Отчитавшись, Кошмар получил разрешение воспользоваться морозильником, куда выгрузил трофеи Сумрака. Челнок он ответственно вернул в общий ангар, а головы трех добытых напоследок Жесткачей унес в свой отсек. Их сын Броска обработал еще на «Зените», и теперь смог с гордостью водрузить на потихоньку заполняющуюся трофейную стену. Раньше времени брать положенную ему долю добычи охотника проводник самовольно не стал.
На обратном пути самец повстречал настороженно передвигающихся по кораблю Вопля и Грома — Детям Первой Крови не приходилось в этом году надеяться на самок, и они были вынуждены как-то уживаться на судне друг с другом и остальными неудачливыми в отношении личной жизни самцами. Юнцы привычно шарахнулись от старшего воина, но затем, признав Кошмара, осмелились подойти, сохраняя, тем не менее, безопасную дистанцию. Впрочем, драться с ними сын Броска точно не собирался. Исходящий от молодняка запах возбуждения слегка подбешивал, но Кошмар только-только побывал у Гнева, и на фоне благоухания такого доминанта, как Вожак, легкий душок этих двоих почти терялся. Узнав о том, что «Остров» взят, а Сумрак выжил, мальки преисполнились восторгом и убежали делиться новостями с остальными товарищами, забыв об опасности схлопотать от Яда или Вулкана. А Кошмар пошел отсыпаться.
Следующим утром с визитом на «Изверг» прибыл Гроза, которого дружище Гнев известил о судьбе потомка первым делом. Вожаки обменялись традиционными любезностями, после чего потребовали сына Броска к себе. Когда же он явился, робея и не смея поднять глаз, лидеры встретили его весьма миролюбиво, вновь похвалили — сдержанно, но от души — и велели проводить их в тот сектор, куда определили Сумрака.
Втроем они покинули корабль, и молодой самец послушно отправился вперед, указывая путь. Он шел, то и дело незаметно поглядывая на внушительного родителя своего друга — прежде Кошмару не доводилось встречать Грозу лично и, надо сказать, тот немало его впечатлил. Как оказалось, статью и лицом сын весьма походил на отца, только был светлее по окрасу, а также намного мельче и легче в силу возраста. Гроза выглядел очень массивным, превосходя ростом и комплекцией идущего рядом Гнева. Наград у него также имелось больше… Однако вел он себя при этом без лишнего пафоса, общаясь с другом почти на равных, и даже на Молодую Кровь почти не рыкал. В итоге, украдкой наблюдая по пути за Вожаками, Кошмар вдруг пришел к совершенно потрясающему выводу: вдвоем они поразительно напоминали их с Сумраком, только на много лет старше!
Переваривая эту неожиданную мысль, сын Броска незаметно для самого себя довел Великих до владений Тучки. Встретившая их там врачевательница, поворчала ради порядка на счет карантина и посторонних в отделении, но все-таки пропустила высокопоставленных особ, непреклонно заставив их пройти через дезинфектор, после чего предъявила Сумрака в капсуле, выделив на это своеобразное одностороннее свидание десять минут.
От явленного зрелища Гнев недовольно прищелкнул, а Гроза на мгновение поменялся в лице. Затем приблизился, обошел капсулу вокруг и, понимающе качнув головой, покинул помещение.
— Про глаз я пока Загадке не скажу, — задумчиво озвучил свои мысли Гроза уже по дороге назад.
Потом Вожаки отпустили Кошмара и ушли куда-то вдвоем, а на другой день Гнев вновь вызвал молодого воина к себе и в присутствии наиболее вменяемых членов клана, создающих, тем не менее, несколько скомканную обстановку, вручил ему десяток почетных колец, пояснив:
— Тебе в Сезон они будут очень кстати.
Также глава клана выдал отличившемуся бойцу код для получения в оружейных нового комплекта доспехов и пообещал уже официально повторить награждение после Сезона, а затем поспешно отбыл к своим женам, напоследок велев остающемуся экипажу по возможности известить его о пробуждении Сумрака. Кошмар же, довольный, хоть и немало удивленный щедростью Вожака, отправился выбирать себе броню получше.
Оставшееся время сын Броска решил посвятить тренировкам и отдыху, не смотря на то, что его так же отчаянно, как и прочих охотников, тянуло отправиться к самкам. Вернее, к одной конкретной самке — Смальте из Чертогов Красной Воительницы.
