На лошадиных фермах в округе Дамптауна разводились лошади исключительно под одну цель — скачки. Все эти хозяйства и вообще все хозяйства на тысячи миль вокруг принадлежали боссам преступных группировок, делящим власть в городе. Целые состояния вливались в лошадей и за пределами родео. Хочешь оскорбить местного босса? Метить надо не по кошельку, а по лошади! Одному и из этих боссов и предполагалось сбыть Беду, ни один из них не отказался бы от прирученной лошади Прерикон, вот только Беда была одна на всех, а даже если бы имелась еще одна, никто не хочет, чтобы у его конкурента появилось то же, что есть у него, это бы обесценило это и так бесценное приобретение. У Миража, так получилось, были связи в тех краях, были должники среди сильных мира той клоаки, в общем он знал к кому обратиться и умел говорить так, чтобы не получить отказ.
Когда последняя из телег превратилась в черную точку на горизонте, Мираж подал знак Кавалерии, охранявшему бочку, и тот выстучал условный сигнал по ее крышке, а затем, не дожидаясь ответа, снял ее и отложил в сторону. Из бочки первым выглянуло ружье, а после показалась и испуганная девушка, держащая его в руках. Слишком тяжелое для ее рук, ружье дрожало вовсе не от страха.
— Ох, не знаю, мистер… — с сомнением протянула Энни, обращаясь к Миражу, но не сводя своих прекрасных, как цветки фиалки, синих глаз с Кавалерии, — внешний вид ваших людей не внушает мне доверия…
— Успокойтесь, моя дорогая! — расплылся в улыбке Мираж. — Право же, вам некого в нашем кругу страшиться! Пес не кусает и даже не лает, если его не трогать, но такую красавицу, как вы, обещаю, даже если тронете, — не укусит.
— Спасибо за любезность, я уж как-то обойдусь без трогания чего ни попадя!
Кавалерия поморщился и молча убрался восвояси. Как только он отошел на расстояние пяти шагов, Энни резко упустила ружье вниз, ударив его стволами о край бочки. Двустволка громко бахнула об ободок, привлекая внимание остальных разбойников второй группы. Их реакция была разнообразной.
У мускулистого ученика кузнеца, отметившего в день Дела у Змеиного каньона отсутствие у банды принадлежностей для скалолазания, которого звали Франко, так и вовсе отвисла челюсть. Он снял свой берет — этот разбойник был единственный из банды, кто носил береты — скомкал его в руке и прижал к груди, видимо, выражая так свое приветствие и благодаря за честь, оказанную Энни, польстившей его своим присутствием. Проходивший мимо Мираж, поднял челюсть Франко вверх, щелкнув нижнюю об верхнюю, вырвал из его рук берет и, натянув убор ему на голову до глаз, прошептал на ухо: мечтая, помни, что ты червь, а она пташка!
Были среди разбойников и другие черви: был, в частности, Дафф, с землистым лицом и глазами-окурками. Он только сверкнул ими, пыхнув в сторону прекрасной девушки, и тут же вперил взгляд в скалы под ногами. Этому разбойнику напоминать, кто он есть, не требовалось, он и сам с этой задачей прекрасно справлялся.
Долговязый товарищ Даффа — Клоп — уехал вместе с Кнутом и Питом, а вот одноглазого и одноухого Дадли Вешателя, не утратившего крепости хватки, Мираж оставил при себе, но он девушкой не заинтересовался. Энни ничуть не была похожа на его Джой.
Терри Рыбак же, сам напросившийся во вторую группу, якобы чтобы повидаться в Дамптауне с кем-то из своих друзей, но на самом деле ведомый своими тайными причинами, тут же бросился целовать Энни ручку, очень ее удивив своими манерами. Он заделался ее слугой. Стать лакеем заложницы, а пускай это и не афишировалось, Энни была именно ей, значило для Терри совместить приятное с полезным и избавить себя от значительной части рутины кочевой жизни. Стирать девичьи чулки и изящное кружевное белье, согласитесь, куда приятнее, чем стирать мужские носки и чьи-то грязные портки, а именно так бы и вышло, если бы Терри не подшустрил. С самого слабого всегда и спрашивают больше, — такое вот правило жизни!
— Это еще что за девка в торте?! — пробасил Джек, увидев Энни. Вокруг его руки была намотана веревка одного из арканов Беды. Еще одну такую же веревку сжимал Дадли.
— Ее зовут Энни, она с нами пробудет какое-то время! — ответил Мираж.
