<p>
МЕЖДУ ЗЛОМ И ДОБРОМ</p>
Ребенок заплакал громко и неожиданно. Герман услышал его требовательный плач, но не смог сразу проснуться. Он спал тем глубоким сном очень уставшего человека, который крепко держит свою жертву в объятиях и, не смотря на восприятие слуховых раздражителей, не отпускает сознание, не дает мозгу повелевать телом. Герман почувствовал, что Аня резко подскочила и пробежала в детскую. Потом упало что-то большое и тяжелое. Артем, их младший, все еще надрывно кричал. К крику брата присоединился сонный плач трехлетнего Данила. Герман спрятал голову под подушку. "Чего она там возится?" - зло подумал о жене. Дети плакали все сильнее. Герман, наконец, очнулся ото сна. Он глянул на настенные часы - пятнадцать минут первого. Жены рядом не было, Герман встал с постели и босиком пошел из спальни. В большой комнате, которую теща называла залой, он споткнулся обо что-то, лежащее на дороге, и упал, больно ударившись локтем об угол серванта.
- Черт, - зло выругался Герман. - Что это здесь валяется?
Он начал подниматься, оперся здоровой рукой об пол и почувствовал под ладонью волосы жены. Только сейчас до его сознания пробилось воспоминание о падении чего-то большого.
- Аня, - позвал Герман, поднимаясь на ноги. - Аня, ты чего?
Он сделал шаг назад, в их с Аней спальню, и включил свет. На пороге лицом вниз лежала жена. Она неловко подвернула под себя руки, видно, хотела опереться на них во время падения. Герман перевернул ее, глаза Ани были широко открыты, из рассеченной брови сочилась кровь.
- Аня! - Герман затряс жену за плечи. - Аня! Что с тобой?
Голова Ани безжизненно качалась из стороны в сторону, ночная рубашка сползла с одного плеча, и левая грудь, полная молока, обнажилась. Дети уже истерически кричали. Герман побежал в детскую, схватил на руки посиневшего от крика Артема.
- Чего ты орешь? - крикнул на Данила.
Тот испугано замолчал. Герман вышел в комнату с малышом на руках. Данил снова заплакал. Аня лежала в той позе, в которой оставил ее Герман. Он положил ребенка в кресло, попытался поднять Аню на руки, но не смог. Тогда, подхватив ее под руки, он волоком дотащил жену до дивана. С трудом уложив тело Ани, ставшее вдруг очень тяжелым, Герман зашел в детскую, взял на руки плачущего Данила.
- Мама! - звал сынишка. - Я хочу к маме.
Герман вынес его в комнату и посадил в ногах матери. Данил ухватился рукой за большой палец на ее ноге, привалился спиной к спинке дивана и замолчал. Артем заходился плачем. Герман взял его на руки, потом стал на колени перед диваном и неловко приложил ребенка к груди матери. Сначала малыш не мог ухватить сосок, но потом приспособился, жадно зачмокал и начал сосать молоко. Герман перевел дыхание. Сколько минут он стоял на коленях перед диваном, на котором лежала жена, рядом с ней спал старший сын, а младший сосал молоко из груди матери, Герман не знал. Он просто потерял счет времени, ему казалось, что он сейчас пребывает в каком-то ирреально мире, что вот сейчас в этой желанной тишине он опять уснет, а когда проснется, все будет по-прежнему: Аня хлопочет на кухне, оттуда плывет в спальню аромат кофе и мясного рагу, Данька лежит на месте матери и пальчиком "рисует" ему лицо, а Артем, в общем спокойный малыш, мирно спит в своей кроватке.
Герман задремал, стоя на коленях у дивана. Его разбудило недовольное покряхтывание малыша - он наелся и теперь хотел удобно улечься. Герман поднялся, отнес ребенка в кроватку, потом отнес в детскую спящего Данила. Наконец-то наступила тишина. Герман прикрыл дверь в детскую и вернулся к жене. Аня лежала на диване и смотрела в потолок невидящими глазами. Только сейчас Герман понял, что жена мертва. Он так испугался, что выскочил в коридор и стоял там, трясясь в нервном ознобе.
- Что же делать? Что же делать? - бессмысленно повторял он.
Герман снял с вешалки куртку и надел ее на голое тело.
- Надо позвонить, позвонить, - зубы его стучали.
Он сам не знал, чей номер набрал. В трубке шли вызывные гудки, а Герман стоял в коридоре в трусах и куртке и ждал, пока на том конце снимут трубку. Ему казалось, что сейчас самое важное, чтобы там, на другом конце провода, его услышали, ему ответили. По босым ногам гулял ледяной ветер из-под входной двери. Наконец Герман услышал сонный недовольный голос тещи:
- Алло! Кому не спится? Чего надо?
- Мама, - Герман сам удивился, что впервые за пять лет назвал тещу мамой. - Мама, Аня умерла.
На другом конце провода наступило молчание. Потом теща хрипло проговорила:
- Как умерла? Когда? Ты что, очумел?! - закричала она.
- Я ничего не понимаю, - лепетал Герман. - Она встала к Артему, упала и умерла.
Теща истошно закричала и, видно, бросила трубку. Герман слушал крики и причитания тещи, которые то удалялись, то приближались, видно, она металась по квартире. В трубке послышался голос тестя.
- Герман! Толком объясни, что у вас произошло?
- Аня встала ночью к ребенку, упала и умерла, - беспомощно проговорил Герман. - Что теперь делать?
- Вот так вот ни с того, ни с сего умерла? - голос тестя звучал четко и строго.
- Да, ни с того, ни с сего, - повторил Герман.
- Ты скорую, милицию вызвал? - спросил тесть.