Смальта запала ему в душу с первого взгляда, и теперь Кошмар вспоминал о ней постоянно. Это было непривычно. Совсем не так, как раньше, когда он, порой, даже не утруждал себя запоминанием имен постоянно меняющихся партнерш. Впервые за весь свой любовный опыт молодому воину хотелось не спариваться с самкой, а быть с ней. Завоевать ее, очаровать, покорить… Сделать своей. Однако, учитывая происхождение данной особы, в осуществлении этого смелого желания могли появиться определенные трудности. Тем не менее, сын Броска был готов рискнуть. Но прежде надо было дождаться пробуждения брата…
— А, это ты? Заходи, заходи, дорогой! — проворковала Тучка, когда Кошмар с опаской заглянул в медблок.
Настороженность молодого воина не была случайной. Сезон Любви подошел к своему срединному рубежу, и возбуждение самцов, по той или иной причине остающихся в колонии, достигало апогея. Перемещаться по станции стало сложно — угроза нарваться на какого-нибудь свихнувшегося под влиянием спермотоксикоза вояку из умозрительной сделалась вполне реальной, тренировочные залы превратились в места кровавых разборок, а душевые и столовые сделались дополнительным источником конкуренции.
Сперва Кошмар пытался пожить в недрах самого орбитального комплекса, но очень скоро понял, что намного безопаснее оставаться на клановом судне. Там, как-никак, хотя бы все агрессоры были знакомыми и более-менее предсказуемыми… В этом году особо буянили Бродяга и Топь, до сих пор не обзаведшиеся самками, а еще, как ни странно, Пегий — у того, как выяснилось, взбунтовались все его бабы и выставили его из гарема до следующего года. А нечего, где не надо, характер свой показывать. Молодняк тоже временами лез, куда не просят, Кошмар даже пару раз сцепился с оборзевшим вконец Ядом, но того намятые бока, похоже, ничему не учили…
Короче говоря, сегодняшняя вылазка — именно вылазка, иначе не назвать — до лазарета потребовала максимальной быстроты и сосредоточенности. К счастью, Кошмару по дороге мало кто встретился, только с одним каким-то уродом еле разминулись в коридоре: тому не понравилось, как сын Броска на него поглядел, а сына Броска оскорбила его вызывающая рожа. Противники уже зарычали и скрестили копья, но появившийся неведомо откуда пожилой самец шуганул их со своего пути, точно мусорных тварей, и поединок не состоялся.
В медблоке, по счастью, было тихо. Из присутствующих — только пациенты в капсулах, да бессменная в Сезон Тучка… Кошмар вытянул шею и тщательно принюхался: точно ли никого?
— Да заходи уже, кому сказала! — не вытерпела старая самка. — Тут только я. Кто тебя там так перепугал?
— Простая предосторожность, — буркнул сын Броска и на всякий случай заблокировал за собой дверь. Тучка осуждающе покачала головой и вернулась к прежнему занятию — сортировке медицинских карт, попросив подождать еще пять минуточек.
Кошмар послушно уселся на скамейку и принялся наблюдать за действиями лекарши, переводя дыхание после волнительного путешествия по станции. А Тучка явно не особенно торопилась. Переходя от терминала к терминалу, она распределяла по ячейкам информацию, заполняя сводные таблицы, и ее обширная фигура степенно покачивалась, формируя неожиданные выпуклости под свободного кроя одеянием…
Кошмар сам не заметил, как полностью сосредоточился на этом неспешном, почти гипнотизирующем колыхании… А дальше все произошло непроизвольно. Во время гона сознание плыло, и логика отказывала, так что организм, порою, начинал сам по себе вытворять совершенно странные вещи. Например, обниматься с неодушевленными предметами… Или вот карабкаться на способных перешибить некрупного охотника одним щелчком гигантских бабищ, давным-давно вышедших из репродуктивного возраста…
Тучка уж и самкой-то почти не пахла, однако для измученного длительным воздержанием юнца теперь хватало даже самой низкой концентрации феромонов в воздухе. Разум резко отступил на второй план, вытесненный неудержимым желанием хоть какой-нибудь разрядки, и Кошмар, перестав отдавать себе отчет в производимых действиях, медленно поднялся с места. Пригнувшись и раскрыв жвала, он с заискивающим рыканьем двинулся к внезапному объекту своего вожделения, совершенно не думая в этот момент о большой вероятности схлопотать в ответ по обнаглевшей физиономии. Впрочем, объект, на удивление, оказался совсем не против…
…Постепенно приходя в себя и начиная осознавать случившееся, самец слез с облагодетельствовавшей его самки и отошел, приняв растерянный, виноватый вид. Тучка же, лукаво ухмыляясь, поднялась с пола, поправила юбку и, со спокойным видом протянула Кошмару салфеточку, чтоб вытерся. Вот ради таких моментов она и дежурила в Сезон сутками: нет-нет, да и удавалось перехватить озабоченного юнца.
