— Вы об этом? У меня одежда из термоткани. Мне нестрашно.
А на вид как тонкий шелк. До чего дошел прогресс в цивилизованных мирах! Кутюрье шьют из термоткани, женщины с барского плеча одевают мужчин…
— Я заметил. Ты вообще девушка бесстрашная, — заметил Алекс, припоминая свои цензурные и не очень мысли, когда подсадная утка была гусыней.
— Звучит как оскорбление.
Детектив укрыл пиджаком спину Роул. Термоткань у нее там или нет, но он-то однозначно мужик.
— Тебе в детстве не говорили, что свою проницательность нужно демонстрировать не всегда? — задал он риторический вопрос, сводя лацканы пиджака. Конечно, не говорили. Она же китиарка. Но как социальный антрополог чужие обычаи знать должна.
Коллингейм нажал на кнопку, отворяющую аэрокар, и помог девушке спуститься. По Цельсию минус, однако! Впереди творчеством малолеток пестрела дверь в тепло. Жил детектив в типовой высотке. Хоромами похвастаться не мог, но всё необходимое для жизни у него имелось. Первое время после военной службы Алексу не хватало окна. Однако доплачивать за сомнительную радость наблюдать квартиры напротив он не собирался. Его окнами были галовизор в углу и скользящая зеркальная панель под потолком. Угол ее наклона можно было менять. Виды открывались, что надо. Идею Коллингейм в одном публичном доме подсмотрел. Он там расследование вел, не подумайте плохого.
Дома детектив вынул из гардеробного бокса две чистые рубашки: одну белую, другую голубую. Для иллюзии выбора.
— Это переодеться, — Алекс протянул их Тайни. Та выбрала белую. Какая разница, какую снимать. — Стиральник в санблоке, — Алекс качнул головой в нужную сторону. Планировка типовая, но Коллингейм сильно сомневался, что на Китиаре планировали так же.
К тому моменту, когда Роул вышла, соблазнительно сверкая стройными ножками, на детективе осталось одно белье. Совсем одно.
— Я быстро в душ, — пояснил Алекс. — Проявлять гостеприимство, источая миазмы пота, я не способен. Но ты можешь заглянуть в пищевой бокс.
— Сомневаюсь, что нуждаюсь сейчас в сбалансированном белковом завтраке, — сообщила Роул, откровенно разглядывая детектива. Он был в отличной форме и знал это. Когда положено правильное начало, конец не заставляет себя ждать, припомнилась Коллингейму фраза из десантного фольклора.
— Там есть вино, — сообщил он китиарке.
— Спасибо, вина мне на сегодня хватит.
— Тогда можешь галовизор включить. Я быстро, — пообещал Алекс.
Теплые колючие струи смыли пот и грязь с тела, сомнения и терзания совести — с души. Отфыркиваясь, детектив поднял лицо потоку воды. Сзади стукнула дверца санблока, и Коллингейм ощутил, как в спину ему уперлись острые соски, а на пояс легли тонкие девичьи пальчики.
Не совсем по сценарию, но так даже проще. Вполне нормально, что девушка, чудом избежав смертельной опасности, пожелала забыться в крепких мужских объятиях. Алекс нащупал душевую панель, сменил режим на мягкую морось и повернулся к Тайни. Она уткнулась носом в его ключицу. Детектив переместил послушные ладони китиарки себе на грудь, поднял двумя пальцами подбородок и убрал с ее лица мокрую прядь. Глаза девушки были закрыты — капли в лицо очень способствуют скромности. Алекс потянулся к ее губам. Они были мягкими и сладкими, как клубничное мороженое. Ведомость Тайни несколько сбивала с толку. Алекс ожидал большей экспрессии и темперамента. Будто рядом с ним была не воинствующая феминистка, совершенный продукт генной инженерии, а обычная девушка, которая искала сейчас защиты и утешения. Она доверчиво прижалась к Коллингейму. И потерлась в том месте, где с невинными намерениями не трутся. Алекс опустил руки на гладкие, упругие ягодицы соседки по душу и прижал ее к себе, демонстрируя последствия. Разумеется, девочка понимала, на что шла. Но если надо расставить все точки над "i", то у него уже всё стоит. В ответ китиарка обняла детектива за шею и углубила поцелуй. Даже если по-китиарски это означает "нет", присяжные его оправдают.
