Он заставил себя поднять руку. Профессор Роза обратила внимание на него… у нее были ярко-голубые глаза, которые выделялись на фоне золотисто-коричневой кожи, и очки, которые увеличивали их больше, чем у кого-либо, кого он когда-либо видел, так что ее взгляд был действительно чем-то особенным.
— Если мы не знаем, где находятся аэри, — спросил Андерс, — значит ли это, что у нас нет никакого способа обнаружить их? У нас так много артефактов, и ни один из них не предназначен для поиска драконов?
Дрожь пробежала по его телу, когда он задал такой очевидный вопрос… заподозрит ли кто-нибудь причину? Но он вспомнил, как Лисабет читала язык его тела накануне, и заставил себя сделать медленный вдох и сесть прямо.
— К сожалению, уже нет, — ответила профессор.
Уже нет? Что бы это значило?
Повернувшись к карте, она ткнула пальцем в точку среди ледяных гор, Ледяной Шпиль, который бежал вниз по хребту Валлена.
— Например, мы знаем, что это был Дрекхельм, их главное гнездо. Единственное большое место сбора драконов. После последней великой битвы драконы пришли в движение. Они переместили Дрекхельм в другое место, но наши разведчики так и не нашли его.
Андерс кивнул, повторяя про себя это название. Дрекхельм. Он мог не знать, где находится Рейна, но он начнет с поисков их столицы, если только не найдет какой-нибудь другой ключ к разгадке в ближайшее время. Возможно, они будут держать там пленника. Во всяком случае, до равноденствия.
Их следующим уроком было право. Волки должны знать все законы Валлена, когда они в дозоре. Профессор долго рассказывал о различных видах воровства и показал им артефакт, который можно было установить так, чтобы распознавать членов семьи, но звонить громко и сердито, когда кто-то, кроме семьи, входил в дом, что делало отличное устройство для нежданных гостей, если вы не хотели посетителей.
Мысли о противоворных артефактах напомнили Андерсу о молниях, от которых Рейна спасла его в день превращения. Что было бы, если бы их поймали в тот день, и они не поднялись на помост? Избежали бы они всех этих неприятностей?
Или он заболел бы, как Дет? Андерсу могло быть все хуже и хуже… никому бы и в голову не пришло проверить, нужен ли мальчишке с улицы Посох Хадды. Некоторые из них шепотом и взглядами достаточно ясно дали понять, что не считают студента, который не назвал ни одного волчьего предка, принадлежащим к Ульфару.
Пока профессор продолжала говорить, Андерс набросал карту, которую только что видел на уроке географии. Дрекхельм. Дрекхельм. Где на этой карте было новое местоположение Дрекхельма?
Но как он ни старался, за следующие несколько дней он так ничего и не узнал. Он ел огромные порции еды, практиковался в своем превращении и посещал занятия, а по вечерам тихо занимался с Лисабет.
Девушка больше не упоминала об артефактах, хотя втайне Андерс хотел, чтобы она это сделала. Может быть, Лисабет решила, что зашла слишком далеко во время их первого домашнего задания. Андерсу было трудно пробраться в библиотеку без нее, чтобы заглянуть в Скрабоки, и даже когда он это делал, его чтение было слишком медленным.
Как бы он ни старался, с каждым днем его задача казалась все более невыполнимой.
***
На второй неделе обучения Андерс и его одноклассники столкнулись с Хейном, волком, который привел его в Академию. Они шли на обед, когда Андерс увидел в толпе знакомый силуэт и квадратные черные очки в толстой оправе, и мысль пришла ему в голову в мгновение ока.
Имя Хейна было в Скрабоках как создателя многих недавних артефактов. Если бы Андерс мог направить разговор в нужное русло, возможно, большой волк рассказал бы ему что-нибудь об артефакте, который он мог бы использовать, чтобы найти сестру.
— Хейн! — воскликнул он, прежде чем тот успел пройти мимо.
Хейн поправил очки на носу и взглянул на Андерса, затем расплылся в улыбке, узнав его. Он жонглировал огромной кучей Скрабоков… даже для взрослого человека их было трудно нести.
