«Жако Лэй? Шаерон упоминал это имя! Лэй тоже курирует ластонских агентов», – мелькнуло воспоминание.
– Семен Матвеевич, я…
Он не позволил закончить фразу.
– Уштер Отт! – крикнул громче, чем требовалось. – Господин Отт!
– Ладно. Позвольте прояснить ситуацию. Вас я знаю не со слов Жако Лэй, а из телевизионной пере…
И вновь моя реплика осталась недосказанной.
– Если вы, Анна Леонидовна, отказываетесь сотрудничать, я умываю руки! Вас будут судить по законам Долинеи за шпионаж и попытку убийства.
– Какой шпионаж? Вы сами признали, что произошло недоразумение, – выбирая из двух зол, я предпочла знакомое и пошла на попятную.
– С людьми Жако Лэй не происходят недоразумения!
– Вы же работаете вместе! В «МАКИС», разве нет? С Керейрой! Почему Жако Лэй вам так не нравится?
– Сожалею, Анна.
Отт поднялся с кресла, и мне стало не по себе. Он действовал странно. Как будто хотел распрощаться любым способом!
Точнее, передумал иметь со мной дело и обрадовался поводу уйти.
Из-за имени? Что еще за блажь?!
Или из-за того, что я упомянула «МАКИС» и Керейру? Н-да, моя промашка… Я же марионетка, которой не положено вякать на хозяев.
– Погодите! Я буду…
«…плясать под вашу дудку», – едва не сорвалось с губ.
– …сотрудничать.
– Да? – Отт подошел ближе, положил истощенные руки мне на плечи. – Рад это слышать.
Я уткнулась взглядом в «правду», пообещав себе больше не умничать и изображать послушание. Сначала стоит разобраться в ситуации, а уж потом делать выводы.
В шею вонзилась игла.
– Прощайте, Анна.
Внутренний голос завопил, что я была права – доверять Уштеру Отту не следовало.
В кабинет ворвалась охрана. Кто-то пальнул из огнестрельного оружия, кто-то начал щупать мой пульс… Это не имело значения, потому что мир померк и исчез ровно через три вдоха.
Глава 5. Провал по всем фронтам
Из дневника Арины Керейры
Обалдеть! Они доигрались. Старый маразматик наконец-то допрыгался. Что, папуля, «Опальная принцесса» тебя разочаровала? Еще бы! Из всех твоих идей эта – самая ненормальная. Не считая моей жизни, разумеется. Но «Принцесса» накрылась в первый же день запуска, а меня ты терзаешь второй год…
Ненавижу. Просто ненавижу. Знаю, я обещана принцу, но мне не нужна корона в этом примитивном мирке. Я хочу править дома. С Патриком. Без тебя, папочка. Обещаю, в моем будущем тебя точно не будет.
***
Долинея
Уштер Отт, он же Семен Андреев, изменил свое отношение ко мне в тот миг, когда я произнесла его настоящее имя. Уверена, поменялось именно отношение – не намерения. Он прилагал слишком много усилий, чтобы вырвать меня из лап долинейцев. Боялся, что я расскажу им о наушнике? Или что истории о Ластонии в моем исполнении будут отличатся от общепринятых?
В любом случае рано или поздно в моей шее оказалась бы игла. Либо для того, чтобы избавиться от нежелательного свидетеля, либо для того, чтобы заменить испорченный имплант и продолжить весь этот абсурд. Но я назвала то роковое имя и из недалекой растерянной марионетки, которой полагалось со слезами на глазах радоваться спасителю, превратилась во врага.
Отт счел, что попал в западню. Нападение во дворце – жест отчаяния, а не спланированный акт. И что же дипломат оценил больше жизни? Технологию импланта? Мой вариант «правды»? Или решил, что провалил миссию, и захотел напоследок усложнить жизнь Жако Лэй – человеку (кажется, женщине?), который вроде как меня перевербовал?
Этот (эта?) неведомый Жако Лэй чем-то здорово насолил старику. Раз уж Отт наплевал на все и убил меня прямо в кабинете дознавателя, между ними пробежало что-то крупнее кошки.
Стоп.
Убил?
У меня водилось слишком много мыслей как для мертвой.
«Какой-то транквилизатор?» – невероятным усилием воли я попыталась вернуть контроль над телом и потерпела поражение.
Вокруг была пустота. Существовало лишь мое сознание: немного сумбурное, ничего не понимающее, готовое паниковать до скончания века.
