Площади полнятся горожанами, что неохотно расстаются с нажитым добром. С печалью в сердце отдают они сборщикам податей узорчатые черепашьи панцири, козьи рога, рыбьи плавники, ракушки с жемчугом... и расходятся, гадая, скоро ли быстрое теченье Инда принесёт им сторицей чего-нибудь из имения махараджа. Не по милости царя, но по щедрости самого Инда...
Жених заглядывал проведать хозяйку кладовых и баловал её сладостями, искренне веря, что можно уже угощаться, не начав праздник. Ранвир предоставил им время и место для уединения, ни разу не показавшись в сокровищнице. Он направил все силы на то, чтобы выздороветь. Только осмотрел собранные подводы перед самым отъездом и сочинил краткое письмо для правителя Ганга, где выражал своё почтение и подтверждал, что ничего не позабыл и не удержал из дани.
Запечатанное послание он передал Дамане - вместе с одной корзиной золота из Мохенджо-Даро. И то и другое визирь должен был лично вручить Сурьяварману.
Возглавить караван Ранвир назначил именно Даману. Пусть потешит своё сердце, изольёт все жалобы на непослушного царевича. Пусть обсудят его - с головы до хвоста. Потому что на следующий год, может, и не придётся им встретиться... Вдруг Инд не соберёт дани для Ганга? А соберёт - так не отправит?..
Раджи добросовестно пересчитали каждый своё, что причиталось Шакти от каждого из городов, и недоумённо переглядывались, думая, отчего махарадж снова держит их здесь. Неужели так полюбились новые подданные?
Ранвиру это недоуменье казалось деланным. И ради пущего торжества он позвал своих наложниц и попросил их повторить, о чём они говорили той ночью, когда принимали его у себя и расчёсывались одним гребнем на пятерых. Девушки готовы были на месте провалиться, и ни одна из них не догадалась сказать "не помню". Тогда уже была готова провалиться Нилам, и начала уже терять сознание, но совладала с собой и, поддерживаемая верными южными соседями, провозгласила, что это ложь и клевета.
Сангита, Сунейна, Чандра, Бхавани и Наянтара совсем сжались в маленькие клубочки. Ведь если они сказали правду, то предали свою госпожу, а если солгали - то оговорили. Как ни крути, выходили они виноватыми.
Бхавани начала громко плакать, её подруги приготовились ей вторить. Нилам не выдержала их многоголосья, сердито освободилась от объятий Чандана и Раджула и гордо выступила вперёд.
- Разве благополучие государства не дороже жизни? Разве возбраняется пожертвовать одним, чтобы спасти многих? - она воздела руки к сводам зала.
- Это всё громкие слова, - обратил к ней ладони Ранвир. - Тебе есть что сказать по существу? Или нечем защитить себя?
- А разве не в этом вся суть доброго правителя? - качнула головою Нилам и утвердила руки на талии. Хвост её выписывал собственный девангари, хлеща по узорчатым плитам пола. - Когда Имран ездил в Северный Инд, он собирался туда как на войну. Разве могла я знать, что он заключил с этими разбойниками союз?
Гаятвиндер ахнул.
Саиф выронил саблю.
Наложницы перестали плакать и сбились в стайку, защищая друг друга собой.
- Он собрался пустить их в Биладун как дорогих гостей, - продолжала Нилам. - Что сотворили бы они? Что отобрали бы они у нагов - и нагинь? Да, я убила его. Зарезала вот этими руками.
- Это мы его убили! - возразил Раджул и оттеснил Нилам назад.
- Да! - подтвердил Чандан и оттеснил обоих.
- Нет, это я! - оттолкнула обоих Нилам. - Только я! А они стояли снаружи!
- И кому же верить? - подобрал саблю Саиф.
Викрам многозначительно повёл глазами.
- Это сделала я! - настаивала Нилам. - Я могу показать! - она достала из-за пояса нож и приблизилась к трону. - Он стоял ко мне спиной. Вот так, - она обошла сидящего Ранвира и занесла руку.
Теперь ужаснулись Викрам и Саиф и кинулись заслонить собою царя.
Ранвир сидел на троне ни жив ни мёртв.
- Постойте! - сообразил он внезапно. - Как же Имран собирался пустить северян к себе в город - через плотину?
- Там есть водоотвод, - Гаятвиндер посмотрел на него как на безумца. - Им пользуются все беженцы, и разбойники, и там идут все сражения.
- Тогда чем вам мешает плотина?
- Опомнись, махарадж. Забыл, какое здесь течение? - зашептал Викрам. - Забыл, как в первые дни ловили мы всю утварь? Похоже, ты и правда крепко получил по голове.
- Так что со мной будет? - вмешалась в их разговор Нилам.
Где-то в отдалении, высоко над потолком, над крышей, раздался странный гул. Он заполнял собою всё пространство, и заползал в голову, и звучал изнутри и снаружи, как колокол с тысячей языков.
Над Индом проливался дождь
- Надеюсь, он поможет нашему каравану быстрее добраться до Ганга, - проговорил Гаятвиндер. - Вода осенит их путь, и им будет легче перенести путешествие по земле.
Салим задумчиво кивнул. Страсти кипели в тронном зале без его участия. После побега Джамны он ходил сам не свой и ни словом не обмолвился о письме дочери, которое передал ему Малик.
Малик с опаской выглянул из-за трона и от лица господина предложил наконец отправиться в Биладун, чтобы во всём убедиться воочию.
Ранвиру ничего не оставалось, кроме как притвориться, что Малик возвещает его волю, а не свою.
