Основной темой разговоров здесь был военный поход на фракийцев, в который отправлялся избранный в прошлом году, молодой правитель Македонии по имени Александр. Афиняне дружно предрекали ему разгромное поражение и прочие приятные события.
— Отца этого Александра звали Филипп? — спросил я самого яростного недоброжелателя македонского правителя — пожилого грека, светловолосого и голубоглазого, но с крючковатым носом.
— Да, — подтвердил он. — В прошлом году в Эгах отца заколол его собственный телохранитель Павсаний прямо во время свадьбы Клеопатры, дочери Филиппа, которую правитель Македонии выдавал за своего шурина Александра, правителя Эпира. Скоро и сыночка заколют, потому что слишком резвый.
— Не заколют, — уверенно ответил я.
— Откуда ты знаешь, чужеземец?! — возмущенно спросил пожилой грек.
— Слышал предсказание о том, что Александр будет править всем миром, — ответил я.
— Это ты про слова пифии, что он непобедим?! Так она соврала, чтобы Александр отцепился, не причинив ей вреда! — пренебрежительно молвил он.
— Это предсказала другая пифия, живущая в моей стране, которая не боялась Александра. Я бы не поверил ей, но еще она предсказала, что не по своей воле окажусь в Афинах. Как видишь, я здесь, хотя плыл в Мемфис, — придумал я, не решив сослаться на учебник истории для советской школы и другие не менее правдивые источники информации.
— Наш самый умный философ Демосфен пообщался с ним и с презрением сказал, что царевич придурковат. Такого простака, как Александр, надо еще поискать! — привел афинянин следующий аргумент, не менее убедительный.
— У моего народа есть поговорка «На всякого мудреца довольно простоты», — сказал я. — Так что можешь верить Демосфену, а я прислушаюсь к своей пифии. Она никогда не подводила, — добавил я, имея в виду учебник истории, не помню, для какого класса.
Я заметил, что избыточно эмоциональные люди очень склонны к перемене своих убеждений из-за примет, предсказаний и прочей нелогичной ерунды. Пожилой грек подтвердил мою теорию.
Сразу поникнув, он спросил с нескрываемым любопытством:
— Что еще она сказала об Александре?
— Не совсем о нем. Она посоветовала мне отправиться с Александром в поход на персов — и стану богатым, — сходу сочинил я.
— Он победит персов?! — не поверил мой собеседник.
— Да, захватит всю их страну и станет деспотом Персии и Эллады, — рассказал я.
— А чего еще ждать от варвара! — воскликнул пожилой грек и испуганно посмотрел на меня.
Я спокойно отнесся к его словам. Западноевропейские варвары будут постоянно приписывать русским свои недостатки. А вот к своим спонтанным выдумкам я отнесся с вниманием. Недаром они появились. Встреча с галерой в первый день перехода с Карпатоса помогла мне сделать вывод, что на маленьком суденышке, особенно парусном, зарабатывать на жизнь слишком рискованно. На таком не удерешь от быстроходной пиратской галеры и с маленьким экипажем не отобьешься от морских разбойников. Надо было сперва набрать денег на большое высокобортное судно с многочисленным экипажем, чтобы я мог грабить, а не меня. Война — лучший способ разбогатеть быстро. Если повезет выжить.
4
Столицей Македонии номинально считается Эга, но это, скорее, духовный центр страны. Гегемон (предводитель), как правителя Македонии и заодно почти всей Эллады за исключением Спарты называют сейчас греки, проживает в крепости Фасос, которая отделена от города Пелла рвом шириной метров десять. Сам город расположен на холме рядом с мелеющей бухтой и окружен непересыхающими болотами. Зимы здесь мягкие, так что болота являются непреодолимым препятствием для нынешних армий. Климат, конечно, нездоровый, но жители Пеллы, видимо, считают, что лучше умереть медленно от болезней, чем быстро от вражеских мечей.
Вход в город с запада, где холм был пологим. Ворота защищали две мощные башни высотой метров двенадцать, шириной — пятнадцать и выдвинутые вперед метров на двадцать. На каждой башне стояли три большие катапульты, а рядом были сложены горкой большие камни. В Афинах я не видел ни одного осадного орудия. Десятка три пеллейских стражников не обратили на меня внимания. Среди македонян я в своей одежде выделялся не так сильно, как среди афинян. Значительную часть Македонского царства составляли горные области, поэтому штаны и куртки, особенно кожаные, не были редкостью. Народ здесь проще, угрюмее, более крестьянский, что ли. С незнакомыми не общаются без нужды. Улицы ровные, пересекаются под прямым углом. Посередине проходит сточная канава, закрыта каменными плитами. Много двухэтажных домов и мало имеющих портики. Наверное, дома с портиками принадлежат выходцам из южных полисов.