Когда возникшая неловкость была с грехом пополам преодолена, во многом благодаря невозмутимости пожилой самки, Кошмар вспомнил, зачем, собственно, сюда явился, и Тучка сразу заверила, что «сейчас все будет».
Капсула загудела, сливая остатки жидкости, плавно перешла из горизонтального состояния в наклонное и открылась. Врачевательница проворно освободила тело Сумрака от лишних проводов, аккуратно извлекла дыхательную трубку и многочисленные катетеры, оставив всего один на правой руке, после чего начала медленное введение в кровоток препаратов для восстановления сознания.
Некоторое время ничего не происходило, но спустя четверть часа пациент дернулся и, на мгновение оторвав голову от поверхности, срыгнул проглоченную ранее стабилизирующую жидкость. Затем его пальцы сжались, скрипнув прилично отросшими когтями по стенкам капсулы, все тело напряглось… Внезапно все еще достаточно «пьяный» самец рванулся вперед, с неожиданной силой оттолкнувшись руками. Однако его ноги не выдержали нагрузки и с непривычки подогнулись, так что Сумрак всем своим весом был вынужден рухнуть на вовремя подоспевшего Кошмара, и только в последний момент подхватившая его за подмышки Тучка спасла обоих от падения. Сын Броска помог аккуратно уложить охотника обратно и встревоженно склонился над ним. Лекарша лишь с пренебрежением фыркнула, проверила катетер, поправила пару датчиков, отклеившихся с груди самца, после чего глянула на монитор жизненных показателей и удовлетворенно потрепала пациента за целую ротовую перепонку.
Сын Грозы медленно приоткрыл глаз…
Первыми нахлынули запахи, смутно знакомые и столь едкие, что от них нестерпимо зачесалось где-то в центре мозга. И ощущение собственного тела — ватного, тяжелого, непослушного. Следующими до сознания достучались звуки. Похоже, кто-то звал Сумрака по имени, но различить точно не представлялось возможным. Потом в глаза ударил свет, заставив немедленно зажмуриться вновь — слишком ярко…
— …братан, давай, скажи что-нибудь!
— Да погоди ты, дай ему в себя прийти!
— Он слышит?
— Сейчас все услышит и увидит, не пугай…
Сумрак еще раз предпринял попытку разлепить веки. Удалось. Самец вновь увидел ослепительный свет и два смутных силуэта… Хотел прикрыть лицо рукой, но не сумел ее поднять… Кашлянул… Снова потянул воздух…
Что-то было не в порядке. Но, что именно, он никак не мог понять.
Медленно и нехотя мозг опознал напарника. Да, впереди определенно маячило лицо Кошмарика… Пока еще размытое, в размазанном ореоле тепловых потоков, но, все же, узнаваемое. И запах тоже был его… Только более резкий, чем всегда. Слишком резкий.
А кто это рядом? Самка… Большая самка… Тучка???
Сумрак вновь попробовал приподнять голову, на сей раз более успешно, и окончательно промогрался. Кошмар и Тучка радостно ему оскалились. А в следующий момент до сына Грозы окончательно дошло, чем здесь пахнет. Они, что же, тут… Бо-оги, какое издевательство над психикой!
— Вы чем тут занимаетесь? — почему-то это было первое, что ему пришло в голову сказать. Следом возникла мысль, что он, кажется, совсем позабыл, как звучит его же собственный голос…
— Тебя будим! — хором ответили ему. Тучка при этом выглядела подозрительно довольной, а Кошмар смущенным, но дико радостным.
— Зачем? — вопросы рождались один гениальнее другого.
— Потому что хватит спать, — в своей обычной манере прострекотал Кошмарик и хлопнул друга по плечу, после чего сморщился и брезгливо отряхнул руку.
