... пока эти дети безрогих коров с лихим свистом гонялись за нашими углежогами, дегтярями, пастухами и лесниками, не отказывая себе в удовольствии поджечь мельницу или поле, остальные перли мимо наших секретов, даже и не подозревая, что все время остаются на виду. Уж, поверь, если бы не Твой строгий наказ у этих беспечных говнюков давно бы земля под ногами загорелась...»
Лишь когда милостью Ярхи Рыжий Всадник Солнце канул в пучину за краем мира, уходя на покой, колонна войска остановилась. Место для ночлега было очень удачным – обширный луг, прикрытый от восточных степных ветров поросшими мхом и лесом холмами. Прибывший с востока небольшой отряд легковооруженных всадников привез начальству письмо от Второй наступательной армии. Тайно радуясь близкому ночному передыху, воины спешно разбивали лагерь – споро и умело ставились походные шатры, раскладывались костры, приводились в порядок уставшие кони. Из телег доставалась провизия – царь не поскупился, явно желая уберечь несчастных жителей Триградья страдающих под гнетом алчного Дракона, от дополнительных хлопот.
... как на какую-то загородную прогулку выбрались вояки мать их. Городки стороной обходили – к Проблеску даже гонца не высылали. Стало быть, думают, мол, всех объегорили. А ночь они, поверишь ли, встречать собрались у Подземной Топи! Отряженным с нами чародеям стоило большущих усилий убедить Топлу не превращать лагерь Яромировых в кровавый котлован. Такие суеверные и пугливые при виде мрачных болот или гнилых лесов они даже не соизволили головами подумать – какой Тьмы «лужок» выглядит совершенно диким, если неподалеку содержащие тучные отары хуторяне...»
Выставленные караулы и разъезды тщательно осматривали окрестности – на севере в темно-синий бархат небес уже врезались грубые очертания скальных вершин. Где-то там, среди унылых серых громад, пряталось черное логово страшного чудовища – там засел сам Дракон Триградья.
И все же уверенность в себе не покидала людей – их было много, они все знали толк в бою. С ними же шли две дюжины мудрых старцев – волхвов. Темный Властелин давно гневил милостивых Богов своими подлостями и вот, терпение у кудесников лопнуло. Они смиренно согласились отправиться в благородный поход на проклятую землю и очистить её от скверны. За пару часов плотники им смастерили небольшой алтарь в центре лагеря, где мудрецы тут же принялись молить о победе над злом.
«... хорошо еще, что у волхвов туговато с обнаружением духов. Они окружили стоянку какой-то магической дрянью, не подпускавшей наших лазутчиков. Вот только если бы не Твой наказ хрен бы им магия помогла – Топле разок пастью щелкнуть, только волхвы бы и остались. А страшилки ночью мы им все едино устроили...»
Как выяснилось, Божьи служители не зря с войском пребывали. Едва только укрепилась ночь в своих правах, и вознес хвалу Семарглу дым многочисленных костров, как начала твориться форменная блазеневщина. Вдоль горизонта, там, где должен был располагаться Грейбрис, гуляли мертвенно-бледные огни. Разгулявшийся ветер со свистом носился в небе и под изумленными взглядами воинов срывал с небосвода звезды, дерзко меняя их местами. Мало того! Выяснилось, что здесь – в землях Триградья – звездное небо имело совершенно иные очертания! Не иначе как шутки самого Дракона, однако ж, почти все известные созвездия насчитывали больше звезд, чем полагалось бы! Громко и противоестественно скрипели деревья на холмах – ухали сычи, страшно кричали диковинные черные птицы. Все понимали, что это слуги Дракона, скрипя зубами от бессилия, пытаются запугать честных людей и уберечь шкуру их повелителя. Но все же не раз и не два приходилось мудрым волхвам являть свою мощь порождениям мрака – небо освещали золотистые молнии и снопы Священного огня, вихрем разлетающегося окрест распугивали блуждающих в ночи чудовищ. Воины украдкой молились Семарглу и покровителю ратного дела Ерозу.
... ох, и навеселилась же твоя нечисть, а с нею и мы! Эти олухи долго свои подштанники отстирывать станут теперь! И, кроме того – шесть раз на наши действия волхвы отвечали условным заклинанием – значит в этой колонне шестеро присягнувших Тебе. Еще трое, насколько мне известно, двигаются в составе трехтысячного отряда от Солнцевого Знамени, навстречу нашим степным друзьям. Уж не знаю, зачем Тебе это все надо, но я удерживаю свои войска от нападения. А зря. Чтобы Ты не задумал по мне добрая сталь завсегда лучше чародейства – может не надо нам их подпускать к Цитадели?..»
