- Тебе же на девять тридцать в отделении нужно быть, - строго сказал тесть.
- Зачем? - повторил Герман.
И тут он окончательно проснулся. Проснулся и вспомнил всё. Герман рывком вскочил с постели и выбежал в комнату. Теща держала на руках Артема, а Данилка смотрел по телевизору мультфильм.
- Нельзя по обычаю телевизор сорок дней включать, - проговорила теща опухшими губами.
- Оставь, пожалуйста, свои предрассудки, - строго сказал Владимир Степанович. - Что же, трехлетний ребенок должен сидеть рядом с тобой и сорок дней плакать? Пусть смотрит мультики.
Герман быстро собрался. Поесть ему не предложили, а спросить он постеснялся. После женитьбы Герман ни разу не приготовил себе еду сам.
- Я пойду, - сказал он, направляясь к двери.
- Как только освободишься, сразу домой, - крикнула вслед Герману теща.
Герман шел на улицу Чкалова и прислушивался к тому, что творилось в его душе. Никакой горечи утраты он не испытывал, страх прошел, как только решился вопрос с местожительством детей. Герман почувствовал голод. Он купил три пирожка с мясом, сел на скамейку в скверике и с аппетитом съел их. Теперь он совершенно свободен и может делать все, что захочет. Правда, Герману тут же стало стыдно. Аня не была тираном в семейной жизни, как ее отец, не была визгливой истеричкой, как мать. Она реально оценивала свою внешность и котировку в глазах мужчин. Герман подумал еще о том, что родители Ани, и отец, и мать, внешне были очень интересные люди. Даже сейчас, когда обоим было далеко за пятьдесят, о них говорили: "Красивая пара". В молодости же, Герман видел их юношеские фотокарточки, они, бесспорно, были бы победителями конкурсов красоты, если бы таковые в те времена проводились. А вот единственная их дочка была, как говорят в народе, дитя любви. Она соединила в себе черты родителей, и вышла не то чтобы уродина, но малопривлекательная девушка. Но все же, как говорится, на всякий товар есть покупатель. Нашелся покупатель и на столь неинтересный экземпляр, каковым была Аня.
"Да ты на себя в зеркало посмотри, - одернул сам себя Герман и тут же снисходительно добавил: - Я мужчина, для меня красота не главное. А главное сейчас..." - он проводил глазами нарядную молодую женщину.
Что сейчас главное, Герман додумать не успел, так как дошел до отдела милиции.
Дело по факту скоропостижной смерти Полевой Анны вела женщина-капитан. Два дня подряд она вызывала Германа в свой кабинет, задавала житейские вопросы, записывала его ответы в протокол.
- Я получила результаты вскрытия, - сказала следователь на втором допросе. - Не понятно, почему у вашей жены остановилось сердце, может быть, она как-то неловко упала. Медэксперт охарактеризовал ее смерть как несчастный случай, но вот ответьте мне только на один вопрос. Вы утверждаете, что ваша жена встала к плачущему грудному ребенку, упала и умерла. Она не дошла до детской?
- Нет, - ответил Герман.
- Тогда как объяснить то, что ее левая грудь была полна молока, а правая пуста?
- Я перенес тело жены на диван, - смущенно проговорил Герман. - Вернее, не тело. То есть, она уже умерла, но я об этом не знал тогда. Я думал, что ей просто стало плохо, что она потеряла сознание. Я же это вам уже рассказывал. Ребенок кричал очень громко, и я приложил его к груди жены. Он поел и успокоился.
Следователь удивленно посмотрела на Германа, но промолчала. Она дала ему расписаться в протоколе и сказала, что тело можно забрать завтра.
Последующие несколько дней прошли как в тумане. Подготовка к похоронам, похороны, поминки. Герман так устал, что взял на работе неделю в счет отпуска и отсыпался дома за все четыре месяца со дня рождения Артема.
