День седьмой
Алексей решительно отодвинул початую бутылку. От обожаемого женой шампанского уже тошнило. Вчера он ждал Маришу. Очень ждал. По всем расчётам выходило, что шести дней с лихвой достаточно, чтобы обернуться, даже не спеша, до Земли и обратно. Причем, и не пользуясь вовсе временным ускорителем. А если учесть ещё, что спасительница на второй день пути, автопилотом выскочив в самом центре ближайшего к Земле транспортного кольца, просто неминуемо должна была попасть в поле зрения десятков, а то и сотни радаров транзитных судов, то надеяться на помощь можно было уже и в конце второго дня ожидания.
Но Алексей предпочитал не тешить себя иллюзиями. Он заранее отбросил все факторы, могущие помочь его Марише вернуться быстрее. Рассчитал по максимуму. Увы, вчера вечером этот максимум благополучно истёк.
Не узнавая самого себя, поздней ночью, он упился, как свинья. Хорошо, что никто не мог видеть этого, ну, разве только Мартышка. Свою любимую жену Алексей никогда бы так не назвал. Марина, Мариша, Мариночка... Он и не подозревал, что будет так безумно тосковать по ней.
Улетая, Мариша активировала Мартышку - свою биосиликоновую копию. Бедняжка, так была расстроена предстоящим расставанием в конце первой же недели их медового месяца, что Алексею было всё равно: пусть включает, если ей от этого легче. Хотя, он совершенно не понимал эту причуду жены, иметь повсюду прислугу в виде собственных абсолютных копий. Она звала их всех одинаково: Мари, но у Алексея язык не поворачивался именовать холодную, безмозглую куклу именем жены. Эту вот, например, он сразу окрестил Мартышкой. Роботу ведь всё равно, она и на мартышку с таким же энтузиазмом отзовётся.
День четырнадцатый
Алексей глядел на пустую бутылку сосредоточенно ещё минуты три, потом тяжело поднялся, взял её удобно за горлышко и метнул с силой через весь отсек в противоположную стену. Не зря. Действительно полегчало. Под звон битого секла в голове заметно прояснилось. Алексей выпрямил плечи, потянул, затёкшую от долгого сидения спину и потеряв всякий интерес к буфету пошёл из гостиной проч. Гаркнул на ходу, нарочно слишком громко для чувствительных слуховых сенсоров робота, изначально запрограммированного создателями на восприятие и проявление довольно широкого спектра эмоций:
- Хватит дрыхнуть, Мартышка, а ну марш на камбуз хлеб отрабатывать! - и, весьма довольный собой, добавил уже точнее: - Приберёшь в центральной каюте, к одиннадцати принесёшь кофе в мою спальню, обед по расписанию. И чтобы до вечера я тебя потом не видел!
Мартышка проскользнула мимо тенью, скрючившись в три погибели, всем своим видом демонстрируя страх и раболепие перед хозяином. Алексей усмехнулся, неплохо надрессировал, не забыть бы, потом ей мозги обратно вправить. Не дай бог, по возвращению, Мариша результаты такого его воспитания заметит. Вспомнил жену, и настроение разом упало.
Алексей заставил себя пройти мимо их общей спальни, где её разбросанные в спешке вещи, так напоминали о любимой и о трёх первых потрясающих днях их счастливого пребывания здесь. До тех пока система контроля, будь она неладна, не сообщила о катастрофической утечке основного топлива их маленького межпланетного лайнера. Когда и как - сейчас не имело значения, главное - его не было.
В начале их новость вовсе не испугала. Подумаешь, топливо. Корабль высокого класса сборки, поэтому предусматривал обязательное наличие спасательной шлюпки, в данном случае, как раз на двоих. Так что они вначале и не подумали даже о том, чтобы прервать долгожданный медовый месяц.
Собственная база Мариши, в дали от транспортных путей, имела всё необходимое, не то, что на месяц - на год, беззаботной жизни. Алексей ни до, ни после свадьбы ни разу так и не удосужился спросить жену о том, откуда взялось у неё - бедной марсианки такое "сокровище", весьма дорогое, даже по его меркам.