Я зевнул и, не глядя на запнувшегося писца (из-за войны весь мой Совет был занят, и поневоле приходилось допускать до некоторых тайн служителей более низкого ранга) пробормотал:
Иногда не меньше служит Моей воле тот, кто вынужден просто стоять и смотреть. Льву тяжело это понять.
Писец поправил берет и отложил донесение в сторону. На заваленный бумагами стол, откуда тут же было выужено новое письмо:
Биргер Риттрэнский начальник Танцевальни...
Я откинулся на спинку кресла, заложив руки за голову, и сладко потянулся:
Дальше... – Тощие Паяцы и Мертводелы не могли спокойно ждать. Гарнизон Танцевальни раз за разом слал мне различные тактические планы, призванные обеспечить нам перевес в войне с Яромиром. Вещи писались надо признать очень грамотные – но все они шли в разрез с моим основным Планом. И если для Льва мой приказ неизменно был «Ждать!», то Биргеру я уготовал готовиться к осаде со стороны воинства Волчьей Пасти. – Эйстерлин Третий наместник Грейбриса...
Дальше...
Крэйган...
Ага. Этот живчик имеет под своим началом пять сотен отличных лучников с луками шесть футов в высоту, которые бьют почти на пять сотен шагов и пробивают латы Балбарашского тяжелого конника. Да и вооруженная кистенями тысяча пехоты весьма убедительное дополнение к моей армии. Этот дисциплинирован и удивительно безынициативен – зато в рамках поставленной задачи незаменимый тонко продумывающий ходы исполнитель. Его письма – сухие отчеты и уведомления, их следует читать, но отнюдь не в первую очередь.
Дальше...
Цекут...
Тоби, скажи, ты представляешь себе силу удара ста тридцати фунтового литого шара снабженного для удобства шипами? – секретарь поперхнулся и настороженно взглянул на меня. Виновато пожал плечами, по-черепашьи вжимая шею:
Нет, Великий Дракон, – перепугано заверил он.
Вот и царские дружинники так же. Но они то уверенны, что кистени это то наибольшее, что им будет противопоставлено в этой битве.
«Вы все жметесь. – Подумал я. – Жметесь и думаете, почему я не отвечаю на удар. Почему позволяю беспрепятственно топтать мои земли этим недоноскам. Вы думаете, уж не сошел ли я с ума? Я, который всегда был на шаг впереди своих соперников. Вы думаете – уж не боюсь ли я поражения. Нет ли у них какого-то тайного оружия, вот что вы думаете. В черных залах моей Цитадели витает ваша неосязаемая тревога. Она подобно древним духам старательно пялится из всех углов. Так и должно быть. Именно так, мои слуги. Я не буду воевать. Они придут к моей Цитадели. Наивные – они идут на суд! Я буду карать, и миловать – эта сцена войдет во все анналы истории как начало новой эпохи!..»
В-великий Дракон, – не дождавшийся от меня наказа листать письма дальше секретарь успел прочесть несколько строк и теперь смотрел на меня с плохо скрываемым страхом.
Что такое?
Предводитель Косарей Цекут сообщает о потерях вследствие нападения на гарнизон. Четыре десятка убиты и еще две дюжины раненых. Со стороны нападавших убито пятнадцать человек...
Странно. Мне всегда казалось, что Косари не зря носят своё прозвище. Неужто я ошибался? Выходит их надо переименовать в Чучела? Предводитель Цекут там не пишет, какая причина такого разгромного соотношения потерь? Стены гарнизона рухнули под действием чар? Или всех поразили бьющие с неба молнии? Он там нигде не пишет, что готов сложить голову и чин? Ежели нет, то готовь перо сейчас же! А если все же пишет, то хочу, чтоб письмо с приказом о его снятии легло на этот вот ажурный столик в течение получаса!
Писец смущенно потер переносицу:
Э-э, Великий Дракон. Судя по написанному Цекут м-м имеет гм... причину...
