Мечты прервал грубоватый оклик, и охотница подняла голову.
Перед ней стояли Федул и Егорша – старые приятели Микора, а с ними ещё несколько парней помладше:
– Ты что это здесь делаешь?
– Венок плету. Или не видишь? – Кира продолжила заниматься своим делом.
С Федунькой у охотницы, когда-то ещё в незапамятные времена, образовалась взаимная неприязнь. Как и большинство парней, он полагали, что девке с Защитником тренироваться не след, и даже пригрозить пытался. Но особенно крепко все в этом уверились после того, как она ему и Егорше по разу бока намяла. С тех пор и задирались, но теперь всё больше издалека. Микор же только посмеивался, но не лез.
– Но ведь Микора тут нет, – как-то холодно и серьёзно ответил Федул.
– И что с того?
– Микора тут нет, – с нажимом повторил парень. – Зачем тебе венок?
– Да ещё и с дубовым листом! – В голосе Егорши прозвучало возмущение.
Кира вдруг разозлилась. Не столько словам, сколько не понравилось ей выражение лиц у парней. Хмурые, будто бы и не праздник вовсе.
– А вам, вообще, чего надо-то? – Демонстративно нахлобучив на голову законченный венок, охотница поправила распущенные, чуть волнящиеся, волосы и поднялась. – Идите к своим. Девчонки, небось, заскучали без вас. Того и гляди – другие уведут.
– Наших не уведёшь. Они не такие, как некоторые, – Егорша окатил презрением с ног до головы. Кира даже внутренне вздрогнула от его взгляда.
– Шла бы ты, охотница, домой подобру-поздорову, – внезапно выдал Федул.
– А ты, Федунька, когда это такой храбрый стал? – Взъярилась Кира, делая шаг навстречу. – Или решил, коли я теперь в сарафане, так и управы на тебя не найду?
– А почто ты такая сильно смелая? С чего бы?
Федул не пошевелился и не сошёл с места. Он уже вырос и ничуть не напоминал того худенького, вечно боящегося всего и вся мальца.
– Да она ж теперь с Защитником Паситой, с чего бы ей тебя бояться? – Выкрикнули из-за спины, но Кира не разобрала, чей это был голос.
– Чего болтаешь? – Она даже растерялась от такого заявления.
– Да видели все, как он тебя домой провожал. Ты с ним милуешься только потому, что он первый, кто тебя побить смог? Так можешь особо не гордиться. Остальные просто не дерутся с девчонками, – Федул снова скривился.
– Зря Микор не бил, не знал, какой к тебе нужен подход.
– Или бил, да мы чего-то не знаем? – Егорша многозначительно посмотрел на глумливо хихикающих товарищей.
– Защитник, знамо дело, крепче бьёт! – Добавил снова голос балагура, прячущегося за спины остальных.
Парни зло расхохотались, и охотница поняла, ребятам мёд, да пиво горячат кровь. А иначе, чем объяснить недобрые речи, да ещё в такой вечер, как сегодня?
– А ежели мы тебя все вместе поколотим, ты с каждым станешь миловаться? – не унимались насмешники.
– Убирайся, Федул, не доводи до греха! – Кира, сжала кулаки и глубоко вдохнула, пытаясь успокоиться: «Негоже в праздник затевать драку. А ну случайно спалю кого, как пугал Пасита?»
– А и правда, иди-ка своей дорогой, Федул. Я с тобою позже побеседую.
Никто не заметил, как сзади подошёл Лютобор. Строго посмотрел на каждого охальника и встал рядом. По другую руку возникла Ламита и взяла охотницу под локоть, поглаживая по плечу, успокаивая.
– Люта, а ты что же? На её стороне? – Федул явно удивился, ведь Микор никогда не дружил с Лютобором, но встал на защиту его недостойной подруги.
– Ну уж точно не на вашей.
– Люта, ты хотя Микору другом и не был, ужели одобряешь, как она поступает?
– Да и ты, похоже, Микору не друг. Иди своей дорогой и не попадайся мне сегодня боле. Не стерплю!
Парни, нехотя, отошли в сторону.
– Не обращай внимания. Это Глафира их завела, – шепнула Ламита.
– Глашка? – Удивилась Кира. – Она-то тут при чём?
– Полюбила она Паситу, несмотря ни на что. Даже про Микора думать забыла. А тут его с тобой увидала, разозлилась – оба ведь около тебя крутятся, – Ламита произнесла это каким-то извиняющимся тоном. – Обозлилась Глашка вот ребят и раззадорила. Ты же знаешь, у неё ядовитый язык.