— Ясно! — кивнул Джек, тут же потеряв к Энни интерес. Энни же во все глаза уставилась на него, мысленно сравнивая с другой ходячей горой, не так давно увиденной ею впервые, а именно с Трентоном. Энни пыталась решить, кто же из них выше. В том, что Джек шире, она не сомневалась.
— Рассказывал ли я, как однажды Босса пытались убить, подослав ему девку в торте? — сказал вдруг Джек и все, кроме Энни, для которой их общество было в новинку, разом приуныли, включая единственную оставшуюся после отъезда первой группы телегу, которая протяжно заскрипела. Энни как раз вылезала из бочки. Даже лошади заржали, когда Беда сделал несколько шагов в их направлении. — В общем все сидят, поют застольную и тут завозят этот торт, огромный и белый, как одна из вершин Рубикона, и на втором куплете, верхушка торта вдруг отлетает в сторону, изнутри поднимается совершенно обнаженная дамочка и засаживает в Босса дуплетом…
— Но у него был бронежилет? — предположил Мираж, отлично, впрочем, чем заканчивается большинство историй Джека.
— Какой-такой бронежилет? — недоуменно спросил Джек, а когда Мираж ему объяснил, ответил: — Не, я о таком и не слыхивал даже… И хорошо, что такого в ходу не было при мне, а то бы я лишился прибыльной работы! Никаких-таких штучек, не. Я просто прикрыл его спиной, вся дробь в ней и увязла, а дамочку не спасла даже грудь четвертого размера, хотя, пожалуй, пару секунд жизни она ей выиграла, пока гангстеры в нее втыкали…
Франко понимающе кивнул, прежде чем приложиться к фляжке.
— … ножи, чтоб пути не тратить. — закончил Джек.
Франко едва не поперхнулся водой, Мираж поспешил его похлопать по спине.
Все пораженно уставились на Джека: это была, без сомнений, самая короткая и интересная из его историй, но сам громила, кажется, даже не понял, почему все молчат. Как не поняла и Энни:
— Фу, какой ужас! — сказала она, своим звонким сопрано нарушая тишину, — резать девушку ножом… Подумаешь, застрелить хотела какого-то старого хрыча! Я своего папку бы тоже пристрелила, если бы умела стрелять. Да, и об этом мы с вами еще поговорим, господа разбойники: я хочу научиться! А, кстати, чем у вас тут кормят?
— Я думал рыбой! — ответит Джек, с тоской глядя на бочку, из которой только что выбралась эта сухопутная русалка.
Когда Энни осторожно спустилась с телеги, опираясь на поданную ей Миражом руку, в кузов забрался сам разведчик и поспешил прикрыть бочку и золото в ней крышкой. Живое золото покинуло емкость, но мертвое — по-прежнему было внутри, его следовало хранить подальше от глаз разбойников.
— Все здесь, господа! — сказал Мираж, поднимая одной рукой корзину. Внутри этой плетенки и других идентичных ей была сложена рыба из бочки, но только в брюхах рыбин из этой корзины не было золота в отличии от брюх рыбин всех остальных корзин. Вспомнив о том, как как-то раз его дед выловил из пруда рыбу, внутри которой находилось проглоченное ею драгоценное кольцо, Пит повторил тот же опыт, но в обратную сторону, спрятав остаток украденного у братьев золота внутри припасов банды, прежде чем отправиться к Змеиному каньону. Ночью Мираж специально извлек монеты из рыбин той корзины, которую держал теперь в руках, и ссыпал в бочку, чтобы отвадить разбойников от других корзин, со спрятанным в них сокровищем. Он предвидел реакцию людей на постный завтрак и воспользовался отвращением к рыбе, чтобы отвадить их раз и навсегда от телеги.
Завтракали только Кавалерия, Мираж, Энни, которая ничего не имела против вяленой рыбы как пищи, но была крайне радикально настроена против собственного заточения в местах ее хранения, а также Джек, съевший большую часть содержимого корзины. Терри Рыбак предпочитал свежую рыбу вяленой, а еще он голодал этим утром. Кроме того, Дадли Вешатель поймал пять ящериц в пади, спуск в которую начинался к северу от Скалы в форме скакуна. Это были ящерицы-глиноедки, каждая размером с указательный палец Дадли, то есть примерно в полтора раза больше указательного пальца средней мужской руки. Глиноедки — не то чтобы редкость, но даже Мираж не ожидал, что среди этих скал хоть что-то водится.
