========== Глава 1 ==========
Игнатиус Пигглсворт думал, что знает каждый вид книжного червя, которые только существуют в природе.
Он был библиотекарем вот уже девяносто лет. Начиная с ассистента еще в школе, он двигался все выше и выше по карьерной лестнице, наконец, достигнув ее вершины, когда занял наиболее элитную должность в мире волшебных библиотек — Главный книгохранитель Александрийской библиотеки. До сих пор он удерживал свою позицию долгих тридцать лет и рассчитывал, что продержится еще столько же.
За это время ему довелось встретить множество умных и очень любопытных волшебников и ведьм, жадных до знаний, некоторые из них — до власти, кого-то преследовала нужда, а кого-то — призраки прошлого.
Стоило им подойти к его дверям, как их жизнь превращалась в череду суровых испытаний.
Александрийская библиотека была предназначена не для любого мага.
Несмотря на популярный слушок среди малознающего волшебного народа, Александрина [1] имела не самый большой выбор книг на тему магических знаний и теории. Этим могла похвастаться, к примеру, Центральная волшебная библиотека Лондона, в которой Игнатиус тоже успел поработать. Особенность Александрийской библиотеки таилась не в ее размерах, она была старинной и в каком-то смысле опасной.
Сведущие знают, что написанное слово обладает своего рода магнетизмом по отношению к магии, на которое оно ссылается.
Попробуйте написать «Вингардиум Левиоса» на куске пергамента, оставьте его на сотню лет, и вы обнаружите, что у него вдруг появляется таинственная привычка парить над столом, прямо в воздухе, без всякого намека на ветерок, который мог бы привести его в движение. Вероятно, это кажется вам нелюбопытным и даже тривиальным фактом, но представьте книгу о темных заклинаниях, написанную еще в тринадцатом веке, и посмотрите, что случится спустя семь сотен лет с ничего не подозревающим волшебником, который берет эту книгу для чтения.
Старинные книги о магии тем больше впитывали, чем сильнее была магия на их страницах. Темные заклинания имели особенное притяжение к магии, которую олицетворяли. Им требовалось всего несколько лет, прежде чем книги становились по-настоящему опасными.
Многие волшебники верили, что книги о Темной магии были намеренно прокляты создателями, чтобы отпугнуть воров и праздных недоучек. Но правда заключалась в том, что владельцам книг едва ли нужно было беспокоиться об этом. Талмуды заботились о своей сохранности сами.
Вот почему волшебные книги так часто перевыпускались, это позволяло старым изданиям извлекаться из употребления, затем они нейтрализовывались прежде, чем могли «натворить бед».
Международная Конфедерация волшебников на опыте прошлых столетий пришла к выводу, что запрет на книги никогда не приводил ни к чему хорошему.
Старинные семьи волшебников всегда ревностно относились к своему наследию и поэтому не собирались отказываться от информации, которую хранили в себе свитки с заклинаниями и трактаты о теории волшебства только потому, что они могут в конце концов превратиться в бесконтрольное зло. Обычно, к тому времени, когда семьи были готовы признать проблемы, книги становились смертоносными. Нелегкое дельце — попытаться уничтожить их, ведь такие книги имели раздражающую привычку убивать своих обидчиков или накладывать на них пожизненное проклятье, поражающее своей жестокостью.
С тех пор и было решено, что по желанию волшебных семей книги могут сдаваться в Александрийскую библиотеку с сохранением права доступа. Здесь имелись специально обученные библиотекари, которые ухаживали за талмудами.
Взамен лишь требовалось, чтобы потомки семьи, ответственные за продолжение магии в династии, приходили раз в несколько лет для поддержания сохранности оберегов на книгах. Ведь магия, таящаяся в этих фолиантах, имела особую связь с родом, которому она принадлежала, и становилась все слабее и совсем исчезала, если род вымирал.
По этой причине Александрийская библиотека была своего рода и тюрьмой, и домом для самой древней, самой могущественной и темной магии в волшебном мире.