В отличие от Афин, где получить гражданство очень трудно, в Македонии каждый собственник недвижимости автоматически становился плательщиком налогов и гражданином. Более того, гегемон, которого я по привычке буду величать царем, награждал отличившихся воинов-иностранцев земельными наделами, благодаря чему они становились македонской знатью, гетайрами, обязанными прибыть по первому зову конно и оружно. Это напомнило мне рыцарские времена. Разница была в том, что гетайры служили не два месяца в году, как рыцари, а столько, сколько требовалось, и правитель не имел перед ними никаких обязательств. Отказ по любой причине выполнять приказ царя считался изменой со всеми вытекающими последствиями. С другой стороны общее собрание гетайров могло сместить царя и назначить другого из рода Аргеадов, якобы потомков Геракла. Отец Александра получил трон именно так, будучи регентом при малолетнем племяннике Аминте и отличившись во время военных походов. Это была одна из причин, по которой я хотел попытать счастья в Македонии.
Агора в Пелле была не так многолюдна, как в Афинах. Впрочем, и жителей в ней меньше в несколько раз. Македонцы предпочитают жить в сельской местности. Большую часть тусовавшихся между торговыми рядами и на террасе храма Диониса, покровителя города и царства, составляли выходцы из южных греческих полисов, что было слышно по их говору. Македонский язык, как я понял, является архаичным вариантом греческого. Может, поэтому понимал его лучше. Если в Афинах лошадей на агоре не продавали совсем, по крайней мере, я не видел, то в Пелле сразу с десяток торговцев предлагали такой товар. Я осмотрел всех и не нашел ни одного достойного.
— Какой конь тебе нужен? — спросил зевака-фракиец, обладатель высокого черепа, похожего на огурец, долго наблюдавший, как я осматриваю лошадей.
— Боевой, выезженный, — ответил я.
— Если заплатишь драхму, покажу, где купить такую, — предложил он.
— Если куплю там коня, получишь драхму, — сделал я встречное предложение.
— Пойдем, — сразу согласился фракиец.
Быстрота, с которой он согласился, насторожила меня, но я решил рискнуть. Повел меня фракиец за город, к поселению на возвышенности севернее города, к своему одноплеменнику, такому же огуречноголовому, на большом дворе которого стояли под навесом десятка два лошадей разных мастей, но одинаково хорошей стати и, как я выяснил, проехав на некоторых, великолепной выездки. Я отобрал двух темно-гнедых жеребцов-четырехлеток по цене пять мин серебром (пятьсот драхм) каждый. Столько сейчас стоит молодой раб, владеющий уникальной профессией, скульптор или ювелир. Барышник просил за двоих пятнадцать мин, но уступил, как он сказал, потому, что я умел говорить с лошадьми. На самом деле покупателей у него в ближайшее время не предвиделось, потому что позавчера македонская армия отправилась в поход. Вернется с трофеями, в том числе и с лошадьми, цены на которые сразу упадут.
Заплатил я за жеребцов золотыми македонскими статерами. Монеты эти начали чеканить по приказу упокоившегося недавно царя Филиппа. Он захватил у фракийцев золотые рудники и решил стать мечтой и радостью будущих нумизматов. Монета диаметром чуть менее двух сантиметров и весит примерно, как две серебряные драхмы. На аверсе — голова Аполлона в лавровом венке, на реверсе — двуконная колесница (бига) с возницей и надпись «Филипп». Курс золотых статеров был плавающий, от двадцати до двадцати восьми серебряных драхм. Я приобрел их в Афинах, продав там македонскому купцу лазуриты из предыдущей эпохи. Этот камень уже не в такой цене, как раньше, но все равно дороже алмазов, которые еще не научились огранивать. В придачу купец бесплатно отвез меня в Пеллу на своей галере, узнав, что собираюсь наняться в армию царя Александра.
