Запас продовольствия уже подходил к концу. Обеспечение учебного лагеря возлагалось на старост близлежащих селений. Оплата производилась заранее из княжеской казны. Однако возы с провиантом с утра почему-то не прибыли. Пришлось обойтись дичью, которой к счастью в местных лесах было вдоволь. А в село Мечеслав отправил троих новобранцев.
Не успел сотник дойти до своего шатра, как услышал вдалеке протяжный свист. Мечеслав обернулся, как раз в тот момент, когда из-за деревьев появился всадник. Конь под ним был не ратный, а крестьянская трудовая лошадка, не привычная к бешеной скачке. Бока бедного животного взмылены, изо рта хлопьями летела белая пена. На коне, прижавшись к ее хребту и обхватив руками за шею, скакал мальчик. Мечеслав еще издали узнал его. Тревога охватила сотника. Он бросился навстречу всаднику.
– Желан, – Мечеслав остановил коня, схватив его под уздцы, – что случилось?
– Беда! – воскликнул новобранец, соскользая с коня. Его темные глаза казались огромными на бледном, осунувшемся лице. Он взглянул на своего командира полными слез глазами.
– Там, там, – он уже плакал.
– А ну брось нюни разводить! – рявкнул Мечеслав, хорошенько тряхнув его за плечи, – а ну доложи, как положено!
– Сейчас расскажу, – всхлипнул Желан, размазав слезы по лицу рукавом рубахи. Он несколько раз глубоко вздохнул и стал взахлеб говорить.
– Ливонцы ворвались в село. Всех мужиков перебили. Баб в полон взяли. Радосвет и Световит попытались оказать сопротивление. Да куда там. Рыцари все в доспехах. Убили они их, а меня пленили. Связали да на двор бросили. Сами по домам ходят, злые, что звери. Утварь все вытаскивают, да на телеги грузят. Скотину с собой гонят. Потом у старосты в погребе нашли несколько бочонков с вином. Да давай тут же пить. Перепились все и стали баб в сарай таскать, насильничать. Мне удалось ремни перегрызть. Дополз я до крестьянской лошадки, вскочил на нее и ускакал.
Пока Желан рассказывал, вокруг него собрались все новобранцы.
– Братцы! – воскликнул Переслав, – да что же это делается? Проклятые псы на нашей земле зверствуют, а мы тут в лесу отсиживаемся?!
Молодежь загудела, требуя выступать немедленно.
– Сколько их? – не обращая внимания на выкрики новобранцев, спросил Мечеслав.
– Около сорока, – ответил Желан, – двое важные, с ног до головы в железной броне.
Сотник кивнул. Два рыцаря. С ними их "копья". Всего тридцать пять-сорок хорошо обученных и вооруженных до зубов воинов. У него же восемьдесят молодых новобранцев, которые еще и меча толком держать не умеют и в реальном бою не бывали. Но все как есть рвутся отомстить врагу. В глазах злость и ненависть. Кому же, ежели ни им остановить захватчиков?
– Орислав, коня! Да самого быстрого!
Десятник тут же бросился исполнять приказ. Через несколько минут он подвел крепкого скакуна.
– Вот, что… – Мечеслав по-отечески посмотрел на Желана, – скачи, что есть мочи в Псков. Расскажи воеводе о том, что видел. Пусть помощь шлет.
Мальчик вытер рукавом нос и кивнул. Сотник подсадил его в седло. Желан крепко ударил пятками по крутым бокам. Будто только этого и ждал, конь сорвался с места, в одно мгновения исчезнув среди деревьев. Мечеслав проводил его взглядом, перекрестив в дорогу.
"Живи сынок, – прошептал он".
Но тут же его лицо посуровело.
– Всем остальным на сборы десять минут. Построение на поляне конно и оружно, в полном боевом облачении, – распорядился сотник, направляясь к своему шатру.
Вскоре небольшой конный отряд устремился в сторону захваченного села.
Они успели вовремя. Ливонцы уже собрались уходить. Впереди отряда на добротных, закованных в железо, конях с важным видом ехали два рыцаря. Следом растянулись повозки, доверху нагруженные сельским скарбом и привязанными к ним скотиной и женщинами. В разорванных платьях, падая и поднимаясь, они плелись по пыльной дороге, сдирая в кровь босые ноги. Их окружали десять конных и двадцать пеших воинов.
