— Да. Шестьдесят тысяч человек, включая экипаж и обслуживающий персонал это не хило.
— Не верится даже.
— Почему? Я тут недавно прогуливался по одному коридору. Так он такой длинный, зараза!
— Некоторые, говорят, есть коридоры более километра.
— А что за обслуживающий персонал?
— Те, кто будет за нами следить, пока мы в гиперсне. Инженеры. Биотехники. Медики. Наверно.
— Говорят, везут биологические образцы?
— Да. Где-то на «Фрашкарде» есть ковчег в несколько этажей. Там земные растения, насекомые. В основном. Но есть и животные.
— Домашние?
— Да.
— Я слышал, что «Фрашкард» — обман.
— В смысле?
— «Фрашкард» не рассчитан на колонизацию дальней планеты.
— А куда мы тогда летим?
— Летим-то мы на Ашу, но расчет иной. Мировое правительство, таким образом, от людей избавляется.
— Для чего?
— Ну как. Очищает Землю для новой расы.
— Слухи.
— Не спорю.
— А что за раса?
— Да откуда я знаю, как она называется. Сверхлюди. Слышал о них? — Собеседник утвердительно кивнул — Так вот. Оказывается там, в Атлантическом океане есть проход в параллельный мир. В том мире живут разумные существа, но иные, чем мы. Они могут летать без вспомогательных средств, эмоционально устойчивей.
— Слышал. Хотя все это нелогично. Ну, то есть, что ты рассказал о подготовке полигона. Зачем строить такой корабль, даже не корабль, а космический город, вбухивая астрономические суммы? Чтобы избавиться от шестидесяти тысяч человек? Не выжигай мозг.
— Да. Ты прав. Затрат много, а выхлоп ничтожный.
— Может, этих кораблей несколько будет. «Фрашкард-2». Три. Четыре. И так далее.
— Хочешь сказать, всех землян переселят на Ашу?
— Ну, не всех. Пока корабли строятся, кто-то, конечно, умрет.
— А вообще круто.
— Да. Мы — боги.
— Ты не серьезно?
— Какие еще к черту боги?
— Кстати, да. С точки зрения пещерного человека наши возможности безграничны. Мы для них были бы богами. Прикинь, изобретаем машину времени и отправляемся в прошлое человечества, чтобы удивить, скажем, своего «пра» много раз деда.
— А может уже изобрели. То есть изобретут.
— Ты о чем?
— Как ты говоришь, в будущем изобрели машину, и наши потомки прилетают в наше время и…
— Это анекдот с бородой. Я слышал гипотезу о том, что древние общались не с богами, а с самими собой, ну, то есть с очень далекими своими потомками, которые могли путешествовать во времени.
— Блин, я тут понял, почему человечество так и не встретилось с пришельцами.
— Почему?
— Пришельцы, достигнув высокого уровня технологий, строят космогорода и разлетаются не только в пространстве в поисках свободных планет, но и разлетаются во времени. Прикинь?
— А если «Фрашкарду» удастся встретить на планете хоть какую-то высоко разумную цивилизацию?
— Мы летим на Ашу. Там разумной жизни нет. Проверено много раз.
— Не скажи. Зонд, который все-таки долетел до планеты, высадился в одном месте. Конечно, он не обнаружил разумной жизни, подобно нашей цивилизации, но, возможно, зонд оказался в безлюдной зоне.
— А если встретим по пути пришельцев, или как там их правильно назвать?
— Сплюнь.
— А че?
— Мало ли, что у них в головах будет.
— Если головы будут.
— Вот именно. Какая форма жизни встретится, черт знает. И кто окажется богом, а кто пещерным человеком, неизвестно.
— Я тут старинную песенку вспомнил. Блин. Забыл, кто исполнял. Что-то там про бога, который просто устал.
— Хм, не знаю. За бога отвечать не буду, пусть сам за себя отвечает.
— А мы нужны богу?
— Спроси его.
— Ха.
— Я говорю, пусть сам за себя отвечает.
— Да мы сами же боги. Я же сказал. А если серьезно. Современное человечество не нуждается в боге. Кому нужна эта умозрительная идея. Нет, конечно, раньше она была нужна. Не спорю. Без бога древнему человеку не прожить было и дня. Вопрос выживания. А нам зачем? Если только в качестве исторической справки.
Вначале Кироку вспомнил фразу «бог умер», а затем гипотезу, которая объясняет, как получается так, что человек забывает о боге. Это связано с жизнью мира, причем под миром понимается, например, Западный мир, Русский мир, Арабский мир, Индийский мир, Китайский мир и так далее. Любой мир — природное существо. Оно рождается, растет, мужает, стареет и умирает. Все это свершается примерно в полторы тысячи лет. Кироку где-то читал о делении жизни мира на трехсотлетние циклы: заря, рассвет, полдень, закат и сумерки. Вводился, правда, еще шестой условный цикл: ночь. Это состояние реликта. Бытие вне истории, что сродни анабиозу, который может и длиться вечно, и закончиться скорой смертью. Отрицание бога начинается уже в период заката, а к концу сумерек — это воинствующий атеизм. Происходит это по причине потери жизненной энергии и, как следствие, общая усталость от метафизики, от высоких идей и уход в животное бытие.