Еще две мины отдал за раба, которому присвоил привычное мне имя Скилур, потому что он был скифом. Я уже привык к слугам. Не представляю, как обходился без них в двадцать первом веке. Впрочем, на судах у меня был стюард — тот же слуга, только платил ему не я. Скилуру было лет двенадцать. Рыжеватые волосы коротко подстрижены. Глаза серые, не раскосые и не жадные. Верхние зубы немного выпирают вперед. Тело полноватое. Пацанят с такой внешностью я постоянно встречал на улицах русских городов, так что поэт Александр Блок лоханулся только с глазами.
Фракиец-наводчик получил свою серебряную драхму и сразу заспешил обратно в город, чтобы, как догадываюсь по его сизому носу, пропить. Фракийцы и скифы считаются сейчас самыми пьющими нациями, но у последних меньше возможностей вести порочный и приятный образ жизни, потому что не умеют выращивать виноград и делать вино, а привозное стоит денег, которых, к моему удивлению, у скифов сейчас маловато. Несколько лет назад царь Филипп нанес им незапланированный визит, захватил, по словам македонцев, около двадцати тысяч рабов, а вот золота и серебра, которого, по мнению соседних народов, у кочевников было немеряно, так и не нашел. Никто не подсказал македонцам, что искать надо в курганах.
5
Армию Александра Македонского мы догнали к вечеру второго дня. Точнее, ее обоз, который растянулся на несколько километров. На арбах везли не только провиант, но и разобранные осадные орудия. Я не стал в потемках искать всадников, переночевал вместе с обозными. Тем более, что скакал охляпкой, без седла, которые все еще не изобрели, и сильно устал с непривычки. Утром я встал пораньше и успел понаблюдать, как снимается с ночлега конница.
Первыми проскакали десятка три разведчиков. Они были вооружены короткими мечами или саблями. Щиты (пелты) сплетены из прутьев и обтянуты кожей, а шлемы — железный каркас, обтянутой кожей. Доспехи кожаные или полотняные. Последние изготавливали из десяти-двенадцати слоев материи, замоченной в вине или соленой воде и сшитой. Как ни удивительно, стрела из составного лука пробивала такой только с расстояния метров десять. Копье и дротик справлялись лучше, но не всегда.
Затем из лагеря выехала тяжелая конница. Я уже знал, что основу ее составляют восемь ил македонских и восемь фессалийских по двести двадцать пять человек в каждой. Кстати, фессалийцы считаются лучшими конниками Эллады. Македоняне уверены, что второе место за ними, но некоторые завистливые соседи с этим не согласны. Первая македонская ила насчитывает триста человек и называется агема (головная) и является личной гвардией царя. В ней служат представители самых богатых семейств царства. Соответственно, оснащены они лучше остальных. Я с удивлением увидел на многих гвардейцах панцири из листового железа. В Западной Европе такие научатся делать только в Позднем Средневековье. Попадались и бронзовые панцири, и своеобразные бригандины из льняной материи с вшитыми внутрь железными пластинами. Снизу к панцирю крепилась фестончатая юбка из кожаных или металлических полос. На ногах кожаные башмаки со шнуровкой и кожаные или металлические поножи. Шлемы самые разные, но преобладали конические с подвижными нащечниками, на которых были выгравированы усы и бакенбарды. Вооружены гетайры двумя копьями (ксистонами), одно из которых мечут во врага, а вторым дерутся, или копьем (дорю), у которого наконечники с обоих концов, и коротким (около полуметра) мечом (махайра), который висит на ремне слева. Махайра был явным потомком египетского хопеша. Применялся в основном в пешем бою, потому что таким коротким трудно воевать всаднику, приходится сильно наклоняться, чтобы дотянуться до жертвы. Щиты круглые, диаметром чуть больше полуметра, у богатых из листового железа с гравировкой золотом. Ни седел, ни стремян, только черпаки или шкуры животных, чаще леопардов и львов, с одной или двумя подпругами. Грудь коня защищена железными или бронзовыми пластинами, нашитыми на кожу, а бока — свисающими полосами бычьей шкуры. У командиров за спиной красный плащ.
