— Я догадываюсь, что вы не в шахматы со мной поиграть прилетели, — буркнул Рональд и вновь бросил недовольный взгляд в сторону выхода.
Сьюзен не торопилась. Любопытство — не порок, прокомментировал про себя детектив. Девушка надеялась услышать что-нибудь из разговора, не иначе. Наконец, дверь приоткрылась, и в кабинет втекла миз Хилл. На крохотном разносике стояла малюсенькая кружечка кофе с микроскопической ложкой и парой печенюшечек. И это было расставлено как по линейке — стопроцентный глазомер Алекса не обнаружил ни одного отклонения от золотой пропорции в положении каждого предмета.
Брукс нейтрально поблагодарил сотрудницу, но по мелькнувшему на лице ассистентки испугу, детектив понял, что это предвестник грядущих разборок. Стоило двери закрыться, как сенатор бросил на Коллингейма нетерпеливый взгляд. Тот положил комм на стол, запустил режим миди-галопроектора и ткнул пальцем в середину файла. Над столом возникло изображение уже знакомой Алексу комнаты. То, что в ней происходило, придавало прозвищу 'Неукротимый Ронни' совершенно иной смысл. Пару минут сенатор наблюдал за событиями, а затем прервал демонстрацию.
— Откуда это у вас? — спросил он.
Увы, гарантировать, как Генри, что там больше ничего нет, детектив не мог.
— От преданного поклонника, — сформулировал Алекс.
— Подонок, — фраза была адресована не детективу. И, по всей видимости, личность оператора для Брукса загадки не представляла.
— Вас шантажировали этим?
— Издеваетесь? — с насмешкой поинтересовался сенатор. — Вы всерьез прополагаете, что этим, — на последнем слове был особый акцент, — меня можно шантажировать?
Алекс был вынужден признать правоту Рональда Брукса. Вряд ли бы его реноме пострадало, если бы файл стал достоянием широкой публики. Скорее наоборот, популярность сенатора подскочила бы до небес. Особенно, среди одиноких дам. И недомужчин. Хотя и нормальные мужики прониклись бы к главному действующему лицу уважением.
— То есть раньше вы ничего подобного не видели, и ваше предложение миз Стоунбридж с ним связано не было? — уточнил Коллингейм.
— Не могу сказать, что не видел, — произнес сенатор. — Даже участвовал. Но не предполагал, что являлся при этом галозвездой.
Ирония стерлась с его лица. Брукс помолчал. А затем попросил:
— Детектив, оставьте мне запись. На память.
Повода отказать у Алекса не было. И в чем-то он сенатора понимал. Как мужик мужика. Но на душе от просьбы остался неприятный след. Почему-то не так Коллингейму представлялась память о любимой девушке.
Попрощавшись, детектив направился к своему аэрокару. Огромное опустевшее здание вызывало неприятный холодок по спине. Вряд ли кто-то еще оставался на работе в такое время. Разве что охрана сенатора, где-то скрывавшаяся от глаз публики.
Алекс размышлял о Хелен. Какой она была на самом деле? Что ею двигало? Это могло бы помочь определиться с мотивом убийства.
Сексуальный голос Вечерней Феи с легкой бархатной хрипотцой пробирал до дрожи. Идеальная фигура. Безупречное лицо. Обаятельная улыбка. Алекс мог закрыть глаза и представить журналистку в мельчайших деталях. Теперь — даже без одежды. Но эти знания не давали ему никакой информации о том, что скрывалось за шикарным фасадом.
Хельга окончила престижный университет, подтвердила гражданство Китиары и направилась в Дальнюю Дыру Глубокого Космоса — на Атован. Планету, которую даже не найдешь на стандартном астрономическом атласе. Одна. Без поддержки своих соплеменников. Зачем? К любовнику? По заданию своего правительства? Паранойя закрутила Алекса, как позёмка дорожную пыль. К сожалению, подробности первых лет жизни китиарки на Атоване детективу были недоступны. И какими бы ни были причины ее прилета на планету, интереснее, почему она осталась.
Стоунбридж делала весьма неплохие (на непрофессиональный взгляд Алекса) и довольно опасные (на его профессиональный взгляд) аналитические обзоры. Программа Вечерней Феи привлекала Коллингейма не только самой Феей, но и объемным взглядом на события. Она умела связать в единую систему, казалось бы, разрозненные факты и сделать нестандартными выводами. Однако ее мужское окружение: что Шелдон, что Брукс, видели в ней лишь сексуальный объект. Во всяком случае, так она себя позиционировала. Алекс вспомнил гало-запись у оператора с явными эротическими провокациями со стороны журналистки и слова сенатора о том, что тот провел отпуск в постели. Судя по записи, сделанной Шелдоном из окна, занимались они там явно не обсуждением последних законодательных актов.
