Отставание от противника в оснащении радиолокацией (которая на бывших траулерах вовсе отсутствовала), гидроакустикой и средствами связи также играло свою, далеко не последнюю, отрицательную роль в судьбе этих импровизированных боевых кораблей.
Мне была поставлена задача заступить в дозор на линию м. Цып-Наволок - меридиан Кильдин Вест и заступить уже сегодня вечером 4 августа 1941 года.
В соответствии с "Наставлением для кораблей дозора Северного Флота по военному времени на подходах к Главной Базе" дозорный корабль теоретически имел поддержку со стороны береговых батарей Мурманского укрепленного района (МУРа), эскадренных миноносцев (находившихся в походной готовности Љ 1 и Љ 2 в Тюва-губе и в губе Ваенга), сторожевого корабля (в Кувшинской Салме или в Полярном) и звена самолетов МБР-2 (на аэродроме в губе Грязная).
Однако на практике непосредственное взаимодействие этих сил исключалось ввиду того, что прямая радиосвязь дозорного корабля с силами поддержки и со штабом Охраны, водного района (ОВРа) не предусматривалась.
Дозорный корабль держал радиосвязь только со штабом Северного флота и мог доносить о противнике или об изменении обстановки через радиотехническую службу главной базы.
О чём меня и проинструктировал при постановке задачи на дозор командир ОВР главной базы флота капитан 1-го ранга Платонов.
Так как со мной на постановке задач был и мой командир дивизиона сторожевых кораблей, то уже после выхода он сообщил мне, то о чём я и без него догадывался, что на этот дозор должен был заступить СКР-12 "Туман". Но в связи поломкой в машинном отделении у "Тумана", было принято решение командованием ОВРа, о том, что вместо СКР-12 "Туман" направить в дозор именно наш СКР-22. Так как для нас не было кого сопровождать на настоящий момент, кроме того командование ОВРа посчитало, что мы достаточно хорошо "отдохнули" при ремонте корабля.
Глава 12
В дозор на линию м. Цып-Наволок - меридиан Кильдин Вест(6) сторожевой корабль "Пассат" заступил в 21.55 4 августа 1941 года, о чём я сообщил в штаб флота. Сменив находившийся там, в дозоре другой сторожевой корабль нашего дивизиона СКР-13 "Заря".
Я всё время думал, что предпримут немцы, за то время, что я попал сюда обстановка здесь на Севере потихоньку, со скрипом но начала меняться, пока только в лучшую сторону. Своими действиями, я уже сохранил СФ три корабля, не считая наш, а немцы уже точно потеряли три эсминца 6-й флотилии эскадренных миноносцев, ещё один должен встать на ремонт как минимум на три-четыре месяца, слишком много ему досталось. Ещё есть один, одного немцы точно не отправят. Они привыкли уже нападать только тогда, когда имеют большинство. Значит или ещё кого-то сюда перебросят или будут справляться своими силами.
Тут уместно вспомнить воспоминания Головко: Соотношение сил на морском театре было не в нашу пользу. К началу войны гитлеровцы располагали против Северного флота 6-й флотилией новейших эскадренных миноносцев, состоявшей из пяти кораблей типа "Редер", тремя норвежскими миноносцами типа "Стег", норвежским минным заградителем типа "Гломан и Лауген", вспомогательным крейсером "Бремзе" (около десяти тысяч тонн водоизмещением), шестью подводными лодками дальнего действия типа "U-67", десятью норвежскими сторожевыми кораблями различных типов, десятью - пятнадцатью тральщиками, десятью сторожевыми катерами типа быстроходных морских охотников, а также вспомогательными судами, то есть имели в строю до пятидесяти боевых единиц - целый флот с подходящими базами, расположенными в удобных местах Варангер-фиорда (Киркенес, Варде и Вадсе) в непосредственной близости к нашим коммуникациям. Военно-морским силам противника была придана специально предназначенная для действий на театре авиация с первоначальным общим количеством до 230 самолетов, рассредоточенных на аэродромах в Луостари, Киркенесе (Солдат-бухт), Лаксельвене (Банак), Хебуктене, Тромсё, Бардуфосе, Нарвике, Буде.
