- Ты спрашивала, кто я - я махарадж Южного Инда. А милостью сегодняшнего наводнения - ещё и Северного, - Ранвир не постеснялся приукрасить свои достоинства. - А ты можешь стать моей махарани, а всё, чем я владею, может стать твоим.
Чани смотрела на него как зачарованная - и сама протянула руку.
Прежде чем её друзья что-то заметили, вода уже сомкнулась над её макушкой.
- Ну ты не промах, - оценил Саиф. - А мы чего ждём? Айда наберём себе девушек!
Только счастливый жених Викрам остался в стороне, а остальные дружно ринулись за человеческими женщинами.
Рыбак и ткачиха растерянно озирались.
- Где же Чани? - спросил Сарман. - Только что была здесь...
- Может, она ушла вперёд? - Джамна погладила его по руке. - Не переживай, в этой толпе легко затеряться. Вот выберемся, и она отыщется.
У самой крайней лодки всплыли две доски.
- Это же от моего станка! - кинулась подбирать их Джамна.
- Но... их же несла Чани. Неужели она... здесь же мелко, - в отчаянии проговорил Сарман.
- Да может просто забыла. Она же такая рассеянная, - продолжала утешать его Джамна. В глубине души ей было не очень-то жаль эту дурочку. Почему все мужчины кидаются на таких вот дурочек, а умные, как Джамна, вечно остаются в стороне?
Они всмотрелись в воду. Сквозь мутную рябь проступало что-то красное...
Джамна хотела вскрикнуть, но узнала чалму отца.
Салим вышел на берег - и замер.
Когда наги говорили, что среди людей видели его дочь, он отказывался верить, даже письмо, написанное рукой Джамны, он не считал правдивым. Но сейчас дочь стояла перед ним - с ношей за плечами, с ногами, облепленными грязью... Уставшая, промокшая - и невероятно счастливая.
- Джамна... Пойдём домой... - робко сказал Салим.
- Извини, папа. Я не вернусь, - Джамна шагнула к нему. - Мой дом - здесь, среди людей. Мне здесь очень нравится... Познакомься, это Сарман, - рыбак вытаращил глаза на вышедшего из реки вельможу, разодетого в дорогие шелка. - Сарман, это мой отец...
Сарман взялся покрепче за гарпун - на всякий случай - но Салим только кивнул ему и перестал обращать на него внимание.
- Дочка... ну почему тебя так тянет на землю? Мы с Синдхой так скучаем по тебе. Все по тебе скучают. Возвращайся.
Джамна смахнула слезу и покачала головой.
Салим ласково обвил её хвостом и прижал к себе.
- Что ж, раз ты решила... Мне ли не знать твоё упрямство... Но мой дом всегда для тебя открыт. Приходи в гости - когда захочешь.
- Ты тоже заходи, - повисла на нём Джамна. - Вот мы найдём подходящее место и построим новый город. Я назову его - Варанаси. В честь мамы. Я тебе напишу. А теперь нам пора, а то мы отстанем.
Поцеловала отца и потащила друга от реки подальше. Но через пару шагов обернулась и крикнула:
- Я продала уже пять сари!
И махала рукой, пока не скрылась в толпе.
Салим смотрел ей вслед и вытирал слёзы концом чалмы. За спиной стоял шум, но он ничего не слышал.
Пока его не одёрнул Гатвиндер:
- Нилам пропала. Что скажем царю?
Но Ранвиру как будто бы всё равно, что коварная правительница улизнула вместе со своею свитой, воспользовавшись сумятицей и суматохой.
- Я прощаю её. Сегодня само небо помогло нам, а раз боги явили такую милость, то и мне следует проявить милосердие, - говорил махарадж, одною рукой подкручивая усы, а другой обнимая смущённую Чани. - Раджул, Чандан, вас я тоже милую. Можете прямо сейчас сообщить Нилам, чтобы она ничего не боялась. Как-нибудь позже я обязательно погощу у неё, но сейчас у нас много забот. И - я приглашаю всех вас на свадьбу Викрама и Канди.
Ему самому стало тошновато от сладости собственных речей, но ничего не поделаешь. Если не использовать этот момент для всеобщего примирения, следующего можно и не дождаться.
И людям он отомстил. Не только за себя, но и за своего министра. Мохенджо-Даро отобрал у Салима любимую дочь - Ранвир отобрал у Мохенджо-Даро дочь верховного жреца, жрицу богини Синдхи - самой реки. Что ж, раз она так почитает свою покровительницу - река и забрала её к себе. Так что всё справедливо.
<p>
XVIII</p>
На обратном пути благодушие покинуло Ранвира. Он увидел, что многие воины несли на хвосте не одну, а двух или трёх девушек, тогда как он, их повелитель, уносил в подводное царство одну только Чани. Он напомнил, что гарем полагается только царю. Но воины, а всё это были уроженцы Инда, заявили, что могут иметь сколько угодно жён, обычаи разрешают.
- Может, у вас ещё и разводиться можно? - усмехнулся Ранвир.
- Можно, - совершенно серьёзно ответил один гюрза из отряда Саифа.
Ранвир вздохнул. Продешевил он. Надо было ещё постеречь у берега.
Но отбирать добычу у войска не стал.
Как будто не строение рук человеческих почило в речных волнах, а с его плеч свалилась непосильная тяжесть.
В своих покоях он тут же расположился на отдых и велел Малику - пока он вздремнёт час-другой - устроить новую наложницу на женской половине.
- Отныне мне быть смотрителем гарема? - сглотнул слезу Малик, весь воплощение уязвлённого самолюбия.
