Кто такой этот Ассимур?» – угрюмо удивился Зебарий. – «Что я пропустил?»
Мы нашли Дракона, господин. Точнее его след. Отправленный на поиск специалист в более чем полной мере отработал свой гонорар как это не удивительно ведь...
Ведь она баба? Надо смотреть на вещи реально, Зеб. Есть бабы, которые запихнут малохольных мужиков в такую задницу, что не сразу и рассмотришь.
Я хотел сказать иное, – выкрутился Утрихт, неловко чувствуя себя под взглядом альбиноса. – Хотел сказать «ведь условия очень затруднены». Дракон пользовался любой возможностью сбить след и запутать нас. Но специалист сумел отыскать ниточку – некий Оплетала к услугам которого обращался Дракон. Живет почти в пригороде Хёргэ поэтому сыскать его было весьма сложно. Но я... мы справились. Дракон покинул Триградье, мой господин. Предположительно он отправился в местечко Каллигрум. Эрц. Наши люди уже отправлены – и предупреждены, что при встрече их обязанность всего лишь дать нам знать. Не ввязываться в передряги – Дракона охраняют. Вчера мы получили письмо, в котором сообщают, что Дракон, в самом деле, был в Каллигруме. Но уже покинул его и двигается на северо-восток. Предположительно возвращается в Триградье. Наши люди его ведут. Мы же вместе со специалистом вернулись в ваше распоряжение для дальнейших указаний.
Вполне закономерно. Стало быть, вам нужны дальнейшие указания? – хохотнул Наместник. – Есть у меня одно. Вы получаете еще нескольких «специалистов». И Дракон таки отправится во Тьму. Ассимур, справишься?
Альбинос все так же невозмутимо кивнул и добавил необычным голосом:
Все же я считаю, что моё место поблизости вас.
А это уж пока оставь решать мне.
Как скажете, – смиренно склонил голову альбинос. Смирение не очень-то вязалось с его обликом.
Занимайтесь, – потеряв всякий интерес, буркнул Наместник.
Что прямо сейчас? – вырвалось у Зебария. – Мы ведь только что прибыли. Можно нам хоть немного отдохнуть?
Прямо сейчас, – спокойно подтвердил Эйстерлин. – Отдыхать станете, когда Дракон умрет. Мне дышать станет чуть легче. Собирайтесь и выезжайте.
Альбинос ровно пошел к выходу. Ему кажется, было все равно. Зебарий же впал в панику.
«Он отсылает нас. Больше шансов не будет. – Перед глазами встал текст недавно полученной записки. – Сейчас или никогда. Иначе я пропал окончательно».
Зебарий низко поклонился, слыша, как отворяется дверь и Ассимур выходит. Дентайр[35] плавно скользнул в руку. Нет времени думать. Зато есть возможность сбежать. Время для советника замедлило свой бег. Вот ничего не понимающий бородач только-только открывает рот, чтобы подогнать медлительного Утрихта. Вот он уже наваливается на стол, видя перед собой бесконечное удивление в расширяющихся глазах. Нож летит в незащищенную шею. Касается кожи. Почти касается ибо необоримая сила сметает Зебария в сторону как пушинку отклоняя выпад. Острие лишь касается Наместника, но даже не оцарапывает его.
Рука взрывается болью и немеет, щека больно ударяется о холодный пол. В спину с нечеловеческой силой, почти ломая позвонки, упирается острое колено.
Ну вот. А вы сомневались в моей полезности, – рассмеялся, надежно блокируя движения распластавшегося на полу Утрихта альбинос, снисходительно глядя на даже не шелохнувшегося Наместника. Эйстерлин с величайшим недоверием потрогал шею, рассчитывая нащупать кровь.
Быстрый. Я и не думал, Ассимур, что ты такой быстрый, – только и сказал он. Секунду помолчал, глядя на валяющийся возле ножки стула дентайр. Мысль о промахнувшейся на пол ногтя смерти только сейчас дошла до бородача.
Охрана! Сюда!
Когда одетые в кирасы охранники ворвались в помещение и обнаружили странную картину, их ждало только одно, необычайно сдержанное требование:
Этого предателя во двор.