- Нет, - растерялся Герман. - Я совсем голову потерял.
- Да ее у тебя никогда и не было. Я сейчас сам вызову, и мы с матерью приедем. Ничего не трогай.
- Я ее на диван положил, - проговорил Герман.
- Кого ее? - строго спросил тесть.
- Аню, мертвую, - как нашкодивший школьник, прошептал Герман.
- Зачем? - закричал тесть. - Зачем ты трогал тело?
- Я же не знал, что она мертвая, я думал, что помогу ей, - оправдывался Герман.
Тесть положил трубку, а Герман зашел на кухню и сел у стола.
"Что же теперь делать? - думал он. - Как жить дальше?"
Смерть жены испугала его, но, немного собравшись с мыслями, Герман понял, что теперь он свободен. С Аней они поженились почти пять лет назад. Зачем? Они оба не могли ответить на этот вопрос, хотя каждый в тайне от другого неоднократно задавал его себе. И Герман, и Аня не отличались яркой внешностью, комплексовали оба по этому поводу с подросткового возраста. Ни Герман, ни Аня ни с кем раньше не встречались. Познакомились они на Новогоднем вечере, который проходил в заводском клубе, где оба работали по распределению после окончания института. Герман впервые за три года работы на заводе пошел на вечер в клуб. Когда начались танцы, он увидел у стены девушку, которую никто не пригласил. Она стояла одна, растерянная, но было видно, что к подобной ситуации девушка привыкла. Герман танцевать не умел, но он подошел к девушке, потому что тоже чувствовал себя неловко среди танцующих пар. Так они и познакомились. Герман под утро проводил Аню домой. Они начали встречаться, через полгода поженились, родился Данилка, потом Артем. Любил ли Герман жену? Он честно ответил себе: "Нет". Аня, вероятно, тоже не испытывала к нему пылкого чувства, но жили они тихо, без ссор. "Скучно жили", - подумал Герман. Вот сейчас в комнате на диване лежит мертвая Аня, а он не чувствует горя, только страх. Страх перед мертвым телом и еще перед будущим. Что он будет делать с детьми?
В дверь позвонили. Врач и медбрат прошли в квартиру, глянули на тело женщины. В это время в незапертую дверь вошли два милиционера.
- Что здесь у вас? - спросил старший.
Врач пожал плечами.
- Смерть наступила около часа назад. Никаких видимых причин при наружном осмотре не обнаружено.
- А что это у нее на брови? - спросил милиционер.
- Рассечена при падении или от удара, но эта царапина не может быть причиной смерти, - сказал врач.
Второй милиционер сфотографировал труп Ани, а старший спросил Германа:
- От чего она умерла?
Герман запахнул куртку, взъерошил волосы и сказал:
- Жена встала к заплакавшему ребенку, упала вот здесь, - он показал на порог спальни, - ударилась о ножку серванта.
Милиционер присел, осмотрел ножку, вопросительно глянул на врача. Тот утвердительно кивнул головой:
- Вполне возможно, но эта рана не могла быть причиной смерти. Вскрытие покажет, в чем тут дело. Мы ее забираем?
- Да, да, - милиционер поднялся. - Давайте паспорт жены, - сказал он Герману. - Завтра, вернее, сегодня в девять тридцать приходите в отдел милиции, улица Чкалова, восемь, комната тридцать четыре.
С лестницы послышался громкий женский крик и причитания. Герман понял, что приехали тесть и теща, и на лестнице встретили санитаров, выносивших тело их дочери.
- Всё, поехали, - сказал старший своему коллеге.
Они вышли из квартиры, а Герман так и остался стоять посреди комнаты. Родители Ани вошли в квартиру минут через десять, видно, проводили носилки до машины, а потом вернулись. Теща рыдала в носовой платок, тесть был очень бледный, но держался, как всегда, строго. Он усадил жену в кресло, закрыл входную дверь.
- Где дети? - спросил тесть у Германа.
- Спят в детской, - ответил тот.
- Как же это случилось? Когда? - тесть снял пальто.
Герман еще раз повторил то, что сказал милиции.
- Но почему? - проплакала теща. - Аня же ничем не болела. Ей же всего тридцать лет.
- Люди умирают в любом возрасте, - тесть прошелся по комнате.
- Мне все равно, когда, в каком возрасте умирают другие люди! - у тещи началась истерика. - Анечка наша не должна умереть! Это невозможно!
- Принеси воды! - тесть, бывший военный, отдал приказ Герману. - Люся, а ну прекратить! - крикнул он на жену. - Нам еще внуков поднимать предстоит!
Герман подал стакан притихшей теще.
- Меня на утро в милицию вызвали, - сказал он просто, чтобы не молчать.
- Вызвали, значит, пойдешь, - буркнул тесть. - Что с детьми решим?
- Я детей не отдам, - вновь заплакала теща. - У нас же кроме них никого нет.
- Мы детей пока к себе заберем, - твердо сказал тесть Герману. - Ты в себя приди, а там видно будет.
Герман переминался с ноги на ногу, ему очень хотелось лечь в постель, но было невозможно сейчас это сделать. Тесть похлопал его по плечу.
- Иди, приляг, завтра тяжелый день будет. Послезавтра, наверное, похороны, - он махнул рукой и отвернулся. - Эх, Анька, Анька!
Герман благодарно посмотрел на тестя, снял куртку, бросил на диван. Он лег в постель и заснул мгновенно. Ему показалось, что он только закрыл глаза, но его уже кто-то тряс за плечо. Веки не открывались, Герман сделал над собой усилие и сел в постели.
- Вставай, - сказал тесть.
- Зачем, Владимир Степанович? - проговорил Герман, не понимая, что делает тесть в их квартире.