– Киалана Заступница! – Вздохнула Кира. – Вот только этого ещё мне не хватало. Да я, и правда, с радостью бы ушла, если бы можно было, – взгляд непроизвольно скользнул по берегу, отыскивая среди гуляющих знакомую фигуру. Паситы нигде не было видно: «Хвала богам!»
– Выпей мёду, и идём веселиться. Нет у тебя такого права – в ночь Киаланы грустить! – Ламита потянула Киру к ближайшей корчаге. Сама наполнила чарку, подала. – Малиновый особенно удался.
Щёки девушки алели, даже в сумерках видно было, что она и сама уже отведала мёду. Жалась к Лютобору, как ласковая кошечка – приятно посмотреть.
– Твоя правда! – Кира не стала противиться. Залпом осушила чарку и надкусила сладкий пирожок, предложенный Лютобором.
4.
Как только на небе появилась первая звезда, все неженатые парни потихоньку пропали. Но ушли они недалеко. Поднялись на дальний холм, где в дубовой роще на священной поляне возвышалась статуя Керуна. Мужчины собрались в полукруг, готовясь к действу, вознося вполголоса молитвы богу-воину. Потом молодёжь отправится на берег к девчонкам. Прочие, подобрав остатки праздничного ужина и неспешно болтая, разбредутся по домам.
Во главе мужской братии сегодня был не кто иной, как Пасита тин Хорвейг. Именно ему была отведена честь вести обряд. Обряды служения Керуну он знал хорошо. Никто и разницы особой не заметил: что Каррон Защитник, что Пасита – благодать снизошла на всех.
Передавалась из рук в руки ритуальная чаша, произносились положенные слова. Каждый мысленно просил что-то своё: кто удачи в охоте, кто мужской силы, кто богатого урожая, а кто и хорошую жену, да побольше деток.
– Сегодняшняя ночь одними поцелуями не ограничится, – усмехнулся Мордан, передавая чашу брату.
– Сколько добавил? – Тихо спросил Харила.
– Тройную дозу, – хихикнул старший тин Шноббер.
Чаша вернулась к Пасите, и он поставил её у ног каменной статуи, а затем одним лишь взглядом разжёг огонь, сложенного подле костра.
– Славься Керун! Мы – твои сыновья! – Провозгласил он.
– Кер-р-ра! – Раскатисто отозвалось пять десятков глоток.
Пасита запел. Голос Защитника был мелодичен и чист. Белёная простая рубаха, подпоясанная широким кушаком, шла ему не хуже всех тех дорогих нарядов, к которым он так привык в столице. Коротко стриженные волосы уже немного отросли, а на щеках красовалась лёгкая щетина. Небывалое дело!
Интонации стали грозными, деревенские парни с охотой вторили, повторяя слова ритуальной песни. «Кер-р-ра!» – похожий на рык, боевой клич, услыхали даже ожидающие на берегу девушки. Мало у какой по рукам не побежали мурашки, столько первобытной мощи прозвучало в нём. Это была и угроза, и обещание, и своего рода сигнал.
Ратмара, самая старшая из незамужних девок, повернулась к остальным. Скороговоркой с переливами запела. Её звонкий голос разнёсся далеко над водой. Трелью откликнулись ночные птицы – добрый знак. Киалана слышит. К ней постепенно присоединялись и другие. Пели нарочно не в лад, но оттого только ещё лучше выходило. Песня славила природу, созидание, женское начало. Несла в себе скрытую между строк мольбу о здоровье, надёжном спутнике, лёгких родах и мире. Девушки взялись за руки и медленно направились друг за другом, постепенно сомкнувшись в кольцо хоровода.
Сумерки сгустились, и многочисленные костры залили берег Широкой золотым светом. Плавно двигались девы в беленых сарафанах, расшитых по подолу цветами, с расплетенными косами и венками на головах. Под ногами, вторя им, плясали тени, а за всем этим наблюдали многочисленные звёзды во главе с полную луной.
Хоровод разомкнулся и, извиваясь, змеей вполз на ближайший холм. Туда же из рощи, что находилась на соседнем, уже поднималась цепочка парней. Шли они широкими шагами, развернув плечи, высоко подняв головы. Шли найти и забрать своё, как воины древности когда-то. Шли, и летела впереди них песня. Вскоре мужские и женские голоса переплелись в шуточной подначке-перебранке, где куплетом на куплет отвечать принято.