Алекс словно провалился в черную дыру. Через какое-то время он выплыл на поверхность и обнаружил, что его руки за период отсутствия разума существенно продвинулись в деле изучения жертвы. И губы тоже. Ее губы тоже не бездействовали, и член требовал продолжения. Настала пора изменить плоскость отношений. Коллингейм запустил режим теплой сушки и вынул из бельевого ящика свежее полотенце для девушки. Укрывать ее округлости было кощунством, но сушка на воздухе требовала времени. А каждая клеточка Алекса — особенно ниже пояса — требовала немедленно перейти к решительным действиям. Промокнув влагу с тел пушистой тканью, он отнес китиарку на постель. Становиться добровольным донором спермы Коллингейм не собирался, даже если его об этом никто не просил. Он вообще всегда ответственно относился к вопросам предохранения, поэтому вынул контрацептивный гель и тщательно смазал ноющий от возбуждения орган. Раз, два, три! Застыло. Можно приступать.
Тайни безвольно лежала на его кровати. Ее ноги были разведены, губы приоткрыты. Алекс завидовал себе белой завистью. Идеальная женщина. Пиршество для глаз! Он разместился между ее бедер и, удерживая вес тела на руках, проник внутрь. Тайни застонала, и горячая волна прошла по телу Коллингейма, вновь застя разум. Краешком сознания он зафиксировал, как вокруг его бедер обвились ее ножки, а пальцы Тайни заскользили по его телу под аккомпанемент звуков секса. Остальное Алекс помнил смутно, поскольку древние инстинкты прекрасно справлялись с управлением тела, не прибегая к помощи рассудка.
Повторно Коллингейм пришел в себя, откинувшись на подушки и тяжело дыша. Всё тело звенело от удовольствия и легкости. Тайни уютно лежала у него на плече, обнимая рукой и положив согнутое колено ему на бедро. Алекс потянул к губам ее ладонь. Рука приподнялась, и на внутренней стороне, почти у самой подмышки, детектив заметил темное пятно.
— Это я? — испугался Коллингейм, проводя пальцем по синяку. — Я нечаянно.
Китиарка выдернула руку и легла на спину.
— Нет, ты тут не причем, — сообщила она, глядя в зеркальную панель. — А ты крут!
— Кто тогда? — Детектив не дал сменить тему.
— Ударилась, когда падала, — совершенно бездарно соврала Роул. Бездарно — потому что так удариться при падении она категорически не могла.
— Твой китиарец? — догадался Коллингейм. Его охватил гнев при мысли, что Тайни могла кувыркаться с красавчиком-брюнетом пару дней — ночей — назад, хотя формально оснований для ревности у него не было. Что их связывало? Совместное расследование и необременительный секс.
— Алекс, — голос Тайни звучал как музыка. Она оседлала бедра Коллингейма и наклонилась вперед. — Ты такой сексуальный, когда злишься, — и поцеловала его в губы.
Кровь хлынула в обмягший член. Нужно избавиться от использованного презерватива и нанести новый. В общем, перед Алексом маячили более актуальные заботы. Он чуть сместил панель и погрузился в чувственный мир наслаждений. Все вопросы он задаст завтра.
Увы, когда наступило завтра, оказалось, что вопросы задавать некому.
Сначала Коллингейм решил, что Роул решила избежать посткоитальных неловкостей, и даже обрадовался ее предусмотрительности. Однако прошло полдня, насыщенных отчетами и объяснительными, а Тайни не объявилась. Алекс начал беспокоиться. Поведение китиарского красавчика навевало тревогу, а в сочетании с синяком неизвестного происхождения и вовсе настораживало. Ситуация разрешилась неожиданно. Сразу после обеда его вызвал капитан и скупо похвалил за отлично выполненную работу. И порвал рапорт Алекса о причинах преступной халатности, в результате которой инакоподданая подверглась смертельной опасности. Свои действия шеф объяснил благодарностью от правительства Китиары за оперативное раскрытие убийства и лестным отзывом наблюдателя о работе следственной группы.
— Сенатор снял иммунитет с ассистентки, — уведомил капитан в конце.
Официальной неприкосновенности у Хилл не было, но все люди взрослые, и понимали, что есть законы, зафиксированные на бумаге, а есть негласные. Теперь Брукс поставил бывшую ассистентку вровень с остальными смертными.