Отношения между оператором и Хельгой детективу тоже были не понятны. Если китиарка приняла предложение сенатора и планировала свадьбу, зачем травить душу напарнику? Вряд ли отношение Джорджа было для нее секретом. Как к ней попала последняя запись их показательного выступления с Бруксом? Не о ней ли хотела поговорить убитая с Шелдоном в вечер своей смерти? Зачем ей потребовалось разбивать фонарь?
Почему Стоунбридж не хотела рассказывать о готовящемся бракосочетании? Судя по реакции Монтенегро на новость о помолвке Хельги с сенатором, эта информация сняла бы массу проблем. Может, она не доверяла жениху и боялась оказаться брошенной за два дня до свадьбы? Или хотела оставить себе возможность соскочить? При этом вряд ли журналистка не знала, какие бурные обсуждения идут за ее спиной. Было что-то демонстративное в том, чтобы развернуть бриллиант внутрь. Будто она говорила: 'Вот, смотрите, у меня есть обручальное кольцо. Но кто мне его подарил, я не скажу. Ходите теперь и мучайтесь'.
Вопросов было больше, чем ответов. Как минимум, на порядок.
Алекс ждал утра, чтобы увидеться с Тайни.
Разумеется, для обсуждения личности Хельги Стуонбридж.
На следующий день Алекс проснулся совершенно вымотавшимся. Во сне он преследовал девушку в серо-голубой куртке военного кроя. Казалось, вот догонит, но она скрывалась в толпе, мелькая поднятым капюшоном где-то далеко впереди. Только под самое утро Коллингейму удалось настичь беглянку. Детектив рванул ее к себе за плечо, но вместо лица Хельги Стоунбридж увидел… Тайни. Лицо китиарки было удивленным. 'Алекс?..' — спросила Роул, будто не убегала от него всю ночь.
Коллингейм доплелся до кухонного отсека, поставил на авторазогрев пачку сбалансированного белкового завтрака и побрел в санблок. Под прохладным циркулярным душем остатки сна тут же стекли в канализацию. Алекс надеялся, что замкнутый цикл не вернет их потОм ему же обратно. Сновидения почему-то оставили неприятный осадок.
Растеревшись жестким полотенцем и перекусив, детектив решил не тратить время зря, и отправиться к Шелдону прямиком из дома. Он и так целую ночь на миз Роул потратил. К тому же прямой мужской разговор показался Алексу лучшим решением. Сообщив напарнику, что приедет чуть позже, он направился по уже знакомому маршруту в редакцию новостей 'Атована-Первого'. Джорджа детектив обнаружил на рабочем месте. Красная сеточка сосудов в его глазах и отекшие веки сказали Коллингейму, что ночные догонялки с китиаркой — не худший способ ночного времяпрепровождения.
— Над чем вы теперь работаете? — участливо поинтересовался детектив у оператора.
— Монтирую не вышедшие в эфир материалы с Хель, — ответил тот, погруженный в работу.
— Так вроде же эротика к показу на центральных каналах запрещена? — Алекс изобразил недоумение.
Шелдон оторвал взгляд от монитора.
— Вы о чем? — спросил он.
— Я о частных записях, сделанных вами из окна квартиры напротив Хельгиной, — охотно пояснил Коллингейм, усаживаясь на стул, где обычно сидела китиарка. Место оказалось гораздо удобнее табуретки, и Алекс еще раз похвалил себя за то, что не взял Роул с собой.
Нужно отдать должное Шелдону: после минутой паузы на обдумывание, тот смутился.
— Откуда вы знаете? — задал он вопрос, отводя взгляд.
— От Хельги.
Вытянутое от природы лицо оператора, казалось, удлинилось еще сильнее.
— А она-то откуда узнала?
— Вы это у меня спрашиваете? — полюбопытствовал Алекс, любуясь гаммой эмоций на физиономии Шелдона.
— Но как-то же вам удалось узнать у нее про запись, — саркастически заметил Джордж, взяв себя в руки.
— Нам помог ее коммуникатор. Тот, который новый, — признался детектив. — Ссылка на видео появилась как раз в день убийства. Возможно, именно о ней хотела поговорить с вами миз Стоунбридж. Возможно, даже поговорила.