Так и не придя ни к какому решению, я решил оставить всё как есть до 10 августа, а там посмотрим. Тем более, что готовиться к тем событиям я не переставал, да и не только я, все на корабле были нацелены на учёбу. Усиленно занимались не только комендоры двух расчётов, но и шла подготовка и остальных, вновь прибывших сигнальщиков вместе с их младшим командиром, а так же отделения рулевых. Уж если нам дали на подготовку практически неделю, то это время надо было использовать по назначению.
А то, что 10 августа эти события произойдут, я уже не сомневался, был к ним готов морально. Радуясь, что прожил более месяца в здоровом, молодом, энергичном теле.
- Хоть чуть-чуть но история поменялась, - думал я, - а там и наши командиры-начальники опыта поднаберутся, да где-то мои спасенные корабли, небольшими винтиками провернут колесо истории в нашу сторону.
Наконец наступило и 10 августа 1941 года, погода во время несения дозора: ветер северо-восточный 3-5 баллов (4-9 м/с), видимость 60-80 кабельтовых, сплошная облачность, высота нижней кромки облаков 600-1000 м, местами - до 200-300 м, временами морось, дождь, туман.
Сам я ещё в полночи находился в рулевой рубке, вместе с Геной Зарецким, который заступил вечером на дежурство.
В 02.50 я вышел на мостик, где несли службу сигнальщики, переговорив с которыми, опять вернулся в рулевую рубку.
Как и в моё время самолёт был замечен сигнальщиками ровно в 03.00, о чём они и доложили - пролёт немецкого бомбардировщика курсом 90 градусов, на высоте 100 метров, по сообщениям сигнальщиков это был самолёт-разведчик "Фокке-Вульф-189".
Я тут же отправил дежурного краснофлотца к радистам для передачи сообщения в штаб флота по радио - о пролёте одного самолёта-разведчика противника курсом 90 градусов, высота 100 метров. Решил подождать какая будет реакция на это в штабе флота в течении 10 минут.
Реакции не было, от слова вообще, именно поэтому ещё через 10 минут я дал команду на приведения корабля в боевую готовность. На что было затрачено ещё минут двадцать, в рулевой рубке уже к тому времени были Вяткин, Бикарюков.
Вяткин когда узнал о пролёте самолёта-разведчика, тут же подошёл ко мне, уже по моему внешнему виду он понял, что не всё с его пролётом нормально. Предложил переговорить в каюте капитана, вместе с Бикарюковым.
- Думаешь на подходе немцы? - прямо спросил он, когда мы зашли в мою каюту.
- Есть такое предчувствие, - не стал запираться я, - нутром чувствую, не зря эта "рама" здесь пролетела, как и в те разы. Думаю, что у нас есть ещё минут двадцать в запасе. Здесь, скорее всего бой будет скоротечным, как и второй раз, но от этого не менее жестоким.
- О чём это вы? - не понял Бикарюков.
- С начала войны это наш четвёртый выход, - начал Вяткин, - за последние два у нас были столкновения с немецкими эсминцами.
- В курсе, - коротко сказал Лев Дмитриевич.
- А теперь то, что ты не знаешь, - продолжил Вяткин, - так вот в обоих последних случаях у Анатолия Владимировича, было нехорошее предчувствие и оно спасло нам корабль и большинству экипажа жизни. Вот сейчас опять, то же.
Бикарюков уставился на меня.
- Думаю будет бой Лев Дмитриевич, именно по этому как только мы обнаружим немцев, вы сразу же берёте курс на мыс Медвежий, при этом не только идёте прямо, но и маневрируете, вправо-влево, то сбрасывая ход то увеличиваете. Вам надо как можно ближе подвести под огонь батарей 11 и 7 немецкие корабли. Рулевая рубка будет на вас.
Смотря на удивлённого Бикарюкова, я добавил, - в это время я буду работать, у кормового орудия за наводчика.
- Практически все попадания в немецкие корабли в двух предыдущих боях, были с кормового орудия, где за наводчика работал Анатолий Владимирович, - сообщил Вяткин Бикарюкову, видя как тот, открывает рот, чтобы спросить добавил, - расчёт носового орудия погиб весь, при этом они выполнили свой долг до конца, до самой смерти. Именно поэтому мы все приняли решение, что все попадания были от них, при докладе руководству ОВРа. Или вы не согласны, что они герои?
