— Да, дама, — сказал он как можно вежливее.
— Просто Эннар, — рассеянно ответила она. — Или Профессор, если тебе так хочется. На этом уроке в течение следующих шести лет ты будешь изучать все виды боя, вооруженные и безоружные. Ты научишься сражаться как человек и как волк… никогда не знаешь, что тебе понадобится. Ты научишься пользоваться посохом и мечом, как человек, и ледяными копьями, как волк. Возможно, даже больше, если это окажется областью, в которой ты особенно одарен.
Андерсу пришлось подавить фырканье… мысль о том, что из всех областей он будет обучен сражаться, была удручающе смешной. Если бы Рейна присутствовала здесь, она стала бы лучшей в классе в мгновение ока, изучая секретное оружие. Впрочем, это не имело значения… он пробудет здесь ровно столько, сколько потребуется.
Эннар, казалось, ничего не замечала, вполглаза наблюдая за бегущими по коридору учениками.
— Сейчас, как никогда, боевые уроки имеют жизненно важное значение. Равноденствие наступит всего через пять недель. Ты понимаешь, что это значит, Андерс?
Он моргнул.
— Я знаю, что это когда количество дневного света совпадает с количеством ночи, но… — Он замолчал. Он не думал, что это было то, о чем она спрашивала. Как это могло повлиять на опасность, исходящую от драконов? Они с Рейной видели дракона в ночь последнего празднования равноденствия полгода назад, это он хорошо помнил.
— Верно, — сказала она. — Это также важное время года для драконов. Мощное время. Когда день и ночь равны, это означает, что огонь и лед тоже равны. Говорят, что оба вида элементалов — Ледяные Волки и Огненные Драконы — обладают одинаковой силой. Мы, волки, отмечаем переломные моменты, как равноденствия, но делаем это со спокойной ученостью и созерцанием. Люди, как вы знаете, празднуют смену времен года.
— Ни один волк никогда не был посвящен в ритуалы драконов, но говорят, что драконы устраивают вместо этого дикие празднества. Чтобы приветствовать более длинные дни или показать, что они не боятся более длинных ночей. У них есть история похищения детей в дни и недели до равноденствия.
Андерс моргнул, его взгляд метнулся к ней. Именно это и случилось с Рейной. Ну, не совсем… люди, которых они захватили, были в человеческом обличье… но все же…
— А мы знаем, зачем они их похищают? — спросил он, боясь услышать ответ.
— Они забирают наших слабых и больных, — сказал Эннар. — Всегда детей. Тех, кто не может защитить себя. Они приносят их в жертву в день равноденствия. Мы должны быть готовы на случай, если они снова нападут.
Андерс почувствовал себя так, словно проглотил сосульку, его внутренности похолодели, боль пронзила живот. Жертвоприношение?
Она не была одной из них. Она не была настоящим драконом. Она не могла быть такой, она была сестрой волка.
Жертвой. Это слово билось в его сердце, как барабан.
«Пять недель», — прошептал его разум, пытаясь взять верх над сердцем. «У тебя есть пять недель, а до тех пор она в безопасности».
У него было пять недель, чтобы выяснить, где находится Рейна, добраться туда и спасти ее.
«Это хорошая новость», — снова прошептал его разум, пытаясь утихомирить паникующее сердце. «Если они хотят принести ее в жертву, им придется оставить ее в живых. Это дает время».
Но Андерса все равно затошнило, когда он взглянул на профессора Эннар.
— Я буду работать изо всех сил, обещаю, — сказал он.
— Не сомневаюсь, — согласилась она. — И не делай ошибку, думая, что эти навыки предназначены только для битвы. Волки хранят мир по всему Валлену. Когда станешь старше, будешь выходить на длительные патрули острова, посещая небольшие города и деревни, и ходить по улицам города здесь. И если драконы выполнят свою угрозу, ты будешь готов сражаться вместе с нами.
— Да, профессор. — Андерс уловил слабую неуверенность в своем голосе.
— Ты быстро догонишь класс, — пообещала ему Эннар, ошибочно приняв его тон за что-то другое. — Каждый волк рождается с даром к этому, и ты усовершенствуешь свой гораздо быстрее, чем думаешь.