И если вдруг некий книжный червь захотел получить доступ к этим книгам…
Перед ними тут же вырастал список требований, длиннее хвоста взрывопотама [2], которые им было необходимо выполнить. Не говоря уже о проверке их биографии, неоднократных собеседованиях и трех рекомендательных письмах: от кавалера Ордена Мерлина (по меньшей мере второго класса), от Главы Департамента магического правопорядка и от действующего члена Международной конфедерации волшебников.
Только несколько читателей смогли пройти весь этот тернистый путь и добраться до дверей Игнатиуса Пигглсворта за все тридцать лет, в течение которых он работал Главным книгохранителем в Александрине.
Это было абсолютной неожиданностью, когда Гермиона Грейнджер смогла получить доступ не единожды, и даже не дважды, а целых шесть раз.
Первый раз она прибыла спустя некоторое время после финальной битвы в Хогвартсе. Очевидно, будучи героиней войны, она со значительной легкостью обошла все проверки личных данных, а собеседования и вовсе проходили с беспрецедентной скоростью. У нее была целая охапка рекомендательных писем, из которой ей понадобилось вытащить лишь три штуки.
Игнатиус тщательно просмотрел все документы, поставил нужную печать и подпись на одобрение и в конце концов вручил ей проходной портключ посетителя, который был действителен в назначенные три недели в течение года. Любопытная маленькая ведьма практически поселилась в библиотеке на все отведенное ей время. Когда оно подошло к концу, она, печально вздохнув, вручила ему корзинку пирожных и шапку ужасающего вида, которую связала сама, и сдала портключ.
По прошествии еще двух лет, когда она возвращала ему портключ уже в четвертый раз, Игнатиус спросил, знает ли она, что израсходовала свою пожизненную квоту пропусков как посетитель. Она понуро опустила голову и кивнула. Он пожелал ей всего доброго, полагая, что больше никогда не увидит ее снова.
Итак… можно было представить его удивление год спустя, когда Игнатиус получил прошение от Министерства магии Великобритании дать доступ на полгода невыразимцу [3] для секретного расследования. За всю историю библиотеки это был самый длительный период, на который выдавался портключ человеку, не работающему в ней. Всё в этом заявлении было привычно для его глаз, каждая шаблонная фраза, каждая подпись, вплоть до имени вышеупомянутого невыразимца: Гермиона Грейнджер.
Каким-то образом, за время, на которое она выселилась из его библиотеки, девчонке удалось пробиться в Отдел тайн с самым высоким уровнем секретности.
Никаких правил относительного такого прошения установлено не было, и Игнатиус пребывал в состоянии восторга и ужаса одновременно, поражаясь настойчивости этой ведьмы. Он поставил свою печать на одобрение заявки и отправил в Министерство магии портключ для невыразимца Гермионы Грейнджер.
Как только шестой месяц ее пребывания в библиотеке подошел к концу, Игнатиус принял ее портключ с уверенностью, что это был последний ее визит.
Невыразимцы не имеют права повторно посещать библиотеку после шестимесячного пребывания в ней, поскольку был слишком велик риск того, что, используя вновь приобретенные знания, они могут создать нечто по-настоящему темное и опасное в Отделе тайн.
Прошел год, и Игнатиус, к собственному недоумению, понял, что ему грустно видеть, как солнце встает и садится, а появления неукротимой Гермионы Грейнджер в стенах его библиотеки так и не происходит. Его всё подмывало взять и поставить мемориальную доску в её честь.
От нелепых мыслей его отвлек филин, посланный Международной Конфедерацией, чтобы сообщить ему данные нового ассистента. В последнее время некоторые книги стали крайне обидчивыми, и он решил отправить запрос на человека с умением снимать заклятия. Длинный свиток был исписан впечатляющим объемом превосходных навыков и характеристик. Это было сверх того, что он ожидал, учитывая небольшую заработную плату и довольно специфическое требование к ассистенту — жить в библиотеке в течение трех лет.
Он бросил взгляд на самый верх свитка, где было указано имя, и чуть не свалился со стула: Гермиона Грейнджер.
