные пьянчужки. Все они молча ждали продолжения. Игорь, не смачивая свои краски водой красноречия, расписал им, как он спасал младенца и как его втаптывали в грязь. Пьянчужки охали и ахали, словно тётушки на званом вечере, посреди которого вдруг раскрылась чья-нибудь личная тайна.
- Не повезло тебе, друг, что все порядочные люди собрались сейчас здесь, - воскликнул кто-то. Следом, конечно же, раздался горестный перезвон бокалов.
Гриша, большой любитель порассуждать на отвлечённые темы, сказал:
- Порядочность - она не такая. Кусает, только если в ответ, да и то не всегда. Любит свой тёплый угол. Если ты причисляешь себя к порядочным, то сиди дома от греха. А знаешь, почему?
- Почему? - послушно переспросил Игорь.
Гришкин палец назидательно продырявил воздух.
- Ты хоть раз слышал, чтобы один человек заразил другого порядочностью? Вот то-то и оно! Вот мы - свинтили ящик коньяка. А кому от этого плохо стало? Абдулла, который тем магазинчиком владеет, живёт на Зубчаниновке, то есть ему через целый город ехать, чтобы вывезти своё добро. У него таких магазинов в одной Зубчаниновке - три штуки! И зачем, спрашивается, он сюда поедет? Вот мы и реквизировали добро, чтобы не пропадало. Я, если хочешь знать, записочку ему оставил под прилавком - мол, такой-то такой-то арендовал ящик "Командирского" с целью растравить душу и провести время. Денег не оставляю - украдут, да и курс сейчас непонятно какой у коньяка к рублю, а вот адресок - пожалуйста. Только, пожалуйста, не присылай своих чернявых мордоворотов, а приходи сам - разойдёмся по-доброму. Конец цитаты... С другой стороны, сволочизм и подлость любит компанию. Они распространяются от человека к человеку как грипп. Они стремятся собрать своих сторонников вместе как можно большим числом, натравить их на то или на это.
- Это всё глубинные инстинкты человеческие, - прибавил Гришин приятель. Звали его не то Андрей, не то Алексей - Игорь так и не запомнил. Запомнил фамилию - просто потому, что её трудно было не запомнить. Люди с фамилией "Героический" встречаются не каждый день. Внешность у него была типичного теоретика, теоретика жизни, если уж на то пошло - закрывающая лоб чёлка, близорукий взгляд, невыразительное лицо, выражение на котором не поменялось даже когда он начал понимать вместе со всеми остальными, что всё-таки произошло.
- Они нам, человекам, вообще-то, выживать помогают, - продолжал Андрей, либо Алексей, взяв назидательную интонацию. Игорь подумал, что он, возможно, ещё и поэт. - Вообще-то, к сведению, только такие люди, наглые люди, люди, которые не думают и ни с кем не советуются, берут и меняют мир так, как им нравится.
- Что меняют? - переспросил Игорь.
- Всё меняют, - безапелляционно заявил Героический. Он был тощим, с грязью за ушами и под ногтями, с проглядывающими сквозь тонкую рубашку рёбрами, и в общем вызывал почти осязаемое отвращение.
- Мы динозавры, а это наш астероид, - выдал неловкое сравнение Гриша.
- По-вашему, - Игорь уже ничего не понимал, - лучше порядочное безделье, чем, если кто-то умный (в уме румынского вампира он отчего-то даже не думал сомневаться) захочет что-то сделать? Что-то, что может показаться вчерашнему человеку дикостью или даже жестокостью? Люди же тогда просто перемрут... или же их вывезут на плечах те, кто не боялся делать другим людям больно. Тебе - вот тебе, Гришка! - не стыдно будет въехать в новый мир на шее у истеричной бабы с ножом, которая резала младенцев?
Распалившись, Игорь вскочил. Лицо его горело. Гриша только грустно покачал головой.
- Скорее всего, я никуда не въеду. Если так дальше пойдет, и никто по-настоящему умный и смелый ничего не придумает, эта квартира станет одним большим склепом для всех, кто в ней находится. Во всяком случае, мы умрём не трезвыми.
