— В материалах фигурирует безымянный ключ. — Голос китиарки вырвал Коллингема из мыслей.
— Угу, — кивнул он, поднимая взгляд на Роул.
— А то, что не за долго до этого в здание вошла Стоунбридж, вы тоже знаете? — спросила она.
— М-да?
Любопытно. Значит, Хельга не врала. У нее действительно был "Золотой Ключик".
— Да, — подтвердила Тайни. — Смотрите, вот она входит в здание. Тьфу, — ругнулась она. — Вы ж не видите.
Откуда? Она же работала с виртуальной машиной. Выходит, на Китиаре к ним сетевой доступ? Любой может заглянуть тебе за плечо, и увидеть там не пустой стол, а то же, что отображается на твоей линзе? Это ж никакой личной жизни.
— Включите запись с улицы, камера 103-8. Время 8:25 вечера, — уточнила Роул.
Детектив запустил с голоса нужный файл. Генри просочился к стеночке за спиной Коллингейма. На мониторе, спрятав руки в рукава наподобие муфты, спрятавшись под капюшон от ветра, к двери здания двигалась одинокая фигурка в знакомой серо-голубой куртке. На плече болталась сумочка. Та самая, которую обнаружили возле жертвы. В 8:28 Хельга вошла.
— В 8:46 отворилась дверь на девятнадцатый этаж. Что интересно: камеры СКАМ не сохранили ее маршрут для потомков, — констатировала китиарка.
— Ничего удивительного, — задумчиво прокомментировал Алекс. — Могу поспорить, что как бы ни ячился сенатор, а конференц-зал в Системе закреплен за ним, и пропуск Хельги, выписанный для визитов в офис Брукса, автоматически распространился туда.
— Логично, — кивнула Тайни. — Я тоже так подумала. Но вот чему я не нахожу объяснение: в 8:56 она вышла из здания. Если верить данным замка. Но на записях с улицы ее нет.
— Как нет? — не понял Генри.
— Никак, — коротко ответила Роул.
Алекс запустил по очереди все камеры. Действительно, Стоунбридж на улице не появилась.
— Может, она через верхнюю парковку ушла? — предложил Генри.
— Может, — согласился Коллингейм. — Только аэрокары на нее не парковались.
— А что, если он и не парковался? — продолжил напарник. — Может, Хельга по веревочной лестнице в него забралась.
Алекс фыркнул.
— Значит, у нее был сообщник, — неожиданно поддержала идею китиарка. — И тогда понятно, куда делся убийца от редакции. Он вознесся. — Тайни изящным жестом руки указала направление.
— Ребята, вы конечно, молодцы. Но СКАМ всё равно должна была запеленговать транспортное средство, которое вошло в парковочную зону, — возразил детектив.
— А, что, если у транспортного средства было разрешение на парковку? — не сдавалась Роул.
— Ты имеешь в виду сенатора? — уточнил Коллингейм.
— Или у него было разрешение на парковку куда угодно в нашем городе? — развил тему Генри.
— Ты про… мэра? — шепотом спросил детектив.
— Про мэра, — на грани слышимости ответил напарник и кивнул для гарантии.
— Ты порешь чушь, — тем же заговорщеским тоном сообщил Алекс.
— Но попробовать-то стоило, — возразил Олдмен в полный голос.
— А почему вы исключаете мэра из числа подозреваемых? — вскинулась китиарка, но тут же прикрыла рот ладонью, сообразив, что о подобных вещах всё же лучше не орать на весь отдел.
— Я его не исключаю, — негромко сообщил Коллингейм. — Просто говорю, что версия не выдерживает никакой критики. Сначала, значит, мэр ее спасает с крыши, а потом сам же пускает в расход у редакции, — детектив скривился, демонстрируя отношение к сказанному.
— Может, он ее не спасал. Может, наоборот, ее схватили и затащили туда силком? — гнула свою линию Роул.
— Теперь для полноты картины нам не хватает десятка киборгов в полной амуниции и космического корабля, управляемого злобными негуманоидами.
— Негуманоиды не способны управлять космическими кораблями, — поправил Алекса напарник.
— О том и речь. О том и речь, — и продолжил, обращаясь к Тайни: — Слишком сложное и накрученное действие получается. Как в галосериале. А в жизни обычно всё по-простому. От звезды А до звезды Б свет идет по прямой.
— Обычно он отклоняется от прямой из-за притяжения звезд, попавшихся по дороге, — возразила Роул.