Отряд русичей появился из леса с левого фланга ливонцев.
– Что страшно? – усмехнулся сотник, бросив быстрый взгляд на остановившегося рядом Переслава.
– Боязно, дядька, Мечеслав, – ответил молодой ратник, покрепче сжав в руке свое копье, – глянь-ка, те двое впереди, все в броне и с рогами на шлемах, что бесы.
– Стоит ли нам, православным, да чертей бояться, – ответил сотник, – пусть они нас стерегутся. Ведь мы на своей земле. Здесь нам любая кочка в помощь.
Он рывком опустил забрало своего шлема.
– Вперед други! За землю русскую! За веру дедами нам данную!
Нагруженные награбленным ливонцы не сразу заметили опасность, а когда осознали угрозу, было уже слишком поздно. Спустя несколько мгновений русичи врезались в ряды, не успевших выстроиться в боевой порядок рыцарей.
Переслав, не успел оглянуться, а уже оказался в гуще схватки. Впервые в жизни ему пришлось оказаться в настоящем бою. Перед ним мелькали кольчуги товарищей, белые плащи с черными крестами, остроконечные шлемы ратников и круглые каски кнехтов. Он сходу обломал копье о выросшего перед ним всадника. Копье только помяло нагрудник. Доспех у рыцаря оказался добротным. Но удар выбил его из седла. Переслав, не сразу понял, что опрокинул командира отряда. Юный воин на мгновение, отвлекся, отбивая щитом копье пехотинца. Рубанув его по плечу, он вновь перевел взгляд на рыцаря. К его удивлению, тот почти не пострадал. Ливонец медленно поднимался на ноги, уже держа в руках свой длинный меч. Еще мгновение и он придет в себя, и тогда одолеть его будет не просто. Умереть в первом же бою в планы ратника не входили. Размахнувшись, и наклонившись вперед, он нанес рубящий удар. Рыцарь не успел его парировать. Меч русича обрушился на шлем ливонца. Раздался глухой звон. Такой звук, Переслав помнил из детства, когда палкой бил по перевернутому вверх дном ведру. Оглушенный рыцарь упал на колени. Рядом с ним в траву покатился срубленный с шлема рог. Подняться Переслав ему больше не позволил. Склонив голову, ливонец обнажил шею. Туда и нанес следующий удар ратник. Брызнула во все стороны кровь. Голова рыцаря покатилась под ноги коня.
Выпрямившись в седле Переслав огляделся.
Невдалеке, размахивая убийственной палицей, бился его друг Орислав, круша головы, разбегающихся в панике, пехотинцев. Остальные не отставали друг от друга.
Перед взором Переслава промелькнуло искаженное ужасом, лицо совсем юной девушки. Разорванное платье свалилось с ее плеч, обнажая покрытую синяками и кровоточащими ссадинами кожу. Девушка в испуге забилась под телегу, закрыв голову руками.
Зверь, таившийся до этого времени, где-то в потаенных уголках его души, внезапно вырвался наружу. Разум затуманился, притупив все чувства. Теперь у него было только одно желание, – убивать. Переслав бросил своего коня вперед, нанося удары, мечем налево и направо. Под этими ударами падали пешие кнехты. От грохота покореженного метала щитов, шлемов, нагрудников, закладывало уши.
Из кровавой пелены его выдернул голос Орислава, который звал его преследовать ливонцев.
Переслав, очнулся. Врагов вокруг уже не осталось. Он огляделся. На земле, повсюду валялись лишь трупы меченосцев. Ратник понял, что они одержали победу. Несколько его товарищей освобождали плененных женщин.
– Бегите к лесу! – крикнул он.
Помогая друг другу, те бросились к деревьям.
Переслав взглянул вперед. Там мелькали плащи нескольких стремительно удаляющихся всадников. За ними, бросая оружие, в беспорядке разбегались пехотинцы. Сотник с дружинниками гнали их, срубая головы.
Переслав, пришпорил коня.
Разгоряченный погоней, Мечеслав влетел на пологий холм, и резко натянул узду. Конь встал на дыбы.
– Вот тебе бабка и юрьев день, – прошептал сотник.
В долине, ощетинившись копьями, стояли плотные ряды конных рыцарей. За их спинами разворачивались в боевой порядок пехота.