Кире показалось, будто она во сне. Или же в юом самом трансе, о котором говорил Защитник, и вот-вот потеряет себя. Голоса будто отдалились, происходящее завораживало и немного пугало, до шума в ушах: «Может, это из-за мёда, что без счёта чарок поднесла мне Ламита, пытаясь прогнать тоску, развеселить? А, может, дело в том, что я сегодня так ничего не съела толком?»
Стоящие напротив парни были все как на подбор. Хотелось смотреть на них во все глаза. Подойти, обнять каждого, поцеловать… Кира уже почти забыла, как зло с ней говорил Федунька… Сердиться отчего-то расхотелось – в ночь Киаланы полагалось быть счастливой. На душе стало легко и немного тоскливо, и от этого мечтательная улыбка сама собой озарило лицо. Внезапно Кира столкнулась с одобрительным взглядом Паситы. Защитник стоял поодаль и смотрел, не отводя жадных глаз. Смотрел с предвкушением, как кот на сметану. Ощущение минутного счастья тут же пропало, на смену пришла тревога, и мир будто прояснился, скинув пелену странного очарования.
Пропели про ястреба и горлинку. Кира, погрузившись в свои мысли, все пропустила, и лишь по визгу, да прыснувшим в стороны девкам поняла: «Пора бежать!» – но ещё несколько мгновений не могла заставить себя двинуться с места, будто прикованная.
Вид несущихся навстречу парней, глаза которых сверкали азартом, привёл в чувство. Охотница легконогой косулей сорвалась с места, без труда настигнув самых медлительных. Она бежала, не оборачиваясь, обходя девчонок одну за другой. Летела так, будто за ней гонятся все твари Излома: «А раньше шла бы себе не спеша, поддразнивая Микора и наблюдая, как вокруг снуют другие парни, делающие вид, будто бы меня и нет вовсе».
К лесу Кира добралась первой, даром что подол сарафана путался в ногах, грозя повалить на землю: «Куда дальше? Или лучше спрятаться?»
За всеми переживаниями продумать этот момент она попросту забыла. А скорее, по привычке, не посчитала нужным.
«Может, измазать лицо грязью, да затаиться? Да только вот не потайной костюм на мне. Сарафан мама вышивала, пачкать жалко… Или, может, на берёзу влезть? – эту мысль прогнала сразу: – Ага, то-то будет потеха, если кто-нибудь увидит. Хотя, чего я так испугалась? Отчего колотится в груди сердце? Или все из-за слов Федула? Или же я боюсь столкнуться с тин Хорвейгом?»
Лес наполнился криками и смехом, но все звуки пока доносились от опушки. Похоже, парни уже рядом. Догнали. Ищут. Ловят. Для прочих начиналось самое интересное, и Кира направилась дальше, углубляясь в лес.
«К утру все девушки соберутся у купален. Можно засесть неподалёку и выждать, пока закончится праздник. Хорошо, если ещё и вздремнуть удастся».
Решив, что делать, Кира, теперь особо не спеша направилась по знакомой тропинке, обратив внимание, что шум и крики «загонщиков» сместились влево. Как раз в противоположную от купален сторону. Правильно. Девчонки тоже веселились, показываясь преследователям из-за деревьев, дразня, завлекая и совершенно не торопясь идти к месту сбора. Да и нечего там пока делать.
Близко хрустнула ветка. Охотница мгновенно юркнула за ствол ближайшего дерева. Это оказалась старая берёза, толстая, с могучими корнями, между которых образовалась приличная яма. В ней-то она и схоронилась, пригнувшись и затаив дыхание.
К счастью, беспокойство было напрасным. Из-за деревьев появилась Ламита. Она залилась звонким счастливым смехом и шутливо прянула в сторону убегая. Следом с кушаком наготове уверенно и неспешно шагал Лютобор. На лице жениха Ламиты даже в темноте отчетливо читалось предвкушение.
– Попалась!
Смех резко оборвался, когда парень, набросив пояс девушке на талию, притянул к себе. Ламита развернулась, шагнула навстречу, положив руки любимому на грудь. Откинула голову, глядя из-под опущенных ресниц. Кира не разобрала, что именно она шепнула, но видела блестящие зрачки Лютобора. Он почти зарычал, подхватывая невесту на руки. Та и не думала противиться. Напротив, плотнее прижалась. Парень отпустил её на землю как раз рядом с укрытием, где притаилась охотница. Кира успела увидеть, как он впился в пухлые, сладкие от выпитого мёда губы Ламиты жадным поцелуем собственника. Двинулся вперёд, вынуждая ту отступить. Прижал любимую спиной к дереву.