... Во дворе Зебарию связали за спиной руки. Тщательно и осторожно. Никто его не бил и странно спокойный Наместник раздавал свои указания:
Веревку привяжите к «грифу», – грифом Эйстерлин называл «Т» образное деревянное сооружение возле каземата. Оно было вкопано специально по его требованию. Миг и руки Зебария оказались задранными. К ногам его быстро повязали мешок с чем-то тяжелым. Советник все еще не верил, что промахнулся и бессмысленно смотрел в лица людей. Переброшенный через перекладину конец веревки повязали связке из двух пригнанных меланхоличных мулов. Двор был полон людьми, но все они чем-то занимались не обращая на происходящее почти никакого внимания.
Понимаешь, Зеб, – вдруг обратился к Утрихту Наместник. – Ты должно быть ждешь от меня истерик, но мне такое нелепое расточительство собственных сил кажется преступлением. Так же как глупые уговоры покаяться. Ты друг мой, находишься сейчас в глубочайшей заднице. И диктовать условия не можешь по определению. Эхо будет мешать.
Я все скажу, – тихо прошептал Зебарий. – Не надо пыток. Не надо этого.
Наместник подошел к нему, поигрывая дентайром.
Эээ, да ты не понял. Ты все мне скажешь в любом случае. Но если я стану сейчас играть во всякие безделки вроде банального избиения, у тебя появится соблазн утаить часть правды. Или солгать. Ты ж понимаешь, что после содеянного ты уже труп?
Да, – все так же тихо сказал, опуская глаза Утрихт.
Это ты головой понимаешь. Мозгами. Но не телом. Тело твое еще находится в полете через мой стол. Оно не верит в поражение. А значит, будет подсказывать тебе заведомо неверные вещи. Что я должен сделать, чтоб ты сразу сказал мне правду, лишаясь последних иллюзий? Тряпку мне!
Найденный кусок ткани Наместник собственноручно затолкал в рот советника и махнул рукой.
Трогайте!
Охранники хлопнули мулов палками, и животные медленно пошли вперед, таща веревку. Выворачивая руки над головой. Поднимая тело Зебария вверх. Глаза несчастного полезли из орбит. Вытянувшееся как на дыбе тело задергалось, стало, бешено извиваться.
Останавливайте! – остановить мулов было не так-то просто. Еще некоторое время упирающихся животных пришлось возвращать на место.
Наместник снова подошел к обмякшему телу с неестественно вытаращенными глазными яблоками и искаженным лицом. Сказал:
В следующий раз я их останавливать не буду. Животные дойдут до края площадки и встанут. Ты повиснешь в воздухе. Но это отнюдь не самое худшее. Вместе с тобой в воздухе повиснет вот этот мешок, – он пнул упомянутый мешок ногой. – Что будет дальше, ты понять можешь. Именно поэтому сейчас я опишу тебе две возможности. Ты выберешь. Первая. Ты провисишь так до ночи. Пока мне не надоест, и я не придумаю еще что-нибудь. И вторая. Я сейчас вытяну кляп. Ты без криков и плача выкладываешь мне всю правду-матку. Только чтоб я в ней не усомнился. Тогда я дарю тебе быструю смерть. Идет?
Зебарий согласно закивал головой, поводя глазами из стороны в сторону. Наместник любезно вытащил кляп.
Я...на Лиса... по его поручению.
Наместник понимающе поглядел на него. Даже с каким-то сочувствием:
Как давно?
Всегхда...
И выдавал ему все, что я тебе поручал?
Да...
И про Дракона?
Да...
Люди, выслеживающие Дракона тоже продажные?
Нхет...
Это Лис приказал меня убить?
Да.
Эйстерлин ударил ножом в солнечное сплетение и провернул лезвие. Зебарий содрогнулся.
Паскуда, – ровно сказал бородач и отошел прочь. Утрихт забился в путах, корчась от боли. Захрипел. Вырвал кровью залив себе грудь и шею. И умер.
Наместник обвел глазами всех, на кого произвела впечатление казнь, и громко изрек:
Это чтобы никто не сомневался. Рано или поздно каждый получит то, что заслужил! А эту падаль бросьте в болото.
Неожиданно среди людей он увидел Велари. Девушка потрясенно глядела на покачивающийся труп бывшего напарника. Эйстерлин ждал, что ей станет плохо, но зеленоглазая оказалась крепкой. Только зажала нос руками.
