Далее привожу ещё один источник - Грановский Е., Морозов М., Дашьян А. "Германские эсминцы в бою: Действия эскадренных миноносцев ВМФ Германии в 1939-1945 гг." Часть 1. Поход 22-24 июля 1941 года. В походе приняло участие только четыре эсминца, т.к. "Ганс Лоди" 21 июля приступил к ремонту котлов в Киркенесе.
Четыре эсминца это: Z-4 "Рихард Байцен", Z-7 "Герман Шёман", Z-16 "Фридрих Экольдт", Z-20 "Карл Гальстер".
Справка по немецким эсминцам:
Z-4 "Рихард Байцен" - в 1949 году разобран на металлолом.
Z-7 "Герман Шёман" - 2 мая 1942 года затоплен в Баренцевом море.
Z-16 "Фридрих Экольдт" -31 декабря 1942 года потоплен в Баренцевом море.
Z-20 "Карл Гальстер" - после 25 июня 1956 года разобран на металлолом.
Воспоминания Головко: Соотношение сил на морском театре было не в нашу пользу. К началу войны гитлеровцы располагали против Северного флота 6-й флотилией новейших эскадренных миноносцев, состоявшей из пяти кораблей типа "Редер"...
Какой из немецких эсминцев имел ввиду, в своей книге Головко А. Г., когда описывал уничтожение немецкого эсминца, лично мне не понятно.
Мне так же не удалось установить имя, отчество капитан-лейтенанта Егорова командира "Меридиана", а так же его дальнейшую судьбу. В списках погибших 24 июля он не числится. Есть большая вероятность, что он был ранен в тот день. О дальнейшей его судьбе не написали даже на форуме "Потери кораблей и судов в Арктике во время Великой Отечественной Войны 1941-1945".
Глава 11
За более чем суточный переход над нами всего один раз пролетел немецкий разведывательный самолёт. Пролёт двухмоторного "Дорнье Do-17" не только насторожил, но и настроил весь экипаж на боевой лад.
В этот раз реакция была незамедлительной, весь экипаж мгновенно и без команд подобрался, занимая свои места, было усилено наблюдение за морем, предполагая атаку, я приблизил максимально близко к береговой черте "Пассат", сбросив скорость до 4 узлов. Но нападения не было, поэтому уже через час хода, вновь отошли от берега на 15-20 кабельтовых, продолжая ход в сторону главной базы флота на 8 узлах.
Ещё на подходе к входу в Кольский залив, связались со штабом флота и доложили дежурному о подходе к главной базе флота. Опознались с дежурившими у залива сторожевыми кораблями СКР-26 "Мгла" и СКР-17 "Форель" с которых, наш корабль принялись рассматривать в бинокль. Там уже знали, что мы побывали в очередном бою.
28 июля к 11.00 наш сторожевой корабль входил в Екатерининскую бухту Полярного со стороны Палогубского входа. Я сражу же направил корабль к месту постоянной стоянки, пока походили, пока швартовались к пирсу, прошло ещё полчаса. Сразу же по приходу, оставив за себя Зарецкого, я вместе с Вяткиным направился в штаб ОВР базы флота для доклада.
Буквально на входе в штаб ОВР нам с Вяткиным попался наш командир дивизиона сторожевых кораблей, вот с ним мы и направились в кабинет командира ОВР базы флота.
Тот с утра был на месте, в его кабинете так же находился и начальник политического отдела ОВР батальонный комиссар Холтобин, вот им я и доложил практически слово в слово, всё то что и командиру Иоканьгской ВМБ Дианову, расставляя акценты в нужных местах, особенно при требовании дежурного по штабу флота, на выдачу квитанции о получении уведомления о наших действиях при наличии рядом отряда немецких эсминцев.
Но именно эти моменты прошли мимо всех командиров находящихся в кабинете, но в месте с тем они возбудились, когда я подробно, буквально по секундах, расписал наш скоротечный бой.
До этого у меня был разговор с Вяткиным, я честно сказал ему, как я буду докладывать в штабе ОВР базы руководству по поводу прошедшего боя. При этом выпячивая расчёт носового орудия, всё же они по сравнению с кормовым расчётом были профессиональными военными, которые до этого имели дело с орудиями практически этого калибра.