— Вы что, подозреваете в убийстве меня?! — воскликнул оператор.
— Мистер Шелдон, единственный человек, которого я не подозреваю в убийстве миз Стоунбридж — это я сам. В собственной невиновности я уверен на девяносто девять процентов. Один процент оставлю на совести всяких запрещенных психотропных веществ, под действием которых можно совершить всё, что угодно, даже не вспомнив об этом.
— Вы не понимаете. Я любил Хельгу, — признался Шелдон.
— Я-то как раз понимаю. Даже более того скажу: охотно верю. Именно это делает вас подозреваемым номер один. Ревность — один из наиболее распространенных мотивов убийств.
Оператор посмотрел на Коллингейма с неописуемым выражением лица.
— Да, я ревновал. Безумно ревновал. Хельге это нравилось: доводить до белого каления. Она специально заводила интрижки и делал так, чтобы я об этом узнал. Чтобы выбесить меня. Она гуляла на стороне, но всегда возвращалась.
— …Но в этот раз всё было по-другому, — словно в продолжение монолога добавил Алекс. — На ее пальце появилось кольцо.
— Да что вы все в это кольцо вцепились. Оно ничего, вы слышите, ничего не значило! — Шелдон поднялся, нависая над столом, о который он опирался руками.
— Для вас, — уточнил детектив.
— Оно просто ничего не значило. Но в этот раз игра действительно затянулась. Я хотел с нею поговорить.
— О чем?
Джордж вновь сел в кресло.
— Я хотел сделать ей предложение, — признался он наконец.
— Сильный ход. Хельге было бы сложно сделать выбор между вами и сенатором Бруксом, — не сдержался детектив.
— Она бы выбрала меня, — твердо ответил Шелдон, глядя из-под бровей, как бык на тореадора.
В этот момент дверь распахнулась, и на пороге появилась Анна. Секретарша была еще бесцветней, чем обычно.
— Джорджик, — произнесла она нараспев. — Ключ, который мы сделали для Хельги взамен потерянного, всё еще у тебя?
По дороге в Управление Алекс размышлял над новой информацией. Утренний разговор не доказывал невиновность Шелдона. Однако у Коллингейма никак не складывалась картина преступления с оператором в главной роли. Во-первых, мотив Джороджа подошел бы скорее убийству в аффекте. А нейрошокер — не то оружие, который бывший военный журналист будет носить с собой на всякий случай. Он был подтянут и собран, и Алекс мог поспорить, что физическую подготовку не потерял. Шокер же для тех, кто в темной подворотне не доверяет собственному хуку слева. Во-вторых, Шелдон в роли Главного Злодея не объяснял прочих странностей дела. Разбитого фонаря, бережно снятого кольца, непонятного этого инцидента с панелью СХП. Странного поведения Хельги он совсем не объяснял. Не стала бы она планировать разборки с бывшим — или настоящим, — любовником у дверей в редакции. Логики в этом не было. Поэтому детектив не столько вычеркнул оператора из подозреваемых, сколько временно переложил его карту в конец колоды. А вот информация о том, что Хельга неделю назад обратилась за новым ключом, была интересной. По словам Джорджа, подтвержденным показаниями секретарши, конверт он получил в день убийства и просто не успел передать хозяйке. Конверт был заклеен, хотя долго ли умеючи заклеить заново? Улику Алекс изъял, но был практически уверен, что следов использования эксперты на нем не обнаружат. Любопытнее был сам факт его заказа. Либо у Хельги действительно украли комм и ключи, либо она с какой-то целью хотела создать такую видимость. Если первое, то почему комм подбросили, а ключи нет? Если второе, то зачем? Вопросы, вопросы, вопросы…
Добравшись до работы, Коллингейм обнаружил идиллическую картину: Тайни сидела за его столом, в его кресле и пила кофе из его кружки!
— Я тут поухаживал за девушкой, — произнес Генри. — Ты же не будешь возражать?
Алекс возражал, но вслух заявить об этом по понятной причине не мог. Он и так чувствовал себя пещерным медведем. К тому же хотелось дойти до конца сказки: 'Кто спал на моей кровати и всю ее измял?' Поэтому детектив, кровожадно улыбнувшись, ответил напарнику:
— Нет, конечно. — Китиарка засуетилась, освобождая место хозяину. — Ничего, ничего, сидите, сидите, — добавил он, но сам ощутил, что фраза прозвучала примерно как 'я не обидчивый, я злопамятный'.