Обернувшись к подпирающему дверной косяк каземата альбиносу, Наместник бросил, указывая на Велари:
Познакомься с моим специалистом. Придется тебе с ней поработать на пару, раз уж мой человек оказался такой тварью.
Альбинос проследил за рукой и... в первый раз Наместник различил на бесстрастной белой физиономии удивление. Безграничное. Просто безбрежное удивление.
Велари не обратив на него внимания, отвернулась и скрылась в толпе.
Ты же не оставишь меня в покое. Ведь так? – бормотал, разглядывая свой сад, Каллиграф. Ученики ушли на прогулку в город. Комната была скована темнотой. Не горел ни единый светильник. Древний маг стоял у окна, напряженно опираясь руками на подоконник. Он был один, и ему не приходилось теперь скрывать свой страх. Единственной свидетельницей была темнота. Но она молчала.
Каллиграф стоял, спиной чувствуя, как темнота смотрит. Стоял и боялся оглянуться. Боялся, что увидит сейчас за своей спиной женский силуэт. Но еще больше боялся, что не увидит этого силуэта. Мага трясло. От ужаса мышцы живота сводило судорогой.
Конечно ты меня не оставишь в покое. Ты ведь так близка к тому, чтобы опрокинуть мир. Вывернуть его наизнанку. А я даже сейчас после стольких лет не знаю, чего же тебе не хватает. Почему поступаешь так, а не иначе. Ведь ты чудовище.
Он глядел в свой любимый сад, на долгие годы ставший для него единственным местом прогулок. Древний маг никогда не признавался ученикам, но он боялся мира. Он боялся глядеть на изменения в мире, который возможно менялся по воле этого древнего монстра. Предпочитал учить, не высовывая носа за ограждения. Теперь, когда он лишился своего последнего защитного артефакта, прошло только два дня. И за эти два дня он поседел от страха.
Этот мир менялся все стремительней, пускай даже Эрц внешне выглядит все так же. Каллиграф чувствовал, что Эрц скоро перестанет существовать вообще. Месть. Страшная месть ждет все живое.
Его трясло от страха. Потому маг исповедовался темноте. Та молча слушала. Лишь иногда до его обострившегося слуха доносилось тихое дыхание той, что сейчас стояла за спиной. Маг говорил с темнотой, выкладывая все свои мысли долгие годы, не дававшие покоя.
Но ты не отпустишь меня? Да? Ты же знаешь, что я последний их ученик, поэтому меня ждет что-то особенное верно? – темнота снова вздохнула и задрожавший в отчаянии маг понял что угадал.
Я не хочу, – одними губами прошептал он, чувствуя, как раздирает внутренности страх. – Слышишь? Я не хочу. И не стану ждать твоей казни. Пусть молодые дураки борются с тобой. Вернее думают, что борются. Ты же все продумала? Все-все.
Темнота молчала. А магу казалось, что она не видит лежащего перед ним на подоконнике ритуального ножа.
Не хочу.
Нож очень удобно лег в руку. Каллиграф прикрывал его собой, надеясь, что Стоящая Позади не видит этого робкого движения. Маг услышал какой-то шорох. Заметила?!
Я не стану ждать твоей казни. С меня хватит, – он быстро и твердо провел по запястьям лезвием.
Кровь из вен плеснула с неожиданной силой. Брызнула на подоконник, на неизменную деревянную кормушку для птиц. И унесла с собой страх. Подарила спокойствие. Посмертно.
Маг обернулся, победно улыбаясь, чтобы в последний раз увидеть её глаза. Но в комнате была только темнота.
Он увидел её на поварне за многочисленными котлами, источающими облака белого пара и миллионы запахов. Среди суетящейся толпы одетых в мятые передники и колпаки кухарей и поварят. Скрывшись за завесой дыма и вырывающихся из очагов языков пламени, она, придержав рукой шляпу, вошла в низкую закопченную дверцу. Расталкивая подворачивающихся под руку обладателей толкучек, кочерег, ложек, вил он последовал за ней. Тихо проскочил в полумрак длинного погреба, где среди сухости на полках хранились связки овощей, душистые травы, мясные окорока, бочки с элем, пивом и вином. Черной молнией его тень скользнула по рядам. Беззвучная, как подбирающийся к жертве тигр-охотник.
