- А может пройти, не скрываясь? На нас немецкая форма, с вами поделимся масхалатами. Кто нас заподозрит?
Бочкарев отрицательно качнул головой.
- Нет, будем ждать. Кстати, товарищ майор, вот эти двое, которые с вами – у них подготовка как? Бежать, в случае чего, смогут?
- Смогут, но не долго. Скажите, - майор запнулся, – разумеется, вопрос не вовремя... Вы кадровый военный?
- Нет, не кадровый.
- Тогда как попали в разведку?
- Служил в артиллерии, потом, как узнали, что знаю немецкий - взяли в штаб. Побыл там. А однажды слышу, набирают в разведвзвод, и я попросился. Тем более, все данные есть, когда-то боксом занимался.
- Немецкий, значит, знаете?
Где-то неподалеку послышался гул. Похоже на грузовик или транспортер.
Они на пару секунд притихли.
- Вот так и попал. Зам взвода, потом командир взвода. А недавно повысили до командира роты.
Бочкарев подумал, что большая часть его начальной неприязни к этому человеку сама собой ушла. Опасность, как это бывает, сроднила их, убрав вне ненужное, демонстративное, что мешает понять человека в гражданской жизни.
- Как вас по имени-отчеству? – неожиданно спросил майор.
Бочкарев ответил.
- Значит, Сергей Николаевич. А а - Михаил Александрович.
- Ну, а вас ни о чем не спрашиваю, - произнес капитан. - Знаю, что не ответите.
- Не отвечу, - Бочкарев не разглядел улыбки, но по тону того понял, что майор улыбается. – Могу сказать, что мы сейчас выполняем задачу государственной важности. И вы, Сергей Николаевич, и я. Возможно, это самое важное, что в данный момент происходит на всех фронтах.
- Даже так? Не поверю, - усмехнулся Бочкарев. – Уж больно жиденькие силы: рота разведки дивизии, все в спешке, без подготовки. Да и не факт, что прошли. Не нравится мне это поле. Знаю, что нужно идти через него, но не нравится мне, и все. И тишина эта не нравится. Знаете, где обычно бывает тихо? Перед секретом или засадой.
- Нет, все так, - сказал майор. – Правильно, что быстро, правильно, что такими силами. Чем меньше людей знает, тем лучше. Задание такое.
- Задание, как задание. Ладно, идемте. Возьмем левее, мимо поля. Там у них ротный опорный пункт, но мы попробуем в темноте его обойти.
Обойти не получилось.
Они наткнулись на патруль или просто дозор из двух автоматичков. В темноте послышалось гортанное «Хальт!» - затем: «Вафн финлэген!» - «Стой, бросай оружие!»
Разведчики, идущие спереди, среагировав, дружно кинулись вправо и влево, уходя от тут же последовавшей длинной автоматной очереди. Почти без задержки в место, где находился враг, ответно ударили три или четыре автомата. И все затихло, вновь вернулась ночная непрочная тишина. Только теперь в этой тишине раздавались негромкие стоны.
Бочкарев метнулся на звук, едва не столкнувшись при этом с Ванником.
Был ранен в бедро Белушев и убит один из группы майора.
Бочкарев осмотрел рану, позвал Закаилова перевязать.
Затем осмотрел застреленных немцев.
Выходило отвратительно, совсем отвратительно. Группа себя демаскировала. Идти дальше –невозможно: крупных лесов нет, до отрогов Судетских гор далековато - до утра никак не поспеть. Раненого оставить нельзя, негласное правило разведчиков – ни при каких условиях не оставлять своих.
Но и вернуться не получится. Сейчас на переднем крае полно немцев. И все настороже, все прислушиваются и всматриваются в холодную весеннюю ночь, держа пальцы на спусковых крючках.
- Что будем делать, командир?- спросил Озеркевич. – Еще пара минут, и нас тут застукают.
И он добавил фразой из фронтовой песенки:
- Вся работа праздник станет, будем семечки щелкать.
- Назад нам не вернуться, - рассудил Бочкарев. – Идти вперед тоже опасно, немцы уже знают, что мы здесь, в их тылу. Сделаем так. Товарищ майор!
Подошел мрачный Ванник.
- Мы возьмем нашего раненого, пусть ваши забирают своего и... – Бочкарев помедлил, - нужно взять этого немца. Понесем на себе.
- Как? – не понял майор.
Озеркевич сообразил первым.
- Голова, командир! - с уважением отозвался он.
- Объясню на ходу, быстрее!
Поредевшая группа сделала крюк, вернувшись на сто метров назад, а затем вновь взяв прежнее направление, в обход начавшегося шума и криков.
- Пусть думают, - объяснял Бочкарев Ваннику на ходу, - что мы пришли за языком. Взяли и отошли назад. Кому придет в голову переться с языком дальше в тыл?
Майор ничего не сказал, только похлопал Бочкарева по плечу.
Они шли как могли быстро, сменяя друг друга. Белушеву нашли более менее толстый обрубок, на ходу стесали, подготовив под костыль. Мощный сержант держался, но чувствовалось, что с превеликим трудом. Рана была паршивой, на верху бедра, такую трудно перевязать. Немца, чтобы не испачкал кровью, скрутили как могли его же курткой и завернули в плащ-палатку. Несли по очереди.
