–Всё очень просто господин Кагетора.– монах слегка улыбнулся.– Я посланник мира и пришёл я сюда не только по просьбе моего даймё, но и по воле небес.
–Вот, как? – искренне удивился Кагетора.– Что же поведало вам небо?
–Небо больше не говорит со мной.– Сэссай на удивление изобразил искреннее переживание, а может и действительно был расстроен.– Оно плачет слезами горечи.
–Что же произошло? Кто обидел небо?– спросил князь.
Усами наблюдал со стороны молча. Его всегда забавляло, как священнослужители маскируют истинный смысл под своими замысловатыми фразами. Причём Кагетора умело ему подыгрывал и видимо понял, куда клонит монах.
– К счастью, никто не в состоянии обидеть небо.– продолжал Сэссай.– Зато его возлюбленная земля страдает. Она умывается кровью и дрожит от холода и страха.
–Кто же повинен в этом?– продолжал спрашивать Нагао.
–Человек.– монах на время опустил взгляд.– Человек забыл, что он, небо и земля должны быть едины. Это три составляющие нашего мира и они не должны разделяться.
–Как же их соединить?– Кагетора осознавал, что подошёл к главному вопросу.
– Ответ всплыл сам собой.– улыбнулся Сэссай.
–«Соединить».– повторил своё же слово князь.– Не просто соединить цепь, когда звенья не подходят друг другу.
– Господин Кагетора.– монах с горечью вздохнул.– Что же разного в этих звеньях?
–Они выкованы разными кузнецами и закалены разным огнём. Одно звено проржавело и его не стоит подгонять к отшлифованным добела, иначе они тоже испортятся.– Кагетора был серьёзен и не отрываясь смотрел на монаха.
–Кажется, я понимаю, что вы имеете ввиду.– произнёс Тайген Сэссай.– Кое в чём вы действительно правы. Но, ржавое звено можно подправить и подогнать под остальные, цепь должна быть соединена.
–Можно.– согласился Нагао.– Если закалка будет та же. Прошу вас, почтенный Сэссай, расскажите, как вы это сделаете? Насколько приемлемы будут условия в вашей кузнице? Что желаете? Чай или сакэ?
– Я не осмелился бы выбирать.– скромно ответил монах.
– Прошу вас, располагайтесь поудобней.– настоял Кагетора.– У вас был длинный путь и пришли вы явно не для того, чтобы перекинуться парой фраз.
–Тогда, я бы сказал, что чай неуместен для подобных разговоров.– согласился Тайген.
Когда принесли сакэ, все трое выпили по паре чарок и продолжили разговор.
–Я слышал, господин Сэссай, что вы являетесь настоятелем храма Ринсай.– вклинился в разговор Усами, медленно поглаживая бороду.– А ещё вы исполняете должность гунши при князе Ёшимото и командуете его армией как дайсё.
–Как много вам известно про меня господин Садамицу.– Тайген поклонился.– Но ведь вы тоже гунши и на этом ваша должность не кончается.
– Вы преувеличиваете.– Усами еле заметно ухмыльнулся, краешком рта.– Я уже стар для выполнения такой объёмной работы.
– Не скромничайте Садамицу-сан.– ответил такой же ухмылкой монах.– Вы всего лишь на семь лет старше меня, а мне всего-то шестьдесят и старым я себя не ощущаю. Хотя, суставы стали сильно болеть.
У Садамицу блеснули глаза. Достойный соперник этот Тайген Сэссай. Настолько, что Садамицу впервые почувствовал удар по своему самолюбию. Он поклонился монаху, но продолжать дальше не стал. В конце концов, он явился сюда не для словесного поединка на тему шпионажа.
Кагетора тоже оценил Тайгена по достоинству. Он даже ему понравился. Не только как просвещённый человек и эрудит, но и внешне. Даже энергия, которую он излучал, была светлой. Не без тёмных пятен, конечно, но точно не злая.
–Я так понимаю, вы уже были в лагере Такеды?– перешёл к делам князь Нагао.
–Да. Харунобу-сама согласен на примирение, если вы согласитесь на его условие. Вы можете выдвинуть свои и я, как посредник, предложу вам оптимальный вариант. – заявил Сэссай.-От себя же скажу, что вам обоим следует прекратить эту вражду и примириться. Вы прекрасный воин и стратег, Харунобу так же отменный тактик и хороший политик. Ваши силы равны и своим упрямством вы погубите лишь жизни невинных людей. Разве вы не видите, что твориться вокруг вашей бездарной… плохой войны. Всюду голод, смерть, кровь и болезни. Я говорю вам это как духовник и как стратег. Вы не только губите людей и землю, вы также погубите и себя. Заклинаю вас именем Неба!