- А я нет, - Игорь задыхался. Стены, казалось, пульсировали - то придвигались, то отдалялись. Было странно видеть, как держатся на них картины - заключённая в пластиковые рамки безвкусная мазня - и кактусы в горшочках на подоконнике. - Я хочу умереть, попытавшись что-то сделать. Вернее, я вовсе не хочу умирать, но если вдруг придётся...
- Смотри не подхвати грипп, - сказал Гриша.
- Да пошёл ты, - сказал Игорь.
Он хотел уйти, по-девчачьи хлопнув дверью, но здесь ещё оставалась выпивка. В конце концов, что он теряет, участвуя в заседании порядочных людей? В их обществе хотя бы можно спать, не опасаясь, что тебе попытаются обчистить карманы или просто наступить на голову.
К своей квартире Игорь подполз только следующим утром. Он боялся, и больше всего, наверное, боялся увидеть жену в той же позе что и накануне - на остывшей постели, подтянувшей, насколько это возможно, колени к подбородку. Внезапно что-то схватило его за горло и сжало, так, что он едва мог дышать. Ленка... тебе нельзя впадать в уныние или тем более изнурять себя голодом. У нас же будет сын! Ключ в руках прыгал так, что его никак не получалось вставить в замочную скважину, и Игорь готов был уже завопить от отчаяния, когда кто-то открыл замок с той стороны, и впереди Ленки перед Игорем возникла её брезгливая, подозрительная гримаса. Как всегда, когда он возвращался откуда-нибудь после затяжной пьянки. Некоторые вещи не меняются, и сейчас Игорь был до ужаса этому рад.
- Ну, что с тобой на этот раз случилось? - спросила она, пропуская его внутрь. Обогнала, пока он пытался на ходу стащить ботинки, и проследовала на кухню, неся впереди себя живот. Оттуда доносились восхитительные ароматы. Это был её способ привести себя в чувство: Ленка занималась рутинными делами, вроде готовки и уборки, и тем самым немного уменьшала газ в своём сердце. И сейчас она была похожа именно на шарик, наполненный газом.
- Да так, спасал жизни... Как твоё пузо? - неуклюже спросил Игорь. Если бы у него был хвост, он бы неуклюже попытался им повилять. - Всё ещё пышет жаром?
- Моя голова им пышет. Но я прикладывала лёд и успокоилась. Знаешь, какого рода лёд?
- Ну, наверное, из морозильника.
- Не угадал. Лёд понимания. Прости мне эти ублюдские метафизические термины, но по-другому и не скажешь. Я осознала... донесла до себя, что всё, что пишут в этих дурацких психологических книжках феминистически настроенные домохозяйки - правда. Что женщины на самом деле сильнее мужиков, и любая экстремальная ситуация уничтожит вас, оставив только женщин. Вы - вымирающий вид. Вы не умеете адаптироваться к изменяющемуся миру.
- Только сегодня видел группу таких... адаптировавшихся... или подожди, это было вчера? - пробурчал Игорь. - Мужиков там было много. Мне они не понравились.
- Вот видишь? - Ленка победно упёрла в бока кулаки. - Кто-то способен, а ты нет. Не расстраивайся, таких как ты - абсолютное большинство. Поэтому будущее за матриархатом. Вас нужно держать в загоне и использовать только как племенных жеребцов.
- Я буду твоим племенным жеребцом, - покорно сказал Игорь. - Где мой загон?
- Ха! - победно вскричала Ленка. - Хрен тебе, а не "моим"! Тобой будут пользоваться все, кто пожелает. Твой генотип будет вывешен на дверях загона, что-то вроде: "самец, целыми днями пялится на тёлек, не общается с сыном, но здоровый как чёрт, и дед до девяноста дожил - наследственность хорошая". И я буду пускать всех - всех! - кто сочтёт тебя полезным.
Кажется, эта идея слегка остудила её пыл. Поглаживая себя по животу, Ленка задумалась, а потом сказала:
- Хотя в нынешней ситуации это идея не такая уж хорошая. Если все дети будут такими как сейчас, никто не захочет их заводить. Всё катится в тартарары. Мы вымрем все, как динозавры. Малыши ведь, наверное, ничего не едят там... где бы они сейчас не находились. Кто им готовит?
Она примостилась на краешек стола. В уголке глаз медленно наливались соком слёзы. Игорь подошёл и сорвал их, как гроздья винограда. Попробовал на язык. Солёные. Он заключил жену в объятья, и она с готовностью уткнулась носом ему в ключицу.