- Но кому мне доверить столь важную должность? - Ранвир дотянулся с ложа до его руки и увлёк к себе. - Кто ещё устоит перед женским коварством? Кто сможет защитить моих женщин не хуже, чем я сам? К тому же, должность смотрителя гарема гораздо выше, чем просто слуги.
- Я понимаю, - потупился юноша. - Но я хочу быть рядом с вами. Я боюсь, что женщины разделят нас.
- Ты уже рядом со мной, - улыбнулся Ранвир и притянул Малика к себе, заставив лечь. - Никто не отнимет тебя у меня, а меня - у тебя...
Малик послал ему стыдливый взгляд из-под ресниц и устроился головой на плече Ранвира.
Он выполнил приказ царя, и пять северянок с радостью приняли Чани в свою компанию. Она рассказывала им байки из жизни на суше, и девушки ахали и отказывались верить, что воду нужно специально доставать из-под земли через колодец или из канала и специально поливать сады, иначе земля потрескается от засухи.
Правда, в ближайшие месяцы засуха не грозила долине Инда: начался сезон дождей. Вероятно, для людей эти ливни излишни, если заставили покинуть город, но наги восхваляли погоду. По крайней мере, Дамана вернулся из Ганга в прекраснейшем настроении. Конечно, он был поражён, узнав, какая судьба постигла Мохенджо-Даро, но успокоился, когда услышал, что горожане успели покинуть город. С загадочной улыбкой сообщил он, что двое горожан покинули столицу Ганга, чтобы на время найти приют в Шакти - и привёл в царские покои... Мехрунису и Карну.
В причёске Мехрунисы пылала алая полоса синдура, но в остальном она была всё та же - юная, нежная, милая и смешливая, с задорными ямочками на щеках и лучистыми золотыми глазами.
Карна буквально раздувался от гордости, что обладает такой красавицей, и Ранвир представлял его не со змеиным хвостом, а с павлиньим, и это его веселило.
Но он изобразил радушного хозяина.
Гости знали о предстоящей свадьбе Викрама и Канди и собирались остаться на праздник. Ранвир не видел причины отказывать.
Дамана с плохо скрываемым удовольствием наблюдал, как Ранвир пытается скрыть свои смешанные чувства. И пока Мехруниса с мужем поспорили из-за какой-то мелочи, передал царю письмо от Сурьявармана.
Правитель Ганга благодарил приёмного сына за то, что в должный срок в должном размере собрал дань, но упрекал за холодность.
"Клянусь нандакой Кали, топором Ганеши и священными водами нашего дома, что ни в чём не повинен перед тобой. Тебе уже известно, что два государства воевали, но не известна причина войны. Разве благополучие целого народа не дороже жизни одного нага?"
Где-то он это уже слышал.
"Махарани Зухра умоляла свою сестру, мою жену, о помощи. Джамиль собирался разрушить её родной город и выгнать всех жителей за плотину, а это равносильно гибели, как ты уже знаешь. Как дочь раджи, она хотела защитить своих родителей и подданных, она умоляла супруга явить снисхождение, но он отказывался слушать, уговаривала визирей и полководцев, но все они боготворили Джамиля и не собирались идти против его воли. Тогда она тайком отправила письмо сестре, а та уже просила помощи у меня от её имени".
- А в чём так провинился этот город?
- Они отказались снаряжать войско по его приказу, потому что те дни выпадали на праздник Дивали. Джамиль чтил других богов и другие праздники и посчитал их отказ мятежом, - объяснил Дамана.
"Боги не простили бы моего равнодушия, - продолжил читать Ранвир. - А я не простил бы себя, если своим бездействием заставил бы Лиласвати наблюдать гибель родных. А вина Зухры лишь в том, что она не подчинилась мужу, и она искупила её сполна - собственной жизнью и жизнью своего потомства".
А они взяли единственного оставшегося в живых ребёнка и воспитали в своих обычаях, чтобы он не смог отомстить, даже если узнает всю правду. Особенно если узнает всю правду. Удобно, нечего сказать.
"Наверное, ты ненавидишь меня - и можешь ненавидеть хоть всю жизнь, но я не желаю вражды, и пусть жар твоей ненависти даст хоть тысячу искр - я не стану раздувать из них пламя. Я всегда буду любить тебя как родного сына, что бы ты ни совершил, чью бы сторону ни принял. Мои руки качали твою колыбель - и никогда не смогут направить на тебя оружие. Возможно, когда у тебя будут свои дети, ты поймёшь меня, а пока просто запомни эти слова".
Ранвир отвернулся к окну, чтоб не видели гости, и потёр глаза.
"Мы узнали, что тебе одиноко и неуютно в новом доме - и знаем хорошее средство, как излечиться от одиночества. Тебе пора уже подумать о женитьбе, и мы с Лиласвати готовы помочь тебе с этим и выбрать невесту".
Что?!
Они хотят окончательно поломать ему жизнь?!
Он, конечно, сможет развестись, но когда жена вернётся в родной Ганг - не оберёшься скандала. Если снова не дойдёт до войны...
Так. Нужно срочно жениться здесь. Тогда в глазах Сурьявармана и Лиласвати он будет связан узами единственного брака и не способен взять жену, которую они ему преподнесут...
Ранвир извинился перед гостями, что вынужден на время их оставить. Дамана понимающе кивнул. Мехруниса и Карна ничего не заметили, поглощённые ссорой. Подумать, какой сварливой сделалась его сестра... А ведь на месте Карны мог сейчас быть он, Ранвир...
Сжимая в руке злополучное письмо, царь Инда поспешил за помощью к Канди. Ведь в столь щепетильном вопросе нужен был женский совет.
Канди примеряла свадебные украшения и, погружённая в свои мечты, очень испугалась, когда к ней влетел Ранвир и жалобно протянул дощечку с письмом из Ганга.