Сидящий за столом и что-то писавший в блокноте Холтобин на этом месте поднял голову, внимательно слушая меня, потом сразу же обратился к командиру ОВР Дианову, - вот Александр Иванович, я считаю что этот момент надо довести до всех кораблей ОВР базы, как показатель настоящего героизма наших командиров и краснофлотцев, чтобы до каждого члена экипажа всех кораблей ОВР базы наши комиссары этот пример довели. А так же наш отдел пропаганды, сделает обширную статью в нашей газете, её мы распространим во всех подразделениях и соединениях флота.
Я тут же вставил, - старший политрук Вяткин уже сегодня напишет для газеты полноценную статью.
- Да, да Александр Ильич, - тут же дал указание Холтобин нашему Вяткину, - срочно подготовьте для нашей многотиражки статью, о наших артиллеристах героях.
Я продолжил свой доклад, сказав, что задачу которую перед нами поставило командование ОВР мы выполнили полностью, безопасно провели "Меридиан" до Иоканьгской базы. Далее я доложил о повреждениях корабля, а так же об убитых и раненых во время боя.
- Да за два боя мы же потеряли двух командиров кораблей, - задумчиво проговорил Дианов, когда я среди убитых, первым назвал Гончара, который геройски погиб на своём посту.
- Хорошо, - проговорил, подумав Дианов, - думаю, что уже сегодня мы рассмотрим вашу кандидатуру на должность командира корабля, на должность вашего помощника, мы подберём подходящую кандидатуру из резерва флота.
Улыбнувшись, Холтобин добавил, - мы надеемся, что уж в следующем бою командир не погибнет.
- Не дождётесь, - подумал я, - хотя на это вы, по всей видимости, надеетесь, назначая меня на эту должность.
- Так точно, - ответил я, - приложу все усилия.
- Сейчас совместно с командиром дивизиона мы попробуем решить вопрос насчёт ремонта корабля, - продолжил командир ОВР базы, - о результатах мы вам сообщим в ближайшее время.
Когда мы вышли из штаба и шли на корабль, я сказал Вяткину, - вот видишь расчёт орудия герои, а про остальной экипаж, который погиб на своих постах, молчок, как будто и не люди.
Только теперь до Вяткина дошло, о чём я ему только что сказал. Тот остановился, хотел развернуться и идти назад, но я ухватил его за рукав, сказал, - это кадровые военные, они тебя не поймут, пошли на корабль по пути объясню, что они под нами понимают.
- Они считают нас второстепенными, нечто придатка до флота, считают нас "ТЮЛЬКИНЫМ" флотом, входящим в состав СФ, произнёс я, - пусть хоть так они оценили, хотя бы часть нашего экипажа, а исследователи после войны оценят действия всех остальных, в том числе и действия нашего корабля в целом, теперь понимаешь, почему я хочу именно остаться здесь, на этом сторожевом корабле?
- Вот когда напишешь про погибший расчёт носового орудия, покажешь мне, -попросил я своего заместителя, - там надо будет подправить кое-что.
Тот согласительно кивнул головой.
Сделаю небольшое отступление от страниц книги. Многие исследователи реальных событий, которые произошли 13 июля с реальным сторожевым кораблём "Пассат", считают, что именно пренебрежительное отношение кадровых военных к событиям 13-го июля заключалось как раз (один из моментов), в ТОМ ЧИСЛЕ и в отношении к ним как к "ТЮЛЬКИНОМУ" флоту. В отличии от гибели того же сторожевого корабля "Туман". Там только кадровых военных командиров было четыре в отличии от "Пассата", где было всего два. "Туман", как известно, вошел в состав Северного флота в ходе советско-финляндской войны 1939 - 1940 годов и с началом Великой Отечественной войны продолжал нести дозорную службу, решал задачи конвоирования, а также участвовал в высадке морского десанта. Военный комиссар корабля старший политрук П. Н. Стрельник в числе первых на Северном флоте был представлен к награждению орденом Красного Знамени, что, естественно, выделило "Туман" из ряда его собратьев. Большинство членов экипажа рыболовного траулера РТ-102 (СКР-22 "Пассат") было призвано из запаса 23 - 25 июня 1941 года согласно Указу Президиума Верховного Совета СССР от 22 июня 1941 года. Оставаясь служить на своем судне, ставшем после мобилизации и вооружения 25 июня - 2 июля 1941 года сторожевым кораблем "Пассат", командный, старшинский и рядовой состав был назначен на него соответственно 28 и 23 июня. Однако только после гибели корабля вышли соответствующие документы: приказ командующего Северным флотом Љ 055 от 3 августа и циркуляр начальника Организационно-строевого управления Северного флота Љ 198/313с от 31 июля 1941 года. Части экипажа воинские звания так и не были присвоены.