Через час, благополучно преодолев первые полосы обороны, сменили направление. Передохнули пару минут и вновь пустились дальше, обходя фермы, высотки и позиции танкового корпуса.
Их не преследовали, расчет Бочкарева оказался верным.
К утру, перед рассветом, вконец обессиленные, сделали привал.
Нужно было избавиться от убитого немца, осмотреть рану Белушева и определиться, сколько им осталось до нужного места.
Едва непроглядная чернь стала расплываться, сереть, превращаясь в мокрую и холодную утреннюю мглу, едва проступили стволы деревьев – ближних и тех, что подальше, разведчики осмотрелись.
Впереди расстилалось ровное пространство, пустое, темное и очень большое. Где-то в его середине росла короткая рощица, но дальше снова было чисто и просторно - до мутного еще, нечеткого горизонта, на котором угадывались высокие холмы, предгорья Судет.
- Далеко вам еще? – спросил Бочкарев у Ванника, пытающегося рассмотреть подробности в бинокль.
- Видите лесочек вон там справа? В нем развилка трех дорог. В семь утра нас будет ждать связной.
- Можно сказать, мы свою задачу выполнили?
- Да, - уклончиво согласился Ванник.
Вернувшись к месту привала, Бочкарев с удовлетворением отметил, что подчиненные майора времени даром не теряли. Убитого товарища похоронили, а тело немца спрятали, предварительно срезав с формы знаки различия – на земле, у слабенького костерка лежали погоны и нашивки. Скорее всего, все организовал единственный оставшийся военный из группы Ванника. Который, увидев, что они вернулись, поднялся навстречу.
- Товарищ генерал, - негромко и тоскливо произнес он. Потом, спохватившись, бросил быстрый взгляд на Бочкарева. – Речкальцева мы похоронили. Немца оттащили подальше и замаскировали. Документы и знаки различия уничтожу через пять минут. Раненый разведчик перевязан, ему дали одну таблетку нитрокордина.
Говорящий замялся и отвел глаза.
- Держись, капитан, держись. Знаю, какого боевого товарища потеряли. Погоди-ка, ты ранен?
Правую щеку капитана пересекала багровая вспухшая полоса с тоненьким пунктиром засохшей крови.
- Да нет, оцарапало и только. Замешкались, когда профессоров наших с линии огня сталкивали. Мне ничего, а Речкальцева вот...
Ванник поднял руку и отвел голову капитана чуть вбок, осматривая царапину.
- Днем еще распухнет. Ну и что с тобой делать?
Тот осторожно потрогал след от пули.
- По касательной прошла, я поначалу даже думал, ветка хлестнула...
- Эх, Потапов, - с сожалением произнес Ванник. - Ну и куда тебя такого теперь? Что будешь говорить, бритвой порезался?
Тот сокрушенно развел руками.
- Ладно, подумаем, - мотнул головой Ванник. - А сейчас вот что сделай: проверь-ка место встречи. Сигналы – как оговаривали.
- Слушаюсь.
Ванник направился к своим, словно забыв о Бочкареве, а тот, помедлив секунду, побрел к ротным разведчикам, размышляя по дороге над странным «товарищ, генерал».
Рана Белушева была накрепко перевязана, но тот потерял много крови – длинные засохшие следы пересекали всю штанину и уходили в сапог.
- За нами чисто, - сказал Озеркевич, - заметив, куда смотрит капитан. - Я глядел, следов не осталось.
- Много крови потерял, плохо, - добавил Закаилов.
- Кстати, товарищ капитан, - приглушил голос Озеркевич. – Таблеточку дали нашему Ванюше, и очень эта таблеточка необычная. Белушев до того белым был, а после порозовел, в себя пришел. Похамил, как водится, и сразу заснул.
- Да? – спросил Бочкарев, думая о своем.
- Хорошо бы и нам такими таблеточками разжиться. Не поинтересуетесь у майора, вы вроде как с ним на короткой ноге?
- Видно будет.
Они расположились за деревьями, наблюдая за окружающей местностью.
Впрочем, смысл этого ожидания Бочкареву, да и остальным разведчикам был неясен. Свою задачу они выполнили, не оставаться же в тылу врагу просто из удовольствия?
Эта мысль зрела в голове у Бочкарева, подпитываясь многозначительными взглядами Озеркевича и подступающим желанием чего-нибудь зажевать, а потом, когда окончательно и бесповоротно рассеялась утренняя дымка и наступило начало восьмого, он подумал, что ждать дальше не имеет смысла.
Ванник сидел рядом с профессором и долговязым и о чем-то негромко говорил с ними. Но едва подошел Бочкарев, разговор прекратился.
- Товарищ майор, разрешите вас на минутку?
- Да, Сергей Николаевич.
- Я так полагаю, - произнес Бочкарев, едва они отошли, - что нашу задачу мы выполнили, вас до места сопроводили.
- Да, - согласился Ванник.
- И теперь можем уходить?
Майор кивнул, но своим мыслям, а не из-за согласия со словами капитана.