Толпа молчала. Все теперь разглядывали Змея, не скрываясь. А тот высился внушительной махиной и молчал.
- Так и вы меня прибить можете, - ответил Земнухов, пытаясь увидеть, кто говорит, - кто не с нами, тот против нас, обычное среди людей дело. Разве нет? Вы давно в историю Земли не заглядывали.
- Зря вы его сюда притащили, - голос будто не слышал ответа. - Уму я переключила, а этот тёмная лошадка.
Земнухов вытянул шею, но так и не увидел говорящего.
- Покажитесь, что ли, - попытался рассмеяться Земнухов. - Что мы в слепую спорим?
- А я не прячусь.
Толпа расступилась. В узком проходе стал виден велосипед. Девушка в синем джинсовом комбезе и вязанном жилете стояла, оседлав велик, скрестив руки на груди, загнав очки на лоб.
- Земнухов.
- Кравцова.
- Вы тут, стало быть, с искинами работаете?
- Стойте, так мы никуда не приедем, поругаетесь только, а тягловая сила нам нужна, - бросил парень на квадроцикле. - Кравцов Алексей Павлович, отец Ольги, здорово помог Солнечному защититься от искинов. Тут знаете, что творилось? Строительные и военные трансформеры та ещё радость. Алексей Павлович вывел их из строя. Но его больше нет, а Ольга знакома с его методикой...
- Жители Даждьведы, - раздался голос Змея, - распахивают сохой маленькие клочки земли на островах, живут на плотах и счастливы этим.
- Крайности, - бросила Кравцова, вдёрнув упрямо подбородок.
- Обобщение, - быстро ответил Змей.
- Статистика, - возразила Кравцова.
- Узкая выборка, - парировал Змей.
- Спорно, - сказала велосипедистка.
- Обсуждаемо, - нудил Змей.
Земнухов вздохнул. Он знал голоса Змея. Сейчас был включен режим самый противный. Это плохо. Сейчас ругаться нельзя.
Но вдруг голос Змея сменился. Теперь он был благодушествующим радушным хозяином дома, распахнувшим двери:
- Хочу быть светлой лошадью. На моём контрольном табло отмечен ведущим человек. Это можно увидеть.
Кравцова ответила не сразу. Посмотрев в сторону Земнухова, она бросила руки на руль, упёрлась и крикнула:
- Этот человек тоже тёмная лошадка.
- Должна быть Кравцова? - сказал Змей.
- Да.
- Царь?
- Контроль.
- Так. Идите сюда, мне это надоело, - сказал Земнухов, забираясь в машину, отбрасывая в сторону рюкзак, спальник, здесь вечно был бардак.
Девушка уложила велик на землю, подошла к огромной машине и нырнула вслед за Земнуховым.
Он её провёл по небольшому коридору, показал свою каюту, контрольное табло, диалоговую стену, сводил в машинное отделение и туда, где билось сердце Змея, в небольшую бронированную каморку. Тесно, полусумрак, тянет холодом от кондиционеров, от неясного мощного гула машины гудят ноги.
Активировав контрольное табло, Земнухов посмотрел на Кравцову:
- Видите? Ведущий я. Я жил на Земле, профессию получил, но работы не было, пришлось уйти в наёмники, чтобы заработать другой уровень и право на обучение дальше, для этого нужны деньги. Вы ведь знаете, как работает система. Но я-то здесь дома, а Змея на Земле защитить некому. Как же я передам управление, разве вы не понимаете? А если что-нибудь невпопад по дурости брякнем, мы с ним на язык быстрые, да и на руку, работа была такая. Вы же его и сдадите, и меня в придачу. Как же быть?
Девушка была долговязой и нескладной. Волосы собраны в хвост и убраны под вязанный полосатый жилет. "Молчит. А жилетик весёленький, - думал, рассматривая её Земнухов, - канареечный какой-то".