Мечеслав затравленно оглянулся. Освобожденные из плена женщины еще не достигли спасительного леса. Отступать было нельзя. Да и куда бежать со своей земли. Сотник взглянул на скучившихся вокруг него ратников. Почти все были в строю, даже раненые не покинули товарищей. Семьдесят пять молодых, но уже познавших вкус победы воинов. Они уже без страха взирали на более чем втрое превышающего их по силе противника.
Мечеслав в последний раз взглянул в высокое синее небо. Увидев парящего в вышине ястреба, он улыбнулся. Перекрестившись, он надел на голову шлем, поднял вверх меч и пришпорив коня, повел свою немногочисленную дружину в последний бой.
Глава 11. Псков 19 июня 1245 года
– Давай, атакуй! – Боброк отступил на шаг, приготовившись к схватке. Его меч застыл на уровне груди противника.
Милана ринулась вперед. Их клинки встретились, высекая искры.
Девушка была счастлива, ведь воевода оторвал ее от скучных домашних дел. С самого утра Василиса Микулишна, пыталась привить своей непутевой племяннице, любовь к стряпне. Милана делала все, чтобы понравиться тетке. Измазалась с ног до головы в муке и тесте, но на ее пироги было страшно смотреть, а уже, чтобы попробовать…
Боброк легко отбил серию ударов. А после сам перешел в атаку, заставив девушку отступать. К гордости Миланы, она справилась. Более того, когда воевода нанес мощный удар, который должен был выбить из ее рук оружие, она отскочила назад, пропуская мимо себя клинок, а после стремительным броском, оказалась возле поединщика, уперев острие клинка к его горлу.
– Ага, – весело воскликнула она, – сдавайся басурман!
– Не радуйся раньше времени деточка, – усмехнулся Боброк, – самое опасное, уверовать в побед, пока враг не повержен.
Он резко ушел в бок, и ударил рукоятью своего меча, по запястью племянницы. Клинок вылетел из ее руки, звякнув о лежащий на земле камень.
Поединок проходил за широким рвом перед стенами города. Несколько ратников из дружины воеводы, усевшись прямо на земле, с интересом следили за учебным боем, подбадривая выкриками молодую воительницу. Когда она потеряла меч, зрители махнули рукой и стали подниматься. Но, как оказалось, они ошиблись. Поединок еще не закончился. Милана перекувырнулась через голову, по ходу дела выхватив из-за пояса два кинжала. Встав на одно колено, она метнула их в сторону воеводы. Клинки просвистели возле уха старого воина, воткнувшись в одиноко стоящее дерево за его спиной. Боброк развернулся в пол оборота, взглянув на еще дрожащие кинжалы. Почесав затылок, он повернулся к девушке.
– Не шути больше так, – погрозил он пальцем.
– Ты же сам говорил, – пожала плечами Милана, – что нельзя уверовать в победу, пока она не одержана.
– Ладно, – по-доброму рассмеялся воевода, – будим считать, что ничья…
– Не правда! – наиграно возмутилась девушка, – Я победила! Ведь, правда? – она повернулась к улыбающимся ратникам, – Ну скажите же ему!
– Выиграла, выиграла, – проговорил сквозь смех Ведагор, – если конечно батюшка воевода не поддался.
Боброк лишь махнул рукой.
– Хватит зубоскалить, – пробурчал он в бороду, – идем в город.
Воевода не спеша двинулся в сторону ворот, возле которых маячили четверо стражников. Увидев возвращающегося военачальника, они покрепче сжали копья, вытянувшись в струнку.
Проходя по мосту, Боброк уже в который раз отметил, что пора вносить кое-какие изменения.
Совсем недавно деревянные стены детинца, были заменены на каменные. За этими стенами было все необходимое, чтобы выжить в трудное время. Массивные сторожевые башни возвышались над воротами и по периметру стены. Узкие бойницы в них были устроены так, чтобы защитники могли закрывать большой сектор обстрела, а сами были защищены от вражеских стрел. Каждый уровень перекрывался прочной дверью. Подтащить к ней таран было практически невозможно. Что давало возможность оборонять башню очень долго. Если противник все-таки сумеет ворваться в башню, узкие лестницы, идущие по кругу, не давали врагу шансов атаковать большими силами. В самой крепости располагались хорошо укрепленные погреба, заполненные продовольствием. Несколько колодцев, обеспечивали защитников водой, а белокаменный собор в центре крепости, поддерживал в них веру и боевой дух.