— Это уже детали, — отмахнулся Коллингейм. — Вы же поняли, что я хотел сказать?
— Что вы хотели сказать, я поняла. Я не поняла, куда делась Стоунбридж?
— Приклеила бороду и под видом Санта Клауса зафрахтовала летающую оленью упряжку, — буркнул детектив. — Не знаю я пока, куда убитая делась. И откуда она взялась. Ищем подсказки. Ждем. Слушаем. Наблюдаем. Читаем.
Читаем… Увлекшись кадрами с полуобнаженной в нужных местах жертвой, Алекс совершенно забыл о контактах миз Монтенегро. Детектив открыл расшифровку вызовов. Ох, не зря тут помянули мэра. Ох, не зря. Мэра среди контактов было много. Неприлично много. Особенно в тот день, когда Хельге вернули сумочку. Примерно после того момента, когда ее доставили в редакцию.
— Ладно, коллеги, уговорили. — Алекс выключил технику и сунул комм в карман. — Пора пообщаться с нашим градоначальником. Миз Роул, вы со мной?
В глазах китиарки пылало явственное желание отыскать в офисе мэра следы киборгов и технически развитых негуманоидов. Жаль разочаровывать девушку. Но, с другой стороны, он же ее потом утешит?
По пути к транспортному средству детектив размышлял о возможной роли мэра в убийстве. Он и жертва были знакомы, это понятно. И, похоже, Стоунбридж у него в любимчиках не ходила. Директриса в последний момент сняла с эфира компрометирующий его материал. Еще один был на подходе. Но, с другой стороны, у градоначальника обнаружился такой замечательный Страж Порядка — миз Монтенегро. Одного факта ее существования достаточно, чтобы не дергаться из-за какой-то там журналистки и сидеть на попе ровно. Не вырисовывался мотивчик для господина мэра. Никак не вырисовывался. Но потоптаться в деле ему удалось. Один подгон дорогому — во всех смыслах — другу-сенатору в виде конференц-зала чего стоит. Ведь именно с него началась цепь событий, в результате которых Хельга умерла.
Всё менялось, если предположить, что между мэром и Стоунбридж были какие-то личные отношения. Где есть двое любовников: Шелдон и Брукс, почему бы не взяться третьему? Правда, в случае мистера мэра ситуация осложняется его браком. Даже если предположить, что одутловатый мистер Хог способен выделывать сексуальные кульбиты подобно Неукротимому Ронни, обнародование записей привело бы к краху его карьеры. Если таковые имелись. Кульбиты и записи. Это мотив. Но Вечерняя Фея и этот… боров? Неужели китиарка пошла бы на такое ради сенсации?
Мэрия располагалась в дальней от Управления части бизнес-квартала. Путь предстоял неблизкий, и Алекс рассчитывал, что за время полета ему удастся прояснить для себя личность убитой.
— Я хочу вас спросить как женщину и китиарку… — начал Коллингейм, настраивая параметры в аэрокаре.
— Нет, — не дала ему договорить Тайни.
— Что "нет"? — не понял детектив.
— Мой ответ "нет", — твердо заявила миз Роул.
Ситуация стала забавной.
— И он неверен, — улыбнулся Алекс.
— Аргументируйте. — Китиарка, сидевшая в пассажирском кресле, сложила руки на груди.
— Сами вдумайтесь. Вопрос: "Что двигало Хельгой Стоунбридж?" и ответ: "Нет", — детектив всем своим видом продемонстрировал, что несусветная глупость выходит.
— Кто бы мог подумать, что вы столь озабочены вопросами расследования.
— А, по-вашему, чем я должен быть озабочен? — изобразил Коллингейм невинность.
Китиарка вопрос проигнорировала.
— Что именно в мотивах Хельги вам кажется непонятным? — спросила она.
Аэрокар стремительно взмыл в небо. Алекс не любил плавных взлетов, что жутко раздражало его напарника. У Олдмена не было космодесантной школы, после которой организм на нагрузку менее 10g даже чихом не реагировал.
— Вот смотрите, — детектив настроил автопилот и повернулся к собеседнице, — Хельга — красивая, успешная, умная женщина. У нее есть постоянный любовник, Шелдон, убежденный в том, что ради него она бросит Брукса. Искренне убежден. Это, на мой мужской взгляд, говорит о степени серьезности и проверенности отношений. И всё же он признает, что Хельга регулярно гуляла на сторону, "любила мужское внимание" и т. д. Как мужчина я склонен ему верить, поскольку признаться в таком — серьезный удар по самолюбию. Не то, о чем можно соврать как до ветру сходить. У Брукса, кажется, тоже сомнений в ее чувствах и намерениях не было. Вопрос: зачем ей это? Банальная стервозность? Или не менее банальное бабское б… женское легкомыслие, — исправился он в последний момент.