Она отвернулась и резким свистом позвала класс, который закончил круг и снова выстроился, тяжело дыша. По ее указанию они притащили с края зала мягкие маты и начали упражняться парами.
Андерс обнаружил, что стоит напротив горы Матео, и сердце его упало. Он мог видеть мускулы мальчика под светло-коричневой кожей. У кого были мускулы, когда им по двенадцать?
Он превратится в месиво еще до того, как отправится спасать сестру. Забудь об этом… он превратится в месиво прежде, чем получит шанс покинуть боевой зал. Но все это могло оказаться важным, поэтому он должен был попытаться.
Первые два раза, когда они сошлись, Андерс ударился о мат менее чем за десять секунд, тяжело приземлившись на спину, воздух вырвался из его ноющих легких. Каждый раз Матео улыбался легкой улыбкой и, наклонившись, протягивал ему руку, помогая подняться. Как будто в попытке протащить его позвоночник через грудь не было ничего личного.
Но оказалось, что вся его практика на улицах — карабкаться вверх и вниз по стенам зданий, иногда убегать от Волчьей Гвардии, втискиваться в чужие места и прыгать оттуда, где ему не следовало быть — чего-то стоила.
Матео, может быть, и знал все ходы, но Андерс обладал скоростью и гибкостью. В третий раз, когда Матео шагнул вперед, чтобы дотянуться до него, Андерс пригнулся, затем шагнул ближе, а не назад, подняв одну ногу, чтобы обхватить сзади за колено старшего мальчика, и потянул. Глаза Матео широко распахнулись, колено подогнулось, и он рухнул назад.
Парень лежал, уставившись на стропила, как будто никогда раньше их не видел, и, учитывая его размеры, возможно, и не видел. Как только Андерс начал сомневаться, не ошибся ли он, лицо Матео расплылось в улыбке, и он пошевелился, поднимаясь на ноги.
— Покажи мне этот прием, — сказал он, все еще ухмыляясь.
— Конечно, если ты покажешь мне, как ты отправил меня в полет в прошлый раз, — ответил Андерс, и Матео громко расхохотался.
Возможно, боевой урок не будет таким уж ужасным.
Но оказалось, что он думал об этом слишком рано. Эннар бродила по рядам, пока они спарринговались парами, поправляя позы и движения, давая советы и, очень редко, хваля. А потом они изменились, и все стало еще хуже.
Андерсу потребовалось почти пять минут, чтобы справиться со своей трансформацией, в то время как половина класса смотрела, а другая половина делала вид, что не видит. Он никогда раньше не превращался специально, и Эннар спокойно тренировала его, советую и предлагая. Его голова кружилась от всего, что он узнал, и чем больше он знал, что они смотрят, тем труднее становилось проскользнуть в волчью форму, ожидающую внутри.
Его взгляд скользнул по залу и ожидающей там стае волков, и он заметил почти черную шкуру Лисабет, почти такую же темную, как ее волосы. Мех Сакариаса имел оттенок красного, соответствуя его рыжевато-русым волосам, но у Виктории был светло-серый, совсем не похожий на ее длинные черные волосы.
Лисабет одарила его волчьей улыбкой, которая напомнила ему ее обычную человеческую улыбку. Он немного расслабился, и в следующий момент почувствовал боль от трансформации, пронзившую руки и ноги.
Мир выглядел иначе. Запахи устремились к нему, точно указывая, где находится каждый из его одноклассников. Это было странно, почти неудобно, так хорошо осознавать свое тело. Почувствовать быстрый, испытующий взмах хвоста и знать, что мускулы ждут, чтобы запустить тело в бег, как только он попросит их об этом.
Но, по крайней мере, ему это удалось… если бы это заняло гораздо больше времени, его мозг мог бы полностью расплавиться от смущения всех, кто смотрел на него.
К сожалению, худшее было еще впереди. Ученики выстроились вдоль стены, чтобы попрактиковаться в метании ледяных копий, и заняли свои места у каменного пола. Эннар еще раз прошлась вдоль шеренги. Волки встали на задние лапы, затем ударили передними по каменному полу. Ледяные копья вырвались из земли и ударились о стену.