— Хорошо, я дождусь миз Роул и проведу официальный допрос, — обрадовался детектив.
— Роул отбыла с Атована шесть часов назад. Вы не знали? — удивился шеф.
Еще бы. Он же видел, как Коллингейм уводил свою добычу. Алекс сыграл в несознанку:
— Не имел ни малейшего понятия. Я не общался с миз Роул после того, как доставил ее домой после нападения.
Он не стал уточнять, к кому домой. В конце концов, не так это важно, если китиарка благополучно покинула планету.
Кабинет капитана детектив покидал в смешанных чувствах. С одной стороны, хорошо то, что хорошо кончается. А кончилось всё хорошо, как ни посмотри. С другой — Алекс помнил слова Тайни, что для удовлетворения физиологических нужд ей общение не требуется. Но не подозревал, что всё настолько буквально. Он чувствовал себя использованным презервативом, смытым в систему рециркуляции. Даже сперма внутри не представляла никакой ценности. Его законную мужскую победу украли прямо из-под носа. И кто?!
Когда Коллингейм спустя пару часов вошел в кабинет для допросов, он всё еще был слегка на взводе. Алекс вглядывался в лицо Хилл, некогда показавшееся ему столь привлекательным, и читал в нем китиарские гены. Сейчас ему было удивительно, как он мог предположить в Сьюзен местные корни. Нет, наверняка они были, но идеальная симметрия черт, безупречность линий… Кропотливый труд генетиков далекой планеты проступал в облике ассистентки сенатора как водяные знаки на раритетных банкнотах. Вызывая неосознанное раздражение, перенесенное с другой представительницы этой расы.
Пока Алекс боролся с бюрократической машиной, техники под руководством Генри не теряли времени. Убийства официантки и покушения на жизнь Роул было достаточно для высшей меры. Но ребята не остановились на достигнутом. Анализ расположения рисунка с куртки подозреваемой на сто процентов совпал с рисунком на куртке девушки с записей. Собственно, этим же методом можно было сравнить записи с одеждой убитой. Но ни у кого не возникло сомнений, что камеры сняли Стоунбридж. Факт появления Сьюзен в местах развития криминальной драмы можно было считать доказанным, в отличие от ее причастности к убийству китиарки. Среди приобретений миз Хилл обнаружился нейрошокер. Модель совпадала с отметинами на лице Вечерней Феи. Само оружие найдено не было, куплено оно было год назад, так что данная улика могла быть рассмотрена лишь как косвенная. В квартире Сьюзен нашелся пневматический пистолет для тренировок в тире. Силы выстрела было достаточно, чтобы из окна в здании напротив редакции разбить лампу фонаря, не повредив прилегающие части. Дробинку не нашли. Так что пистолет непосредственно к делу не пришьешь.
Все надежды были на перстень. Брукс сказал, что как-то видел Хилл в депозитарии Союзного Банка. Практически чудом наткнулись на ключ от анонимной ячейки — чип был вмонтирован в кулон ассистентки. Оставалась сущая безделица — найти одну из нескольких тысяч ячеек. Помощь пришла, откуда не ждали. Компьютерный гений, приглашенный местным отделение Союзного Банка из Ядра для решения вопросов безопасности, вызвался помочь полиции. По данным ключа он определил нужный сейф, где и обнаружилось кольцо и личные бумаги Сьюзен с ее отпечатками. Радость обретения желанной улики подпортило лишь то, что гением оказался тот самый брюнет. Тяжелый взгляд китиарца Алексу не понравился. Утешало лишь то, что компьютерщика Тайни тоже пустила по боку.
С кольца-то Алекс и начал разговор, молча положив его перед убийцей. Сьюзен достойно выдержала удар, даже не моргнув при этом.
— На что вы рассчитывали, миз Хилл? — поинтересовался Коллингейм. — На то, что после смерти Хельги Брукс предложит руку и сердце вам?
Хилл молчала, равнодушно глядя сквозь детектива, будто он был пустым местом.
— Видимо, не зря вам не дали гражданства Китиары, — поделился Алекс своими размышлениями. — Не дотягиваете вы до высших стандартов. Только стопроцентной китиарке оказалось по силам разбудить страсть в Неукротимом Ронни.
