— Как только мы убедимся, что отторжения нет, — провожая Кошмара в его отсек, освещал дальнейшие планы старший самец, — то передадим его в руки ваших медиков для дальнейшей реабилитации. Если в сторону Центрального Комплекса на тот момент будет рейс, то вас подкинут до места, если нет, повезешь его сам.
— Он уже будет в сознании? — обрадовался сын Броска.
— Да, конечно, как же! — саркастически отозвался Саванна. — Будет дальше в растворе отмокать еще недели три минимум, вместе с капсулой отправим. Нельзя его раньше времени будить, а то останется на всю жизнь с судорогами или, того хуже, с припадками. Но за сохранность моего оборудования будешь головой отвечать, усек?
— Ага, — сразу сник воин, но возражать не стал.
Пока они шли через станцию, Кошмар успел отметить, что за время его отсутствия тут что-то неуловимо поменялось. Наступило какое-то оживление, что ли… Но распознать причину и даже саму суть изменений сын Броска никак не мог и спросить не мог тоже, потому что не знал даже, как точно сформулировать вопрос. Впрочем, Саванна, словно бы почуяв настороженность младшего товарища, не затягивая, объяснил все сам.
— Понимаешь, — сказал он, когда за спинами самцов уже закрылась дверь отсека, — мы бы и позволили вам остаться на более долгий срок, но наступает Сезон. Каждый год мы стараемся, чтобы он прошел как можно более спокойно — кому хочется приключений, те покидают на это время станцию, как прежде я делал. Остальные тщательно маскируют запах, принимают седативные препараты, ну и ряд иных мер… Ты пойми правильно, здесь иные порядки. Самок очень мало, и они ставят свои жесткие условия. Никаких драк, никакого собстенничества. Зато, если принимаешь их правила, есть шанс подобраться поближе. И, вроде, знаешь, что ты не единственный, и коробит от этого поначалу, а потом понимаешь: остальные точно в таком же положении…
Тут Саванна странно и неловко замолчал. Иногда, при всем его красноречии, у него случались проблемы с точным выражением своих чувств и впечатлений, особенно, если они касались какой-то деликатной тематики. Кошмар уставился на него с откровенным непониманием. Что-то все теперь еще сложнее стало…
— Так я не въезжаю, при чем тут мы? — спросил он в лоб. Кошмару, наоборот, могло не хватить в общении нужных эпитетов, а вот с прямотой проблем никогда не было.
— Вы будете слишком выбиваться, — собравшись с духом, ответил медик, — сначала ты, а потом и твой друг. И я боюсь, наши самки на этот раз сделают выбор не в нашу пользу… Еще только преддверие Сезона, а ты уже пахнешь сильнее, чем весь наш экипаж вместе взятый, что ж дальше будет?
После этих слов воина едва не разобрал смех. Все бы ничего, но Саванна сейчас был предельно серьезен…
— Слушай, друг, я даже не знаю, что тебе на это сказать, — признался Кошмар, озадаченно вороша гриву на затылке. — Я понял, о чем ты, и даже готов пообещать, что не стану претендовать на ваши дефицитных баб, но… Я что-то не узнаю тебя, старина! Что случилось? У тебя была куча самок, пусть не постоянных, но тебя, вроде, не смущало… И вдруг ты исчезаешь, потом я узнаю, что ты коротаешь Сезон на базе, теперь еще это…
Саванна недовольно поморщился и, решив, видимо, что в ногах правды нет, проследовал в свое любимое кресло. Кошмар чуть помедлил и традиционно угнездился на койке, ожидая длинного рассказа. Тем не менее, ожидания не оправдались. Старший самец не собирался сыпать откровениями, а просто охарактеризовал ситуацию по существу:
— Прежде здесь не было Роскоши. С ее появлением я более не желаю думать о других самках.
— Роскоши? — переспросил Кошмар.
— Ты ее помнишь, она тебя в чувство приводила, когда ты на тренировке отключился. Без обид, но мне уже тогда не понравилось, как она на тебя смотрит…
— Но ты же сам сказал, что вынужден делить ее с другими и смирился с этим, — окончательно запутался Кошмар.
— Но я не горю желанием, чтобы их число возрастало, — внезапно рыкнул Саванна с явной долей агрессии. И тут же добавил вновь более спокойно: — Особенно, если репродуктивный статус новичков будет выше моего собственного.