Некоторые были толщиной с его человеческую руку, другие — тонкие и острые, а некоторые, у новых учеников, были больше похожи на осколки льда. Воздух вокруг них остыл, и Андерс почувствовал себя более комфортно в своей шкуре, заняв свое место в очереди, чтобы попытаться бросить собственные копья.
Эннар прошлась вдоль шеренги учеников и остановилась рядом с ним, чтобы помочь, давая наставления своим тихим рычанием и поскуливанием, щелкая ушами и наклоняя голову. Как и прежде, он понял ее так же ясно, как если бы она говорила вслух, хотя сами слова были сложными.
«Направляй сущность вокруг себя. Эта способность течет по твоим венам. Вытяни влагу из воздуха, из земли, и лед появится… ты командуешь им, поэтому тебе нужно действовать сосредоточенно».
Андерс понял ее слова, но не был уверен, что понял их смысл, поэтому тщательно скопировал остальных. Он сосредоточился на влаге, которая, должно быть, плавала в воздухе, пытаясь выбросить из головы все остальные мысли. Затем встал на дыбы, шлепая лапами по земле, собирая всю свою силу воли, чтобы создать копье.
Но ничего не произошло.
«Не беспокойся». Наклон головы Эннар был спокойным, дыхание медленным. «Все получится. Пробуй снова».
Но ничего не произошло.
Если бы он был человеком, Андерс сейчас горел бы от смущения. Как волк, он знал, что его уши прижаты к голове, и он не мог удержаться, чтобы не опуститься низко на землю, как будто мог провалиться прямо сквозь пол. Точно так же, как он понимал каждое слово Эннар, обращенное к нему как к волку, он знал, что теперь любой, кто посмотрит на него, увидит, что он просто хочет быть невидимым.
Эннар без всяких усилий приняла человеческий облик, подошла к полке у двери, взяла миску с водой и принесла ее. Присев на корточки, она вылила жидкость на пол, пока прямо перед Андерсом не образовалась лужа, а затем снова превратилась в волчицу.
— Попробуй сейчас, — сказала она, наклонив голову.
Андерс снова встал на дыбы, в отчаянии хлопая лапами. Он должен был это сделать. Это было оружие, которое ему понадобится, одна из частей его плана по спасению Рейны.
Он просто не понимал, что она имеет в виду… он мог представить, что в воздухе должна быть влага, и он мог видеть лужу на земле, но как он заставил ее делать то, что он хотел? Как ему приказать?
У него было примерно столько же шансов открыть дверь, не прикасаясь к ней, или предсказать будущее. Это просто не имело смысла.
— Не волнуйся, — проворчал Сакариас, подходя к нему. — Все понимают. Держу пари на свой хвост, что ты в два счета уловишь суть.
Но в наклоне его головы чувствовалась неуверенность, которая сказала Андерсу все, что ему нужно было знать. Любой другой понимал. Сакариас не понимал, что его так затрудняет.
Он продолжал пытаться до конца урока, но, хотя Эннар заходила снова и снова, ему не удавалось сделать даже снежинки. Некоторые из его одноклассников пытались дать полезный совет, а другие даже не пытались скрыть веселье, высунув языки и виляя хвостами, когда смеялись над ним. Мальчик без семьи, который избегал говорить кому бы то ни было о своей связи со стаей, не был настоящим волком. Сюрприз, сюрприз. Андерс все более и более болезненно осознавал их пристальный взгляд и свою неудачу.
Он не понимал, как чувствовать воду, как разговаривать с ней.
Как будто ему не хватало дара, который был дан каждому другому волку.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
Обед был мучительным. Половина класса пыталась оправдать его неспособность создать копье и предлагала благонамеренные истории о своих собственных недостатках, ни одна из которых не была даже отдаленно похожа. Андерс никак не мог избавиться от чувства неудачи и от вида студентов на другом конце стола, которые все еще ухмылялись.
Сакариас попытался рассказать ему о том, как он чуть не пригвоздил Викторию к стене одним из своих первых копий (Виктория не думала, что эта история была настолько смешной), и Матео признался, что однажды создал копье, летящее к себе, а не прочь, и потерял сознание.