Краем глаза Андерс заметил, что некоторые из его товарищей слегка наклонили головы, и волк в нем понял, что они показывают свои глотки старшему члену стаи, инстинктивно давая понять, что они не представляют угрозы.
Хейн отмахнулся от проявлений уважения, поднимая стопку книг.
— Наш новый рекрут, — сказал он. — Как идут твои занятия?
— Х-хорошо, — сказал он, поморщившись, когда запнулся.
— В последнее время он почти всегда сразу преображается, — весело сказал Сакариас, и Андерс снова поморщился. Он предпочел бы, чтобы его сосед по комнате оставил это «почти».
Тем не менее, он не мог позволить Хейну продолжить свой путь, так что на этот раз он был смелым в разговоре, прыгая прямо в него, прежде чем кто-либо еще мог его сбить.
— Я видел Скрабоки в библиотеке, — выпалил он. — Твое имя написано во многих из них.
— Так оно и есть, — согласился Хейн со спокойной улыбкой. — Я проектировщик. Ты узнаешь больше об этом на третьем курсе, думаю, когда будет урок артефактов. А пока усердно учись, есть чему поучиться.
Третий год? У Андерса упало сердце. Он не мог позволить себе ждать так долго. Поэтому вместо этого он подождал, пока все вежливо попрощаются с Хейном и отойдут в сторону, пока его одноклассники будут пробираться по коридору к столовой. Затем он повернулся и поспешил за большим волком.
Проектировщик моргнул и увидел, что Андерс все еще стоит рядом с ним, не отставая от него, пока он шел по коридору.
— Что-нибудь еще? — спросил он.
— Я… — слова застряли у Андерса в горле. Как он мог спросить то, что хотел — об артефакте для выслеживания драконов — не вызывая подозрений?
И тут у него за спиной раздался голос Лисабет:
— Мы можем помочь тебе отнести эти Скрабоки обратно в мастерскую.
Хейн снова улыбнулся.
— Спасибо, очень мило с вашей стороны…
Андерс и Лисабет взяли по одной гигантской книге и последовали за ним по коридору. Андерс не был уверен, была ли Лисабет просто вежливой, или она почувствовала, что он хочет продолжить разговор с Хейном, но не может решиться. Он просто решил подумать о том, как остаться, как только они окажутся в мастерской.
Через минуту Хейн открыл деревянную дверь и прислонился к ней, чтобы придержать ее для двух студентов. Андерс вошел вслед за Лисабет и резко остановился, увидев ожидавшую их комнату.
Тускло освещенная комната от пола до потолка была заставлена полками, набитыми книгами, старыми механизмами — артефактами, предположил Андерс — и всевозможным беспорядком. Там были скрученные куски дерева, ваза с яблоками, засунутая между двумя театральными масками, эскизы и схемы, приколотые почти ко всем доступным поверхностям, наполовину собранные артефакты, подвешенные к потолку.
Хейн что-то сделал с циферблатом у двери, и гирлянды ламп вокруг комнаты вспыхнули одновременно, как будто были связаны. Какой-то артефакт, догадался Андерс. Окна не было, так что в комнате было почти темно без них.
— Вот здесь все идеально, — сказал Хейн, идя впереди и балансируя книгами на краю заваленного бумагами стола, в то время как он отодвинул две пустые кружки, стамеску и стопку карт в сторону.
Сначала Андерс, потом Лисабет положили книги. Андерс нащупал другой вопрос, причину остаться теперь, когда их задача была выполнена.
— Карты — это часть артефакта? — спросил он, кивая на груду бумаг на столе. Возможно, ему удастся направить разговор в нужное русло.
— Когда-то были, — ответил Хейн. — Уже нет.
— Как ты можешь делать что-то подобное? — спросил Андерс.
Хейн обвел взглядом комнату с наполовину собранными артефактами, свисающими с потолка и рассованными по полкам.
— Мы больше об этом не говорим, — тихо сказал он. — И не без оснований. Наше партнерство с драконами закончилось.
— Но посмотрите на все эти артефакты, — настаивала Лисабет, указывая руками на всю комнату. — Ты сам только что сказал, что они ломаются, один за другим.
