– Замок, он… ну, не регистрирует, кто именно входил?
– К сожалению, нет. Программа на генетический код в целом, это сделано для того, чтоб сын менял отца на посту в свой срок без дополнительного программирования замка. При занудности лорканцев в подобных вопросах им бояться было нечего, послушник, не получивший высочайшего доступа, туда и приблизиться не посмеет. Сами-то допущенные входят туда крайне редко, по особым праздникам или когда Наисветлейший даёт им какое-то откровение и им необходимо узреть воочию могущество древних для осознания своей ничтожности… ну, как-то так восприняли и в этот раз. Кто-то из посвящённых вошёл в хранилище, чтобы в тишине поразмышлять о силе и величии господа. Когда обнаружилось, что ни один из троих это быть не мог, поднялся переполох… Список пропавшего уточняется, там слегка погром, а большинство реестров на древнелорканском, это ещё перевести надо… Но и по самым скромным прикидкам мы имеем дело с катастрофой. Ну да, это всё же слишком… допущение, что это ограбление совершено именно нашим лицедеем с применением украденного у Зрящих артефакта, эти истории вообще можно никак не связывать… Мало ли ограблений в мире происходит каждую минуту. А вот Эркена связал. И ты, Алварес, знаю, связал бы. Потому что Феризо Даркани связал бы.
Дайенн посмотрела в лицо Вито с удивлением, размышляя, когда он успел узнать Вадима лучше, чем, пожалуй, она сама. Потому что можно не сомневаться, Алварес за это дело уцепится, как можно не сомневаться, Вито переговорит с Альтакой и обеспечит, чтобы он ему дал зелёный свет…
– Я сам взялся бы за это дело, но это теперь как-то уже не мой уровень. Да и у меня, как-никак, есть дела здесь, которые не отпустят… А вы, чует моя поясница, с этим всё равно так или иначе столкнулись бы, и будет правильно, если будете в курсе всего раньше, чем придётся действовать как-то судорожно и очень быстро… В Миркамо отправимся завтра, после такой дороги вам необходимо отдохнуть и поесть как следует. Так что расползайтесь по комнатам, проснётесь – меня, возможно, дома не будет, но слуги будут проинструктированы.
Вадим поднялся.
– Вито, а… Лоран, он ведь, кажется, уже вышел? Или только выйдет в ближайшее время? Или я что-то неправильно понял?
– Вышел, вышел… Но пока не здесь. Надеюсь, в ближайшее время мы эту проблему решим.
– Что-то случилось? – встрепенулась Дайенн.
– Лоран сбежал, – улыбнулся Раймон, – с девушкой. С той девушкой, с которой он уже пытался совершить побег два года назад.
– У них, видите ли, любовь, – фыркнул Вито, – они собираются пожениться… Нет, я всё понимаю, когда молодые о будущем-то думали, у них только настоящее есть, только романтика…Ну, несколько разговоров на эту тему у нас уже состоялось, что толку…
– Погоди-погоди, как – девушка? Как – собираются пожениться?
– Ну вот так, мечтать не вредно, мечты украшают жизнь, – Вито раздражённо скручивал бумаги в трубочку, – ему сейчас надо думать о том, как продолжать образование и приобщаться к семейному делу, становиться на ноги, а потом уж думать о заведении своей семьи. Тем более что… это вообще несерьёзно. Когда придёт время, я найду ему девушку из достойной, уважаемой семьи, и у меня есть некоторая возможность выбирать в этом вопросе…
Дайенн поморщилась.
– Брак по расчёту? Ты действительно считаешь, что это хорошо, Вито?
– А брак по велению юношеского порыва – хорошо? Он же ещё почти дитя, сейчас он уверен, что это любовь до гроба, а завтра останется с разбитым сердцем и должен будет выплачивать круглые суммы расчётливой хищнице. Брак должен упрочить его положение, дать ему поддержку, связи – я, знаете ли, не вечен, мне отпущено куда меньше, чем им. Я не хочу, чтоб они однажды остались в чужом мире одни. А кто такие Ленкуемы? Этого имени просто нет. Точнее, есть… в преступных кругах. Эта Люсилла – воровка и мошенница, воровкой и мошенницей была её мать, а отца у неё вовсе не было, и я должен поверить, что её интерес к наследнику состояния Синкара искренний? И не надо говорить, что я слишком лезу в его жизнь. Слишком лез бы – ему бы не удалось, выпустившись из исправительной колонии, скрыться вместе с ней неизвестно где. Вот, теперь ищем… Что ни говори, следы путать эта Люсилла умеет, хотя казалось бы, такое, как Лоран, не спрячешь… Но хуже всего даже не это. Хуже всего, что эта Люсилла беременна.