По всей видимости, она решила срезать через погреб здоровый крюк до внутреннего двора. Альбинос выскочил из тени. Быстро. Непредсказуемо. Играючи отбил рефлекторно нанесенный против несущего угрозу движения удар и прижал её к стене, зажимая руку в рычаг. От столкновения со стеной шляпа слетела с её головы, и волосы рассыпались по плечам. Сильно уперся плечом в грудь, с демонической усмешкой поднимая свое лицо. Давая напуганным зеленым глазам рассмотреть себя. Позволяя страху в глазах смениться безбрежным удивлением. И, наконец перемешанной с испугом злобой.
Ты! – задушено вскрикнула Велари, делая еще одну попытку вырваться.
Напрасный труд, детка, – вперив в красивое лицо свой жадный взгляд, предупредил альбинос. – Или ты забыла – там, где ты училась, я имел обыкновение преподавать? Забыла? Зря, дорогуша. Потому что, память о тех славных деньках по сей день греет мою душу.
Он зарылся носом в её пышные волосы, с удовольствием вдыхая слабо различимый в этом пиршестве запахов аромат герани.
Стоило догадаться сразу же. В первый миг, едва только увидела. Не почувствовать заранее я могла только того кто не имеет запаха. Ведь ты его не имеешь, – процедила она, сверкая гневом в глазах. – Урод. Выродок.
Лицо Ассимура дернулось как от удара:
Ооо я предпочитаю считать себя героем. Любой герой в той или иной степени и есть урод. Умственный или физический урод. Реликт. Зато по первым твоим словам, детка, я вижу как ты рада нашей нежданной встрече.
Рада? Ну, тогда ты еще более безумен, чем я всегда считала, – она уже не вырывалась, понимая всю бесполезность этих действий. Но в голосе явно слышались презрительные нотки. И они били по меняющемуся в лице харранцу сильнее, чем любые выпады:
Все так же кружишься на полях боев и питаешься падалью, коршун? Все так же лебезишь перед своим проклятым островом в обмен на подачки с барского стола? Надеешься на то, что хозяйская рука приголубит? – насмешничала она.
При такой мордашке как у тебя, детка, тебе не помешало б немного ума, – не скрывая ненависти, жарко прошептал он, наклоняясь к самому её уху. – Или ты злишься, оттого что давно ни с кем не спала? Исправим?
Иди в Тьму. А еще лучше иди в свой Харр, который стократ горше Тьмы!
Какая злость! А ведь когда-то ты сама была готова руки целовать, за то чтобы хозяйская рука немного тебя приголубила. И с удовольствием эти ласки принимала, детка. Но можешь не сверкать на меня своими глазками. Я пришел только затем чтобы поздороваться. Давно ведь не виделись. Но теперь мы встретились и очень долго будем рядом. Общее дело. Как в старые добрые деньки. Ты рада?
Иди в Тьму, белый выродок, – она почти плевалась этим словом, зная что именно оно способно доставить ему боль. Одно из немногих слов, которые Корнелий так и не научился сносить равнодушно. – Мне плевать, что ты делаешь здесь, но я уеду отсюда при первой же возможности. Понял самоуверенный сукин сын?
Его лицо выражало ненависть и веселье, почти умиление. Харранец резко отпустил Велари и галантно поклонившись, поднял с досок шляпу, подавая ей со словами:
Нет, дорогуша. Судьбе угодно чтобы мы уехали вместе. После гибели того предателя, мне поручено заняться вашим Драконом. И если всего час назад я сомневался в том, что поступил правильно, согласившись, то теперь я уверен. От нашего маленького путешествия я получу непередаваемое удовольствие. Я очень соскучился по тебе, детка.
Она вырвала шляпу из протянутой руки и скрипнула зубами.
С каких пор ты работаешь на Эйстерлина? Сменил хозяина? В это я не верю.
На Эйстерлина? – в тон ей ответил альбинос, криво усмехнувшись. – Ты никогда не обращала внимание, Велари Ассимур, что только королей и слуг в приличном обществе постоянно называют по именам? Видимо это две крайние ступени общественной лестницы. Но ты права я не меняю хозяина. И тебе, раз уж мы снова встретились, не позволю. Понимаешь меня, Велари... Ассимур.
Иди в Тьму, – в третий раз повторила она. – Я тебе никогда не принадлежала. И можешь оставить себе все свое.