<p align="center">
Юрский период
</p>
<p>
Из бочки несёт олигомером. Специфический запашок, напоминающий чем-то аромат перезрелых бананов. Вычищать тару дураков нет. Умных тоже не осталось.</p>
<p>
Остался только Юрок. Не умник, не дурак, а так. Везунчик. Иммунитет ему природа скастовала читерский, как выяснилось. От всякой заразы доставалось счастливчику, а вот "болванка" просвистела мимо его черепа. Термин аспирантка Феня придумала. Оболванивающий вирус. Судя по симптомам, зараза выжирает мозг вплоть до "мезозойских" слоёв, какими человек не думает, а действует. Это уже Юрок сам сформулировал. Фенька согласилась: что-то типа того — не мыслит, но существует.</p>
<p>
Когда у неё начались судороги, предположила, что "болванка" прилетает и по банальной воздушно-капельной траектории. Феньку-то никто не пробовал на зуб. Дорвавшегося до нежного аспирантского мясца одурелого электрика Борисыча Юрок успел от души отоварить лопатой. Хотя никаких возгораний на участке до сих пор и не случилось, укомплектованный пожарный щит пришёлся как нельзя кстати.</p>
<p>
Вонища от перелопаченного электрика не беспокоила "затворников", поскольку была просто неразличима в концентрированном смраде, воцарившемся на территории института. Затопившем город. Не исключено, весь мир.</p>
<p>
"Болванчики", преуспевая в нанесении друг другу тяжких повреждений, гнили заживо. Тухли повсюду облепленные мухами и кишащие опарышами "крохи" людоедских трапез. Впрочем, прикормленные сотрудниками псы и кошки тоже пришлись заражённым по вкусу. Примерившие роль санитаров огороженной бетонным забором искусственной экосистемы местные вороны и галки передохли сами. Интеллекта у врановых хоть отбавляй, а мозга вирусу на один глоток.</p>
<p>
"Болванчики" голодны безлимитно. Пошатнулась власть центральной нервной системы — и дряблые мышцы цивилизованных приматов сокращаются с колоссальной эффективностью до упаду или мимолётного насыщения за счёт неудачи, постигшей ближнего. "Топлива" человекообразным тварям, вероятно, требуется несравнимо больше, чем мусолящим последние чипсы "отшельникам" — аспирантке Феньке и лаборанту Юрку.</p>
<p>
Самым грозным и непримиримым врагом и тех и других оказалась по древней осадной традиции жажда. Не разглаженные оболванивающим вирусом извилины лаборанта оперативно додумались до сбора конденсата и дождевой воды с помощью нехитрых приспособлений, вывешенных в форточки без маскировочных затей. "Мезозойские" умы заражённых реагировали только на резкое движение или достаточно громкий звук, и таковские лягушачьи повадки осаждающих спасали осаждённых от штурма. "Болванчики" выдавили бы двери и покрошили бы стены голыми руками, не говоря уже о не зарешёченных окнах, за считанные мгновения, додумайся они до такого.</p>
<p>
С особо перспективным ожесточением заражённые грызлись у водостоков и у луж — мелких выбоин в асфальте, наполняемых провонявшим смертью июлем с капельно выверенной в небесной канцелярии скупостью. Эволюция вымирания неразумных не побрезговала и извращённым вариантом полового отбора — женских особей среди отирающихся под замызганными окнами производственного участка "болванчиков" Юрок не разглядел. Близорукая Фенька и подавно.</p>
<p>
Сожравшие некогда прекрасную и, увы, относительно слабую половину контингента научные сотрудники, к неудовольствию "затворников", уходили в лучший мир с удручающе малой скоростью. "Болванчики" явно научились экономить силы и не стремились исчезнуть с заасфальтированного лица Земли раньше, чем у аспирантки и лаборанта закончится еда.</p>
<p>
— Жрать нечего, а отравы — на стадо мамонтов, — апатично констатировала Феня.</p>