Теперь Кира чётко слышала не предназначенные для чужих ушей слова, произносимые приглушённым шёпотом, и горячее, будто после быстрого бега, дыхание. То и дело из-за ствола мелькали то край подола, под который рвались жадные руки, то обнажённая нога, бесстыдно обвивающая мужское тело.
Кира почувствовала себя жутко неловко, даже лицо загорелось: «Что же делать? Показаться? Да ни за что! Надо незаметно убираться отсюда».
Она осторожно отползла, ни одна веточка не хрустнула, выдав её присутствие. Подол сарафана, будто нарочно старался за что-нибудь зацепиться, и Кира попросту собрала его в кулак, чтобы не мешал. Зря охотница беспокоилась. Влюблённые, полностью увлечённые друг другом, не обратили на неё никакого внимания, вовсю оглашая окрестности страстными стонами.
Немного отдалившись, Кира остановилась и прислушалась. В лесу стало значительно тише. Видать, парочки уже нашли друг друга и разбрелись по потаённым местам. Теперь лишь изредка раздавался девичий визг или смех.
«Всё, как всегда», – Кира тяжко вздохнула, чувствуя, как странно щемит в груди тоска по непознанному женскому счастью.
Нет, она знала, что происходит между мужчиной и женщиной, но все образы ограничивались свадебным обрядом, после которого чета торжественно, под одобрительные выкрики гостей, уходит в опочивальню. Жених горд и весел. Невеста стыдливо краснеет, пряча взор. Но то, что она увидела сейчас… Это было другое. Кира и не представляла, что любиться можно вот так яростно и жарко… Теперь вдвойне стало смешно вспоминать шутливые поцелуи с Микором, ещё немногим назад, мнившиеся верхом дозволенности.
«Микор. Хорошо бы он оказался здесь, и всё стало бы, как раньше… Побежали бы по лесу, дурачась и смеясь. И не стало бы в голове места грустным мыслям…»
Задумавшись, охотница на миг потеряла бдительность, а потому не заметила, как позади на тропинке бесшумно выросла коренастая фигура.
Глаза мягко закрыл чей-то кушак.
– Микор! – Почти поверив в чудо, радостно воскликнула Кира.
– Не-ет, – вкрадчиво произнёс голос Мордана, а кушак переместился на горло и затянулся так, что она едва могла дышать. – Попалась! – Зло прошипел он в самое ухо, обдав тяжёлым запахом перегара. – И кто из нас теперь охотник? – Он дёрнул пояс вверх, вынуждая подняться на цыпочки и крепко вцепиться руками в бордовую тряпку.
– П-Пасита… – Едва смогла прохрипеть охотница, пытаясь бороться.
– Ты же только что звала другого? – Деланно удивился бугай. – Ветреная девка!
Кира не ответила, панически пытаясь освободиться от удавки, перед глазами поплыли цветные круги.
«Похоже, сомлела. А, может, головой ударилась?» – Кира точно не знала, но, открыв глаза, обнаружила, что лежит на спине, упираясь макушкой в шершавый ствол дерева. Руки немели, туго связанные вместе всё тем же самым кушаком-удавкой по ту сторону берёзы. Сверху навалился Мордан, судя по крепкому запаху, изрядно пьяный. Увидев, что она открыла глаза, насильник, гнусно ухмыльнувшись, задрал выше подол сарафана. Коленом бесцеремонно раздвинул ноги, и, пыхтя, и грязно ругаясь, принялся сражаться с завязками на штанах. К счастью, в спешке умудрился затянуть их на крепкий узел.
– А-а-а-а! – Закричала, забилась Кира. – Пусти! Не тронь! Спалю-ю! Пасита-а-а! – Завизжала она, как никогда надеясь, что и правда обладает силой. Надеясь, если не боги, то хотя бы Защитник услышит, раз и так собирался искать. Жуткая мысль заставила замолчать: «А вдруг тин Хорвейг будет не против?»
Извернувшись, охотница умудрилась-таки ударить Мордана коленом.
– Сартогская сука! – Замахнулся было мерзавец.
Кира зажмурилась, сжавшись в ожидании удара пудовым кулаком. После боя у купален стало по-настоящему страшно. Теперь она здраво оценивала свои силы. Да и многое ли можно было сделать со связанными за головой руками?