Дети переселились к деду и бабушке. Тесть перевез к себе детские кроватки, игрушки, вещи. Теща забрала всю одежду и личные вещи Ани. На память, как сказала она. Герман упивался свободой. Ему казалось, что он заново начинает жить. Даже бытовые обязанности поначалу не тяготили его. Тесть и теща денег на содержание детей с него не требовали, а сам Герман не навязывался: его зарплата инженера не оставляла возможностей беззаботной жизни. Герман жил в трехкомнатной квартире, которую они с Аней получили от завода за полгода до ее смерти. Он больше не женился, да и отношения с женщинами у него не складывались, хотя Герман прилагал к этому большие усилия. Он знакомился с женщинами, приводил их в свою холостяцкую квартиру, но ни с одной из них дело до постели не доходило. Все женщины вели себя одинаково: веселые и раскованные вначале, они спешно собирались и покидали его жилище, как только адюльтер входил в решающую фазу. Герман просил объяснить, что происходит, но женщины, все без исключения, а их было не мало за двадцать лет его вдовства, молча и быстро уходили, а от дальнейших встреч отказывались.
Как-то в столовой за его столик подсела пожилая начальница отдела кадров.
- Послушай, Герман, - сказала она, - ты жениться не хочешь?
Герман отрицательно покачал головой.
- Почему? - удивилась начальница. - Мужик ты еще не старый, свободный, неужели одному хорошо живется? А у меня племянница есть, девка что надо, Мадленой зовут. Давай я вас познакомлю.
- Что это за имя такое странное Мадлена? - спросил Герман.
- Да ты вроде тоже не Иван, - отпарировала кадровщица.
- Иностранное какое- то имя, - проговорил Герман, принимаясь за второе.
- Да знаешь, там такая история получилась, - начальница отодвинула от себя недоеденный суп. - Сестрице моей уже под сорок было, когда она надумала Манюньку родить. Два дня разродиться не могла. И вот ей привиделось, что в головах ее кровати стоит женщина в черном и говорит: "Помогу тебе, Наталья, родить, если девочку назовешь моим именем - Евдокией". А сестре моей уже все равно было, хоть как согласна была назвать, лишь бы уже отмучиться, вот она и согласилась. Через полчаса родила она девочку. А как дошло до выбора имени, сестра и говорит: "Что это я буду дитё таким старомодным именем называть? Ее же засмеют и в садике, и в школе", и назвала племяшку мою Мадленой. Девчонка вышла просто высший сорт - что личиком, что фигуркой. Одна беда - с головой не дружит. Нет, - спохватилась кадровщица, увидев, что Герман перестал есть и уставился на нее, - ты не подумай чего, она не сумасшедшая, а очень простая, наивная, что ли. Ну, как дите малое, знаешь, она ведь в младенчестве менингитом переболела, чуть не умерла, вот болезнь осложнение на мозг и дала. А тебе что, шибко умная жена нужна? Манюнька хозяйственная, целыми днями убирает да стирает, готовит, правда, плохо, но теперь это не проблема - в каждом магазине отдел готовой продукции есть. Потом, она сирота - умерла сестрица моя четыре года назад, но это ни о чем не говорит, обижать племянницу я не позволю! Я завтра Манюньку на работу приведу, а ты зайди ко мне в кадры, только погляди. Хорошо?
Насколько Мадлена была красива, настолько же она была глупа. Герман не нашел ничего лучшего как на первом же свидании повести Мадлену в художественный музей. Она здесь была впервые, ее замечания и комментарии к полотнам знаменитых художников шокировали Германа. Он не переставал оглядываться по сторонам - никто ли кроме него не слышит Мадлены? Они уже направлялись к выходу из зала зарубежной живописи девятнадцатого века, когда Германа окликнули. Он обернулся и увидел Пашку Белова, своего бывшего одноклассника.
- Привет, Гера, - широко улыбался Пашка, - ты что же, с женой пришел на встречу с прекрасным?
- Да, вот, зашли, понимаешь, - Герман неловко переминался с ноги на ногу.
- А я здесь работаю реставратором, - сказал Пашка. - Это сколько же лет мы не виделись? Больше десяти, наверное? Надо бы как-то собраться, посидеть, поговорить. Что же ты меня со своей женой не знакомишь?
Мадлена стояла рядом и улыбалась, она была обворожительна.
- Мадлена, - смущенно проговорил Герман. - А это Павел, мой одноклассник.
Павел поцеловал руку Мадлене.
- Какое у вас красивое и редкое имя, - сказал он. - Звучит как симфония. Хотите, я вам сейчас покажу мою последнюю работу.
Он подвел Германа и Мадлену к полотну неизвестного немецкого художника начала девятнадцатого века. На картине была изображена речная заводь, высокие камыши и плавающий лебедь.