Кагетора молчал. Он с грустью смотрел на Сэссая, его слова тронули сердце Этиго. Он увидел в них своё отражение, будто в зеркале. Он понимал, что борясь с чудовищем, сам становиться таким же. Его жажда, покарать клятвопреступника, затмила его разум, сделала упрямым, эгоистичным и недальновидным. Как бы то ни было, но с этим надо кончать.
–Что предлагает Такеда?– после недолгого раздумья, спросил Кагетора.
–Харунобу-сан предлагает остаться вам обоим при своём.– произнёс монах.– Вы остаётесь на севере от Сайгавы, он на юге. Ещё он может вернуть земли некоторым кокудзин из вассалов и союзников Мураками, те, что примыкают к реке, но не более. Сам Мураками Ёшикиё назад свои земли не получит,– это вопрос даже не будет обсуждаться.
Кагетора и Садамицу мимолётом переглянулись. Усами быстро нашёлся и хотел, что-то сказать, но князь его опередил.
– Моё встречное предложение, с одним лишь дополнением, ко всему, что обозначил Такеда. Пусть его войска оставят Асахияму и разрушат замок.
–Это всё?
– Да, это всё.
– Я передам господину Харунобу ваши требования.– медленно закивал Сэссай.
– Хорошо.– Кагетора жестом приказал Усами налить ещё сакэ. – Пусть наша вражда с Такедой останется лишь между нами, а остальные пусть расходятся по домам.
– Прекрасно сказано!– одобрил Тайген и они выпили. В последний раз.
Пятнадцатого дня месяца ханнадзуки был подписан договор о перемирии между Нагао Кагеторой и Такедой Харунобу. В процессе даймё не участвовали, потому, как князь Этиго хотел видеть князя Каи лишь у себя на столике для голов, причём голова должна была быть отдельна от тела. Мир подписывали старшие советники-гунши, Усами Садамицу и Ямамото Харуюки в присутствии третьего лица, Тайгенна Сэссая. Как и было условлено, войска Такеды оставили Асахияму и разрушили замок вплоть до фундамента. Так же, как обещал Харунобу, некоторым самураям Синано были возвращены земли. Кагетора тоже снял свой лагерь с северного берега Сайгавы и ушёл домой. Двести дней бездействия, наконец-то подошли к концу.
Примечание
1.Кэса – атрибут одежды буддистских монахов. Представлял собой широкую ткань, которая носилась как накидка-плащ, либо как шарф, оборачиваемый вокруг туловища. В другом варианте представляла собой большую, нагрудную сумку для сбора подаяния.
Глава 5
Суровая зима
Зима, 1-й год Кодзи(1555-56г.г.) Провинция Этиго.
Воины Этиго вернулись домой. Встречали их с великой радостью, несмотря на то, что возвращались они практически без трофеев. Дети встречали своих отцов, весело смеясь, жёны мужей, проливая слёзы радости, а старики восхваляли ками и бодхисатв за то, что их дети вернулись целыми и невредимыми. Не все. Но в этот раз смертей было намного меньше. Кагетора, как и следовало правителю, компенсировал каждую потерю. Это не возвращало погибших, к жизни, но давало семьям ощутимую поддержку.
В отличии от простых воинов, копейщиков, лучников, знаменосцев, носильщиков и прочих, самураи вернулись все, особенно бусё. Несмотря на тяжёлую войну и не очень хороший результат, возвращение решили отметить в Касугаяме. Князь Нагао ещё раз похвалил отличившихся и назначил денежные вознаграждения. Практически все стались довольны и пир прошёл с улыбками на устах. Ко всему прочему, вернувшись, самураи узнали, что Сын Неба, Император Го-Нара, сменил девиз правления Тэнмон на Кодзи. Это стало ещё одним поводом для пирушки.
Когда всё закончилось, Кагетора распустил всех вассалов по домам, оставшись в Касугаяме лишь с несколькими людьми из своей личной охраны, которые тоже могли вести некоторые хозяйственные дела. Встретить новый год князь Нагао всем разрешил в своих владениях. Больше всего упирались Усами и Наоэ, они ни в какую ни хотели покидать своего господина надолго, но тот настоял. Он даже пригрозил суровым наказанием любому, кто появиться до завершения всех праздников. На том и порешили.