Она здесь, чтобы удовлетворить свое бесконечное любопытство, понял Андерс. Если Сигрид не ответит на ее вопросы, то, возможно, это сделает Хейн. Что ж, это было прекрасно… до тех пор, пока она не выбросила их.
Андерс видел, что спор не сдвинет Хейна с места… хотя тот был крупным, широкоплечим мужчиной, в нем чувствовалась мягкость. Поэтому он ответил тихим голосом Хейну.
— Мы никому ничего не скажем, — пообещал он. — Но нам, правда, интересно.
Хейн колебался, глядя то на Андерса, то на Лисабет. И затем, словно придя к какому-то внутреннему решению, он кивнул.
— Создание артефакта состоит из двух частей, — сказал он. — Проектирование и ковка. Вы понимаете, как сущность направляется?
Лисабет кивнула, а Андерс покачал головой.
— Сущность — это магия, которая окружает нас повсюду, — сказал Хейн. — В природе, в самой земле. Когда мы превращаемся из человека в волка, мы направляем ее инстинктивно, чтобы могли измениться. Откуда бы они ни были в этом мире, у элементалов всегда есть дары, связанные с природой, потому что природа — это то, где мы находим сущность, которая дает нам силу. Но сущность также может быть выкована в артефакты. Волки и драконы работали вместе, чтобы достичь этого, в соответствии с их сильными сторонами.
— Что такое сила дракона? — Андерс заставил себя спросить. Казалось неправильным даже думать о драконах в таком свете… он мог сказать, почему Хейн больше не говорил об этом.
— Ну, — ответил Хейн, — мы, волки, одна семья. Мы организованы, действуем как стая. Мы хорошо подходим для ведения четких записей об использовании различных рун и их комбинаций и исследования новых комбинаций. Ни на одном артефакте нет установленной формулы для рун… это все равно что изобретать новые слова. Скажем, например, ты был тем человеком, который изобрел самую первую дверную ручку. У нее ведь нет названия, не так ли? Поэтому тебе придется взять слово «дверь» и слово «ручка» и соединить их вместе, и есть другие комбинации, которые ты мог бы использовать. Ты мог бы назвать ее «создателем входа» или «открывателем двери».
— А если ты использовал неверную комбинацию рун на артефакте, что случится? — спросил Андерс.
— В лучшем случае ничего, — ответил Хейн. — Это просто не сработает. В худшем случае… ну, однажды я вызвал взрыв, от которого оглох на неделю. Но мы, волки, бережно относимся к своим записям и не возражаем против тяжелой работы по их изучению. Драконы, с другой стороны, совсем другие. Там, где мы семья, они — индивидуумы. Многие драконы даже живут одни. Они артистичны, причудливы, часто невнимательны.
— Но, Хейн, — запротестовала Лисабет, — ты не можешь сказать обо всех них только одно. Мы, волки, не все одинаковы. Я имею в виду, что даже наши ученики не все одинаковы. Сакариас не заботится о своих записях, он теряет заметки каждую вторую неделю. Виктория организованная, Джай веселый, Матео сильный, Дет знает, как помочь людям ладить.
Хейн вздохнул.
— Раньше я тоже думал, что драконы все разные, — тихо сказал он. — Но, в конце концов, они все равно показали себя там, где это имело значение.
Андерс видел, что Лисабет все еще не согласна, но поймал ее взгляд, и она замолчала. Ей тоже не хотелось, чтобы Хейн заканчивал разговор… она хотела узнать больше. И Андерсу пришлось поддерживать разговор до тех пор, пока он не смог спросить, существует ли артефакт для обнаружения драконов.
— Драконы обладают способностью направлять сущность через свой огонь, — продолжил Хейн через мгновение. — Так же, как и мы через наш лед. Но поскольку у нас есть дар к исследованиям, у них есть способность видеть, какая небольшая часть творчества может потребоваться артефакту, чтобы воплотить его в жизнь.
Андерс задумался, как вернуть разговор к конкретным артефактам.