«Это как бы загробная жизнь? Или я – призрак?» – но испугаться по-настоящему не получилось.
Меня словно включили. Как будто кто-то где-то нажал кнопку, и появился звук, свет, ощущения, вкусы… Боль, тошнота и головокружение, куда же без этого. А еще – мерзкий металлический привкус во рту и слабое онемение шеи, правой щеки и плеча.
Я пошевелилась и застонала вслух. Судя по ощущениям, в голове поселилась парочка воинственных ежей, и при малейшем движении они начинали нешуточные разборки. Тем не менее из кресла выбраться удалось.
Стоявшие на столе секретаря часы показывали: с момента нашей беседы с Оттом прошло минут десять, не больше. В кабинете никого не было, кроме меня, но сквозь распахнутую настежь дверь слышались голоса. Много голосов! Они звучали взволнованно, напряженно, порой зло и испуганно.
«Что за странная местная фишка – оставлять подозреваемых в одиночестве?» – я раскашлялась из-за царившей в помещении вони, чей источник определить наугад не получилось.
Затем сочла неприятные ароматы Долинеи не стоящими внимания и попробовала размять плечо, но лишь оцарапала кончики пальцев: жутковатая невидимая корона, которая вряд ли корона, прикрыла парой зубцов и шею.
– Поторопись, Рокси! – гнусаво крикнул кто-то в коридоре. – Шаерон не любит ждать.
– А смысл? – ответил хрипловатый женский голос. – Запах серы ни с чем не спутать. Я и без экспертизы могу сказать, что ее убили ядом пустынного дракона. Та еще дрянь, причем галлюциногенная. Капля свалит лошадь, а ей вкатили кубика три, не меньше. Только реактивы зря потрачу…
«Ей – это мне?» – я покрутила головой и сочла, что контролирую движения вполне сносно.
– Шаерону нужно заключение эксперта. Не заставляй его ждать, Рокси.
– Подружке своей указывай, Джель!
Стук каблуков отдалился, голоса вновь слились в безликий фоновый шум. Пошатываясь, я подошла к двери. Интересно, как скоро обнаружится, что Отт ввел мне не жуткую отраву, а легкий транквилизатор, и распылил какой-то ароматизатор, чтобы обмануть долинейцев?
«Я снимаюсь в шпионском фильме?» – промелькнула на краю сознания скептическая мысль.
Но, согласитесь, было проще поверить в гениальную многоходовую стратегию бывшего советского дипломата, чем в то, что у меня нежданно-негаданно обнаружился иммунитет к пустынным драконам.
«Пара минут в запасе точно есть», – я осторожно ощупала голову, оценивая масштабы короны, и порадовалась, что она не только невидимая, но и невесомая. Красота, эх… Любой трицератопс удавился бы от зависти.
В коридоре лязгнуло оружие. Кто-то, проходивший мимо, захлопнул дверь ногой. Стало тише и, как ни странно, спокойнее.
«В планах – десять секунд стенаний о несправедливой судьбе и вдумчивая оценка фактов», – я подергала решетку на окне, убеждаясь в ее неподвижности, потом неохотно отбросила идею забаррикадироваться изнутри.
В третий раз не сработает, да и толку от этого никакого. Я не смогу до скончания века бегать по резиденции, надеясь на помощь Рика. Надо отстаивать свои права самостоятельно.
– Эй, Джель! Отчет готов. Печать, подписи – все на месте. Сейчас занесу шаерону. – Неподалеку снова застучали каблуки. – Потом зайдешь в лабораторию, хорошо? Раз уж работаем рядом, приглашаю на чай и плюшки. Стажерка свеженьких напекла – пальчики оближешь!
– Пустынный дракон?
– А ты сомневался?
Я сомневалась. Эта Рокси свято верила своим выводам. Могу поспорить, за прошедшие пару минут она успела накатать отчет, однако для экспертизы у нее не хватило бы времени.
– Не мухлюй, Рокси. Шаерону нужны гарантии.
– Угу. Оставь это мне. Ты в курсе, что кабинет дознавателя сам не уберется? Занимайся своими делами, Джель!
Похоже, это означало, что «воскресят» меня раньше, чем хотелось бы.
Тяжелые шаги раздались совсем близко. Я не придумала ничего лучше, чем прислониться к стене у двери. Если бы в коридоре не было народу, не исключено, из этого что и вышло бы, а так… Жест отчаяния, не более.