– Что? То есть… от Лорана?
– Я б сам был рад, если б не от Лорана, – скривился Вито, – но увы, факт есть факт, с другими парнями она со времени того их первого побега отношений не имела. Конечно, это исключительно на её совести, но боюсь, Лоран это осознать пока не в состоянии… Для меня это лишний плюс в сторону её расчетливости, хотя может быть, она просто продолжает славную традицию матери, тоже не удосужившейся выйти замуж… В смысле, она её продолжит, конечно… Запрещать ей рожать от кого вздумается я не собираюсь, святое право…
– Вито, тебе не кажется, что так говорить… как минимум несправедливо? – возмутился Вадим, – в зачатии ребёнка участвуют двое, значит, и отвечать должны двое. Конечно, Лоран и эта девушка пока действительно… вряд ли способны понять, что семья и рождение детей – это серьёзно… Но нельзя же считать, что девушка более виновата только потому, что ты считаешь, что эта девушка не пара Лорану, и на этом основании забывать, что женщина всегда в более уязвимом положении, потому что беременеет и рожает она, а не мужчина!
– Это соображение, быть может, справедливо для человеческих, минбарских женщин, корианских, дилгарских там, но не для бракири. Дайенн, объясни этому прогульщику тем по ксенобиологии.
Дайенн вздохнула, приготовившись к мини-лекции.
– Особенность физиологии бракири такова, что зачатие в немалой степени является подконтрольным процессом. Женские органы способствуют продвижению мужского семени в матку. Женский орган, обхватывая мужской, как бы вытягивает из него семя и… То есть, риск нежелательной беременности у бракири практически сведён к нулю.
– Именно, – кивнул Вито, – не говорю – совсем невозможен, иногда это может происходить… не то чтоб неосознанно, но полуосознанно… Ну, моя мать как-то обмолвилась, что не планировала рождение младшего сына, просто ей было так хорошо, что… Ну, это вам знать не обязательно… Но как правило, женщина сама решает, зачинать ли ей во время полового акта ребёнка. Поэтому мать-одиночка у нас – это женщина, которая сама приняла решение и сама должна нести за него ответ. У нас нет однозначного презрения к незаконнорожденным, поймите, к этому относятся по-разному. А вот попытка сыграть на неопытности и сильных семейных привязанностях ранни – вот это нехорошо.
– Меня удивляет другое… как? Они ведь разные виды. То есть, я не знаю достоверно, способны ли бракири и ранни к образованию общего потомства, понятное дело… Но ранни близки физиологически к землянам, а земляне неспособны…
Лицо Вито украсила замысловатая ухмылка.
– Если вам неизвестны такие случаи, это ещё не значит, что неспособны. Земные женщины – да, почти наверняка… если подумаешь, поймёшь, почему. А вот бракирийские…
– Потому что физиология земных женщин не позволяет им, как бракирийкам, управлять зачатием, втягивая семя внутрь… Но я полагала всё же, большинство рас генетически не способны к результативному спариванию, если уж даже центавриане и люди, наиболее генетически близкие…
– В общем, через несколько месяцев будет видно, кто к кому генетически ближе, можете даже какой-нибудь научный симпозиум созвать. А пока главное найти этих юных романтиков… Чем скорее, тем лучше…
Только увидев кровать, Дайенн осознала, насколько же она действительно устала. Даже привычного внутреннего ворчания на тему прямой постели не было… ну, почти. «Всё-таки, отличная от минбарской генетика берёт своё… – думала она, вползая под мягкое, лёгкое, как пух, одеяло, – комфорт оказывается не только приятен, но и притягателен… И сколько бы тебя ни приучали к собранности и дисциплине даже во сне, всё равно однажды обнаруживаешь, как соблазнительно свернуться клубочком на чём-нибудь мягком… Пока не знаю, конечно, плохо ли это… Плохо, наверное… Не получилось из меня настоящей минбарки… Хотя мама, наверное, сказала бы, что я напрасно переживаю по этому поводу…».