За пределами детинца располагался посад. Окольный город был защищен валом и деревянной стеной, которая в нескольких местах уже подгнила и требовала ремонта. Но зачем ремонтировать, если она стала заменяться каменной кладкой.
Благодаря удачному расположению город имел естественные укрепления в виде реки с высокими берегами, болот и оврагов. Самое слабое место было с южной стороны. Там псковичи вырыли глубокий ров. А из камня, добытого в ходе работ, сложили высокий вал. Но не мешало и там возвести каменную стену.
Звон колокола с сторожевой башни оторвал воеводу от его мыслей. Он поднял голову, пытаясь высмотреть наблюдателя. Тот перегнулся через парапет, что-то кричал, указывая рукой в сторону дороги, ведущей в новгородские земли. Что пытался сказать ратник, Боброк не расслышал. Он перевел взгляд в указанном направлении. Вдалеке он рассмотрел двух всадников. Чувствуя конец пути, они пришпорили коней, пустив их в галоп.
Сопровождающие воеводу дружинники, окружили его, положив руки на рукояти мечей. Стражники возле ворот засуетились, готовые в любой момент закрыт вход в город.
Всадники стремительно приближались. Теперь их можно было хорошо рассмотреть.
Первой скакала девушка. Хоть она и была облачена в добротный кожаный доспех с металлическими бляхами, но спутать гибкий девичий стан было не возможно.
Боброк в задумчивости сдвинул брови, силясь вспомнить. Он готов был поклясться, что видел ее. Но где?
Девушку сопровождал богатырь. Иначе этого воина назвать было нельзя. Прочная кольчуга, казалось, готова треснуть на его могучем торсе. Но самое необычное в его облике было, то, что он был черен лицом. Таких людей воеводе видеть не приходилось, хотя от купцов он знал, что черное племя живет в далеких африканских землях.
– Сестрица! – из-за спин ратников выбежала Милана, бросившись навстречу всадникам.
И тут Боброк вспомнил. Конечно! Год назад, после подписания князьями договора о взаимной помощи, он ездил в Киев, где боярин Гордеев собирал воевод со всей Руси. Дабы они могли познакомиться друг с другом и своим новым командиром. Там он и видел мельком эту девушку. То была приемная дочь киевского воеводы, лучшая разведчица и диверсантка во всем обитаемом мире.
"Ежели боярин прислал свою воительницу, – подумалось старому воину, – то дело срочное и опасное".
Он торопливо пошел к гонцам. Между тем Милана уже добежала до спешившихся всадников. С разбегу она повисла на шее своей названной сестры. Юлдуз крепко обняла ее, а затем отодвинула за плечи, окинув ее взглядом с ног до головы.
– Вижу, что ты времени зря не теряешь, – улыбаясь, похвалила она младшую сестру, – все хорошеешь, да воинскую науку постигаешь…
– У меня уже почти все получается, – похвасталась Милана, слегка покраснев от похвалы, – жаль, что ты немного опоздала и не видела мой бой. Дядя атаковал меня и чуть не снес голову. Я отбила все его удары, а потом, как ты учила, отскочила в сторону, пропустила его меч мимо себя и приставила ему клинок к горлу. Но он вывернулся и выбил меч у меня из рук. Тогда я перекувырнулась, а потом метнула с колена сразу два кинжала. Если бы это был настоящий бой, то я бы непременно победила!
Юлдуз рассмеялась, любуясь своей ученицей, но неожиданно толкнула ее в бок. Ее лицо в одно мгновение стало серьезным.
К ним, в окружении охраны, уже подходил Боброк. Юлдуз отстранила сестру в сторону и шагнула ему навстречу.
– Будь здрав воевода, – приветствовала псковича девушка.
– И тебе здравия, – отозвался Боброк, – что за дело привело тебя в наши земли?
– Дело срочное, – лицо Юлдуз сразу стало серьезным, – мой отец велел кланяться тебе и сообщить, что в Великом городе раскрыт заговор. Бояре новгородские готовили бунт против князя Александра. Они желали отдать город и все земли шведам. Те сговорились с ливонцами. Их войско уже готово вторгнуться в псковские земли.
Воевода был не из робкого десятка. Не раз ему приходилось биться с беспокойными соседями. Но сейчас он почувствовал холодок, пробежавший по его телу. Он хорошо знал силу и ливонских меченосцев и шведов. Но ежели они еще и объединились под одним знаменем, то тяжко будет сдержать их.