Сперва Кошмар подумал, что Саванна зря волнуется, но вскоре сам убедился в его правоте. И случилось это не когда-нибудь, а в тот самый день, когда его горемычный напарник подвергся заключительной операции. В принципе, особой опасности для жизни Сумрака данное вмешательство не несло: все, что оставалось сделать врачам — это выполнить протезирование и еще самую малость подлатать шкуру, тем не менее, друг не мог за него не переживать.
Чтобы как-то отвлечься, сын Броска отправился в тренировочный зал, где у него уже появился любимый дальний угол. А надо сказать, данное помещение вообще не особо пользовалось популярностью у экипажа, с приходом же брачного периода здесь стало совсем тихо. Это явилось еще одним разительным отличием жизни ученых от жизни охотников. Последние во время Сезона наоборот старались максимально выплеснуть энергию на тренировках, дабы не поубивать в минутном помутнении друг друга, хотя, это и не могло полностью застраховать от жестоких стычек. Далеко не все воины добивались расположения самок, и увеличенная физическая нагрузка, как ни странно, была для них хорошим выходом. «Научники», однако, судя по всему, использовали иные методы. Саванна упоминал некие препараты, но сам же делал оговорку, что злоупотребление ими к добру не приводит, так что полагать, будто весь экипаж проводит Сезон «под кайфом» явно было ошибочно. И дополнительным свидетельством тому становились характерные взрыкивания и трели, раздающиеся в стенах «Зенита» с каждым днем все чаще и громче. А еще в коридорах, страшно сказать, начали периодически мелькать не только урм (те вот как раз в большинстве своем благоразумно попрятались), но и так называемые «девочки» — чернокожие гермафродиты, табунами пасущиеся в закоулках «Всячины». И то, что ни одна из этих самых «девочек» ни разу не полезла к Кошмару, говорило о том, что работы у них и без того хватало.
Сам Кошмар пока что держался. Сезонное беспокойство постепенно овладевало им, но еще не досаждало по-настоящему, проявляясь в слегка повышенной нервной возбудимости и более-менее терпимом распирающем ощущении внутри брюха, которое поначалу можно было спутать с чувством излишней сытости. Тем не менее, попадись ему сейчас на пути самка, и он бы уже точно знал, что с ней следует делать. Однако, помня об опасениях Саванны, самец не искал с особями женского пола встречи и вообще старался вести себя как можно более неприметно. Да только одного воин не учел: повышенной инициативности местных дамочек…
Кошмар так увлеченно отрабатывал любимые приемы, что не сразу заметил появившегося зрителя. Вернее, зрительницу. Роскошь вошла очень тихо и, встав возле колонны, начала с нескрываемым интересом наблюдать за упражнениями молодого воина — если говорить по совести, то весьма далекими от идеала, но поистине впечатляющими для неискушенной в единоборствах самки. И ее повышенное внимание сейчас представляло собой абсолютно нормальное явление, учитывая мускусный аромат, в удвоенной концентрации исходящий от разгоряченного тела беспечно прыгающего с копьем сына Броска. Только вот сам охотник все равно оказался застигнут врасплох.
— Я вижу, кто-то полностью исцелился, — промурлыкала Роскошь, стоило самцу ее заметить и в растерянности остановиться. Не дав Кошмару опомниться, она неторопливой, соблазнительной походкой направилась прямо к нему.
— Я так и не поблагодарил тебя за помощь, что ты мне оказала, — низко кланяясь, проговорил молодой воин. — Спасибо тебе…
— В тот день я собиралась немного размяться и побегать, но ты нарушил мои планы, — усмехнулась самка, подходя все ближе и окутывая сын Броска столь соблазнительным ароматом, что у того перехватило дыхание и начали подкашиваться ноги. Боги, как она была прекрасна! Бурая шкурка пестрела россыпью аккуратных черных пятнышек, в меру длинная грива падала на спину блестящей смоляной копной, а женственные формы, еще не отяжеленные последствиями многих кладок, просто сводили с ума. И даже стандартная «спецодежда» — не то роба, не то доспехи — совершенно ее не портила, а наоборот придавала фигуре некую… Оригинальность. Воистину — Роскошь есть Роскошь!
Короче говоря, нужно было срочно спасаться, пока не произошло непоправимое…
— Не смею тебе мешать, — поспешно отступая назад и пытаясь по как можно большему радиусу обойти самку, пробормотал Кошмар. — Зал в твоем распоряжении…
— А, что, нам тут двоим места не хватит? — с притворным изумлением воскликнула та и как будто случайно преградила ему путь к отступлению.