Упрямая волшебница таки смогла найти путь обратно в его книжную обитель.
Через несколько часов она прибыла на место, с парящими за ее спиной чемоданами, и разместилась в неприметной комнатушке в здании библиотеки. С невероятной быстротой она справлялась с трудными задачами, поставленными перед ней, и зарекомендовала себя исключительной разрушительницей проклятий. Если говорить начистоту, Игнатиус признавал, что она была самым лучшим работником, которого он когда-либо нанимал.
Именно поэтому он был шокирован, когда по прошествии двух лет с момента заключения контракта, она вдруг исчезла посреди рабочего дня без всякого предупреждения.
***
Гермиона Грейнджер никогда не была влюблена в любое другое место так сильно, как в Александрийскую библиотеку. Даже Хогвартс проигрывал в этой битве. Было нечто совершенно восхитительное и монументальное в месте, настолько преданному знаниям. Здесь никогда не было случайных посетителей. Каждый, кому посчастливилось побывать в стенах библиотеки, имел глубокий интерес к познанию.
Конечно, место источало и ужасающую опасность. Всегда нужно было сохранять бдительность на случай, если вдруг, проходя мимо, она подвергнется нападению зловредного фолианта, или если Гермиона ненароком отвлечется от чтения, а книга в этот момент попытается высосать ее душу. Но каким-то образом это все вызывало в ней только восхищение. Нигде она не чувствовала себя настолько живой. С каждым ее последующим визитом в ней лишь возрастало чувство обязанности вернуться сюда.
Каждый прожитый здесь день был чистым наслаждением.
Всё так и было, пока на пороге не появился Драко Малфой. Мерзкий таракан мог разрушить что угодно.
Так уж случилось, что в многочисленные обязанности Гермионы входила еще и помощь потомкам древнего рода в переустановлении защиты на книгах, которые эти семьи «дарили» библиотеке.
Чаще всего потомки представляли из себя кротких волшебников, полных смущения тем, что их предки были связаны с любыми, даже отдаленными формами темной магии. К ним Гермиона относилась со всей вежливостью и учтивостью. Она показывала им все вокруг, демонстрировала, какие заклинания нужно выполнить, чтобы усилить защиту. Она ласково убеждала их в том, что это совершенно не их вина, что некая пра-пра-пра-тетушка Гепцибия натворила дел, за которые они теперь вынуждены быть в ответе.
Малфоя, однако, назвать застенчивым малым было крайне трудно.
Он так вальяжно прошел в фойе библиотеки, словно владел ею. Что, возможно, не было такой уж наглой ложью. За прошедшие сотни лет семья Малфоев заключила браки с несколькими древними волшебными семьями. И из-за того, что большинство членов чистокровных семей погибло или было заключено в Азкабан после войны, Драко Малфой в настоящее время был последним оставшимся в живых наследником далеко не одного волшебного рода. Их было столько, что теперь он был ответственен за восстановление оберегов на книгах целого крыла библиотеки.
Нет… погодите. Она снова проверила документы. Два. Целых два крыла. Это чуть ли не четверть всех книг, хранящихся в Александрине.
Сам он не выглядел хоть сколько-нибудь смущенным этим фактом. На его лице не было и следа раскаяния за то количество темной магии, которое его предки принесли в мир.
Если что и было на его лице, так это выражение крайнего смятения, когда он понял, кто именно ему будет помогать переустанавливать защиту на книгах.
— Клянусь вонючими носками Мерлина, на мне страшное проклятье невезения! — завопил он жалобно, со всем драматизмом привалившись к стене, как только Гермиона предстала перед ним. — Салазар милостивый, Грейнджер, на твоем фоне даже мадам Пинс куда более выигрышная кандидатура на обложку Плэй-витч [4].
Она испепелила его взглядом.
— Неужели здесь нет кого-то более привлекательного, с кем бы я мог это сделать? — Малфой едва ли не умоляющим тоном задал вопрос Главному книгохранителю Игнатиусу Пигглсфорту, который спустился специально, чтобы встретить столь важного гостя. — Как насчет нее?