<p>
XVII</p>
Над головою пенилась вода под струями дождя. Ливень взрывал в реке борозды, точно лемех в пашне, над белыми клубами пены наклонялось стальное небо, смотрело из-под нахмуренных туч и трепало несчастный Инд за грудки, ударяя о берег и вал плотины.
Ранвир рассудил: взять с собой половину войска, а половину оставить в Шакти. Раджи и махарадж путешествовали не по верхушке Инда и не по дну, а боролись с течением в толще воды, одинаково хорошо видя и крыши снизу и небеса сверху.
Он спешили в Биладун, минуя храмы Калираты и бамбуковые изгороди деревень. Скоро показались крепостные стены, и казалось, что они дрожат, как от землетрясения.
Наверху стоял знакомый уже грозовой гул, но к нему примешивалось ещё что-то, и наги поняли что, когда им на головы начали сыпаться обломки дерева, глина, песок и кирпич... Вовремя их подхватили мягкие ладони Инда и не дали обрушиться на свой народ.
Обречённо плывшая рядом с Ранвиром Нилам подняла голову - и изменилась в лице. Взгляд её буквально засиял, щёки окрасились румянцем, губы окрасила искренняя улыбка.
Многочисленные зеркальца дупатты отражали крушение главной её головной боли. То, о чём она просила махараджа, а до этого - столько лет - наместников, услышали те, кто выше водных и земных правителей...
- Плотина, - произнесла она одними губами и устремилась наверх - узреть воочию своё счастье.
Рискуя головами и другими частями тела, воины Ранвира не долго думая повсплывали следом за той, кого царь приказал им охранять.
Ранвир и его приближённые решили не отставать от большинства.
Прямо на их глазах река ломала насыпь, загребая пальцами камни и землю, отрывая куски от плотины, как корку от пирога.
Над тёмными потоками мелькали лодки, над лодками мелькали смуглые фигурки. Жители Мохенджо-Даро пытались переправиться на другой берег.
Рядом с лодками всплывали зеленоватые брёвна - явно не с подпорок насыпи (тем более, они ещё держались). Ранвир присмотрелся - и поплыл поближе к плавучему мосту.
Крокодилы выстроились в ряд, с любопытством поворачивая носы вслед скачущим с промокшими тюками людям. Хлёсткие струи нисколько не доставляли им неудобств.
- И ты здесь, царь нагов! - радостно отплевался от брызг младший зять крокодильего правителя. - Тоже на охоту?
- Можно и так сказать, - Ранвир тоже был рад внезапной встрече.
- Поесть или полюбоваться? - обернулся к собеседникам сосед.
- Ну мы тебе оставим кого покрасивее, - ухмыльнулся зять раджи. - А ты нам - того рыбака. Заметишь - укажи.
- Договорились, - кивнул Ранвир. Задумался на миг - и двинулся поближе к берегу. К тому, куда бежали люди.
Воины заслонялись щитами ото всего, что летело сверху, и заслоняли своих господ и слуг.
Нилам собирала вокруг себя своих служанок.
Ранвир не сводил глаз с плясавших по волнам лодочек. По ним пробирались дети, женщины с младенцами, мужчины с мешками и козлятами на плечах, подростки с хворостинами, гнавшие рядом же, по воде, остатки стад, старики и старухи, шудры и кшатрии, ремесленники с инструментами и рыбаки с гарпунами...
Вот и его кровный враг. За руку с черноволосой девушкой - с подвесками из перламутра в растрепавшейся косе. Оба несли бережно завёрнутые в циновки доски и постоянно оглядывались на шедшую сзади девушку, навьюченную, как верблюд.
В нагруженной пожитками горожанке Ранвир узнал Джамну.
Она резво прыгала по тростниковому настилу и весело окликала Сармана и его спутницу. Которые, кажется, несли раму её станка.
Внезапно для себя Ранвир подумал, что Джамна, наверное, огорчится, если на рыбака нападут крокодилы. А вот он, наверно, огорчится, если потеряет девушку в перламутровых подвесках...
Когда эта троица задержалась на берегу, чтобы помочь тем, кто шёл за ними, царь нагов поднырнул под лодку и дёрнул подружку Сармана за край сари.
- Ой! - воскликнула девушка. - Кто ты?
Ранвир решил не отвечать. Он убрал мокрые волосы с лица и улыбнулся.
- Такой красавице, как ты, не пристало мокнуть под дождём. А в моём царстве не бывает ни бурь, ни засухи. Твоим ножкам не пристало ходить ни по грязи, ни по раскалённой мостовой - наши улицы вымощены ракушками, и каждая вторая - с жемчугом. Ты любишь перламутр - а жемчуг тебе ещё больше к лицу.
В чёрных, как обсидиан, девичьих глазах погас испуг и загорелось любопытство.
- Я Чани, из касты брахманов. А ты?
- А я из касты кшатриев.
- Тогда отец не разрешит мне с тобой общаться, - капризно надула губки девушка.
- Ну ты ведь не спрашиваешь разрешения, чтобы держаться за руку с тем рыбаком... - девушка растерялась, как будто боясь, что Ранвир её выдаст, - ...а он тебе в подмётки не годится. Что он даст тебе, кроме корзины с рыбой, которую добудет тяжким трудом? А может, ещё и не добудет? А у меня - стада таких рыб. И целая сокровищница драгоценностей. Дворец, украшенный кораллами и разноцветным камнем...
Чани слушала, приоткрыв рот.
- Но кто ты? Как тебя зовут?
- А разве жене полагается называть мужа по имени? - подмигнул ей Ранвир.
- Жене? Так ты предлагаешь мне?..
Да, кажется, дочь здешнего верховного жреца тупа как пробка.