— Прости, мне следует уйти, — из последних сил сдерживая рвущееся на свободу желание, почти простонал самец и вновь попытался ускользнуть.
— Куда ж ты так торопишься? — голос Роскоши понизился до шепота и стал уже откровенно соблазнительным.
Кошмар чуть не взвыл и предпринял последнюю попытку эвакуироваться вдоль стены. Это было ошибкой. В следующий момент самка уже прижала его своим телом, лишив возможности выкрутиться. Одной рукой она обхватила воина за шею, другой же взялась за его копье и медленно провела ладонью вниз по древку, пока не наткнулась на судорожно вцепившиеся в оружие пальцы самца.
— Знаешь, у меня как раз перерыв в работе, — многообещающе проговорила Роскошь, и ее дымчато-серые глаза, изысканно обведенные тонкой черной каймой, оказались прямо напротив панически округлившихся глаз сына Броска. — Может, составишь мне на отдыхе компанию, охотник? Расскажешь о своих победах…
— Я… н-не… м-могу-у-у-у… — прохныкал Кошмар, чувствуя, как самочье колено упирается в его, по неудачному стечению обстоятельств, не прикрытый сегодня броней пах и начинает недвусмысленно там елозить.
Внезапно самка нахмурилась и отстранилась.
— Так это, что, правда? — разочарованно прострекотала она.
— Что — правда? — с трудом восстанавливая дыхание, уточнил Кошмар.
— Про вас с тем парнем, которого оперировали.
— Смотря, что ты имеешь в виду, — осторожно ответил сын Броска, надеясь, что речь идет о таком неординарном событии, как победа на «Острове», но внутренне подозревая нечто совершенно иное…
— Нет, ну надо же… — будто бы не слыша его, с досадой фыркнула самка. — А я еще верить не хотела! Они мне говорят — ненормально, чтобы один мужик так другого опекал, а я им: да нет же, он просто раненого оставить не мог… Вот дура-то! Вы ж и впрямь из… «этих»!
— Мы… Что? — на нервной почве расцвечиваясь в контрастную полоску, промямлил Кошмар.
— И, что же, самки тебе совсем-совсем не интересны? Ну, хоть немного? — со слабой надеждой в голосе, почти что умоляюще, вопросила Роскошь. Кошмар набрал в грудь воздуха…
— Нет! — выпалил он, как можно более решительно, и, пользуясь временно возникшим замешательством опрометью кинулся прочь, чувствуя, как его грива буквально пылает со стыда.
Имплантация прошла успешно, и еще через десять дней медики смогли подтвердить, что организм Сумрака превосходно принял искусственные части. Теперь воина дозволялось транспортировать в орбитальный госпиталь, и Кошмар, еще недавно сильно сомневавшийся на счет данного мероприятия, теперь уже, напротив, не мог дождаться вылета.
Саванна в последнее время ходил сам не свой: то неимоверно сосредоточенный, то пугающе отстраненный. Временами от него мучительно тянуло знакомым запахом недосягаемой самки. Разговаривать с ним о чем-то было практически бесполезно… И это начинало пугать. Прежде он вел себя в Сезон совершенно иначе. Очевидно, сказывались препараты, а, возможно, общая атмосфера опьяненного любовным дурманом «Зенита». Кошмар и сам начал чувствовать себя как-то странно… Гон настиг его уже в полном объеме, но почему-то хотелось не спариваться и не драться, а сесть и протяжно выть, задрав голову к потолку. Возможно, «научники» что-то распыляли на станции, кто их знает… Добиться от Саванны и других медиков вразумительного ответа на этот счет Кошмару так и не удалось, в результате он заключил, что им с Сумраком стоит валить отсюда, пока не поздно.
В назначенный день сын Броска подготовил челнок к отлету. Ученые же, в свою очередь, любезно поделились с ним топливом и припасами — они вообще в последние недели были непривычно добрые. Когда сборы были закончены, урм в спецовках привели две грузовые платформы. На одной размещалась пустая гибернационная капсула, в которой Сумрак прибыл на «Зенит», а другую занимала более габаритная терапевтическая установка. Полностью прозрачная, она была наполнена мутноватой жидкостью, в которой медленно покачивалось тело сына Грозы.