За ночь в падь набралась вода и глиноедки выбрались из своих укрытий, чтобы пополнить запасы жидкости. Эти удивительные животные способны были месяцы обходиться без воды, ведя малоподвижную жизнь в землях, богатых глиной. По всей видимости, не везде здесь был камень, а несколькими метрами глубже породы начиналась обычная почва.
Ящерица перебирала тремя парами лап и извивалась всем телом, ее хвост в это время был зажат двумя пальцами Дадли. К несчастью глиноедок, они не умели отбрасывать хвосты. Спустя секунду рептилия исчезла у Дадли во рту. За тем, как Вешатель ел, наблюдала пара любопытных синих глаз. Энни сидела рядом с ним на камне так, будто он был не жестокий убийца-психопат, а обычный деревенщина, как те, которые работают на ее отца. У мужчин, собирающихся в дорогу, поджимались яички, когда они видели эту картину. Каждый разбойник знал, на что способен Дадли, и никто из них не хотел увидеть в руках душегуба Энни вместо ящерицы. Всем понравилась эта девушка, как и предсказывал Мираж, все влюбились в нее по уши еще до того, как ее увидели. Между тем даже Терри, увязавшийся за Энни, не решался подойти к Дадли Вешателю, а Кавалерия, которому Мираж отдал приказ охранять ее даже ценой своей жизни, стоял в тени скалы, держа руку на револьвере. Увидев, что Дадли ест ящериц сырыми, Энни скривила носик:
— Фу, какая мерзость! Неужели нельзя их запечь, мистер? Или вам так больше нравится? Трентон, старший брат моего Форреста, любит, когда бифштекс недожарен, чтобы с кровью был! А я считаю, что это отвратительное дело и по вкусу и по сути, словно не человек питается, а зверь… Эти Флетчеры, скажу я вам, сами, как животные, которых они растят у себя на ранчо. У нас, Толлвардов все не так. Мой Форрест самый цивилизованный среди Флетчеров. Уверена, что когда-нибудь я превращу его в человека… К тому же на сырое мясо садятся мухи, а у них лапки вечно в грязи и навозе… Эй! Вы слышите меня, мистер? Ей! Вы ведь совсем меня не слушаете… — девушка насупилась, видя, что Дадли не обращает ни малейшего внимания, продолжая есть так, будто рядом с ним никого нет. Это его отношение устраивало всех, кроме Энни. Ее брови сложились домиком, губки надулись, а изящные, тоненькие ручки переплелись под небольшой, но красивой грудью, прежде подчеркнутой только корсетом, а теперь еще и ими. — Какой вы все-таки бяка, мистер, нельзя же так, когда к вам обращаются! Бяка, невежливый вы бяка!
Когда третья из пойманных ящериц повисла над пропастью рта Дадли, ему на выручку пришел Мираж.
— Пойдемте, дорогая! — сказал он, взяв Энни под руку, — я уведу вас от этого грубияна!
— Пожалуй, вы один-то здесь и джентльмен, мистер! — сказала Энни, вставая на ноги и отряхивая свое желтое платье. — А как я могу вас звать?
— Прошу прощения? — не понял Мираж, — ведь мы же вчера знакомились, кажется! Или вы о чем?
— Ночью вы сказали, что вас зовут Мираж… Но ведь это не настоящее имя? Не бывает таких имен! У вас должно быть другое, ну, для близких друзей! Понимаете… Понимаете, я хотела бы стать вашим другом! — разом выпалила вдруг Энни, ее прелестные щечки зарделись. — Не поймите неправильно, ничего такого, у меня уже есть жених, но… Я не так много мужчин встречала в своей жизни не из наших краев, а вы кажетесь мне интересным человеком и бывалым путешественником. Должно быть, знаете много историй. Кроме того, я чувствую рядом с вами себя безопасно. Уж точно вы не живодер, как он! — она кивнула в сторону Кавалерии, чья шляпа выделялась на фоне скалы, оперевшись на которую, он стоял. Это было одно из задних копыт каменного скакуна, и хотя каторжник не ставил себе за цель спрятаться, он и не афишировал себя. Энни же сразу, как встала, повернувшись в его сторону, заметила неподвижного Кавалерию, тогда как большинство людей бы его просмотрело, — это не укрылось от внимания разведчика. Он подумал, что не плохо было бы и правда дать ей пару уроков стрельбы из винтовки просто на всякий случай, тем более что она сама этого хочет.
Между тем Энни ждала ответа. С мгновение Мираж молчал, лицо его приобрело бесстрастное выражение, затем вдруг расплылось в дружелюбной улыбке, немножко лукавой, самую малость с хитринкой.