После обеда Кироку направился в комнату отдыха, а затем в «спальню». «Спальней» назывался огромный отсек с капсулами гиперсна. Прежде чем погрузится в долгий сон, инструктор объяснил, как управлять капсулой. Конечно, автоматика все сделает за тебя, как только войдешь внутрь и запустишь команду «погружение в гиперсон», но есть возможность и ручного управления. Мало ли что.
Инструктор быстро ввел в курс дела и ловко показал, как и какие кнопки нажимать, в какой последовательности, добавив в конце:
— Не парься, если забыл. Внутри капсулы есть памятка. Справа. Ну, и снаружи тоже.
— Вас как зовут?
— Курт, — насторожился инструктор.
— Кироку. Почему вы решили лететь?
— А почему спрашиваете?
— Любопытно.
— Личные мотивы, — ответил Курт после недолгой паузы.
— Тоже как у меня? Усталость?
— Нет. Мой отец не дожил до этого дня, а он так хотел полететь вместе со мной на Ашу. Вот я и исполняю его мечту. Так сказать, пусть он увидит новый мир моими глазами.
— Интересно. То есть, интересно, что у всех разные мотивы. Вы один летите?
— Да.
— Без семьи?
— У меня никого нет, если вы про жену и детей.
— Извините.
— Не за что извиняться.
— Я ведь тоже один лечу. Ни жены, ни детей. А где ваша капсула?
— В рубке управления, — ответил Курт.
— Так вы будете управлять «Фрашкардом»?
— Да. Я инженер-техник. Слежу за состоянием корабля. Я, конечно, не один. Нас восемнадцать человек, включая меня. Мы работаем посменно группами в три человека.
Кироку знал об этом. Пока одна смена несет вахту у штурвала, другие смены находятся в глубоком сне.
Курт ушел. Кироку перечитал инструкцию несколько раз, мысленно повторяя последовательность включения и выключения в ручном режиме, и вошел в капсулу. Она располагалась вертикально. Итак, спиной к стене, зафиксировать ремнями корпус, нажать «ГИПЕРСОН». Нажал. Бронированная стеклопластиковая крышка опустилась вниз как забрало фантастического рыцаря-великана. Кироку надел респиратор. Автоматика предупреждающе пискнула — начало погружения. Кироку закрыл глаза и стал быстро проваливаться в сон без сновидений».
…
Борис Карев, закончив читать начало истории о Кироку, отложил лист, на котором и была напечатана эта история.
— Не дурно, — вяло произнес Борис.
Акио Накамура взял лист, сложил его вдвое и, убрав во внутренний карман белоснежного пиджака, спросил:
— Не понравилось?
— Трудно судить. Ведь это всего лишь отрывок. Начало. Но я правильно вас понял, что это будет антиутопия?
— Верно.
Главный редактор научно-популярного журнала «Солнечный ветер» Борис Карев, откинувшись на спинку мягкого кресла, машинально взял со стола ручку и стал вертеть ее в пальцах. От Накамура не скрылась задумчивость и некоторая растерянность собеседника. Неясная мысль скользнула в его глазах, но прочесть ее японский писатель не смог. Акио больше интересовал ответ на вопрос: «Стоит ли продолжать в том же духе?»
— Что ж, господин Накамура, вы не новичок, а заслуженный автор. Вы давно сделали себе имя, и советовать вам было бы странно, но мне кажется, что в желании воплотить в реальность герметичную историю, происходящую на космическом корабле-исполине, вы обкрадываете себя. Ведь все основное действо будет происходить на корабле?
— Верно. Я вижу, вас что-то насторожило. Что?
— Язык истории другой. Нет, я понимаю, это набросок, и со временем повествование обретет плоть в красивых подробностях и неспешных описаниях, чем вы и славились всегда. Только настораживает сама идея закрытого пространства, хотя… — Карев положил ручку на стол и внимательно посмотрел на писателя. Без того черные глаза главного редактора показались еще чернее. — Меня, если так можно сказать, угнетает ваше стремление написать антиутопию и, судя по всему, очень мрачную и безысходную. Символично, что за пределами локации — «Фрашкард» — есть лишь космос не пригодный для жизни.
Главный редактор сосредоточенно вгляделся в господина Накамура. При тусклом освещении настольной лампы кожа имела болезненный желтый оттенок, а в пухлых губах Бориса Акио прочитал недобрый знак.
— Почему мрачную и безысходную? — прервал молчание Накамура.