За месяц до нового года, Кагетора получил печальное известие – умер Тайген Сэссай. Несчастье случилось сразу, после того как он вернулся в Суругу, заключив перемирие между Нагао и Такедой. Кагетора устроил по нему поминальную службу в Ринсэндзи и отправил письмо с соболезнованиями, к которому приложил вака:
«С грустью созерцаю,
Как снег покрыл всю землю.
Лишь тьма пустоты.»
Он был удивлён, когда перед самыми праздниками, получил скорый ответ:
«Зиму сменит весна,
И распустится мальва в лесах.
Цветения миг.»
Помимо ответного вака, письмо содержало скромное поздравления с победой над Такеда и с наступающим новым годом. Подписано было, неким Мацудайра Мотоясу. Кагетора разобрал в подчерке молодецкую, ещё не окрепшую руку, целеустремлённый характер и скромность, сравнимую с самим Тайгеном. Он не сомневался, что это был юный ученик Сэссая, который не пренебрёг соболезнованиями князя Этиго, тогда как даймё Суруги, Имагава Ёшимото его проигнорировал. Что ж , Кагетора решил запомнить имя юноши, который хочет заменить покойного монаха в этом суетном мире.
Вскоре начались праздники. Касугаяма и близлежащий город-порт Наоэцу, построенный Наоэ Кагецуной , гудели, пели и плясали, вместе с их жителями. Горожане наряжались в красочные костюмы, украшали дома пёстрыми лентами, бамбуковыми ветками, а перед входом выставляли увешанную игрушками сосну-кодомацу. Дети пускали воздушных змеев, кидались друг в друга снежками, взрослые приходили из храмов и устремлялись домой, чтобы как следует отпраздновать. Вскоре, храмовые колокола пробили сто восемь раз, отгоняя каждую из забот, которыми были обременены люди за уходящий год.
Кагетора был один. Он не праздновал. Уединившись в своей холодной пещере под замком, он разжёг священный огонь-гома и начал читать заклинание, перед статуей Бисямон-тэна. Вскоре в святилище стало тепло и своды наполнились невидимой, но весьма ощутимой энергией. Кагетора воззвал к силе бога войны.
Замок Бивадзима, Этиго.
Усами говорил, но Гэндзюро его не слышал. Он погрузился в свои мысли и не замечал никого и ничего вокруг себя. А ещё он был зол. Перед Садамицу он этого не показывал, но сердце его разрывалось от обиды и он хотел закричать. Молчал. Думал, краснел, сопел, но молчал.
–Где она, Садамицу-сама?– перебил Гэндзюро старика.– Где моя жена?
Усами посмотрел на него так, будто тот, хочет отнять у него нечто ценное, такое, за что можно и убить. Садамицу убивать его не собирался, но ударить хотелось, причём чем-нибудь тяжёлым.
–Я для кого сейчас всё это рассказывал?– спросил старик язвительно.– Ты сейчас не бродяга, не шпион и даже не пехотинец, ты самурай, причём очень богатый. Ты кокудзин и предполагаемый наследник. Почему же твои мысли сейчас о женщинах, а не о важных делах клана?
–Это, несомненно, важная деталь.– убеждённо проговорил Гэндзюро.– Разве может клан развиваться без женщины? Кто будет ухаживать за домом и рожать детей? Я не вижу здесь никого! Где она? Где Нами? Моя жена!
– Ты, конечно, прав, но лишь отчасти.– Усами погладил седую бороду.– Если жена не в состоянии родить наследника, значит, следует взять наложницу, а за домом могут ухаживать слуги.
–Но ведь она ваша кровь!– настаивал Гэндзюро.– Неужели…
–Прекрати распускать сопли, ты мужчина!– повысил голос Садамицу.– Ты хотел жениться на ней, я дал тебе на это право. Дальше, ваши проблемы меня не касаются. Ты вошёл в мой клан, так изволь выполнять соответствующие обязанности. Забудь о ней на время. Можешь плакать в подушку по ночам или писать душераздирающие стихи, но днём думай лишь о делах важных. Думай о своём клане. Если моя дочь не одумается со временем, значит возьмёшь наложницу, она родит тебе сына и он возьмёт фамилию Усами. Ясно?– Садамицу проговорил всё это строго, но голос его был ровным и спокойным.