Массивный, одетый в черную робу человек переступил порог и, не глядя по сторонам, направился к креслу у стола дознавателя. В одной руке он держал мешок для трупа, в другой – бумажный пакет с нарисованным колоском безусой пшеницы.
Я выглянула за дверь. Двое в мундирах охраны, горничная и похожий на хорька хлыщ. Определенно не выход.
Тем временем Джель обнаружил, что в кабинете не хватает главного действующего (точнее, бездействующего) лица, и обернулся с неожиданной прытью.
– Пожалуйста, не орите. – У меня раскалывалась голова.
Он выставил перед собой скрещенные ладони.
«Суеверный жест или фига?» – подумала я, а в следующий миг оброненный им пакет упал на пол и взорвался.
– Мука? Вы что, собирались из меня пирог приготовить? – это настолько выбивалось из десятков придуманных мною сценариев будущего, что я начала городить нервную чушь. – Давайте договоримся, а?
В воздух поднялось белое облако, и Джель расчихался. Его роба стала мучнисто-серой, припорошенное мукой грубое лицо, наоборот, потемнело, черные кудри упали на глаза, закрывая обзор.
– Сообщите дознавателю, что я на все согласна. Сдам Ластонию с потрохами. И Ньепу. И Уштера Отта. И этого… Как же его… Жако Лэя тоже! Условие одно: вы…
«…Гарантируете мою неприкосновенность на государственном уровне», – после чудесного «исцеления» от драконьего яда я чувствовала, что они рассмотрят это предложение – или хотя бы сделают вид, что рассматривают, давая мне время.
Но позади возникло какое-то движение, и я в испуге отшатнулась, не договорив.
– Кано? – Это был всего лишь похожий на мопса секретарь.
– Вообще-то дознаватель Кано. – Он улыбнулся, обнажив редкие зубы.
– В каком смысле?..
– Вы же понимаете наш язык, леди не-Айра. Что вас удивило?
Удивило меня то, что я попалась в древнейшую из ловушек – покорилась стереотипам. Арестованную «Айру Керейру» привели в кабинет дознавателя, и я без размышлений сочла дознавателем первого встречного грубияна, а на неприметного доброжелательного человека нацепила ярлык «секретарь».
Оставалось узнать, кто такой «шаерон».
Что-то подсказывало: ответ мне не понравится.
– Говорите, предадите Родину без вопросов? – Кано кивком указал ошарашенному Джелю на выход. – Позвольте поинтересоваться, какую именно?
– Э… Ластонию? – Меня столько раз обзывали ластонским агентом, что это казалось очевидным.
Дознаватель выглянул за дверь и кликнул горничную.
– А как же Ньепа? – проговорил ровно. – Разве вы не уроженка Ньепы, которую наняли ластонцы?
Моя промашка. О Ньепе я не знала совсем ничего, поэтому сделала ставку на Ластонию.
– Ну… Не совсем. Мои родители из Ньепы, но родилась и выросла я в Ластонии.
– Вот как? – Кано наблюдал за девушкой в коричневом платье и переднике, что быстрыми четкими движениями подметала пол. – Это все меняет.
Горничная непонятно отчего хихикнула и взялась за щетку и ведро.
– То есть Ньепа интересует вас больше, чем Ластония? – Такой вариант меня не устраивал.
– Отчего же? Я весь во внимании.
Вернулся Джель, таща за руку невысокую рыжую женщину в полосатом пиджаке и твидовой юбке ниже колена.
– Пустынный дракон, Рокси? – указал на меня. – Пустыннее некуда, правда?
Она оттолкнула его и невежливо ткнула пальцем в мое плечо.
– Странно… Разве она не ластонка? – вынесла свой непонятный вердикт. – Прошу прощения, дознаватель Кано. Потребуется дополнительная экспертиза.
Они с Джелем ушли, негромко переругиваясь. Я различала слова «безответственность», «вылетишь» и «шаерон», причем «шаерон» звучало чуть ли не в каждой фразе.
– Ты закончила, Лунья?
Горничная в последний раз махнула щеткой и тоже покинула кабинет.
– Итак, Анна Леонидовна…
– Аня, – уточнила я.
От «Анны Леонидовны» слишком уж несло официальщиной и казенными стенами, а мне хотелось создать для себя иллюзию нормальной беседы.