- Я думаю, мы все тихо умрём здесь, каждый в своей квартире.
- Сегодня ночью мне это уже говорили, - прошептал Игорь. - Я не стал спорить. Но тебе я вот что скажу: мы с тобой не умрём. Они - пускай умирают, но мы с тобой выкарабкаемся. Кем бы ты меня не считала, я не дам тебе и нашему сыну умереть.
И, ощутив в желудке сердитое сопение, робко попросил:
- Дай что-нибудь перекусить, а? Кажется, я не ел целую вечность.
- Я видела нашего пацана, - сказала Ленка, наблюдая как Игорь счищает с костей судака белое мясо.
Она была удивительно спокойна. Игорь чувствовал себя так, будто кто-то ласково подтыкает ему одеяло, а потому не придал особенного значения её словам.
- Кажется, ещё несколько рановато, - сказал он. - Кроме того, мне кажется, что тебе не хватит гибкости вот так извернуться и заглянуть...
- Кирилла. Я видела Кирилла.
Игорь откинулся на спинку стула. Голова кружилась после наполненной излияниями ночи. Рыба была неимоверно вкусной, но в желудке будто бы шла гражданская война.
- Он что, приходил забрать вещи?
Ленка подалась вперёд через стол. Тяжёлые волосы, кое-как заплетённые в косу, были похожи на лошадиный хвост. Округлые черты лица как будто стали угловатыми, а кончик носа побелел от какого-то неведомого напряжения. Игорь застыл на долгую секунду: он вдруг понял, чего стоило ей легко и размеренно дышать и не поддаваться панической жажде деятельности.
- Я видела его в интернете, - очень спокойно сказала Ленка. - Я ждала тебя, стараясь не думать о нём и ничего не предпринимать. Знаешь, что он делает? Он ворует младенцев.
Интернет, как ни странно, всё ещё работал. Возможно, он держался на вере некоторых людей в то, что такая вещь берётся ниоткуда - просто появляется в их компьютерах как паутина, которую вроде бы никто не плетёт. Не просто же так она называется "всемирная паутина"... нет, серьёзно, так и есть.
Игорь вдруг почувствовал некую торжественность. Казалось, над головой вот-вот зазвучат фанфары. Он заставил своё непослушное тело выпрямиться; мышцы ныли и отзывались так, будто их заполнили ртутью или залили густым, вязким оловом. Помассировал синяки на лице, чтобы привести в чувство мозги.
- Зачем? Он что, убивал их?
- Нет, как тебе такое в голову могло прийти! Ну, в смысле, я понятия не имею. Просто крал. Иди сюда, посмотри сам.
На ноутбуке у Ленки уже был открыт ютуб. Видео с камеры видеонаблюдения, на котором была запечатлена чужая квартира. Детская комната - минимум мебели, кровать с бортиками, яркие обои с мультяшками - в такой обстановке легко повредиться умом и начать разговаривать со стенами. Люди-то в большинстве своём серые как мышки. Хотя, если они растят юного аутиста-гения, подход вполне оправдан. Игорь знал, что многие родители сейчас ставят камеры в спальнях своих чад. Теленяня, что ли, называется... главное, чтобы это дерьмо убрали из твоей комнаты до того, как ты начнёшь лимонить письку - так считал Игорь. Они с Ленкой были приверженцами старинного как мир способа, полного примет и суеверий: например, если ребёнок затих и довольно долго из комнаты не доносится ни звука, значит всё далеко от идеального положения дел.
Малышу, похоже, едва исполнилось полгода - Игорь заметил его не сразу. Он лежал в кровати полностью раздетый и походил на чью-то злую шутку, пластиковую куклу величайшего человеческого подобия. Кажется, если разрешение у камеры было бы лучше, Игорь разглядел бы швы на месте стыков ручек и ножек с телом. Он лежал совершенно неподвижно, нелепо, как это бывает у детей, растопырив конечности, и как будто бы спал. Но Игорь знал, что глаза его открыты, а рот изогнут в слабой улыбке. Здесь же, на кресле, сидела и читала книгу с видом заточённой в башню девицы простоватая женщина средних лет с забранными в косу волосами и большими ладонями. Когда она поднимала взгляд на ребёнка, то начинала походить на затравленное животное.