Подушка намокла от влажных после душа волос, и Дайенн перевернула её. «Интересно будет узнать, каковы традиционные бракирийские постели… Эта-то тоже заимствование из земной культуры. Приятное заимствование, надо сказать. Впрочем, вот у центавриан, нарнов, хаяков, моради и без заимствований постели похожи на земные… В разной степени, но похожи… Что ни говори, но по-настоящему удобные и логичные вещи можно придумать и не совещаясь…»
Где-то на рассуждениях о причудливых эволюционных путях её и накрыл, вторым мягким уютным одеялом, сон.
Вадиму засыпалось несколько дольше. Претензий к бракирийским кроватям у него, конечно, не было вовсе никаких, течение его мыслей было в совершенно ином направлении, и Дайенн не удивило бы ни капли. Он вспоминал, закономерно, о Корианне, о Даркани. Вито, не желая того, конечно, разбередил давнюю боль…
Он ведь был одним из первых корианцев, с кем он познакомился. Одним из самых высокопоставленных корианцев – тогда он ещё не знал, что этот термин в государстве равных не очень употребим. Когда минбарский шаттл, где кроме них, летели ещё трое рейнджеров и двое учителей, делегированных лично президентом по запросу корианской стороны, приземлился в новом, незнакомом мире, десятилетний мальчик прилагал недетские силы, чтобы справиться со страхом, и всё время жался к матери и Гане. Он видел до этого корианцев только на картинках, и не знал, как найдёт с ними общий язык, как научится их различать – это его особенно пугало… По его глубокому убеждению, нет ничего обиднее для инопланетянина, чем мнение, что все представители его расы «на одно лицо». Он умел различать землян – у них разного цвета и длины волосы, бывают волнистые, кудрявые или прямые, разного цвета и величины глаза, разные носы, даже разный цвет кожи бывает. Почти так же с центаврианами, разве что, среди них не бывает таких чёрных или жёлтых, как у землян… Он хорошо различал минбарцев – среди них он вырос. Он никогда не путал Андо, Диего и Мигеля. Но как различать корианцев, которые все, судя по картинкам, по одному типу? Отправляли б тогда сразу на Вриитан уж…
Но встречавшие их делегаты были приветливы, улыбались, и, похоже, не обижались, замечая, что инопланетный ребёнок их разглядывает.
– Они тоже нас разглядывают, – шепнул уже потом, в машине, Ганя, хорошо разбиравшийся в его настроениях, – и ещё неизвестно, кого больше. Людей-то они уже видели немало, и минбарцев, и некоторые другие расы, особенно среди рейнджеров… А вот дилгар – думаю, пока нет, да и полукровку человека с центаврианином… Хотя в таких нюансах они не факт, что разбираются …
«Вас приглашают в комиссариат» – это сперва звучало очень страшно. Ну, ведь было совершенно непонятно, что это такое, ясно только, что нечто сопоставимое по важности с советом старейшин или верховным жречеством… А может, и с Серым Советом, как знать…
Комиссариат планетарной безопасности, который возглавлял Феризо Даркани, имел два подразделения – по внутренним делам и внешним, и у обоих хватало работы. Молодой республике, празднующей в этом году своё пятнадцатилетие, по-прежнему было, чего опасаться, не все были довольны новым режимом, да и от крайности «все инопланетяне – враги» к крайности «все инопланетяне – друзья» переходить было рано. Обозрев высоченное, в бессчётное количество высоких ступеней крыльцо, Вадим почувствовал, как душа окончательно ушла в пятки. Молодой корианец любезно указал на боковой вход:
– Главный не используется, из-за неудобства. Когда сможем выделить средства, реконструируем, но сейчас средства нужны на другое. Здание осталось от прежнего правительства, его строили по своим интересам, специально с такими ступенями, чтобы людям сложно было подниматься, как мы думаем. Приходится использовать много неудобного, но что поделаешь. Ни на что полезное народу такое здание пригодиться не может, а расточительство непозволительно. Но мы поставили дополнительные лифты внутри, так полегче. Мы не можем, к сожалению, все приёмные только на первом и втором этаже сделать.