- Да согласен я, - тут же сказал Бикарюков, - я ж не знал всех обстоятельств боя.
- Значит, вы идите в рулевую рубку и разворачиваете корабль, - проговорил я, - думаю, немцы появятся из-за острова Кильдин, Лев Дмитриевич пусть сигнальщики с той стороны усилят наблюдение, хорошо?
- Сделаем, - коротко ответил Бикарюков.
- На вас же Александр Ильич, - посмотрев на Вяткина, продолжил я, - будет немедленная отправка по радио сообщения, сразу же при обнаружении кораблей противника. На что Вяткин кивнул головой, давая понять, что сделает
На том все покинули каюту капитана, я направился к кормовому орудию, прихватив свой бинокль.
Тогда я не знал, что первыми приближение кораблей противника в 04.20 обнаружили на берегу с острова Кильдин сигнальщики 61-й батареи 6-го отдельного зенитного артиллерийского дивизиона (ОЗАД) как и в нашей истории, краснофлотцы Стражев и Сафонов, о чём немедленно доложили командиру батареи и на командный пункт 6-го ОЗАД.
Наш корабль уже был развёрнут в сторону мыса Медвежий и шёл туда уже минуты три, когда я одновременно с сигнальщиком заметил на дистанции примерно 100 кабельтовых, три корабля противника.
- Два эсминца и миноносец, дистанция 100 кабельтов, - прокричал сигнальщик (тогда мы не знали, что это были эсминец Z-16 "Фридрих Экольдт", учебно-артиллерийский корабль "Бремзе" и бывший норвежский малый эсминец "Гюллер").
- Немецкие эсминцы тип 1934, дистанция 100 кабельтов, быстро сокращается, - прокричал я, передавая свой бинокль Голованову и мельком смотря на часы - 04.25, - орудийный расчёт к бою, орудие зарядить!
Эту же команду тут же продублировал Голованов.
У кормового орудия и так всё было готово, к тому же расчёт заранее подтащил к нему ещё дополнительно пять ящиков со снарядами.
Я тут же припал к прицелу, начал крутить ручки горизонтальной и вертикальной наводок, одновременно.
Почти тут же раздался голос Синицына, - орудие заряжено.
- Огонь, - последовала команда Голованова.
В перекрестье прицела оказался самый большой из кораблей, которые шли уступом, доверяя своему чутью, я тут же выстрелил, не забывая открыть рот.
Шапка взрыва накрыла эсминец где-то посередине, с такого расстояния было невозможно точно отследить, куда попал снаряд.
Немцы выстрелили вторыми, их первый залп оказался перелетным, однако осколками одного из снарядов, разорвавшегося около борта, перебило антенны. На нашем "Пассате" появились первые раненые.
- Орудие зарядить, - тут же последовала команда Голованова.
- Орудие заряжено, - через шесть-семь секунд отрапортовал Синицын.
За время зарядки орудия я не выпускал из своего прицела немецкий эсминец, Голованов, ещё открывал рот, чтобы скомандовать - "огонь", как я произвёл выстрел. Тот попал куда-то в носовую часть корабля, при этом эсминец стал отворачивать в сторону мыса Цып-Наволок, перекрывая директрису стрельбы норвежскому малому эсминцу, заставляя того так же принять правее, чтобы не столкнуться с Z-16 "Фридрих Экольдт".
Наш боцман не дожидаясь команды, организовал выставление дымовой завесы, но это не помагало, её относило ветром.
Вторым немецким залпом пошли попадания в наш корабль, в корпусе появились первые пробоины, один снаряд второго залпа попал в центральную часть корабля.
Я тут же отомстил за попадания, третьим выстрелом хорошо попав прямо под основание второй трубы, в сторону полетела сама труба, к тому же после взрыва произошёл ещё один подрыв, по всей видимости, взорвались один или несколько котлов одной из котельных помещений.
Ответка от немцев была не менее разрушительной, мы практически лишились носовой части корабля, а так же было прямое попадание в помещение радистов.