Сама станция совсем небольшая в три жилых и два технических отсека была отнюдь не диковинкой. И отбуксировать её сюда, на окраину системы, мог любой. Другое дело, что она зарегистрирована на полных земных десять лет здесь, как частная собственность. А это уже попахивает приличной суммой, что далеко не всякий может себе позволить. В долгом одиночестве, по неволе, избавившись от сладкой эйфории, в которой он пребывал всё последнее время, находясь рядом с любимой женщиной, Алексей впервые подумал о некотором явном несоответствии в биографии жены, но тут же прогнал крамольные мысли проч. Наивная, добрая девушка - она ведь хотела, как лучше.
Ничего, думал Алексей, две недели - не срок. Даже если Мариша рискнула, таки включить ускоритель и её снесло немного по неопытности в сторону от основных магистралей: всё равно это должно быть не далеко. В пределах солнечной системы трудно долго оставаться незамеченной. Рано или поздно её подберут. Надо ждать, набраться терпения и ждать.
Сам Алексей, в свои тридцать два, давно привык от жизни всё получать легко. Не в прямом смысле, конечно. Он тоже вырос в обычной, ничем не примечательной семье, с той только разницей, что на матушке Земле, а не в колониях. Всего, что он имел сейчас, добился сам. Алексей не считал свою работу, чем-то особенным и уж тем более тяжёлой, поэтому ему всегда было неловко за своё очевидное благополучие перед такими, простыми трудягами, как его Мариша. Но разве он виноват, что правительство оценило его скромный вклад в науку так высоко.
За считанные годы после окончания ВУЗа, тогда ещё очень молодой доктор и подающий надежды учёный, он сделал своё первое открытие в области взаимодействия сознательных и подсознательных процессов в мышлении человека. Правда, как и самая первая, так и все его последующие разработки были тут же засекречены. И результаты их использовались пока только в военных целях да в самых дальних межзвёздных экспедициях. Он не возражал, считая, что правительству виднее. Гораздо больше Алексея интересовал сам процесс, доступ к дорогостоящей аппаратуре и беспрепятственное дальнейшее продолжение исследовательской работы тем более, что она так неплохо вознаграждалась.
Алексей, сам не зная зачем, и с собой взял черновики, да некоторые рабочие заготовки. Заброшенные хозяином, они пылились сейчас на самой верхней полке шкафа, единственного громоздкого предмета мебели в их спальной каюте. Ну, если не считать, конечно, слишком шикарную, с учётом скудной и убогой остальной обстановки станции, кровать посередине.
День двадцать седьмой.
Итак, с огромным трудом, Алексей заставил себя вчера вечером отдать приказ Мартышке: отправить за борт последний ящик с шампанским. Он сидел теперь небритый, с отёкшим от беспробудного пьянства лицом, в единственной на станции просторной каюте - гостиной и угрюмо размышлял. Это давалось ему, надо сказать, нелегко. Неминуемое чувство стыда навалилось и грозило перерасти в ещё более тяжёлую депрессию. Алексей прекрасно понимал, к чему это может привести. К сожалению, попытки самоубийства в дальнем космосе до сих пор не редки.
Именно над этой проблемой он и работал все последние годы. Как сделать психику человека более устойчивой к тесным пространствам звездолётов и нехватке общения, как помочь астронавту в экстренной ситуации подавить негативные эмоции, не дающие конструктивно действовать - задача не лёгкая, но он до сих пор уверен, решимая. Эх, если бы ему сейчас хотя бы несколько препаратов из собственных последних разработок.
Алексей посмотрел на, вытянутые перед собой, большие трясущиеся руки и, наконец, подумал о том, чего упорно не хотел до сих пор признавать: с женой что-то случилось, что-то явно нехорошее, иначе она давно уже забрала бы его отсюда. Нет, он никогда не был фаталистом, просто все реальные сроки миновали. В маленькой спасательной шлюпке уже дней пять, шесть назад, в любом случае закончился кислород. И даже если её подберут, то бездыханный труп его несчастной жены вряд ли сможет ему чем-нибудь помочь.
Подумав ещё, он с тяжёлым сердцем решил, что будет по-прежнему надеяться, что она жива, но только где-то в глубине, не позволяя больше надежде травить понапрасну душу. Алексей теперь безусловно жалел, что отправил неопытную Маришу, а не полетел сам, но тогда это было очевидным. Не мог же он оставить слишком впечатлительную и такую юную ещё молодую жену в этом проклятом, железном "гробу" совсем одну. Это сейчас понятно, что полети он сам, они давно уже были бы дома. И вообще, вся затея с медовым месяцем на этой дурацкой станции казалась теперь полным бредом.