Лисабет в основном наблюдала за ним, и Андерс не мог отделаться от ощущения, что она поняла больше, чем он хотел ей сказать… что она могла читать язык его тела даже будучи человеком, и видеть в нем беспокойство, нетерпение.
Андерс с несчастным видом жевал рыбное рагу, пока остальные разговаривали, и его мысли неумолимо возвращались к Рейне. Настроение не улучшилось, когда Лисабет, Виктория и Сакариас повели его на урок военной истории с Сигрид, Ферстульф.
— Джай отвечает за учебники, — сказала она, указывая сквозь толпу студентов на одного из них, стоящего спиной к ним, с коротко подстриженными волосами, как и у всех остальных, одетого в серую форму Ульфар. — Они достанут для тебя один из шкафов с литературой.
Андерс протолкался сквозь толпу, чтобы увидеть Джая с книгой. Джай оказался рыжеволосым парнем с готовой улыбкой и очень бледной, как бумага, кожей, которая выглядела так, будто она будет хрустеть, если они когда-нибудь выйдут на улицу в один из редких солнечных дней Холбарда. Они протянули ему учебник, приветливо улыбнулись и поприветствовали в Ульфаре, и Андерс попытался улыбнуться в ответ, хотя сердце у него упало при виде книги, которую он держал в руках.
Не было никакой возможности, что его чтение окажется достаточно хорошим, чтобы следовать вместе с классом. Он немного умел читать, но они с Рейной действительно нуждались в этом только для уличных знаков и этикеток на еде, которую воровали. Близнецы закончили школу в шесть, когда покинули приют, и с тех пор уроки были… случайными.
Рядом с ним сидел мальчик по имени Дет, у которого была легкая улыбка, а волосы и кожа густые, темно-коричневые, он был довольно высоким для своего возраста. Проверив, как далеко зашел Дет, и сравнив диаграммы, которые он мог видеть, он попытался найти нужную страницу в своей книге. Через мгновение Дет заметил, что он делает, и поднял книгу, чтобы Андерс мог ее видеть.
Андрес на мгновение задумался о том, чтобы довериться кому-то, что он не может прочитать учебник, и огляделся вокруг. Лисабет уткнулась носом в книгу. Перед ним затылок Виктории не выглядел привлекательным. Джай и Матео спорили о чем-то из боевого урока сзади, и он не знал Дета, как бы дружелюбно тот ни улыбался.
Сакариас сидел слева от него и выглядел уже очень занятым. Андерс не считал его трудолюбивым работягой, но, возможно, он сам когда-то был беден и знал, какие возможности открываются перед ним здесь, в Академии.
Решение было принято за него, когда Сигрид вошла в комнату. Все выпрямились, когда она начала свою лекцию. Андерс не знал имен ни одного из волков или драконов, участвовавших в том, что звучало как древняя битва, которую она описывала, и его мысли начали блуждать. Он пролистал учебник, рассматривая изображения боевых порядков и старых полей сражений, а также артефакты, которые волки использовали в бою.
Затем его взгляд снова переместился на Сакариаса. Теперь тот сидел прямо, и Андерс мог видеть, что пишет другой мальчик. И он вовсе не писал… он рисовал. Его быстрый, ловкий карандаш скользил по блокноту, вызывая к жизни изображение огромной стопки учебников с парой ботинок, торчащих из-под них, как будто владелец был раздавлен массой чтения. Сигрид была видна на краю фотографии, добавляя еще одну книгу в стопку.
Губы Андерса дрогнули, когда он попытался скрыть улыбку. Очевидно, он был не единственным, кто находил Ферстульф пугающей.
Тон Сигрид внезапно изменился, и он подпрыгнул, резко подняв взгляд. Видела ли она набросок Сакариаса? Видела ли она, как Андерс улыбался?
Но нет. Она пристально смотрела на Лисабет, которая, по-видимому, повторяла вопрос. Бледная кожа Лисабет слегка порозовела под веснушками, но в остальном она была непримирима перед лицом недовольства вожака стаи.
— Я спрашивала о временах договора, Сигрид, — сказала она.
— При чем тут договорные времена? — спросила Сигрид, почти рыча. — Это урок военной истории.