— Не смешите, детектив, — фыркнула Хилл, скривив губы точь-в-точь, как это делала Тайни. — Единственное, что интересует Рональда Брукса — его рейтинг. Журналистка была лишь способом его повысить. А женщины для сенатора, выражаясь его же словами, — способ кратковременного вложения активов. Вложил — вынул, вложил — вынул.
— В вас он тоже… вкладывал свой актив?
— Вы хотите об этом поговорить? — Сьюзен, облизнув, прикусила нижнюю губу и подалась вперед. — Вас это возбуждает? — произнесла она низким голосом, в котором слышалось обещание: "Я дам тебе всё, что ты захочешь".
Алекс тряхнул головой, прогоняя наваждение.
— Видимо, Хельге эти игры удавались лучше? — полюбопытствовал он.
— Ей всё давалось легко. — Глаза Хилл превратились в щелки от ненависти. — Они там всё получают на блюдечке!
Детектив припомнил слова Роул о том, каково расти среди совершенств. Хорошо, где нас нет.
— Почему вы так не любите китиарцев? — спросил Алекс.
— Высокомерные снобы! Вы не понимаете. Мы для них — быдло, скот, люди второго сорта. Они снисходят до нас и считают, что мы должны быть счастливы уже тем, что нам уделили внимание.
Слова падали на благодатную почву, дружно пуская корни.
— Вы знаете это по своему опыту? — не удержался Коллингейм.
— Мне хватило опыта матери. Эта дура влюбилась в китиарца. Зная по рассказам, как те дорожат детьми, она решила во что бы то ни стало забеременеть. Папаша сказал, что де рылом ты не вышла, трахнуть я тебя могу, а ребенка делать не желаю. Мать добилась своего. После того, как дала расписку, что никаких претензий к нему не имеет и ответственность за ребенка берет на себя. Она наивно полагала, что когда отец увидит дочку-ангелочка, то растечется соплями и тут же женится. Как мать его нашла после моего рождения — великая тайна. Но папаша лишь открыл на комме скан ее расписки и пожелал нам всего самого лучшего.
Детектив слушал Сьюзен и думал о том, насколько, наверное, непростая это наука — культурная антропология. И о том, сколько людей ненавидят Китиару, ничего о ней не зная. И о том, что о китиарцах Хилл судила по себе. Она воспринимала "обычных людей" именно как существ второго сорта. Что сквозило в ее рассказе о матери. Следовало из того, как легко она пустила в расход несчастную официантку. Впрочем, возможно, отношение это досталось полукитиарке по наследству от папаши. И то, что полукровка Сьюзен была воплощением высокомерия, Роул явно не оправдывало.
— В общем, китиарка в качестве удачливой соперницы стала для вас личным оскорблением, — подвел итог детектив. — А перстень оказался последней каплей, переполнившей чашу терпения?
— Ронни сказал, чтобы я выбрала такое, какое мне понравится. Чтобы я могла носить. — Хилл, казалось, гладила кольцо взглядом. — А эта дрянь его даже камнем наружу не повернула.
— И тогда вы решили избавиться от соперницы, подбросив ей факты о нечистоплотности своего шефа? — предположил Алекс. — Но уловка не сработала. Рональд Брукс не пожелал смириться с ускользающей прибавкой в рейтинге. И тут такая удача с сумочкой…
— Скажите, как вы на меня вышли? — прервала его Сьюзен. — В чем моя ошибка?
— Вышли мы на вас, потому что вы слишком мало знаете о Китиаре, — с удовольствием сообщил Коллингейм. — А ошибка ваша была в том, что Хельга не собиралась выходить замуж за сенатора. Если бы вы подождали еще буквально неделю, она бы расторгла необъявленную помолвку с Бруксом и сыграла свадьбу с мужчиной, которого по-настоящему любила — со своим оператором Джорджем Шелдоном. Так что на Китиаре были правы — вам действительно не хватило IQ.
Алекс улыбнулся улыбкой "а кому сейчас легко" и вышел из допросной. Нет, он не был уверен в том, что Хельга на самом деле собиралась за Шелдона. И никто не мог быть уверен, кроме самой Вечерней Феи. Только разве у нее теперь спросишь? Хельга Стоунбридж унесла свою тайну в могилу. Но Коллингейму было приятно опустить на землю чудовище, которому в результате вмешательства генных инженеров не досталось сердца. Он, обычный человек, начисто лишенный китиарских генов, смог поймать миз Совершенство и щелкнуть ей по носу.