– Слышал тебя трижды, Реши, – официальным тоном ответил Баст.
– Ступай.
Полчаса спустя Баст принес наставнику миску и заверил его, что внизу все в порядке. Коут кивнул и сухо велел, чтобы до утра его не тревожили.
Как только Баст затворил за собой дверь, лицо у него сделалось озабоченным. Он немного постоял наверху лестницы, пытаясь придумать, что можно сделать.
Трудно сказать, что именно так сильно тревожило Баста. Коут с виду особо не изменился. Разве что двигался он как-то медлительнее, и та малая искорка, что разгорелась было у него в глазах от сегодняшней суматохи, вновь потухла. На самом деле, это было почти незаметно. На самом деле, может, ничего и не было…
Коут сидел у камина и механически поглощал свой ужин, как будто просто запихивал в себя еду. Доев, он остался сидеть, глядя в пространство, не помня ни что он ел, ни каково оно было на вкус.
В камине треснуло полено. Коут моргнул и огляделся. Посмотрел на свои руки, одна в другой, лежащие на коленях. Немного погодя, поднял руки и растопырил пальцы, словно грея их у огня. Руки были изящные, с длинными тонкими пальцами. Он пристально глядел на них, как будто ждал, что они что-то сделают сами по себе. Потом опустил их на колени, обняв одной другую, и снова принялся смотреть в огонь. Он сидел и смотрел, равнодушно и неподвижно, пока пламя не прогорело дотла, оставив лишь серую золу да тускло тлеющие угли.
Когда он принялся раздеваться, огонь вдруг вспыхнул снова. Алое пламя высветило тонкие линии, которыми было исчерчено его тело, в основном спина и руки. Шрамы были гладкие и серебристые, они разбегались по коже, точно молнии, точно линии смутных воспоминаний. Вспышка пламени ненадолго озарила их все: старые раны и новые. Все шрамы были гладкими и серебристыми – кроме одного.
Пламя моргнуло и угасло. Сон встретил его, точно возлюбленная в пустой постели.
Путешественники уехали рано утром. Обслуживал их Баст – он объяснил, что колено у хозяина сильно распухло и спускаться по лестнице в такую рань он не расположен. Все его поняли – кроме белобрысого купеческого сына, который был слишком сонный и вообще ничего не понимал. Охранники переглянулись с улыбочкой и закатили глаза, а лудильщик произнес импровизированную проповедь об умеренности. Баст порекомендовал ряд средств от похмелья, одно противней другого.
Когда они уехали, Баст занялся работой по хозяйству. Работы было немного – постояльцев-то не было. Большую часть времени он потратил, изобретая разные способы себя развлечь.
Спустившись заполдень вниз, Коут обнаружил, что его ученик колет на стойке грецкие орехи тяжелой книгой в кожаном переплете.
– Доброе утро, Реши!
– Доброе утро, Баст, – отвечал Коут. – Что нового слышно?
– Забегал парнишка Оррисонов. Спрашивал, не нужна ли нам баранина.
Коут кивнул, как будто этого и ждал.
– И сколько ты заказал?
Баст скривился:
– Реши, я терпеть не могу баранины! Она на вкус как мокрые перчатки!
Коут пожал плечами и направился к двери:
– Мне тут по делам сходить надо. Присматривай за трактиром, ладно?
– А то как же!
На улице недвижный, тяжелый воздух стоял над пустынной немощеной дорогой, делящей городок пополам. В небе висела сплошная серая пелена облаков, которая выглядела так, будто хочет пролиться дождем, да все никак с силами собраться не может.
Коут перешел через улицу и вошел в распахнутые двери кузницы. Волосы кузнец стриг коротко, а борода у него была густая и лохматая. Коут понаблюдал, как он аккуратно вбивает пару гвоздей в пятку косы, надежно закрепляя ее на кривом деревянном косовище.
– Привет, Калеб!
Кузнец приставил косу к стене:
– Чем могу служить, господин Коут?
– Парнишка Оррисонов к тебе тоже забегал?
Калеб кивнул.
– Что, у них до сих пор овцы пропадают?
– Ну вот, часть пропавших нашлась. Все растерзанные, считай, в клочья.
– Волки? – спросил Коут.