Двигалась Кравцова странно, словно во сне. Вот и сейчас она повернулась и смотрела на Земнухова.
Тут только он заметил меточку возле уха, на правой скуле. Земнухов задохнулся аж.
- Да ты искин! - протянул он. - Вот это да! Таких я на Земле ещё не видел, ты очень похожа на человека. Очень. Круто. Как же отец... не понимаю. Удочерение?
- Серия "Вирус-помощник", папа разработчик, пятьсот экземпляров, мы все его дети, - Кравцова не смотрела на Земнухова, она исподлобья разглядывала стены небольшого помещения. Там, за матовыми тёмно-синими поверхностями, надёжно как в сейфе, укрыто нутро Змея.
- Ох, ничего себе, - растерянно засмеялся Земнухов, подумав, что зря привёл её сюда. Одна надежда, что Змей тоже слышит сейчас. - Что ж ты здесь делаешь? Или ты уже и правда совсем как человек? Или всё-таки программа? Если бы не значок этой корпорации, я бы никогда не догадался... Но... Не знаю, мало, мало вот этого - ну похожа, а речи-то твои как сплошной ход конём какой-то. А человек собран из случайностей, как говорит Змей, Змей он мудрый, не смотри, что искин...
Земнухов говорил, а сам ждал. Нечаянной реакции, слова, ведь одно дело в толпе спорить, другое - вот так, нос к носу поговорить.
Кравцова перевела на него взгляд. Молчит. И вдруг пошла на выход. Побежала. Перепрыгнула через все ступеньки трапа и приземлилась, едва присев. Пошла к своему велику, толпа расступалась, пропускала. Кравцова даже не оглянулась.
- Почему рванула? - сказал растерянно Земнухов.
Раздался голос Змея. Обычный, погромыхивающий.
- Улетаю. Она потребовала всё: ключи, коды, архивы, полный контроль! Живому могу подчиниться, ей нет, так я устроен. Проходили. Попытка вмешательства ведёт к самоуничтожению.
Вот почему она молчала. Они со Змеем поболтали. И не договорились. А ему что делать? Даже принялся вспоминать, чему учили в колледже. Больше всего почему-то нравилось прививать деревья. На одной дичке он в тот последний год привил яблоню, грушу и... кажется, ещё грушу. Сорта разные... Да, надо улетать. Майю увидеть бы ещё раз, веснушки эти. Бывают ли у искинов веснушки? А зачем они им.
- Сначала в город, - сказал Земнухов.
- Что ты забыл в городе?!
- В библиотеку зайду.
- Да-а! - голос Змея раскатился по узким его коридорам.
Машина тихо завибрировала, дёрнулась. С шелестом закрылись люки.
Змей поднялся мягко над площадью. Завис. Люди внизу побежали в стороны.
Земнухов подумал, что даже не попрощался, ведь знакомились, руки жали. Да может, так проще. Ну ведь всё всем понятно, не срослось, не получилось. Переговоры зашли в тупик. Не хотелось попадать в добрые и властные руки Кравцовой, не хотелось играть в тёмные и светлые лошадки. И Змея отдавать ей не хотелось, не может Змей подчиняться искину, Литера запретила это своим машинам. А маяк хорош, крылья эти, золотистые на солнце...
Оглянувшись, Земнухов улыбнулся. Башенка маяка, резная, воздушная, вон она, замерла на восточной окраине леса. Там же полоса реки. Змей повернул к городу. На площади Солнечного уже никого не осталось. Только мальчишки ещё кружили на великах, потом покатили вслед за уходящей необычной машиной.
Город светился пустыми освещёнными улицами. Сквозь листву редких клёнов светилась улица Мирная, длинные тени пяти старых голубых елей протянулись по маленькой площади Есенина. Фонари перемигивались со светофорами. На улицах никого. Свет загорался по их приближении и гас. Змей летел низко, рассуждал об ошибках тех, кто проектировал город.
- Улицы просматриваются на раз, простреливаются!