Роул хмыкнула.
— Я не была знакома со Стоунбридж. Поэтому про банальное "женское легкомыслие" ничего сказать не могу. Кроме того, что в принципе, наверное, существуют абсолютные… легкомысляди. Которые легкомыслят из любви к искусству. Но чаще всего это способ компенсировать недостаток качества количеством.
— То есть, когда она наконец-то нашла нужное качество в лице — и не только — Брукса, Хельга должна была успокоиться, — развил тему Алекс.
— Не факт, что нашла. Если бы нашла, думаю, у Шелдона не осталось бы сомнений в ее выборе.
— Чего же такого не было у нашего всенароднолюбимого сенатора? Чем он не угодил взыкательному вкусу Стоунбридж? — Почему-то тема китиарских вкусов задела Коллингейма за живое.
— Думаю, самого главного: любви, — невозмутимо ответила Тайни. — Возможно, я не права, но мне кажется, она искала любовь.
— У нее этой любви был полный Шелдон, — не согласился детектив.
— Мужчины патриархального общества скупы в проявлении чувств. Возможно, поэтому Хельга провоцировала любовника своими случайными связями — чтобы получить порцию эмоций.
— Тайни, мы говорим о Вечерней Фее. Красивой, успешной, умной женщине, а не о девочке-лузере из подворотни.
— Начнем с того, что Хельга только для вас "красивая, успешная, умная женщина". А на Китиаре, где она выросла, она была, фактически, "девочкой-лузером из подворотни". Вы не задумывались над тем, какого это: расти в обществе, где все умные и красивые? Поголовно. Сколько сил нужно приложить, чтобы выделиться?
— Поэтому китиарцы покидают родную планету, — констатировал Алекс.
— Да, оказываясь среди нормальных людей, первое время чувствуешь себя, словно прилетел с планеты с большим притяжением: ты практически летаешь. А потом привычка берет своё. Для человека ведь не важно, каким его видят окружающие, для него важно, каким себя видит он сам.
— По собственному опыту знаете? — вырвалось у Коллингейма прежде, чем он сообразил, что вопрос не слишком тактичный.
— Не столько по опыту, сколько по наблюдениям, — улыбнулась Роул. — Я изучаю проблемы социализации граждан Китиары и потомков китиарцев, не получивших гражданства, на других планетах.
— А что, есть какие-то проблемы? Вы же супернация.
— Разумеется, проблемы есть. Какие-то вызваны внешними причинами, вроде "всеобщей любви", как у Хельги на работе. Другие — внутренними, — собеседница отвернулась в сторону бокового окошка. — На Китиаре очень специфическое общество. Своя культура, свой менталитет. Тем, кто там вырос, тяжело привыкнуть к общесоюным стандартам. На смену первой эйфории приходит раздражение от, простите за прямоту, тупости окружающих. Безответственности. Неопределенности в социуме, когда говорится одно, подразумевается другое, делается третье. В этом отношении потомкам китиарцев, выросшим на других планетах, проще. Таким, как Сьюзен Хилл. Для них проще, — пояснила Тайни, переведя взгляд на Коллингейма. — А вот нам с ними сложнее.
Но последние два предложения детектив фактически пропустил мимо ушей.
— Ассистентка Брукса — китиарка? — Потрясенно переспросил Алекс. А он-то гордился местными генами в ее лице. — Вы же говорили, что на Атоване других китиарцев нет?
— Она не китиарка. В смысле, не гражданка Китиары. Подавала документы на гражданство, но не прошла. Не редкость среди полукровок.
Алекс вопросительно поднял бровь.
— Миз Хилл унаследовала многие способности от отца-китиарца, — пояснила Роул. — Но ее мать — местная.
— Папаша заделал ребенка и по суверенным обычаям свалил? — зла усмехнулся детектив.
— Я же говорила про ответственность, — с укоризной в голосе ответила Тайни. — Нас приучают к ответственности с раннего детства. Но мне часто приходилось салкиваться со случаями, когда женщины осознанно стремились забеременеть от наших мужчин. Кстати, многие женщины, прилетающие на Китиару, хотят получить искусственное оплодотворение именно от потомственных китиарцев. Несмотря на то, что у нас очень богатая генетическая база.