У царя плащ был пурпурный с золотой каймой. Александр Македонский ехал посередине агемы, окруженный любимчиками. Кто-то из них Гефестион — активный партнер самого известного полководца в мире. Мне кажется, всё, что натворил Александр Македонский, было сделано для того, чтобы доказать всем и в первую очередь самому себе, что он — мужчина, несмотря на заднеприводность. Сейчас ему немного за двадцать. Среднего роста по меркам этой эпохи. Волосы бледно-рыжие, длинные, зачесанные назад, открывая высокий лоб. Кожа, как у многих шатенов, белая, быстро краснеющая, с веснушками на носу и щеках. Глаза голубые. Лицо выбрито — отличительная черта знатных македонян. Македонские простолюдины, как и большинство греков любого сословия, предпочитают бороды. Наверное, потому, что бреются сейчас на сухую, что малоприятно. Да и, как утверждают злобные завистники, на бабу становишься похожим, а это нравится только избранным. Шлем покрыт позолотой и с султаном из двух белых страусовых перьев. Сейчас шлем висел, привязанный к черпаку из плотной материи, украшенной золотым шитьем. Шею защищает ошейник из позолоченных пластин. Железный панцирь украшен золотыми полосами, на которых круглые бляшки с львиными мордами. Наплечники, скорее всего, позолоченные. Из чистого золота весили бы слишком много. Снизу к панцирю прикреплена кожаная юбка с разрезами по бокам. На ногах сандалии. Конь под ним буланый, с белой отметкой на лбу, похожей на быка. Отсюда и название Буц(к)ефал. Я собирался называть так своего коня, но могли счесть за толстую лесть или тонкое недоброжелательство, потому что белых отметин на лбу мой не имел. От царя или кого-то из его свиты, перешибая ядреный лошадиный аромат, так несло сладкими духами, что услышал даже я, находившийся на расстоянии метров тридцать.
Фессалийцы отличались одинаковыми круглыми, как сейчас называют, беотийскими шлемами — полусферическая тулья с приклепанными полями, широкими и слегка опущенными книзу. В Средневековье такой шлем будут называть шляпой на разных языках: французы — шапель, итальянцы — капеллино, немцы — айзенхут… Они хорошо защищают от рубящих ударов по вертикали, а заодно и от солнца и дождя. Вторым отличием были длинные (до метра) мечи, которые крепились на спине. Третьим — вырезы справа на щитах. Четвертым — пурпурные, почти фиолетовые плащи с белой каймой понизу. Доспехи у фессалийцев подешевле и встречаются кожаные и стеганки, набитые овечьей шерстью. В Фессалии, в отличие от Македонии, нет своих рудников и хороших мастеров по металлам, поэтому металлические доспехи дороги, не каждый может купить.
Вслед за фессалийцами следовали три илы союзной греческой конницы, вооруженной так же, как гетайры, но в еще более дешевых доспехах, если не считать командиров и нескольких богачей, отправившихся, видимо, на поиски приключений.
За ними скакали отряды легкой фракийской конницы — продромы (разведчики). Их четыре илы, но количество бойцов в каждой разное. Они считаются македонянами, потому что живут на землях, завоеванных царем Филиппом. Командуют продромами македонские офицеры. Вооружены обычным, но более длинным, копьем (сариссой), поэтому их иногда называют конными сариссофорами. Щит маленький, висит слева на ремне через шею, чтобы были свободны обе руки, которыми держат копье. Древки кизиловые, легкие, но не такие ломкие, как ясеневые. Поскольку седел нет, в момент столкновения с противником оба всадника могли оказаться на земле, только один — проткнутым сариссой, а второй — с ушибами, легкими или не очень. Из доспехов, если не считать таковым кожаную куртку, только шлем, по большей части беотийского типа, или высокая кожаная шапка, набитая овечьей шерстью. Плащи у командиров и богатых всадников легкой конницы розового цвета, а у остальных — самых разных расцветок.
Замыкали конную колонну три илы «греческих» наемников из разных стран, разной численности, с разным оружием и доспехами, которые возглавляли командиры-греки. Кстати, греки считают знатных македонцев полуварварами, а остальных — просто варварами. Македонцы считают себя истинными эллинами, полуварварами — знать соседних негреческих стран, а варварами — всех остальных. Последним скакал отряд всего человек на сто, то есть с явным недобором. Командир такого не будет привередничать при наборе наемников. Ему было лет сорок пять. Бронзовый шлем висел, зацепленный за кожаный ремень с простой железной пряжкой, открыв длинные темно-каштановые волосы. Поперек носа и немного наискось по щеке проходил старый шрам. Тонкие губы и подбородок скрывала длинная борода. На мощном торсе бронзовый панцирь без украшений. Бронзовые наручи и поножи дополняли доспех. Слева на поясе висел меч длиной сантиметров шестьдесят в деревянных ножнах с бронзовыми кольцами, а справа — кинжал. Два коротких копья были прикреплены в вертикальном положении к переметной суме позади наездника и покачивались в такт конскому шагу.