Лаиса кивнула, особенностям корианских порядков ещё предстояло её удивить. Вадим с интересом вслушивался в звучание нового для него акцента, размышляя, труден ли для изучения этот язык, и трудно ли было этому корианцу учить единый. Корианец придержал дверь, пропуская выходящую пожилую женщину – женщин Вадим отличать начал сразу, по груди и большей хрупкости телосложения, потом – пропуская внутрь Лаису с детьми.
Внутри было тихо, но тишина эта не была гнетущей. Просто как-то с порога чувствовалось, что здесь нет лишней суеты, все заняты своим делом и делают его максимально споро и усердно. То и дело мимо пробегал кто-нибудь с объёмистой папкой бумаг, или двое мастеров, весело переругиваясь, тащили куда-то непонятный агрегат, щетинящийся клубками кабелей, в глубоких кожаных креслах, составленных кружком в середине холла, сидели мужчины и женщины разных возрастов – по количеству морщин и сгорбленности фигуры Вадим делал первые робкие предположения о возрасте, и вполголоса переговаривались. Время от времени кто-нибудь подскакивал, смущённо смеясь, и скрывался за дверью одного из кабинетов.
– Едва не пропустил очередь, – пояснил сопровождающий на удивлённый взгляд Лаисы, – мы сделали так, чтобы это тяжёлое для каждого дело – очереди – проходило легче. Посетители не только из этого города, из очень далёких приезжают, с других континентов. Мы поставили кресла из кабинетов сюда, чтобы было удобнее, чтобы они могли провести время ожидания в разговоре. Мы сейчас монтируем ещё один зал для видеоконференций и ставим ещё один сервер для электронной почты, чтобы не каждому нужно было приезжать сюда, чтобы можно было ещё больше вопросов решать через расстояние. Но в малых городах этой возможности всё равно пока нет, у них нет видеоконференций. В ходе гражданской войны в городах многих стран погибло много нужной техники, мы восстанавливаем это сейчас. Прежний режим оставил очень сильное неравенство между странами и городами, его приходится устранять, не хватает техники и не хватает тех, кто хорошо разбирается в ней, прежде это было для избранных. Поэтому мы хотя бы должны делать всё, чтоб внимание было и в мелочах.
Взгляд Лаисы скользил по стенам, по металлическим табличкам, испещренным значками незнакомого языка. По-видимому, лозунги, или изречения великих…
– Перевести? Вот здесь написано – «Всё во имя человека, всё на благо человека», здесь – «Гражданин, помни – ты хозяин, а не гость», здесь – «Ты – строитель будущего», на той стене – «Пока мы едины, мы непобедимы», «Партии нет без народа, будущего нет без тебя».
– Их назначение – культовое, просветительское, или…
– Скорее – эстетическое, – улыбнулся корианец, – едва ли есть кто-то, кто их не знает. Скорее, это лучшее украшение для наших стен. Жизнеутверждающее и приятное глазу. Входите.
– Так просто? – встрепенулась Лаиса, – без доклада, без…
– Товарищ Даркани не имел возможности встретить вас по прибытии, видеоконференцию нельзя отложить. Но сейчас она закончена, и это время ваше.
Что больше всего поразило тогда Лаису, после мягких кресел в холлах – что Даркани сидел за откровенно не новым столом на простом деревянном стуле, и в целом более чем скромная обстановка кабинета одного из главных людей на планете. Раньше в кабинете были драпировки на стенах, теперь не было даже штор – их заменили жалюзями, которые не вполне подходили по размеру. Ткань, как узнала позже Лаиса, была в составе гуманитарных грузов пожертвованных жителями города одежды, постельного белья и посуды отправлена на другой континент, в один из изначально бедных, к тому же пострадавших от войны районов. Что больше всего поразило Вадима – то, что этот один из главных людей на планете встал навстречу им и улыбнулся приветливо и как будто смущённо.
– Добро пожаловать на Корианну, – его выговор был практически лишён акцента, всё-таки земной язык он начал изучать более двадцати пяти лет назад, – я не всё знаю об обстоятельствах, которые привели вас сюда, но я надеюсь, что Корианна станет вашим домом.