Малфой указал в сторону Мордред Мэйлок, женщины лет примерно ста пятидесяти, которая с легкостью могла выиграть конкурс самой уродливой каргуньи [5], только лишь благодаря плачевному состоянию зубов.
Мордред оторвала голову от регистрационных бланков и загоготала.
— Прости, милый. Я не занимаюсь повторной защитой, — со смехом произнесла она.
— Ах, но Вам бы стоило, — увещевал ее Малфой, прильнув к столу с выражением отчаяния и сладострастия на лице, и услужливо протянул ей папки. — Я уверен, у Вас природный талант к этому. Мы могли бы сотворить восхитительную магию вместе.
Его губы расплылись в ослепительной улыбке, и Гермионе вдруг захотелось наслать на него проклятье. Драко Малфой, человек разве что не с официальным званием «Презрительная ухмылка», прямо на ее глазах дарит очаровательную улыбку Мордред.
Та протянула свои пальцы с длинными ногтями к его щеке и похлопала по ней.
— Ты такой сладкий, я бы съела твою печёнку, — пропела она.
Малфой побледнел. Мордред не просто была ведьмой, похожей на каргунью, она в самом деле была каргой.
Гермиона разразилась смехом, как только Драко сокрушенно отошел от стола.
— Теперь я все понял, — произнес он, с жалобным видом прижимая руку к сердцу. — Придется мне любить Вас на расстоянии.
Он повернулся и со смиренным взглядом обратился к Гермионе.
— Я заслуживаю Орден Мерлина за то, что собираюсь колдовать обереги в столь гнетущей компании, — провозгласил он.
— Если будешь молчать во время процесса, то я отдам тебе свой, — сострила она в ответ, резко разворачиваясь, чтобы провести его в залы, в которых находились книги, особо нуждающиеся в повторной защите.
Он безропотно проследовал за ней.
— Мерлин, Грейнджер, ты могла делать что угодно после войны. Как ты умудрилась закончить библиотекарем? Я слышал, что ты была невыразимцем в Министерстве.
— Появилась возможность, и я уволилась, — Гермиона пожала плечами. — Не так уж и много способов остаться тут надолго. Я всегда могу вернуться к должности невыразимца, через год, когда мой контракт здесь закончится.
— Только ты могла променять должность невыразимца на карьеру библиотекаря, — фыркнул он. — Как так вышло, что тебе всего двадцать пять, а ты уже самая непривлекательная женщина, которую я когда-либо встречал. Разве не должны вы в таком возрасте соблазнять красотой и источать феромоны?
Гермиона стиснула зубы и боролась с настойчивым желанием кинуть в него мерзкое заклинание. В библиотеке были строгие правила насчет бытового использования волшебства, обычно оно только раззадоривало магию, заключённую в книгах.
— Двадцать шесть, — ответила она просто.
— Пардон?
— Мне двадцать шесть. Я почти на целый год старше всех, кто учился на нашем курсе в Хогвартсе.
— Оу. Тогда это все объясняет, — заявил Малфой высокомерным и всезнающим тоном. — До твоей менопаузы всего ничего.
«Одно крошечное заклинание совершенно точно не будет считаться нарушением правил», — размышляла Гермиона. Она была уверена, разговор с Малфоем считается принуждением такой силы, что насланное ею проклятие вполне могли бы расценить как способ самообороны.
Она неслась по коридорам, пока не достигла первой комнаты, которая ему нужна.
— Ты знаешь, как работает заклинание? — спросила она, пытаясь соблюдать нечто похожее на субординацию. Если она начнет отвечать на его провокации, то вероятно, не сможет остановиться, пока он не падет замертво.
— Естественно. Я делаю это каждый год, с тех пор как выпустился из Хогвартса, — протянул он, закатывая глаза.
— Ясно. Что ж, в большинстве залов — типичная переустановка защиты. Но в отделе истории нам придется наколдовать тандемное заклинание. Его требуется повторять лишь раз в тридцать лет, и у нас есть счастливая возможность сделать это вместе, — она фальшиво улыбнулась ему.