- Жители Фелюки сидят в ямах, - сонно отбрыкивался Земнухов, - и правильно делают, но главное, не высовываться.
- А эта высотка, снесут первым же попаданием!
- Да не для войны строили, Змей.
- Вот кустарничек посадили, это одобряю, и вон те, длинные, лохматые - хорошо прятаться.
"Да он издевается. Опять как дурак попался", - подумал Земнухов.
Уже было совсем темно, когда Змей приземлился посреди двора. Дом стоял тёмный, светилось три окна где-то на четвёртом этаже и одно - на девятом. На качелях, старых, скрипучих, кто-то мотылялся. Первым узнал Змей:
- На странном приборе сидит Майя.
Змей завис в полуметре от земли. Земнухов подошёл к качелям и понял, почему Змей назвал прибор странным. Качели были сломаны. Перекладина держалась на одной боковине. Другая болталась в воздухе.
Земнухов остановил качели.
- Ну что же вы делаете? А если оторвётся и эта? Слазьте.
Майя не сводила глаз со Змея, махнула рукой.
- Да ладно, они всегда такие, сколько себя помню. Качаюсь ведь только я. Старички не качаются, а в розовых очках они не сломаны.
- Подождите, у нас есть сварка.
- Да откуда?! Сварка на космическом корабле. Он ведь космический? Такой замечательный, будто ему тысяча лет, - тихо почему-то сказала Майя и улыбнулась, подняв лицо, глядя на Земнухова. - А вы похожи на вашу маму. Скучаю я по ней. Она любила читать вслух. А читать некому. Я иногда приходила к ней и слушала. А потом, когда она уже не могла говорить, я читала ей.
Земнухов молчал. Просто горло сдавило, и не выговоришь ничего. Лицо Майи в свете огней Змея было хорошо видно.
- Ты плакала? - наконец спросил Земнухов, не заметив, что вдруг перешёл на "ты".
- Меня уволили из библиотеки, - быстро сказала Майя, голос стал деланно бодрым. "Чтобы опять не расплакаться", - подумал Земнухов, глядя на неё, вспоминая почему-то себя перед отправкой с Земли. А Майя говорила: - Раньше была библиотека на нашей улице, теперь будет на квартал. Я не нужна... Но хоть пока нас не заменили совсем. Вере повезло, она будет работать в новой квартальной библиотеке.
- Змей, у нас есть сварка? - крикнул, не оборачиваясь, Земнухов. И сказал Майе: - Будем варить качели?
- Будем, - быстро кивнула она.
- Есть, - прошелестел Змей.
- У него всё есть. Ну а как иначе. Однажды у нас была пробоина по левому борту, вот такая... - Земнухов махнул руками, изображая что-то необъятное, - мы улетели на кладбище кораблей, есть такое возле Ориона. Там нашли себе подходящую колымагу, разрезали её резаком. И резак на борту тоже есть...
Земнухов услышал, как сзади Змей выгрузил контейнер со сваркой.
Майя кружила вокруг и рассказывала-рассказывала, наверное, думая, что надо его развлекать. А Земнухов почему-то возился с этими качелями с удовольствием. Только просил Змея посветить то справа, то слева.
- Вообще библиотека была чисто нашим с Верой изобретением...
"А может, ей надо выговориться, так бывает", - думал Земнухов, слушая Майю.
- ...Кое-как разрешили, дали нам испытательный срок. А у нас читателей оказалось много. Старички - они раньше годами из домов не выходили, а тут из последних сил до нас добирались. Отец твой один из первых был. Говорил: "Роботы нас завоюют, вот помяните моё слово. Едим пластиковую еду, читаем пластиковые книжки. На Земле работы нет, дети разлетелись в поисках её. Кругом одни роботы. А я не робот, я человек, я читать хочу, книгу, по-настоящему..." В общем нас не закрыли, и проработали мы целых пять лет, хоть никто и не верил в нас...