– Аня? – Кано вопросительно поднял толстые брови. – Хорошо, Аня… Предлагаю начать с договора. – Он подвинул ко мне бумагу и ручку. – Перечислите пункты, по которым готовы сотрудничать. Ну, Ньепа, Ластония, Ориейма…
– Ориейма?..
Что еще, черт побери, за Ориейма?!
– Ластонская королева – обязательный элемент сделки.
Прекрасно. Оказывается, у Ластонии есть королева и на нее работает бывший советский дипломат. То есть не исключено, что Уштер Отт – перемещенец вроде меня и не имеет связи с моим миром?! Но настоящая Айра ведь точно моя соотечественница!
– Королева так королева, – в тот момент я, не задумываясь, согласилась бы на что угодно.
Дознаватель подтолкнул кресло для посетителей, предлагая мне сесть.
– Извините, но комфортнее не станет. Слишком высокая спинка. Моя несним… Мои неотключаемые силовые щиты будут мешать.
Кано без лишних слов вышел и вернулся с табуреткой.
– Подойдет? – спросил с улыбкой.
Я согласно кивнула и взяла ручку, зная: нашкрябать что-то на их языке вряд ли получится. Универсальный переводчик работал только со звуком. Доказано лежавшей передо мной книгой, чье название выглядело как набор закорючек.
– Спасибо. Ничего, что почерк у меня неразборчивый? Может, лучше это все напечатать? Ну, во избежание недоразумений? Я прочту и подпишу!
Дознаватель уселся в кресло на противоположном конце стола и скрестил руки на груди.
– Сегодня у машинистки выходной. Придется писать вручную, Аня.
Пробивавшееся сквозь решетку солнце золотило его светло-коричневый костюм, легкий сквозняк шевелил изрядно поседевшие волосы. Я смотрела на Кано, замечала детали вроде криво пришитой пуговицы на рукаве и сбившегося галстука, и не представляла, как выкрутиться.
– Меня не обучали грамоте, – сказала неуверенно. – В Ластонии с образованием совсем туго.
– Вы вообще не понимаете, что происходит, Аня. – Кано указал на книгу с непонятным названием. – Знаете, что там написано? Ориейма. Это известная долинейская поэтесса. Она никак не может быть королевой Ластонии хотя бы потому, что Ластония – не государство.
Как говорят в фильмах: «Упс».
– А Ньепа? – раз уж я с треском провалилась, стоило хотя бы удовлетворить любопытство.
– Избранница Дракона-основателя, которая предала его и обрекла на вечные скитания. Для некоторых ее имя стало оскорблением, для других – воплощением свободы и вольнодумия.
– Что насчет «шаерона»?
Дознаватель нахмурился.
– Он ни за что не поверит в вашу неосведомленность, – заявил после недолгих раздумий.
– А вы верите? – Я решила, что значение этого слова не так важно, как намерения собеседника.
Он задумчиво побарабанил пальцами по столу, взял ручку и начал нервно вертеть колпачок.
– Определенно, – признал нехотя. – Вы не похожи на сумасшедшую. Поведаете свою версию?
– Принцу Эндеру она не понравилась, – вырвалось у меня. – А шаерон даже не слушал.
Кано вздохнул, доверительно сжал мое запястье.
– У рие Нордесов горячий нрав, – сказал успокаивающе, – но у меня другая профессия. Мне нельзя поддаваться эмоциям и принимать необдуманные решения. Будьте уверены, я выслушаю вас.
– Боюсь, настоящая история Айры Керейры намного фантастичнее, чем вариант с Ньепой.
Он мягко улыбнулся, достал из выдвижного ящичка стола большое желтое яблоко и протянул мне.
– Это означает, что разговор будет долгим? Подкрепитесь немного.
«Яблоком? Мне бы сейчас свежего ржаного хлеба, немного масла, с полкило колбасы, кусочек сыра, огромную чашку чая, пару плюшек и… И есть только яблоко», – я сглотнула, не в силах прогнать возникшие перед внутренним взором образы, и схватила угощение.
– Кого я вам напоминаю, Аня? – неожиданно спросил дознаватель.
– Бульдога, – как по мне, сравнить мужчину с бульдогом вежливее, чем с мопсом.
– Не умеете вы врать. – Кано скорчил забавную рожицу. – Но продолжайте. За вами очень интересно наблюдать. Столь яркое противоречие мимики и слов редко встретишь. Вот бы все задержанные были настолько открыты!