– Может вы и правы.– опустил голову Гэндзюро.– Я должен быть благодарен судьбе за то, что из подкидыша превратился в высокопоставленного землевладельца.
–Вот так-то лучше.– похвалил Усами.– А теперь слушай и запоминай. Я буду вводить тебя в дела постепенно, чтобы твой маленький мозг не вытек из твоих больших ушей от переизбытка информации.
– Вы такой остроумный Садамицу-сама!– съязвил Гэндзюро, но после неоднозначного взгляда, прикрыл рот и был весь во внимании.
Гэндзюро слушал Усами несколько часов. Старик говорил о каких то документах на землю, реестрах на оружие, запасы, людей и ещё много всяких вещей. Кроме того, молодой владелец должен был сам вести гражданские дела, слушать жалобы и выносить приговоры, производить смотр войск, вести разнообразные учёты и ещё много чего. К вечеру, выйдя из кабинета Усами, Гэндзюро просто валился с ног. Придя в свою комнату он, не раздеваясь, упал на футон и так проспал до утра.
Следующие дни он провёл уже в практике, под личным надзором Садамицу и иногда повторял теорию, которой напичкал его хозяин замка. И так практически два месяца, вплоть до самых праздников. Гэндзюро думал, что наконец-то расслабиться, но ему пришлось вести подготовку к новому году. Вообще, ему казалось, что Усами слишком его перегружает, вешая нужную и ненужную роботу, тогда, как сам старик по полдня не вылезал из своего кабинета, читал книги и пил чай в своём чайном домике. Гэндзюро трудился как пчела и некоторую работу начал выполнять уже автоматически. Ко всему прочему, он ещё должен был тренироваться в додзё по часу в день, упражняясь с луком, мечом и копьём. Остальное оружие мог выбрать по желанию. Также, три раза в неделю, они с Садамицу упражнялись в верховой езде и стрельбе из лука на полном скаку. Гэндзюро прекрасно стрелял из лука, но это для него было в новинку. Он даже несколько раз падал с лошади и в конце концов, вывихнул себе ногу. Тут то, Усами и дал ему отдохнуть, приказав соблюдать постельный режим.
В один прекрасный, холодный, зимний день, когда нога почти уже выздоровела, Гэндзюро вышел во двор своей усадьбы. Да, теперь у него была своя ясики, во втором дворе замка Бивадзима. Сам замок представлял собой довольно странную конструкцию. Во-первых; он не был горным, как большинство замков Этиго. Первая линия укреплений или третий двор, располагалась на ровной местности, а стены шли широким полукольцом охватывая берег моря Нихон. Вторая линия, где находился дом Гэндзюро, была меньше, но такой же формы и была внутри первой. Во-вторых; первый, он же главный двор находился не где-то, а в самом море, в пятидесяти шагах от берега, на скалистом острове. Там и стояла тэнсю. Хонмару был не жилой, а лишь прибежищем на случай войны и вёл к нему понтонный мост. Хотя, Гэндзюро подозревал, что там у Усами есть какие-то свои личные дела, о которых он предпочитал умалчивать. Эти подозрения были небезосновательны, поскольку старик частенько наведывался туда и подолгу пропадал.
Помимо нового дома, появилось и новое имя. Усами Гэндзюро Садакацу, так теперь его звали. После свадьбы с Нами, он вошёл в клан Усами и стал, кем-то вроде заместителя Садамицу и в случай его смерти, возьмёт главенство на себя. С одной стороны Гэндзюро был рад такому повороту судьбы, но с другой, оказался самым несчастным человеком в Этиго. После женитьбы, он практически не видел свою супругу. Нами всячески избегала его и проводила больше времени в деревни Нокидзару, чем у себя дома. Мысли о ней не оставляли младшего Усами не на мгновение и порой, это даже мешало его работе.
Ещё одна немаловажная деталь, состояла в том, что Гэндзюро был удалён от своих соратников в нокидзару и лишь выполнял всю работу, во время отсутствия хозяина Бивадзимы и всех его боеспособных людей. В войне с Такедой, Садакацу тоже не участвовал и уже подумал, что Садамицу тоже его избегает и специально оставляет в замке, чтобы он не мешался ему под ногами. Ан, нет, со временем, Гэндзюро понял, что это была своего рода, проверка и старик всерьёз готовит его к вступлению в полноправные владельцы кланом.