- Вот, - с гордостью сказал Павел.
- Так это вы нарисовали? - удивилась Мадлена. - А здесь написано, что художник неизвестен.
- Нет, - засмеялся Павел, - я реставрировал эту картину. Видели бы вы в каком состоянии она к нам попала! Правда, прекрасная картина?
- А чего в ней хорошего? - спросила Мадлена. - Речка, птица.
- Это не птица, это прекрасный лебедь. Посмотрите, какой благородный изгиб шеи, как он величествен! Вы, кстати, на него похожи: натуральная блондинка с длинными волосами, прекрасной шеей, фигурой. Вы могли бы стать моделью для живописного шедевра.
- Вы что же, с меня хотите лебедя рисовать? - Мадлена вскинула длинные ресницы. - Нет, я не согласна! Что я, дура жопу в воде мочить?
Павел обескуражено посмотрел на Германа. Тому стало очень неловко, он быстро попрощался с Павлом и увел Мадлену из музея.
На второе свидание он купил Мадлене розы.
- Зачем мне этот веник? - спросила она. - Что я теперь весь вечер должна с ним таскаться? Идем уже к тебе домой и делом займемся, не люблю я, когда ходят вокруг да около.
Германа передернуло, но, подумав, он решил, что устами Мадлены глаголет истина. Ведь и правда, он думал только о том, как бы поскорее уложить ее в постель, так что незачем становиться в позу и изображать оскорбленные чувства, тем более, что Мадлена их и не поймет.
Придя в дом Германа, Мадлена бесцеремонно начала открывать все шкафы и рассматривать их содержимое, потом подошла к кровати в спальне Германа, сняла с себя одежду и улеглась голая поверх покрывала.
- Ну, чего ты стоишь? - спросила она изумленного Германа. - Разве ты со мной не для этого познакомился?
Герман выключил свет и начала поспешно раздеваться в темноте. Он лег на кровать, обнял Мадлену, но тут она проговорила:
- Как холодно стало. Ты не чувствуешь?
Германа тряс озноб, но он решил, что это нервы - очень давно не был он в постели с женщиной, да еще такой красивой, сексуальной. Правда, очень глупой, но ее ум сейчас его не интересовал.
Мадлена залезла под одеяло, Герман последовал ее примеру. Он прижал к себе горячее молодое тело, но в это время Мадлена закричала, вырвалась из его рук, вскочила с кровати и включила свет.
- Что случилось? - спросил Герман. - Я сделал тебе больно?
- Кто это тут у тебя? - Мадлена была очень напугана.
- Где? - не понял Герман.
- Здесь есть еще одна женщина, - проговорила Мадлена.
- Какая женщина? Что ты говоришь глупости? - даже рассердился Герман, а про себя подумал, что если бы тут была другая женщина, он бы никогда не связался с этой дурой.
- Да она же подошла к кровати и смотрела на меня! - закричала Мадлена.
- На, обыщи всю квартиру! - тоже закричал Герман.
Мадлена успокоила, снова легла в постель, но свет выключать запретила. Оказалось, что любовного опыта у Мадлены намного больше, чем у Германа, но близость с ней не принесла ему ни радости, ни удовольствия. В самые неподходящие моменты Мадлена вдруг прекращала любовную игру, садилась в постели или пряталась с головой под одеяло.
- Не пойму, что у тебя здесь происходит, - говорила она. - Сейчас я никого не вижу, но чувствую, что на меня смотрит эта женщина и пытается помешать нам.
Герману стало страшно, он подумал, что может быть, и другие женщины, приводимые им сюда раньше, испытывали то же самое, поэтому и отказывались от встреч с ним. Когда Мадлена заснула, Герман встал и выключил свет: он не мог спать при свете. Среди ночи Мадлена громко закричала. Герман вскочил с постели, повернул выключатель. Мадлена лежала на спине, закрыв лицо руками, и продолжала кричать.
- Да заткнись ты! - прошипел Герман. - Соседей разбудишь! Психопатка какая-то!
Он надел трусы, валявшиеся на полу, вышел на кухню, выпил воды, потом снова зашел в спальню. Мадлена быстро одевалась.
- Куда ты собралась среди ночи? - спросил ее Герман.