Роул таки перебралась на гостевой стул и полувопросительно сказала:
— Я сейчас допью.
То ли спрашивала разрешение, то ли утешала, то ли констатировала факт.
Устроившись в своем углу, Коллингейм наконец-то ощутил удовлетворение. Территория вернулась под контроль хозяина. Жизнь налаживалась.
— Какие есть новости, и что у нас сегодня? — поинтересовалась гостья.
В основных чертах обрисовав складывающуюся картину, Алекс закончил:
— А на сегодня у нас материалы дела о краже панели СХП. У вас же есть недоразобранные коммы Хельги, если пожелаете. Еще кофе хотите?
Коллеги сработали на совесть и оперативно. Особенно хорошо им удалась сдача дела в архив. Уложиться за день — это какой же нужно иметь стимул! Впрочем, Коллингейм их понимал. Вот закроет дело Вечерней Феи и тоже сразу сплавит его в самый дальний уголок архива центрального сервера Управления. Узкой полоской внизу монитора бегала не удаляемая строка-напоминалка о том, что после обеда детектива ждет шеф. С докладом. А лучше всего — с именем убийцы. Это начало. Ему дали пару дней форы, но теперь будут гонять, и чем дальше, тем энергичней.
Алекс по диагонали просмотрел перечень файлов. Стандартный набор. Протоколы допросов, отчет СКАМ, список данных с электронных замков, записи с уличных камер, заключения экспертов-криминалистов, сообщения от осведомителей, бухгалтерские документы и записи аналитиков по ним. И еще куча всякого хлама.
— Миз Роул, как у вас с бухгалтерским учетом? — на всякий случай поинтересовался детектив.
— С местным — никак, — призналась китиарка.
— Очень жаль, — совершенно искренне заявил Коллингейм. Он бы с радостью снял с себя эту часть документов. — Тогда Генри продолжает копаться с коммуникаторами, — распорядился Коллингейм, — а вы, Тайни, помнится, говорили, что у вас высокая скорость обработки информации? — Китиарка пожала плечами. — Возьмете статистику перемещений?
— Что искать? — уточнила она.
— Знал бы, не здесь сидел, а в казино, — буркнул детектив. — Ищите следы убийцы: знакомые имена, необъяснимые факты, потенциальных свидетелей. Всё то, что могло показаться неважным ребятам из отдела краж, поскольку искали другое.
Получив данные, Роул погрузилась в работу, притулившись у торца широкого рабочего стола Коллингейма. На какой-то момент ему стало стыдно. Сидеть так было неудобно — коленки упирались в боковую панель. Да и стул выбирался не для комфорта посетителей. Всё-таки Генри не такая уж скотина. Просто гостеприимство проявил. Не то что Алекс. Скотина. Но вскоре посторонние мысли выветрились у него из головы. Детектив окунулся в документы.
Забавная ситуация складывалась. Основная часть постамента из СХВ была собрана пару недель назад. Сооружение было протестировано, с инженерной точки зрения и со стороны безопасности претензий к ней не было. Строители перешли к следующему этапу проекта — монтажу потайных сидений-трансформеров. Но постольку поскольку — как это часто бывает — подрядчики в сроки не укладывались, решили параллельно заняться отделочными работами по "лестнице в небеса", которые стояли на очереди. Можно подумать, что если часть грузчиков начнет таскать ящики со второй кучки, то от этого общий срок разгрузки сократится. Решение приняли аккурат — припомнилось Алексу словечко менеджера — на следующее утро после убийства. Тут-то и обнаружилось, что одной панели нет. По свежему отчету по замкам обнаружилась одна странность: предыдущим вечером замок в помещение открывался безымянным ключом. Из чего детективы решили, что кража случилась именно тогда. СКАМ нестандартных маршрутов не выдал, значит, воровал кто-то из своих. Уличные камеры "несуна" не зафиксировали. На верхнюю парковочную площадку за ночь садилась лишь одна единица транспорта: аэротакси, вызванное ассистенткой сенатора Брукса в 00:02. Миз Хилл допрашивали долго и с пристрастием, но ей повезло со временем. СКАМ бережно хранил накопленное за сутки. Записи с верхнего выхода зафиксировали Сьюзен, выходящей на парковку с одной лишь дамской сумочкой в руках. По всем признакам, дело — классический висяк. Осведомители о новом товаре молчали как рыбы. Оставалось надеяться, что панель где-то всплывет. И она всплыла. "Кражники" облегченно вздохнули, перекрестились и закрыли дело.