— Да уж… Я точно не как он дорогуша, и правда безопасней, чем со мной, тебе, пожалуй, нигде не будет. Разумеется, пока не вернешься к своему жениху, уж он-то о тебе позаботится, я уверен! — глаза Энни мечтательно загорелись. — Но этот тоже неплохой! — сказал Мираж о Кавалерии, — не считай его хладнокровным убийцей, он не пуст, как многие из наших спутников, хотя, кажется, лично убежден в своей кончености больше твоего. Мне представляется, что старому вояке еще доведется вкусить жизнь, рано он решил уйти в отставку…
— Так он воевал! — удивленно сказала Энни, захлопав пышными ресницами.
— Он и сейчас воюет в некотором роде… — улыбнулся Мираж, но увидев, что девушка его не поняла, махнул рукой. — А вот к нему тебе лучше не приближаться! — Мираж кивнул на Дадли, сидящего от него в метре. Тот как раз пережевывал четвертую глиноедку. — Он худший из всей банды! Кнут — наш главарь — тот подонок, каких поискать, но этот, — этот исчадие ада!
— Правда, что ли? — испуганно спросила Энни, попятившись, она по-новому взглянула на Дадли. — Вот я глупышка… Но ведь он совсем не похож на убийцу, мистер! То есть я видела однажды, как казнили опасного преступника, и он вовсе не был похож на него. Тот человек скалился, как волк, бросался на всех, а как увидел виселицу, так сразу и побледнел весь и затих, отец сказал: «Перегорел!»
— Встречаются разные, — пожал плечами Мираж. — Лучше всего для убийцы выглядеть неприметно… — добавил он немного погодя, не желая расстраивать девушку, хотя запах мертвечины разил от Дадли, как от скотобойни. Когда банда въезжала в город, его оставляли в лагере специально для того, чтоб не отпугнул людей раньше времени. Вешатель одним своим видом портил любой камуфляж. На первый взгляд он был похож на старого, слепого пса, уставшего от жизни, но чем дольше ты всматривался в его лицо, тем больше перед тобой разверзалось пекло.
Иногда разбойники прикидывались ковбоями, возвращающимися домой после успешной сделки. Такое проворачивалось там, где это было допустимо территориально, если позволяла одежда. Потом, когда приходило время расплачиваться за выпивку и женщин, вдруг оказывалось, что ковбои гораздо менее пьяные, чем казалось раньше, и даже не ковбои вовсе на поверку. Чаще всего платили им, чтобы убрались, никого не убив. Дадли меньше всего напоминал ковбоя, он был скорее молотобойцем, который с утра до ночи проламывает скоту черепа — это впечатление не так далеко от истины: едва ли Дадли считал равными себе всех тех, кого убивал.
— А что это он ест такое, интересное? — спросила Энни.
— Глиноедок, — сказал Мираж, — а вы что же не знаете, что из себя представляет глиноедка?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Ну, ничего удивительного в этом нет: у вас на севере они не водятся из-за другого состава почвы, для них неподходящего, — Мираж выхватил последнюю ящерицу из руки Дадли. Тот посмотрел на него молча, одним уцелевшим глазом, без укоризны, без ничего вообще, встал и пошел к своей лошади. — Восхитительные существа! Они способны жить годами там, где другие за недели гибнут. Вот, к примеру, здесь, в этом самом месте: ни травы тебе, ни насекомых травоядных, но как-то же выживают. Червей разве что едят, но и червям ведь чем-то нужно питаться, и вообще живут ли они здесь, черви-то?
Ученые проводили исследования, так говорят, что ящерицы эти и не глиной питаются вовсе, как думали наши предки, а какими-то букашками, живущими в ней.
Многие кланы западных людей почитаю глиноедок как священных животных, среди них в основном кланы Племени вороного крыла, живущие в больших песках на юге. Их логика проста: духам не требуется пища и глиноедкам тоже, чем вам не связь для родства между ними? Одни шаманы думают, что это предки и есть, перевоплощенные, другие уверены в том, что на ящерицах этих тренировались боги, прежде чем вылепить из глины более совершенных созданий: лошадей и людей. Наконец, многие утверждают, что глиноедки и есть самые совершенные из божественных тварей. — Сколько умов, столько и мнений, но вот что истинно, так это их поразительная стойкость! — он перевернул ящерицу брюхом кверху, открыв взору Энни надутые голубые пузыри, отчетливо заметные на фоне желтой чешуи.