<p>
Она чуть-чуть сгустила краски. Не принципиально. На участке по сусекам наскребли немного гречки и овсяных хлопьев. Юрок, вооружившись издыхающим аккумуляторным фонарём, ломиком и ножищем для резки каучуков, за несколько ходок облазил весь корпус, добывая консервы, в том числе и кошачьи с собачьими. И, естественно, печенье, хлебцы, засохшие бутерброды, чипсы, кукурузные палочки, растаявшие шоколадные батончики и прочие вкусности, припасённые деградировавшими сотрудниками к чайным церемониям без отрыва от научного процесса. Феньку, после инцидента с бешеным электриком, брать с собой категорически отказывался.</p>
<p>
Ей повезло, и она не увидела неумело развороченного метровым лезвием трупа своего научного руководителя. Тщедушие и лёгкая хромота старичка профессора сыграли на руку не поднаторевшему в хладнокровных убийствах лаборанту.</p>
<p>
Юрок, обессилев в пылу борьбы, не удержался на ногах, приложился башней о подоконник и несколько губительных часов провалялся без сознания в кабинете озверевшего интеллигента. Вернулся на участок только для того чтобы отдать аспирантке питательные находки. Победителя ждали распахнутые настежь окна четвёртого этажа. Такой высоты вполне достаточно для превращения человека в безобидную отбивную. Фенька, скуля, всучила покусанному доктором наук лаборанту бинтик и бутылочку с этанолом. Юрок, рассудив, что, залив шары, прыгать легче, забрал бесполезный медикамент и удалился. Пойло, слишком уж крепкое, в рот не полезло, но, вылитое на рану, от заражения крови наверняка помогло. Сигать из окна укушенный побоялся. Смалодушничал, да... На третьи сутки его нестёртое скороспелым вирусом серое вещество мысленно рапортовало о встроенном в организм иммунитете.</p>
<p>
Осмелев, лаборант попытался обшарить и соседний корпус. Еле унёс ноги от пары малознакомых сотрудников, оставив в лысой башке одного из них пожарный лом, просканировавший выеденные мозги через глазницу. По правде говоря, Юрка спасла лишь первобытная тупость нападавших, прямо пропорциональная их феноменальной силище.</p>
<p>
Запасы съестного, разумеется, относились к невосполнимым ресурсам. В отличие от воды...</p>
<p>
— Отравы, говоришь? — прогундосил он, приплюснув нос к оклеенному дырявыми газетками стеклу. — А давай-ка организуем водопой с сюрпризом.</p>
<p>
— Зачем?</p>
<p>
— Проредим эти стройные ряды... Нам надо уходить, пока не оголодали.</p>
<p>
Надо прорвать кольцо. Им ещё повезло, что сейчас пора отпусков, и не пришлось оборонять участок от своих же...</p>
<p>
— Давай, — согласилась она без энтузиазма.</p>
<p>
Выбрали относительно приземистую двухсотлитровую бочку из-под олигомера. К сожалению, заявила Фенька, нетоксичного. План надумали простой: ночью выставить закрытую тару наружу и без лишнего шума, не привлекая несвоевременного внимания "болванчиков", через шланг, воткнутый в небольшое отверстие сверху, постепенно наполнить её водой. Долить туда "мамонтовую дозу" несовместимой с нормальным функционированием человекообразных организмов "вкуснятины". Открыть бочку и зазвать бывших коллег на попойку шумом...</p>
<p>
Теория стройна, но каверзная практика ставила подножки на каждом шагу. "Заправочный" шланг кое-как смонтировали при помощи изоленты и скотча из обрезков, выволоченных из всех углов и закоулков.</p>
<p>
На ужин распотрошили пачку "Юбилейного". Сладкоежка Фенька, нахохлившись, с неприязнью рассматривала аппетитные осколочки печенья.</p>
<p>
— Чего вытаращился? — резко спросила она у озадаченного такой разборчивостью лаборанта.</p>
<p>
— Ты, наверное, последняя женщина на Земле, — выдал он неожиданно для себя же.</p>