Кошмар с опаской подошел ближе и взглянул на все еще пребывающего без сознания друга. Сейчас его даже сложно было узнать… Правый глаз самца оставался закрытым, и веко едва заметно подрагивало, а вместо левого глаза виднелась темно-красная стеклянная полусфера, бровь над которой практически отсутствовала. На ее месте начинался рубец, уходящий вверх, до середины лба. Он все еще был стянут хирургическими скобами, а в середине слегка проглядывала вживленная в поврежденные ткани черепа пластина. Искусственные жвала, выполненные из медицинского сплава, перекрещивались поверх рта. Их покрывало специально напыление, предотвращающее повреждение соседних зубов и придающее имплантатам матовый блеск. Разорванная перепонка между ними срослась еще не до конца, но более-менее обрела целостность.
Все тело Сумрака покрывали бугры послеоперационных рубцов, однако их поверхность уже мало отличалась от здоровой кожи. Тыльные стороны ладоней, запястья и предплечья выглядели так, словно с них никак не мог сойти старый роговой слой, но следы страшных кислотных ожогов за этими наслоениями теперь почти не угадывались, исчезли и постыдные шрамы от веревок — их «смыло» еще кровью Перерожденца…
Конечности самца, опутанные сетью миостимуляторов, периодически подергивались, порождая странные ассоциации с развивающимся внутри яйца эмбрионом. Хотя, почему странные? Выход Сумрака их этой капсулы вполне можно было приравнять к его второму рождению…
— По-моему, отличная работа! — гордо проговорил Саванна, дав Кошмару немного времени привыкнуть к изменившемуся облику напарника.
— Когда он придет в себя, я обязательно подробно расскажу ему, кто боролся за его жизнь, — с поклоном ответил сын Броска.
— Когда он придет в себя, я прибуду осмотреть его лично, — ухмыльнулся Саванна, после чего вручил младшему самцу сопроводительные документы и рекомендации по дальнейшей реабилитации, адресованные принимающей стороне.
Потом проводить своих «подопытных гостей» явились Грызня, Скандал, Заваруха и Прибой, передав наилучшие пожелания от остальных. В то время, как товарищи прощались и обменивались напутственными речами, урм закатили капсулы в челнок и подключили их к источнику питания. Тогда Саванна самым тщательным образом проверил их работу, остался доволен и дал добро на взлет.
========== Принять ==========
Пребывая в радостном и, вместе с тем, тревожном ожидании, Кошмар завернул к медицинсокму блоку. Сегодня, наконец, должно было свершиться большое событие: Тучка собиралась будить Сумрака. С момента возвращения напарников в Центральный Комплекс прошло почти два месяца, так что этому засоне давно пора было приходить в себя.
Сыну Броска это ожидание далось нелегко. После полуторанедельного перелета наедине со своими мыслями, он оказался совсем измотан, еще и Сезон начал давить с все нарастающей силой. Тем не менее, впереди ожидало еще столько неотложных дел, что поневоле приходилось держать концентрацию.
В первую очередь по прибытии в колонию сын Броска отправился на поклон к Тучке. Та выслушала, поохала, поахала, снарядила бригаду и быстренько разместила капсулу с Сумраком в своем секторе, на самом видном месте, чтобы всегда был в поле зрения. Потом докторша попыталась задержать и Кошмара, потому что у него был «вид какой-то вяленький», но самец ловко подсунул ей для изучения Сумракову историю болезни и унесся искать клан.
«Изверг» с ощутимо поредевшим на почве Сезона экипажем обнаружился в очереди перед доком. Тоскующий Гнев, разбирающийся с годовой отчетностью и считающий дни до отлета в свой гарем, по счастью все еще находился на борту, и надо было видеть его лицо, когда он узрел на пороге своей каюты Кошмара. Откровенно говоря, Вожак еще с момента получения доклада о полной зачистке «Острова» находился в легком шоке и даже не сразу поверил, но доказательства в виде записей с камер и маски охотника быстро убедили его в реальности произошедшего. А благодарность от Ученого Совета, пришедшая двумя неделями позже, не оставила никаких сомнений в том, что «суицидникам» все-таки удался их сумасшедший план. Не вполне ясным только оставался вопрос, относительно Сумрака, сигнал которого просто-напросто исчез, но, когда сын Броска сообщил, что главный зачистчик выжил, получив нежданную помощь от команды исследователей со станции «Зенит» и теперь доставлен в местный медициноский блок, Гнев пришел в нескрываемый восторг. Победа над «Островом» делала немалую честь всему клану, а выживший после нее и оставшийся в строю воин вообще представлял собой предел мечтаний. Вожак даже не рассердился из-за утери скафандра и энергосистемы, так, поворчал слегка для вида и все.