Кузнец пожал плечами:
– Время года неподходящее. Ну а кто это еще может быть? Медведь? Подозреваю, они просто распродают тех, за которыми углядеть не могут, – рук-то у них не хватает.
– Как рук не хватает?
– Ну, батрака-то им уволить пришлось из-за налогов, а старший сынок еще в начале лета взял королевские деньги. Теперь с мятежниками в Менате воюет.
– В Менерасе, – ненавязчиво поправил Коут. – В общем, если мальчишка еще прибежит, скажешь ему, что я бы купил три полутуши.
– Ладно, скажу. – Кузнец понимающе глянул на трактирщика. – Еще что-нибудь?
– Ну-у… – Коут отвел глаза, внезапно смутившись. – Я, на самом деле, хотел спросить, не завалялось ли у тебя еще железных прутков, – сказал он, стараясь не встречаться глазами с кузнецом. – Имей в виду, мне ничего особенного не надо, самая простецкая железяка сгодится.
Калеб хмыкнул.
– А я все думал, зайдешь ты или нет. Старина Коб и прочие ко мне еще позавчера приходили!
Он подошел к верстаку и откинул холстину.
– Вот, еще парочку про запас отковал, на всякий случай.
Коут выбрал железный пруток в пару футов длиной и помахал им на пробу.
– Молодец!
– Ну, я свое дело знаю! – самодовольно отвечал кузнец. – Еще что-нибудь надо?
– Ну, вообще-то, – сказал Коут, удобно пристроив пруток на плечо, – есть еще одно дело. Не найдется ли у тебя запасного фартука и пары кузнечных рукавиц?
– Может, и найдутся, – осторожно ответил Калеб. – А что?
– Да у меня тут за трактиром ежевика разрослась, – Коут кивнул в сторону «Путеводного камня». – Я подумываю ее выкорчевать, на будущий год садик разобью. Не хотелось бы потерять на этом деле половину шкуры.
Кузнец кивнул и поманил за собой Коута в глубь мастерской.
– Вот, мои старые, – сказал он, доставая толстые рукавицы и жесткий кожаный фартук. И то, и другое местами было обуглено дочерна и уляпано маслом. – Не особо красивые, но от худшего они тебя уберегут, я так думаю.
– Сколько ты за них просишь? – сказал Коут и полез за кошельком.
Кузнец покачал головой:
– Да йоты с ушами хватит. Они уже ни мне, ни мальчику не годятся.
Трактирщик протянул ему монету, и кузнец запихал фартук и рукавицы в старый джутовый мешок.
– А ты уверен, что хочешь заниматься этим прямо сейчас? – спросил кузнец. – Дождя-то вон сколько не было. По весне, как растает, земля будет куда мягче!
Коут пожал плечами:
– Мой дед, бывало, всегда говорил, что осень – самое время выкорчевывать то, от чего хочешь избавиться раз и навсегда.
И Коут изобразил дребезжащий старческий голос:
– «По весне все слишком полно жизни! Летом все слишком сильное, не продерешься. А вот осенью…» – Он бросил взгляд на желтеющую листву на деревьях. – «Осенью – самое время! По осени все устало и готово умереть».
После обеда Коут отправил Баста отсыпаться. А сам принялся бесцельно бродить по трактиру, доделывая мелкие дела, оставшиеся со вчерашнего вечера. В трактир никто не заходил. Когда, наконец, настал вечер, он зажег лампы и принялся скучающе листать книгу.
Обычно-то осенью на дорогах путников больше всего, но в последнее время проезжих считай что не было. Коут с тоскливой уверенностью понимал, что зима будет очень долгой.
Трактир он закрыл рано, чего прежде никогда не делал. Подметать не стал. Пол и так был чистый. Мыть столы и стойку было тоже незачем – за ними весь день никто не сидел. Протер пару бутылок, запер дверь и ушел спать.
И рядом не было никого, кто мог бы заметить разницу. Никого, кроме Баста. Баст следил за своим наставником, тревожился и ждал.
Глава 4
В Никде
Хронист шагал по дороге. Вчера он еще прихрамывал, но сегодня на ногах у него живого места не осталось, так что беречь их не имело смысла. Он искал себе лошадь в Эбботсфорде и в Рэннише, предлагал бешеные деньги за любую клячу. Но в таких городишках, как эти, лишних лошадей ни у кого не водится, особенно сейчас, когда осенняя страда на носу.
