— Как это?
— Да вот так, — улыбается парень, глядя на меня сверху вниз, — Логи-то посмотри!
[Тей Козловский, эпсилон-7++]
Вот это поворот! Оказывается, я разом подпрыгнул на четыре ступени! Начинаю вчитываться в системные сообщения, чтобы выяснить подробности, но меня прерывает дружеское похлопывание по плечу.
— Держи! — Нэш, ухмыляясь во весь рот, протягивает мне розоватую склянку, — Выпей перед сном, чтобы залечить повреждения! И напиши, когда будешь готов для дальнейшего сотрудничества!
Развернувшись, парень уходит, не добавив ни слова. Собираюсь его окрикнуть, но в этот момент перед глазами появляется уже знакомый конвертик.
Дзинь!
— Индивид Август Нэш запрашивает разрешение на обмен сообщениями, — сообщает Нимфа, — Подтверждаете полномочия?
— Подтверждаю, — мрачно киваю я, — Что мне еще прикажешь делать?
ИскИн молчит, совершенно справедливо рассудив, что ответ на риторический вопрос не требуется.
Вчитываться в логи нет ни сил, ни желания. Ясно одно: индекс социальной значимости получил значительную прибавку из-за того, что я попытался помочь Анне и, таким образом, косвенно поучаствовал в задержании банды Кирка.
Единственное, чего я действительно никак не могу постичь: как в мире, где каждый шаг и вдох любого индивида фиксируется десятком камер; где у каждого в голове — нейросеть, контролирующая поступки и мысли; где вездесущий ИскИн управляет всеми аспектами жизни — от рождения до смерти; как в таком мире могут вообще существовать преступления? Банды? Сопротивление?
А они, судя по всему, не только существуют, но и чувствуют себя вполне комфортно.
Поднявшись со скамейки, бреду по улице без особой цели. Ноги сами выбирают направление, глаза лишь помогают не столкнуться с другими прохожими, мозг думает о чем-то своем. Тело болит, голова кружится; побои, хоть и непонятным образом смягченные, дают о себе знать. На перекрестке поворачиваю в случайную сторону, одна улица сменяется другой, потом третьей.
Краем глаза замечаю проплывающий мимо пищевой блок, только теперь понимаю, насколько голоден. Желудок недвусмысленно намекает на собственные потребности, издавая громкое урчание. Послушно захожу внутрь, готовясь вкусить очередную порцию зеленоватой жижи.
К своему удивлению замечаю, что выбор блюд изрядно расширился! Определенно, седьмая ступень эпсилон дает значительные преимущества по сравнению с третьей! Теперь я могу вкусить не только сорта разноцветного комбикорма, но и нечто, напоминающее мясо. К блюду даже полагается кусок сублимированного хлеба и десерт, состоящий из приторного крема. Как бы то ни было, для меня это почти пир!
Беру всего и побольше, с удовольствием набиваю желудок. Ем до отвала, а потом проглатываю дополнительное лакомство: есть чувство, что организму необходимы быстрые углеводы для мгновенного восстановления. В кармане куртки лежит склянка с тоником, подаренная Нэшем, но даже самое чудодейственное средство не зарастит раны воздухом: телу нужен строительный материал.
После сытного обеда выбираюсь на улицу, и сразу же становлюсь жертвой нападения. На мозг нападает сногсшибательная сонливость: хочется лечь и уснуть, не сходя с места. Взглянув на карту, нахожу ближайший спальный блок — он рядом, нужно всего лишь перейти дорогу.
Интересно, кстати, уже не первый раз замечаю подобное расположение. Наверное, так сделано специально, чтобы людям далеко ходить не нужно было. Поел — поспал. Опять поел. И по накатанной…
Ноги еле шевелятся, но все же доставляют меня к нужной двери. Протягиваю руку, но обескураженно отступаю, чуть не столкнувшись с прохожим.
Поднимаю глаза от пола — передо мной красивая девушка. Ноги, талия, фигура… и поразительно знакомое лицо! Надо же, старая знакомая! Лола…
— Привет, — говорю устало, еле слышно, — Мир, оказывается, тесен!