В холодный предутренний час на высокой, схожей с исполинским насестом, дозорной башне происходила смена караула. Ритуально приветствовав сонных и уставших сослуживцев зябко кутающийся в плащ Дальгерн вяло огрызнулся на сальную шутку в свой адрес и занял пост. Слушая, как ловко барабанят на скрипучей лестнице шаги караульных, он тоскливо вздохнул, привычно осматривая окружающий ландшафт с высоты птичьего полета.
Говорят, после позавчерашней зарубы в степи дозор видел возле Волчьей Пасти какую-то гадь, – охотно поделился свежей сплетней глазастый Морэк. – Не человек, но и не животное. Клыкастое, когтистое как заморский тигер. Прямо вдоль стен как ящерица шастало – а меж зубцов сверху на него старик весь в белом поглядывал!
А в воротах, наверное, Ярха маячил? И кто ж тебе такие враки рассказывал? – усмехнулся Дальгерн. – К Волчьей Пасти даже Драконьи Вороны приблизится, не могут, а тут эв-ва! Герой! Чудище он видел! Да мы сами для царевой шайки чудища!
Эк ты заговорил, – рассмеялся Морэк, поднося к носу табакерку. – Прям отец-командир наш!
С шумом втянув воздух, он поморщился и звонко чихнув, продолжил:
Да если и стоят в Волчьей Пасти такие вот монстры, что тогда? Ну, попрут они на нас, своими когтями стальными. Да один маг Великого Дракона, небось, десяток таких ящериц не сходя с места, положит. Хе-хе.
Может статься, – согласился Дальгерн. – Эх...
Да что случилось-то? – напарника уныние Дальгерна здорово покоробило. – Не выспался... или в прошлом увольнении недобрал. Если последнее то тоскуешь преждевременно, седмица скоро кончается – погуляем!
Как сказать, – буркнул караульный, скребя гладковыбритый подбородок. Устав требовал от служащих делу Великого Дракона опрятности. – Драчки эти... Царство огрызающееся, хоть и не слышал я, чтоб по Триградью глашатаи весть о войне носили. А война меж тем идет – слыхал, что на построении Цекут болтал про военное положение и постоянную готовность? Видал, как блестят на солнце остроконечные шлемы наших «друзей»? А как свистят возле ушей их стрелы, когда сталкиваешься у суходола? Увольнение... где гарантия, что оно вообще будет это увольнение.
Внизу над самою землей стелился густой утренний туман, скрывающий траву и камни. Молочное море неторопливо накатывало, размеренно поглощая кустики с чахлой растительностью. Ниже, смотровой башни перекликались дребезжащие голоса. Большинство из них были знакомы Дальгерну – такие же бедолаги, дежурящие ни свет, ни заря, пока «настоящие» Косари спят сном младенцев.
Тьфу ты, что за упадничество! – рассердился обычно беззаботный Морэк. – Ну, война так война! Не нам же воевать – тот же Цекут говорил, что основной удар придется западней. Нам за стенами сидеть, да пощипывать военные обозы!
В том и дело. Какая-то нелепица – не мы нападаем, а на нас нападают! Мы ж темная рать! По мне лучше в бою мечом звенеть, чем вот так среди ковыля да полыни отсиживаться.
Да ты, приятель, совсем умишком двинулся, – фыркнул Морэк. – Мечом звенеть! Это дело Косарей, Тощих Паяцов... городских дружин, в конце концов! А я лично не слишком хочу шкурой рисковать – моё дело караулить, да всякий сброд отгонять. И тебе бы не забивать себе голову высшими материями. От них с желудком неприятности могут приключиться, точно тебе говорю!
Но сказанное вслух задело его – омрачившимся напарником Дальгерна, определенно овладели дурные предчувствия. Еще не страх, но уже ожидание чего-то непоправимо близкого реяло в по-осеннему холодном воздухе. Морэк чихнул и отвернулся к смотровому окну.
И было б, что с вестниками... – услыхал он шепот неуёмного паникера. – Не приходили б совсем иль обычная для сложного времени задержка. Можно было бы самим что-то делать... думать за себя. Воевать. А так каждый день это воронье здесь носится. Сидим как мыши в амбаре.
Хватит! – резко оборвал Морэк. – Тошно слушать! Учти, приятель, я об услышанном молчать стану. Да за весь гарнизон не ручаюсь. А Цекутов норов сам знаешь – сперва он тебе пятки для излечения от трусости прижжет да по спине отхлещет, а потом только... эй!