Хронист провел в пути весь день, однако и сейчас, когда стемнело и ухабистая разъезженная дорога превратилась в полосу почти невидимых препятствий, он все еще шагал. Проковыляв два часа в темноте, Хронист, наконец, увидел за деревьями свет и, окончательно расставшись с мыслью добраться нынче до Никде, решил, что заночевать на крестьянском хуторе тоже будет неплохо.
Он свернул с дороги, пробираясь между деревьями на свет. Однако огонь горел дальше, чем ему показалось, и был он куда больше. Это не был свет лампы в окне или отсвет небольшого костерка. Это был внушительный костер, пылавший в развалинах старого дома, от которого осталась только пара полуобрушившихся каменных стен. В углу между двумя стенами притулился человек. На нем был толстый плащ с капюшоном, и кутался он в него так, будто на дворе стояла зима, а не теплый осенний вечер.
Хронист исполнился было надежды, увидев рядом небольшой костерок, над которым висел котелок. Но, подойдя ближе, он почувствовал мерзкую вонь, смешивающуюся с дымом костра. Несло паленым волосом и гниющими цветами. Хронист сразу решил, что что бы там ни готовил этот человек в своем железном котелке, он этого есть не станет. Но все равно, у костра-то греться лучше, чем ночевать в лесу на обочине.
Хронист шагнул в круг света:
– Я увидел ваш ко…
Он осекся: человек стремительно вскочил, обеими руками вскинув меч.
Нет, не меч: какую-то длинную, темную дубинку, слишком правильной формы для обычного полена.
Хронист замер как вкопанный.
– Да я просто искал, где бы заночевать! – поспешно сказал он, бессознательно стиснув в кулаке железное кольцо, что висело у него на шее. – Я не хотел ничего дурного. Не буду мешать вам ужинать…
И сделал шаг назад.
Человек успокоился и опустил дубинку – та ударилась о камень с металлическим лязгом.
– Обугленное тело Господне, что вы тут делаете так поздно ночью?
– Шел в Никде, увидел ваш костер….
– И поперлись к неизвестному костру в лесу посреди ночи? – человек в капюшоне покачал головой. – Ладно, идите-ка лучше сюда.
Он махнул Хронисту, чтобы тот подошел, и книжник увидел, что на руках у него толстые кожаные рукавицы.
– Тейлу и его присные, вы что, всю жизнь такой неудачливый или всю свою неудачу приберегли на сегодня?
– Не знаю, кого вы тут ждете, – ответил Хронист, отступая еще на шаг, – но, сдается мне, лучше вам ждать одному!
– Заткнитесь и слушайте! – бросил незнакомец. – Я не знаю, много ли у нас времени… – Он опустил взгляд и потер лицо. – Господи, никогда не знаешь, что говорить людям, а что нет. Если вы мне не поверите, то примете за сумасшедшего. Если поверите – запаникуете и сделаетесь бесполезны, а то и хуже. – Он снова поднял глаза и увидел, что Хронист так и не шелохнулся. – Да идите же сюда, черт бы вас побрал! Если вернетесь в лес – вы, считай, покойник.
Хронист оглянулся через плечо в сторону темного леса:
– Но почему? Что там такое?
Незнакомец коротко, горько хохотнул и раздраженно покачал головой.
– Вам честно?
Он рассеянно взъерошил волосы, заодно сбросив с себя капюшон. В свете пламени его волосы выглядели немыслимо рыжими, а глаза – ослепительно сочно-зелеными. Он взглянул на Хрониста, смерил его взглядом:
– Демоны. Демоны в обличье больших черных пауков.
Хронист сразу успокоился:
– Демонов не бывает.
Судя по его тону, он повторял это далеко не в первый раз.
Рыжий недоверчиво хохотнул:
– А, ну да, тогда, конечно, можно смело идти домой! – Он сверкнул безумной усмешкой. – Послушайте, я так понимаю, вы человек образованный. Я чту вашу образованность, и в целом вы правы. – Он внезапно посерьезнел. – Но здесь и сейчас, нынче ночью, вы заблуждаетесь. Страшно заблуждаетесь. И, когда вы это поймете, вам не захочется оказаться по ту сторону огня.
Незнакомец говорил так уверенно, что у Хрониста по спине пробежал холодок. Чувствуя себя довольно глупо, он осторожно обошел костер.