Сумрак скосил глаза вниз и вбок, туда, где только что, как сквозь толстую ткань, едва-едва ощутилось прикосновение. Мокрое от жидкого стабилизатора тело маслянисто поблескивало и было облеплено датчиками. Одежда отсутствовала. Шкура местами выглядела странно.
— Как тебя зовут? — строго спросила Тучка, отвлекая его внимание от созерцания собственного туловища.
— Сумрак…
— Хорошо. Имя отца?
— Гроза… — мысли ворочались тяжко, но в верном направлении.
— Клан?
— Великого Гнева…
— Сколько тебе лет?
— Ох… — он был вынужден взять паузу. — Сорок… Восемь?
— Это кто рядом?
— Кошмар… Сын… Броска…
— Я кто?
— Тучка… Тучка, прости, но я не знаю, чья ты дочь…
— Где ты находишься, понял, или сказать?
— Понял… Но сказать…
— Медицинский блок Центрального Орбитального Комплекса. Остальное правильно. Тест пройден, — обнадеживающе заявила Тучка. — Сейчас полежи спокойно…
Но самец уже не слушал. Собравшись с силами, он оперся на локти и встряхнул головой. Движение моментально отдалось сильной болью, пробежавшей через лоб и впившейся куда-то за левую глазницу. От неожиданности Сумрак взрыкнул, и боль тут же переместилась в район челюстей…
Медленно, с превеликим трудом, он перенес свой вес на одну руку, а второй осторожно накрыл левую половину лица, едва не промахнувшись в этом движении. Ощупал… И, кажется, наконец, понял, почему ему так сложно сфокусировать взгляд…
— Что это? — тут уже получилось только простонать.
— Все путем, дружище, тебя просто немного подлатали… — коряво успокоил Кошмарик.
— Дорогой, слушай внимательно, — вздохнув и оттеснив младшего самца, проговорила Тучка. — Глаз ты потерял, увы. Но тебе поставили очень качественный искусственный зрительный анализатор, ты быстро с ним освоишься. Руками только давай вот не трогай! Веки удалены, бионическая сетчатка активируется при попадании света на сетчатку живого глаза, так что сперва будет слегка непривычно. Зато там есть встроенные фильтры и коррекция изображения — теперь ты будешь видеть некоторые дополнительные спектры без маски.
— А… — хотел что-то спросить Сумрак, но, вместо того, чтобы договорить, поднял максиллы и попытался сосредоточиться на них, ощущая некий подвох и здесь.
— Два жвала также заменены протезами, — развеяла сомнения врачевательница. — Но для победы на «Острове» — это небольшая цена, верно?
— Я… Ничего не помню, после того, как увидел Перерожденца, — признался самец. Слова покидали пасть с большой неохотой…
— Главное, что ты помнишь, кто ты, и понимаешь, где находишься, — снова встрял сын Броска. — А остальное я тебе расскажу потом.
— Я хочу встать.
Не дожидаясь разрешения, самец вновь неуклюже оттолкнулся, вознамерившись куда-то пойти, но Кошмар заранее перехватил его и удержал на месте. Жвала сына Грозы уткнулись в район шеи товарища, и Сумрак возмущенно всхрапнул, подавившись запахом потенциально конкурирующего самца. Одновременно тупая боль отозвалась уже по всему пробуждающемуся телу, постепенно гудяще локализовавшись в области груди и равномерно растекшись вдоль еще слегка онемевших конечностей. Тучка вполголоса ругнулась и вернула капсулу в горизонтальное положение.
— Лежи, глупый, куда собрался? — пожурила она и принялась снимать датчики. — Тебе пока что надо отдыхать.
— А долго ему лежать-то? — поинтересовался неравнодушный к судьбе друга Кошмар.
— Сколько скажу, столько и будет. А ты, мой хороший, иди-ка теперь погуляй. Хватит вам обоим на сегодня впечатлений. Завтра днем лучше придешь.
Младший воин попробовал, было, возразить, но тут же был решительно выдворен за порог, после чего Тучка вернулась к своему пациенту. Его следовало привести в порядок — вытереть насухо и как следует размять.
Понимая, что перечить нет смысла, Сумрак молча расслабился и покорно отдался во власть умелых, сильных рук. Впрочем, массаж оказался даже приятным, и успокоившийся самец неожиданно для себя самого уснул в самый разгар процесса — наконец-то обычным, безмятежным сном.