Ну, хорошо, Мариша предложила по неопытности, она то хотела как лучше: оградить его хотя бы на месяц от нескончаемой работы. А вот как он мог проглотить такую глупость, до сих пор не понятно. Ведь сам лично приказал снять роботу-технику рацию с лайнера. Конечно, поначалу идея казалась блестящей. Без рации их никто не сможет найти, и целый месяц они будут совершенно одни. Восторженный щебет любимой звучал тогда, как музыка в его ушах. Стандартной программы автопилота вполне достаточно, чтобы беспрепятственно вернуться, когда они только пожелают. Станция Мариши на самой окраине солнечной системы - ерунда, разве это расстояние в наше время.
Даже, когда на четвёртый день их счастливой жизни пришёл конец, они всё ещё верили, что всё обойдётся, что вся эта галиматья с исчезнувшим топливом лишь мелкая неприятность, не более. И даже Мариша не запаниковала на следующий день, когда они решили всё-таки проверить состояние спасательного шлюпа. Бедняжка, правда, сильно расстроилась, когда выяснилось, что и с ним не всё в порядке. В чём винил Алексей только себя: надо было лично проверить технику перед стартом.
Разве можно было теперь винить жену в том, что ещё, будучи на Земле она, ничего не сказав ему, однажды воспользовалась шлюпом для прогулки. И ведь это так естественно для женщины - забыть потом дать роботу-технику соответствующие распоряжения. Так шлюп перед самым стартом оказался не дозаправленным и с очень ограниченным запасом кислорода. Не важно, что он рассчитан на двоих, рисковать не стоило: вернуться на землю мог только кто-то один.
Вот и выходило по всему. Что виноват Алексей во всём сам. Лишь благодаря собственной глупости, он не видел теперь абсолютно никакого выхода и был обречён, медленно сходить с ума в одиночестве в этой треклятой консервной банке.
День тридцать пятый.
Алексей шумно вздохнул, обнаружив, что уже несколько минут стоит перед дверью в свою спальню. Он перешёл в эту каюту ещё на седьмой день ожидания, когда уже стало совсем невыносимо смотреть на бездушные вещи жены и ощущать едва уловимый её сладкий запах в постели. Недолго думая, быстро собрав скромные пожитки, он перебрался сюда. Кровать здесь, правда была заметно скромнее и вместо вместительного шкафа обстановку завершала простецкая походная тумбочка. Ничего, зато Алексей заставил Мартышку притащить небольшой овальный стол из буфета, не очень подходящий, но единственный не приваренный к полу и устроил в углу тесной спаленки, нечто вроде кабинета. Правда, свои драгоценные черновики и контейнер с колбами, с порошками-заготовками тогда так и не перенёс и работать не начал. Вместо этого стал дико и методично напиваться каждый день шампанским. Сначала от тоски, а потом уже и сознательно, как врач, понимая, что это послужит своеобразным лекарством и поможет хотя бы на какое-то время.
Помогло, но ненадолго. Бросил. Велел Мартышке очистить палубу от спиртного - и что? Прошло чуть больше недели трезвой жизни, как он уже пожалел об этом.
Избавившись от выпивки, Алексей потерял единственную отдушину в череде бесконечных, тоскливых дней. Он устал уже от нескончаемых раздумий на одну и ту же тему: что делать? Как хороший врач и безусловно неплохой учёный он прекрасно понимал, к чему может привести такое упадническое настроение, но ничего не мог с собой поделать.
Хорошо ещё, что он придумал для себя распорядок дня и мало-мальски придерживался его. Дел, конечно, набралось немного: умыться, побриться, позавтракать и пообедать вовремя, да ещё работа с привезёнными черновиками которая, к сожалению, пока совсем не клеилась.
Подумав, Алексей позвал Мартышку. Теперь он уже был благодарен жене за неё: можно хоть ненадолго сделать вид, что ты не совершенно один.
День шестьдесят пятый
Счастливый доктор не спешил просыпаться. Прекрасные, каштановые волосы щекотали щёку, легонькая головка крепко спавшей жены покоилась на его плече. Ему нравилось всем телом ощущать её рядом родную, юную, нежную и одновременно пылкую и искусную любовницу. Алексей давно потерял счёт времени. Зачем рассчитывать, прикидывать и думать заранее о будущем, когда им так хорошо сейчас, сию минуту вместе.