Незнакомец смерил его взглядом:
– Оружия у вас при себе, я так понимаю, нет?
Хронист покачал головой.
– Ладно, не важно, на самом деле. От меча тут проку мало.
Он протянул Хронисту увесистое полено:
– Попасть вы по ним, скорее всего, не попадете, но попробовать все же стоит. Они очень проворные. Если кто-то из них до вас доберется, просто падайте на землю. Старайтесь упасть на него, придавить его собственным весом. Покатайтесь по нему. А если сумеете кого-то схватить, швыряйте в костер.
Он снова накинул на голову капюшон и быстро продолжал:
– Если есть запасная одежда, наденьте. Если есть одеяло, завернитесь…
Он осекся на полуслове и посмотрел вперед, за пределы круга света.
– Встаньте к стене! – резко приказал он и обеими руками вскинул свою железную дубинку.
Хронист бросил взгляд через костер. Меж деревьев двигалось что-то черное.
Они выползли на свет, припадая к земле: черные, круглые, многоногие, огромные, как тележные колеса. Один, пошустрей прочих, не колеблясь выбежал на свет костра, двигаясь с пугающим проворством убегающего таракана.
Не успел Хронист поднять свое полено, как тварь боком обогнула костер и прыгнула на него, что твой кузнечик. Хронист еле сумел вскинуть руки, как черная пакость вцепилась ему в лицо и грудь. Холодные, жесткие лапы завозились, ища опору, предплечья обожгло яркими полосами боли. Книжник отшатнулся, нога подвернулась на неровной земле, и он начал валиться на спину, бешено размахивая руками.
Падая, Хронист в последний раз мельком увидел, что творилось в кругу света. Из темноты выбегали все новые и новые черные твари, их лапы выбивали стремительную отрывистую дробь на корнях, камнях и палой листве. По ту сторону костра человек в толстом плаще держал наготове железную дубинку, сжимая ее обеими руками. Он стоял абсолютно неподвижно, абсолютно безмолвно и ждал.
Валясь наземь под весом черной твари, Хронист ощутил, как в голове что-то глухо взорвалось: он треснулся затылком о каменную стену позади него. Все вокруг замедлилось, расплылось, потом почернело.
Хронист открыл глаза и увидел какое-то нагромождение темных фигур и свет костра. Голова болезненно пульсировала. Вдоль и поперек тыльной стороны предплечий протянулось несколько полос отчетливой, резкой боли, а каждый раз, как он делал вдох, в левом боку чувствовалась другая боль, тупая.
После долгих попыток сосредоточиться мир перед глазами наконец-то начал становиться отчетливее. Закутанный незнакомец сидел поблизости. Рукавиц на нем уже не было, толстый плащ свисал с него клочьями, но в остальном он, похоже, не пострадал. Лицо его было скрыто под поднятым капюшоном.
– Очнулись? – с любопытством поинтересовался он. – Хорошо! А то с травмами головы никогда не знаешь… – Капюшон слегка склонился набок. – Говорить можете? Вы понимаете, где находитесь?
– Да, – сипло ответил Хронист. Выговорить даже одно-единственное слово оказалось чрезвычайно трудно.
– О, еще лучше! Ну, и третья попытка. Как вы думаете, сумеете ли вы встать и помочь мне? Нужно сжечь и зарыть все эти трупы.
Хронист шевельнул головой и внезапно ощутил головокружение и тошноту:
– Что случилось?
– Я вам, возможно, пару ребер сломал, – сообщил незнакомец. – Один из них совсем на вас насел. Мне просто ничего другого не оставалось. – Он пожал плечами. – Я прошу прощения, хотя толку вам с того… Раны на руках я вам уже зашил. Зажить должно нормально.
– А они – всё?
Капюшон кивнул.
– Скрель не отступает. Это все равно что осы из гнезда. Будут нападать, пока не передохнут.
На лице Хрониста отразился ужас:
– Их тут что, целое гнездо?!
– Боже милостивый, нет, конечно! Только эти пятеро. Но все равно, надо их сжечь и зарыть, для верности. Я уже и дров нарубил, которые нам нужны: ясень и рябину.
Хронист рассмеялся несколько истеричным смехом:
– Ну, прямо как в детской песенке: