<p>
ИЗНАНКА СБЫВШЕЙСЯ МЕЧТЫ</p>
<p>
</p>
Августовское солнце лениво выкарабкивалось из-за горизонта, вгоняя в дрожь ночные тени. Воздух насыщался светом, ароматами лета и оживляющим теплом. Над Пермью по-прежнему висела тишина, но чувствовалось, что через несколько мгновений город вырвется из паутины сна и дворы наполнятся звуками: писком домофонов, лязгом дверей, стуком каблуков по асфальту, разговорами, криками детей и рёвом двигателей автомобилей. Начнётся очередной трудовой день, и судьба вновь раскинет свежий пасьянс возможностей для новых начинаний. И, может быть, кому-нибудь сегодня даже повезёт.
В одном из таких спальных микрорайонов, посреди двора, зажатого в тиски хмурыми пятиэтажками со всех четырёх сторон, раскинулась современная игровая площадка, выделяющаяся на фоне унылой серости, словно радужная клякса. Все атрибуты детского счастья, сосредоточенные в одном месте: яркие и красочные карусели, домики, лазы, высоченные горки, спортивные комплексы. Есть где разгуляться да разыграться, целый маленький мир - сказка, воплощённая в жизнь неравнодушными к будущему подрастающего поколения спонсорами.
На площадке ещё было безлюдно: ни гуляющих с колясками молодых мам, ни радетельных бабушек, ни галдящих до рези в ушах детей. Нарушал картину лишь мальчуган лет семи-восьми в надетой набекрень чёрной бейсболке, который сидел в песочнице один-одинёшенек, будто его ещё с вечера забыли забрать домой, хотя на самом деле он вышел на улицу минут двадцать назад.
- Ух ты, какая крутяцкая! - залепетал Саша, откопав в куче песка кем-то потерянную детскую лопатку. - Повезло так повезло! И что мы раньше-то не сообразили такое замутить?!
Родители уделяли Саше мало внимания, и большую часть времени он был предоставлен сам себе.
Мать последние месяцы сильно болела и редко вставала с кровати, но, несмотря на плохое самочувствие, продолжала восстанавливать здоровье народными средствами - мазала, пила, втирала целительные настойки, заговорённые бабулей из соседнего подъезда. Надежда Витальевна никогда не обращалась к докторам, не принимала лекарств и думала, что справится с недугом сама, без всяких шарлатанов-медиков. Не любила она больниц и всего, что с ними связано.
Отец же дома почти не появлялся, в жизни главу семейства интересовали лишь две вещи: работа и любого вида рыбалка, ведь ни тому, ни другому его пристрастие к спиртному не мешало. С завода отца даже за прогулы не выгоняли - профессиональный токарь всегда ценился на вес золота, а равнодушную рыбу его вредные привычки вообще не волновали. Сейчас здоровье супруги и воспитание сына в эту идиллию никак не вписывались, ни с зазором, ни с натягом. Конечно, так было не всегда. Ещё каких-то пять лет назад соседи его считали примерным семьянином и заботливым отцом, но череда событий выбила Александра Александровича из накатанной колеи в неизведанное бездорожье. Смерть родителей, жуткая авария, после которой он очень долго восстанавливался, просрочка по своим и чужим кредитам, постоянное давление коллекторов. Он не выдержал и сорвался, замкнулся в собственном мире.
Других родственников у Саши не было, ни дальних, ни близких. И никто его не вразумлял, не поправлял, не останавливал, и он мог поступать так, как ему заблагорассудится. Поэтому восьмилетний Саша и гулял, где и когда хотел. Ну, или почти где хотел.
Ровесники и те, кто постарше, его сторонились - считали местным дурачком, никогда с ним не играли и частенько выгоняли прочь с площадки без всяких сантиментов. С теми же, кто помладше, ему запрещали общаться заботливые воспитатели отпрысков. Подобные опасения возникли не без оснований, Саша и вправду немного отставал в развитии от сверстников по причинам от него не зависящим, хотя глупым он не был, просто с ним никто не занимался.
Корень всех бед крылся в другом: в силу заложенного характера, рос Саша ребёнком застенчивым, молчаливым и нелюдимым. Любой, даже самый безобидный вопрос от незнакомого человека вгонял его в ступор и причём надолго. Редко кто дожидался ответа. Чаще всего люди натянуто улыбались, махали рукой и отправлялись дальше по делам.
- Никто не указывает! Не бубнит под ухо! - с восторгом выкрикнул Саша и продолжил ковыряться находкой в мокром песке, высунув кончик языка наружу.
Рассвет - время для тихой Сашкиной радости, когда он мог урвать от жизни кусок пожирнее. Только ранним утром никто ему не мешал, не тыкал в него пальцем и не задавал ненужных вопросов. Он мог до позеленения кружиться на каруселях и кататься в своё удовольствие на горках.
Додумался гулять по утрам Саша не так давно - в прошлые выходные, но здравую идею уже раза три на этой неделе осуществить успел. Единственный минус - вставать надо было рано, но это лишь дело привычки. С этим Саша справлялся гораздо легче, чем с осознанием и принятием того, что он не такой, как все.
- Как же всё-таки клёво! Лучше не придумаешь! Мы с тобой молодцы! Да ведь?!
Саша подмахнул пальцами прозрачные сопли под носом и вытер их о левый рукав потрёпанной светло-голубой джинсовки. Поднялся и стал нагребать кучу песка в центре, помогая ещё и рваными кроссовками.
- Лекс, ну ты чего? Не молчи! - обратился Саша к вымышленному другу, стоящему на противоположной стороне песочницы. - И вообще, давай лучше мне помогай! Одному не управиться, скоро уже малявки придут и всё сломают.
В отличие от большинства других детей, он не представлял приятеля-невидимку ни забавным зверьком, ни героем мультика, ни каким-нибудь супергероем, в его воображении он существовал как обычный мальчик-ровесник.
Саша не помнил, зачем и когда он придумал этого друга, но, сколько себя осознавал, тот всегда находился рядом с ним. Подсказывал, если Саша сам не справлялся, предостерегал от необдуманных поступков и поспешных решений, поддерживал в трудную минуту. Веселил, когда тому становилось одиноко и грустно - корчил смешные рожицы и скакал вокруг него, как обезьянка капуцин, моментально поднимая настроение. Кричал вместе с ним, если Саша трясся от страха или загибался от боли. Терпеливо молчал, когда слова казались лишними.
- Лекс! - рассерженно выкрикнул Саша, заметив, что тот никак не реагирует на его слова. - Ты опять залип что ли?
Для него Саши был не просто другом, он считал его братом-близнецом, ведь внешне тот походил на него точь-в-точь, словно отражение в зеркале. Такое же худощавое телосложение, небольшой рост и тощее щедро усеянное конопушками лицо. Тот же мясистый нос, маленькие серые глаза и слегка оттопыренные уши, высовывающиеся из копны ярко-рыжих, почти оранжевых волос.
Правда, для Сашки они выглядели как свинцово-серые - ведь тот вообще никакие цвета не различал, его окружающий мир не менялся ни днём, ни ночью и всегда оставался чёрно-белым. Будто Саша так и не подрос, и всю жизнь ему придётся мириться с тем, что он будет смотреть на божий свет глазами младенца, утопая в болоте безмерной серости.
А вот пристрастия в одежде у них существенно отличались. Лекс явно недолюбливал тьму и предпочитал одеваться полностью во всё новое и ослепительно белое, словно юный принц из сказки. Ни одной надписи, рисунка или серого пятнышка: ни на рубашке, ни на шортах, ни на носках и ботинках.
- Лекс, может, хватит уже игнорить меня! - вновь возмутился Саша и замер, с укором уставившись на товарища. - Почему я один-то всё делаю? Помогай!
Всматривающийся в пустоту Лекс моргнул и вынырнул в реальность, сменив колючий, совсем не детский взгляд на что-то более добродушное. Фальшиво улыбнулся и заговорил:
- Конечно, сейчас помогу. Как скажешь, так и будет. У меня разве выбор есть? - риторически спросил он и шагнул к куче песка. На секунду показалось, что в его голосе звучали нотки грусти, но следующая фраза развеяла впечатление без следа: - Что будем строить? Как всегда, замок? - с задором добавил он, доставая из кармана шорт белую лопатку.
- Наверное. Я больше ничего не умею лепить. А из тёмного-серого песка замки у меня всегда хорошо получаются.
- Вот и здорово! - откликнулся Лекс, присаживаясь на корточки. - Только он не серый, а жёлто-коричневый, потому что мокрый. Ночью дождь шёл. Мог бы уже и запомнить цвета, как мне кажется, тысячу раз уже тебе об этом говорил.
- Ну, жёлто-коричневый. Разве это важно? Лепи давай, не умничай!
Лекс ничего не ответил и с усердием набросился на кучу, засучив рукава. Работа закипела и очень скоро в центре песочницы выросла круглая башня полуметровой высоты с открытой платформой наверху, увенчанной зубчатым парапетом. Саша начал воздвигать стену вокруг строения, а Лекс принялся за обустройство рва. Вдвоём у них весьма складно получалось, вот только завершить постройку замка друзьям было не суждено - на пешеходной дорожке, разрубающей квадратный двор по диагонали, появились трое подростков в возрасте одиннадцати-двенадцати лет, которые целенаправленно приближались к детской площадке.
- Димыч, там же опять он, - послышался издалека писклявый голос, раздражающий не меньше, чем звук пенопласта, трущегося по стеклу.
Внешне обладатель фальцета выглядел не лучше, а вернее сказать, так же отвратительно. Не по годам разжиревший тинейджер тяжело дышал и с трудом поспевал за шустрыми друзьями, у которых проблемы с лишним весом не намечались. В кремовой футболке в обтяжку и коротких шортах такого же цвета он походил на отварную сардельку в кожуре.
- Ну, этот, придурок который. Из четвёртого подъезда, - стерев со лба пот, добавил раскрасневшийся пацан.
- Точно он! Видимо, Сега, этот дурачок не догоняет. Наказывать будем! - откликнулся тот, что был на голову выше остальных, и ещё ускорил шаг, сжимая на ходу кулаки.
Саша бросил в сторону ребят взгляд и тут же опустил его обратно в песочницу. Он не испытывал по отношению к ним ни злости, ни ненависти. Внутри него вообще никаких чувств не зарождалось, полное равнодушие. Он даже не знал, видел ли он их раньше, ведь Саша никогда не запоминал обидчиков. В воображаемом мире все они выглядели для него одинаково - словно мрачные тени. Безликие, ничем неинтересные и внешне неотличимые от множества других.
- Эй, дебилоид! Ты что - с первого раза не врубаешься? - подойдя к песочнице, гаркнул Димыч. - Это наша площадка и мы на ней играем. Вали отседа!
Никакой реакции не последовало, Саша продолжал ковыряться лопаткой в песке, делая вид, что вокруг ничего не происходит. Он не хотел верить в то, что случившееся реально, ведь теперь они отнимут у него в жизни последнюю радость - ну не ночью же ему с фонариком играть на площадке. У него в голове не укладывалось, как обидчики так быстро вычислили, что он гуляет по утрам.
- Я вроде с тобой разговариваю! Ты не только тупой, ещё и глухой, что ли? - переглянувшись с друзьями, зарычал Димыч. - Ломайте эту хрень, парни! - распорядился он, надменно задрав нос, но сам остался стоять на месте.
Первым заскочил в песочницу жилистый мальчуган, имя которого Саша так и не услышал. Одним ударом ноги он повалил башню и запрыгал на куче песка, утрамбовывая полуразрушенные стены замка. Второй же расторопностью не отличался, но, почувствовав сверлящий взгляд негласного вожака и зачинщика всех мероприятий, тоже шагнул вперёд. Тут же запнулся о бортик и растянулся в песочнице, чуть-чуть не уткнувшись лицом в Сашин кроссовок. По двору прокатился заливистый смех.
Сега поднял голову, сплюнул попавший в рот песок и запищал:
- Сука! Из-за этого дебила футболку завалил! Мать меня прибьёт!
После этих слов его друзья ещё сильнее раздухарились.
- С-с-серёга сегодня жжёт! Да, Тёма? - сквозь смех выдавил Димыч.
- Ага, жесть! - согласился с ним второй, вытирая слёзы на щеках.
Лишь Саша равнодушно смотрел на телодвижения тучного парня, барахтающегося в песке. Ни одна эмоция не проявилась на лице. Он не знал, что делать и как ему поступить, просто терпеливо дожидался развязки. Видел, как толстяк упёрся руками, оттолкнулся и с третьей попытки всё-таки встал на четвереньки. Саша заметил изменения в его лице: теперь оно стало выглядеть как смятая бумажка угольно-серого цвета, но ничего не предпринял - остался сидеть на месте, как ни в чём не бывало.
- Да я тебя ща размажу, придурок! - скорее даже обиженно, чем грозно, заверещал Сега, поднимаясь на ноги.
Он замахнулся, изобразил удар, но остановил кулак в паре сантиметров от носа, заметив, что Саша ни убегать, ни уворачиваться не собирается. Толстяк обернулся и растерянно уставился на друзей, в ожидании от них реакции.
- Ты чё застеснялся-то?! Бей давай! - со злобой процедил вожак, перестав смеяться. - Накажи этого бессмертного дебилоида! Или я те щас сам всеку, уродец! - крикнул он и демонстративно щёлкнул костяшками пальцев.