Вот именно поэтому я, описывая эти события, некоторых членов экипажа, к примеру, боцмана Дятлова Алексея Евгеньевича, нигде не упоминал по званию, хотя тот был младший командир (запаса).
После обеда ко мне зашёл мой заместитель, с уже написанной статьёй. Пришлось её немного подкорректировать, выпячивая не только расчёт орудий, но и весь экипаж хоть и вскользь. Так, чтобы ни добавить, ни выкинуть, было затруднительно, всё-таки писать ещё по предыдущей своей жизни я научился, да и командиром части был не пяток, а намного больше лет. После того как Вяткин, переписал начисто статью, то это была уже совсем другая статья. И это не смотря на то, что Вяткин до попадания на корабль занимал должность редактора местной газеты.
- Ну вот Александр Ильич, - я удовлетворённо посмотрел, на переписанные листы статьи, - это уже другое дело, вот такая статья уже пойдёт. Можете нести в политотдел ОВР.
На следующий день наконец-то был решён вопрос с нашим ремонтом и уже после обеда командир нашего дивизиона ОВР приказал мне переместить наш корабль с плавмастерской "Красный Горн". На него сразу же перешли насколько бригад рабочих, вместе с ними на борт к нам поднялся и Степанов Константин Васильевич - главный инженер плавмастерской "Красный Горн". Именно он поставил своим бригадам задачу на ремонт нашего корабля. В первую очередь в носовой части качественная заделка пробоины путём замены стальных листов, было временно демонтировано носовое орудие, повреждённое усиление на носу было выкинуто, вскрыт повреждённый настил, более качественно приведены в порядок носовые помещения, предназначенные для отдыха экипажа судна. Только после этого, восстановлен повреждённый настил. По новой было проведено усиление, перед установкой назад носового орудия. На все эти роботы ушло несколько дней.
Кроме того на борту у нас так же параллельно работала бригада уже знакомых нам плотников, которые опять взялись восстанавливать как каюты капитана и его помощника, так и рулевую рубку (взамен нашей временно сооружённой из подручных средств). Для этого, в полной мере были задействованы, так же возможности расположенных здесь же в Пала-губе, отдельно стоящих столярного и кузнечного цехов. На весь ремонт нашего корабля у плавмастерской "Красный Горн" ушло более четырёх дней.
За это же время наш корабль, в который раз доукомплектовали, наконец-то прибыл обещанный помощник командира и он же командир БЧ-2 Бикарюков Лев Дмитриевич, командир запаса (командование ОВР обещало в ближайшее время присвоить ему воинское звание, до назначения тот проходил стажировку и был дублёром командира БЧ-1-4 на сторожевом корабле СКР-12 "Туман"). Вместе с ним прибыло три младших командира и десять краснофлотцев.
Ещё во время беседы с Бикарюковым, как только он сказал, что был на СКР-12 "Туман" дублёром, у меня в душе зародилось нехорошее предчувствие. Конечно же, когда я готовил свой доклад по "Пассату" в академии, я не обошёл своим вниманием и изучение гибели 10-го августа СКР-12 "Туман" и знал, как там было дело. Моя внутренняя чуйка, просто вопила, что меня обязательно проверят и "предоставят возможность погибнуть" и в третий раз (как говориться, бог любит троицу), для которого как раз и подходил случай с гибелью "Тумана".
Льву Дмитриевичу я тут же поставил задачу, чтобы он натаскивал прибывших с ним комендоров расчёта носового орудия, привлекая сюда и расчёт кормового, вместе с его командиром Головановым.
Не успел я переставить после ремонта корабль на своё место в Екатерининской бухте, как меня срочно вызвали в штаб ОВР базы.
Мои предчувствия оправдались.
Для решения задач противолодочной и противовоздушной обороны флот не располагал даже минимумом потребных корабельных и авиационных сил. Необходимость решения Северным флотом оборонительных задач при явной нехватке сил и средств, привела к тому, что к несению дозорной службы стали привлекать переоборудованные из рыболовных судов, заведомо слабые в тактико-техническом отношении (это особенно касалось вооружения, скоростных и маневренных качеств) корабли.