Задержавшись в проходе, девушка смотрит на меня, будто видит в первый раз. Прелестная физиономия искажается целой гаммой эмоций: просыпается узнавание, плавно переходящее в испуг; затем страх испаряется, сменяясь крайним изумлением; и, наконец, на смену удивлению приходит радость — слегка наигранная, но все же, как мне кажется, искренняя.
Ну да, ну да… Индекс-то у меня теперь повыше! За прошедшее время я поднялся до седьмой ступени, в то время как Лола так и осталась на пятой.
— Привет! — все еще удивленно произносит она, — Рада тебя видеть!
Дружелюбно киваю, хоть внутри и просыпается саркастическое настроение. Можно было бы припомнить, как красотка сбежала, стоило мне скатиться на первую ступень… Но зачем? Да и устал я порядком, не время сейчас для препирательств.
— Мир, кстати, бесконечен, а вот наш сектор — да, не так уж и велик, — с улыбкой замечает Лола, потом слегка морщится, — Хотя, ночлежек и здесь хватает…
Подозрительно, что мы встретились вот так — случайно; у дверей спального блока, которых здесь, может быть, десятки или даже сотни!
С другой стороны, не вижу ни злого умысла, ни скрытой выгоды… В конце концов, теорию вероятностей никто не отменял! В жизни порой осуществляются и гораздо менее правдоподобные сценарии.
Лола, похоже, приходит к такому же выводу, морщинки на милом личике разглаживаются, появляется даже выражение некоего участия.
— Что случилось? — заботливо вопрошает девушка, — Выглядишь так, словно по тебе каток проехался!
— Почти угадала, — улыбаюсь я, — Принимал участие в задержании особо опасной банды…
Вроде и не соврал, просто чуть приукрасил истину; а девушку такая версия более чем устраивает. Она выглядит обрадованной, слегка возбужденной и самую чуточку смущенной.
— Слушай, Тей, — мягко замечает красотка, — Есть возможность взять спальную комнату на двоих… Там и места больше, и отдельный душ!
— Ага. Знаю, пробовал…
— Да? Когда успел? — подозрительно восклицает Лола.
Как будто это не она от меня убежала! А теперь, после случайной встречи, закатывает сцены ревности.
— В общем, предлагаю объединиться, — девушка опять смущается, — Сам понимаешь: комфорт, удобство… К тому же, это ни к чему не обязывает…
Внутренне я ликую — доволен и обрадован. Но не позволяю лишним эмоциям вырваться наружу. Произношу, словно находясь в глубоких раздумьях:
— Хм… Знаешь — а почему бы и нет?
Пробуждение выдается на редкость приятным. Сон отступает постепенно, мозг плавно выныривает в реальность, глаза медленно открываются. Вижу белый пластиковый потолок, свежий воздух приятно холодит лицо. Рядом, под одной одеялкой, посапывает Лола. Горячее девичье тело, к тому же — абсолютно голое — касается моего бока. Прикосновение невольно бросает в жар, возбуждение невероятное, но его уверенно перебивает потребность опустошить мочевой пузырь. Секунду колеблюсь, но выбор очевиден — в пользу унитаза.
Выскользнув из постели, попадаю в крошечный санузел. В тесное пространство с трудом вмещается гальюн без сидухи, подразумевающий практику в позе «орла», да миниатюрная душевая кабина. Последовательно использую и то, и другое; наружу выбираюсь легким, освеженным и чистым.
Осматриваю свое тело — удивительно, но следов от побоев почти не осталось! Выпитая перед сном микстура опять сделала свое дело. Лишь кое-где замечаю бурые кровоподтеки, да и те почти сошли на нет.
Скашиваю глаза на кровать: Лола раскинулась по всей постели настоящей «звездой». Одеяло слегка задралось, обнажив объемную округлость груди; дыхание тихое и ровное, сон глубокий и спокойный. Да уж, спать с ней рядом было приятно, но не слишком-то удобно!
Протягиваю руку, поправляя покрывало; обнаженная плоть скрывается под мягкой тканью. Пожалуй, я бы с удовольствием повалялся еще, поприжимался к горячей красотке… но желудок опять заявляет о себе! Как и вчера, острое чувство голода не позволяет думать ни о чем другом.