Последний вскрик явно не касался Дальгерна. Караульщик нехотя обернулся, непонимающе посмотрев на спину приникшего к оконцу напарника.
Глянь-ка...
Выглянув из-за плеча Морэка, он сначала не понял, что так удивило толстяка. Из клубящегося полотна тумана выныривали человеческие фигуры. Просто вставали, словно до этого ползли к крепости на животах, под прикрытием марева. Три. Семь. Одиннадцать. Тринадцать.
Дальгерн зачарованно смотрел, как вытягиваются далеко внизу необычайные похожие на закованных в броню воинов существа. Кажущиеся с высоты башни карликами, они были выше любого смертного – почти девять локтей в высоту. Затейливые серые доспехи, не оставляющие на виду даже мельчайших частей тела сливались с туманом. Дикии. Но не они одни. Черное существо почти незаметное на фоне металлических гигантов, задрав голову, встретилось взглядом с глазами Морэка.
Дальгерн вздрогнул, сбрасывая наваждение в тот миг, когда его напарник тяжко застонал. Испугался? Осторожно тронув стража за плечо, Дальгерн едва удержал тяжелое тело от падения. Морэк беззвучно опустился на пол.
Мо? – не понимая причины слабости сослуживца, караульный заглянул в безвольно поникшее лицо. Он служил совсем немного времени и потому участвовал в малом количестве боев. Видел не так много крови. И был совершенно не готов к открывшемуся зрелищу.
Крик, царапая пересохшее горло, вырвался наружу жалким всхлипом. У Морэка не было лица. На побелевшего от ужаса стражника бесстрастно взирала сгладившаяся окровавленная маска с провалившимся носом и выгоревшими глазами.
Иф... – пятясь и не сводя глаз со сползающего на пол мертвеца, пробормотал стражник. Он уже слышал о существе, приносящем смерть одним лишь взглядом. Но увиденное было так неожиданно...
Ифрит, – он споткнулся и упал на спину тут же, словно опомнившись, заорал: – Суховея! Ифрит!
Кое-как, поднявшись, он бросился в угол комнаты и что было мочи, ударил в колокол. Тревога! Нападение! Враг!
Певучий звук башенного колокола раздался в унисон с ухающим тяжелым сотрясением. Будто где-то поблизости подпрыгнул великан.
Тревога! – на стенах метались, заметившие опасность стражники. Внизу громогласно трубили «тревогу», поднимая люд с постелей.
Дальгерн подхватил лежащий на столе лук и снова бросился к окну, с опаской отпихнув ногой покойника. Чудовищная нечисть, всегда приходившая зимой и редко когда собиравшаяся в стаи больше трех-четырех особей, сегодня решила опровергнуть разом все представления о себе.
Пятнадцать особей. Дикии уже карабкались вверх по стенам, легко сминая бронированными пальцами каменную кладку. Эти твари, несмотря на кажущуюся монументальность, оказались весьма шустрыми. Они играючи вгрызались пальцами в камень, упорно стараясь влезть наверх. А там, усилиями начальника караула уже собирались его подчиненные – давая время вооружиться, и подготовится к бою всем прочим.
Ать... – донеслось снизу, и град стрел обрушился на железные чудовища. Вот только и Дальгерн, и лучники, и сам начальник караула прекрасно понимали, что дикия стрелой не возьмешь. Их не брала смола и раскаленный свинец. Стрелы и мечи чаще тупились о броню, чем пробивали её.
Обычно чтобы остановить подобное чудовище требовалось многократно смертельно ранить его. Или сжечь дотла. Или уничтожить магией.
Выпустив стрелы, некоторые лучники хватались за лица и бесшумно падали на камни или, переваливаясь через зубцы, летели вниз. Туда где у подножия стен застыли четыре закутанные в черные просмоленные одежды фигуры. Ифриты, иначе называемые Суховеями убивали человека одним лишь прямым взглядом. Падающие замертво тела медленно рассыпались черным подобием песка.
Жги! – захлебываясь слюной орал начальник, не дерзая смотреть вниз. Обмотанные горящей паклей стрелы ринулись к Суховеям. Две фигуры из четырех вспыхнули как факелы. Одна упала. И в этот миг первый из дикиев достиг верха стены. С акробатической легкостью вынырнув над зубцами, он свободной рукой сграбастал первого попавшегося человека...