<p>
— Не я.</p>
<p>
— О чём ты? — изумился он, холодея.</p>
<p>
— Меня дёргает, — сказала она едва слышно, — пока несильно.</p>
<p>
— Да ты... ты дрейфишь, Фенька!</p>
<p>
Конечно, она трусит. Мелкая и тощая, сколиозная, ни в одном глазу не спортсменка. А марш-бросок им предстоит далеко не увеселительный.</p>
<p>
— Да, — согласилась аспирантка. — Сама я боюсь. А тебе уже приходилось...</p>
<p>
Теперь уже Юрок сдрейфил не на шутку.</p>
<p>
— Но завтра я ещё помогу тебе. И сегодня.</p>
<p>
Пока не стемнело, она, пристроившись у окна, залепленного в буквальном смысле жёлтой прессой, написала для лаборанта подробную инструкцию по ядохимикатам. Какой где стоит, в какого вида посудине, под какой этикеткой.</p>
<p>
— Поаккуратнее только. А то выберешься — и сдохнешь на ходу. Перчатки резиновые надень.</p>
<p>
— Да понял я!</p>
<p>
К утру судороги усилились. Но мысли её не путались.</p>
<p>
— Похоже, ты — носитель, хотя сам и не болеешь. Сколько мы тут друг на друга пыхтели?</p>
<p>
Юрок молчал.</p>
<p>
Раз у Феньки не на шутку полыхнула истерика, и обескураженный лаборант, быстро исчерпав жидкие аргументы, прижал разбуянившуюся аспирантку к стене и чмокнул хорошенько. С пристрастием, взасос. На рефлексах, видимо. Никогда Юрка эта писклявая "фанера с глазами" не привлекала. И обидел, и успокоил. Тогда, возможно, и заразил.</p>
<p>
— Тебя могут пристрелить там... снаружи. Горланить нельзя, "болванчики" сбегутся, но... читать здоровые умеют.</p>
<p>
— Предлагаешь забег с транспарантом?</p>
<p>
Смешок.</p>
<p>
— Не... Руки для оружия.</p>
<p>
На безрыбье и лом — ружьё.</p>
<p>
— Одну надпись на рюкзаке сделаю, и спереди на футболке. Хорошо, она такая... примерно белая. Ну, однотонная.</p>
<p>
— Чем? Тушью для ресниц, что ли?!</p>
<p>
— Дурак ты. Буквы из тряпочек вырежу. У меня в банке форполимера литра полтора осталось, ты же и отбирал. Промажу — на воздухе быстро схватится. Не размокнет, если вдруг что. Да и от тебя труднее будет откусывать, нормальные такие полимерные щитки получатся.</p>
<p>
— Человек-плакат спешит на помощь! — сострил он.</p>
<p>
— Спасёшь себя — спасёшь мир. Возможно.</p>
<p>
Пауза долго не выдыхалась.</p>
<p>
— Я же носитель.</p>
<p>
— Иммунитета тоже.</p>
<p>
Фенька взяла ножницы и засела у короба с ветошью, выбирая лоскуты поярче. Юрок вспомнил, что на самом-то деле зовут аспирантку Юлькой, а Фенечкой её прозвали такие же помешанные на околонаучной карьере тёлки за пристрастие к изготовлению всякой дребедени вроде цветастых браслетиков и бусиков.</p>
<p>
Время на споры истекло. Лаборант развлёкся эмпирикой до психоза, прилаживая к бочке громоздкий "многоступенчатый" шланг. В конце концов он установил в "поилке" заныканный кем-то с неизвестными целями в мастерской отрезок трубы подходящего диаметра, зафиксировав верх железной "соломинки" дырявой крышкой и уперев низ в брошенную на дно монументальную телогрейку подавшегося весной в пенсионеры инженера Аркадия, призванную заглушить журчание стекающего раствора. Теперь, водрузив модифицированную бочку на выбранное место, можно без особых проблем натянуть на железяку свисающий из окна шланг и налить изнывающим от сушняка людоедам "освежающий коктейль".</p>
<p>
Двухсотлитровый "бокал" дожидался сервировочных потёмок, а Юрок добывал воду. Он обошёл все туалеты корпуса и вычерпал из бочков и унитазов застоявшееся содержимое. Для хороших людей ничего не жалко. В кабинете разложенного на разлагающиеся составляющие профессора красовался здоровенный аквариум. Остатки цветущей воды, несомненно, придутся по вкусу безмозглым каннибалам.</p>