— Мы видели в Скрабоках, что вы обновили ветряную стражу в доках, — сказал он, представляя себе огромные металлические арки, столь знакомые всем в Холбарде. Несомненно, это самое большое достижение Хейна. Стражи ветра были одним из самых ценных артефактов Валлена — без них гавань не была бы в безопасности, и почти не было бы посетителей или торговцев, приплывающих в док.
— Совершенно верно, — согласился Хейн. — Волк по имени Сайлас спроектировал их много поколений назад, но порт становился все более и более оживленным, и нам нужно было сделать улучшения, а это деликатный бизнес. Я спроектировал их, и они были выкованы в существующие арки драконом по имени Дрифа. Она была, пожалуй, самым талантливым драконьим мастером на свете. — Он покачал головой. — Раньше говорили, что у Дрифы смешанная кровь стихий, один родитель — Огненный Дракон, а другой — Моситаланский Громовой Лев, так что она могла направлять эссенцию и в огонь, и в ветер в своей кузнице.
— Стая и лапы, — прошептала Лисабет, — разве это возможно?
— Неужели? — вырвалось у Андерса, и он наклонился вперед, чувствуя, как колотится сердце. Возможно ли вообще иметь два типа элементарной крови? Может ли это объяснить его отношения с Рейной? Сколько он себя помнил, ему всегда говорили, что у двух элементалов не может быть детей.
Хейн покачал головой.
— Конечно, нет, — сказал он, и надежды Андерса рухнули. — Легенда гласит, что дитя двух разных элементалей обладает необычайными способностями, непредсказуемыми способностями, но это совершенно противоречит… ну, я даже не могу сказать «правилам». Это настолько немыслимо, что едва ли нужно какое-то правило против этого. Тем не менее, это, безусловно, так.
Лисабет скрестила руки на груди.
— Это не имеет смысла, — настаивала она. — Многие дети приходят на Испытание Посохом, в которых есть волчья кровь, но они никогда не проявляются. Вероятно, есть люди с драконьей кровью, которые этого не знают, потому что последним драконом в семье была их прапрабабушка или что-то в этом роде. Откуда мы знаем, что ни у кого из этих людей нет детей друг от друга?
— Мы не знаем, — признался Хейн, и сердце Андерса остановилось. Так что вполне возможно, что они с Рейной близнецы. — Но ни один из двух элементалов, которые трансформировались — кто знает, кем они были — не мог бы мечтать о таком. За все время моего чтения я никогда не встречал более одного элементарного типа в одной и той же семье, не говоря уже об одном и том же человеке.
— Не сейчас, — согласилась Лисабет. — Но иногда мифы существуют не просто так. Мы уверены, что этого никогда не было?
— Дрифа была исключительным драконьим мастером, — тихо продолжал Хейн. — Люди иногда ищут причину, по которой люди необычны. Но у нас нет причин думать, что ее родители были разными элементалями. Каждое исследование, которое мы когда-либо находили в глубинах библиотеки, говорит, что это запрещено и невозможно.
В его тоне, когда он говорил о Дрифе, было что-то такое, что не требовало дальнейших комментариев, и Лисабет поняла намек, желая услышать версию истории, которая не исходила от их учителей.
— Раньше ты работал с драконами, Хейн. Как же мы с ними, в конце концов, поссорились?
— На этот вопрос нет простого ответа, — сказал Хейн, посерьезнев. — Всегда были разногласия. Драконы, казалось, никогда не понимали и не заботились о том, что весь Валлена зависит от нашей совместной работы. Наши граждане нуждались в том, чтобы мы производили для них больше артефактов. Я не говорю об артефактах, которые просто сэкономили бы им немного работы. Я говорю об артефактах, чтобы сохранить их в целости и сохранности. Драконы отказались помогать.
— Они отказались? — прошептала Лисабет. Она говорила так, словно не хотела в это верить.
Андерс же с трудом верил, что драконы и волки когда-либо работали вместе. Мысль о том, чтобы подойти так близко к дракону, кроме Рейны, и подставить себя их огню, их когтям, послала дрожь по позвоночнику мальчика.
— Они отказались, — сказал Хейн. — Вот в чем разница между нами, волками, которые понимают долг и семью, и драконами, которые верят только в свои нужды, в требования своего искусства.