— И какие сложности у вас оказались со Сьюзен?
— С нею — никаких. Я не из-за нее сюда летела.
— А из-за кого? — В голове Коллингейма закопошились параноидальные мыслишки о генетической экспансии китиарцев. Под подозрением вновь оказались все. Кроме миз Монтенегро. И мэра.
— Неважно, — лицо Роул заморозилось. — Тот человек совершенно точно не имел никакого касательства к Хельге Стоунбридж. Я проверила.
— Может, плохо проверили?
— Хорошо проверила. На десять раз. У них не было никаких контактов.
— И всё же…
— И всё же это не имеет никакого отношения к делу, — отрезала китарка. — Давайте лучше вернемся к мэру.
— Мэр как мэр. Три срока оттрубил на своем посту. В битве за благополучие родного города потерял последние волосы и приобрел несколько десятков килограмм.
— Не любите вы его, — констатировала Тайни.
— А с чего бы я его любил? Он же не баба.
— Но вы же его выбрали, — напомнила Роул недавнюю тему.
— И что? Я по утрам встаю, заглядываю в пищевой бокс и выбираю сбалансированный белковый завтрак. Не потому что я его люблю. А потому что там ничего лучше нет.
— Что сподвигло вас внезапно сорваться на встречу с градоначальником? — сменила тему Роул. — Мне показалось, что буквально за минуту до того вы даже не планировали выбираться из кресла.
Наблюдательная какая. Хуже антропологов только психологи, решил Алекс. Они за свои наблюдения еще и денег хотят.
— Мне вдруг захотелось узнать, зачем ему звонила миз Монтенегро, когда в редакцию доставили сумочку убитой.
— Понятно, зачем, — с видом "это элементарно, Ватсон" заявила Коллингейму собеседница. — Чтобы сообщить о том, что Хельга замечена возле Брукса.
— Согласен. Но для этого было достаточно одного звонка, — ответил детектив. — А зачем потребовалось еще три?
— Может, до него с первого не дошло?
Больше всего в китиарке Алексу нравилось чувство юмора. После женских достоинств, разумеется.
— А что на протяжении трех звонков до мэра не дошло в день убийства? — озвучил он вторую загадку.
— Серьёзный довод. Вы думаете, он скажет?
— Уверен, что не скажет. Интересно, как он будет выкручиваться.
— По принципу: то, о чем человек молчит, характеризует его не меньше, чем то, что он говорит? — предположила Роул.
— Можно и так выразиться.
Впереди показалась мэрия. В ней было всего десять этажей, на которых располагались все муниципальные службы. Среди типовых двадцатипятиэтажек здание выглядело карликом. Дай застройщикам волю, они бы в строениях делового центра еще этажей двадцать налепили. Но защитный экран накладывал ограничения. И если на первый взгляд десять этажей по сравнению с прочими гигантами казались экономией, то если вдуматься, становилось ясно, что это неоправданный шик. Сдавая свободные этажи в аренду, хозяева города могли, как минимум, окупить коммуналку. Но решать проблемы за счет налогоплательщиков было привычнее.
Пробиться к мистеру Хогу оказалось задачкой не для слабых духом. Алекса раз пять пытались остановить и не пустить. Но он принял отказ как личный вызов. Наконец, просидев в последнем вражеской оплоте — приемной мэра — почти час, они с Роул получили возможность проникнуть в святая святых.
Вблизи мэр оказался таким же, каким выглядел в галовизоре. Те же мешки под глазами, выдающие возраст и нездоровый образ жизни, тот же галстук-удавка, прикрывающий расходящуюся на пузе рубашку.
— Слушаю вас, детектив. Надеюсь, у вас достаточно веские причины оторвать меня от работы, — произнес Хог, не скрывая недовольства.
— Мистер Хог, я хотел задать несколько вопросов в связи с расследованием смерти миз Стоунбридж, — официально начал Коллингейм.
— А я хотел бы задать вам один вопрос в связи с расследованием: почему вы до сих пор не нашли убийцу?
Выпад оказался неожиданным. Алекс даже опешил на пару секунд. Всё-таки власть в партиархальном мире кому попало не дается. Только истинным альфа-самцам. А не тем, у кого наклейка на кружке. И ситуацию не меняли ни брюшко, ни лысина. Методы альф отработаны веками: нападай и подчиняй. По сути, Хог заставил Коллингейма оправдываться. Попытался, во всяком случае.