В результате непродолжительных раздумий созревает план. Поесть, утолить зверский аппетит и вернуться сюда, к спящей девушке! Глядишь, Лола не успеет даже глаз раскрыть…
Одеваюсь по возможности быстро и тихо, на цыпочках выхожу за дверь. Миную длинный коридор, не обращая внимания на перемигивающиеся индикаторы. Лифт заставляет себя ждать, а когда его створка отворяется, навстречу выходят двое в штатском.
Пропускаю посетителей, но они здесь по мою душу.
— Тей Козловский? — спрашивает хмурый мужчина, театральным жестом положив ладонь мне на плечо, — Социальный Комитет! Пройдемте с нами!
Глава № 11
— Что еще за Социальный Комитет? — вопрошаю с недовольством, — Законоборцы, что ли? Так я вроде ничего преступного не совершал!
Тело невольно напрягается, хотя о побеге даже не помышляю. И тут же чувствую, как чужая ладонь на плече становится жесткой, наливается мощью, готовой остановить в мгновение ока.
— Никак нет, — с холодной улыбкой отвечает мужчина, — К Немезиде мы не имеем никакого отношения. Она, как бы это сказать — следит за исполнением буквы закона. А мы — контролируем следование его духу.
Среднего роста, среднего телосложения, средней внешности… Этот законник во всем кажется средним, ничем не примечательным и не выделяющимся. Плоское среднестатистическое лицо без особых черт, стандартная короткая прическа, безликий серый костюм — на конкурсе «слейся с толпой» этот тип явно поборолся бы за призовые места! Только вот взгляд — расчетливый, жесткий, холодный — выдает стальную волю и ощутимую силу, скрывающуюся под личиной простачка.
[???]
Ничего — ни имени, ни класса. Интересно, какого же уровня достиг этот тип со своей стандартной физиономией?
— Так что вы от меня-то хотите? — интересуюсь с жалостливой ноткой.
Желудок издает тоскливый вой, интуиция подсказывает, что покушать в ближайшее время не удастся. А мужчина смотрит без тени сочувствия и понимания.
— Наш начальник приглашает на профилактическую беседу, — спокойно заявляет он.
— Беседу? Знаю я, чем заканчиваются такие беседы…
— Да, только беседу. И нет, вы не знаете, чем она закончится.
В общении он тоже, судя по всему, не мастер — крепкий середняк, или очень хочет им казаться. Говорит сухо, мрачно, только по делу. Строение фраз какое-то рубленное, даже ИскИн изъясняется более человечно.
— Выбора у меня, как я понимаю, нет? — вопрошаю со слабой надеждой.
Вместо ответа мужчина указывает на ожидающий нас лифт, губы комитетчика кривятся в холодной усмешке. Захожу в кабину в сопровождении двоих мрачных типов.
— У вас имена-то есть? — интересуюсь без особой веры с успех, — А то перед глазами сплошные вопросы.
Усмешка конвоира становится еще неприятнее, он похож на ожившего мертвеца или, может быть, вампира.
— Зовите меня Джон, а его — он кивает на напарника, — Хм… тоже Джон!
— Отлично, — разочарованно шепчу себе под нос, — Джон-один и Джон-два… Меня похищают агенты без всякого воображения.
Кошусь на второго Джона, он ведь наверняка все слышал.
[???]
Как и следовало ожидать. Этот комитетчик почти копия первого, только чуть выше, да пошире в плечах. А жизни в нем будто еще меньше: лицо абсолютно неподвижное, без намека на эмоции. Лишь маленькие цепкие бегающие глазки выдают остроту ума и отличные физические кондиции.
Впрочем, на мою подначку не реагирует ни один из конвоиров. Стоят, будто две статуи, ожидая, пока лифт домчит до нужного этажа.
С удивлением осознаю, что едем мы, не вниз, а вверх. Более того, войдя в лифт, никто из сопровождающих не нажимал ни на одну кнопку. Интересно: они что, управляют техникой напрямую? Минуя, так сказать, механических посредников.
Десяток секунд подъема сменяется плавным торможением. Двери открываются, мы выходим в миниатюрный вестибюль. Меня довольно бесцеремонно тащат сквозь череду коридоров, пока последний проем не заканчивается широкой плоской площадкой, расположенной под открытым небом.
Смотрю по сторонам, открыв рот от изумления. Трудно сказать, на какой высоте мы находимся, но земли отсюда почти не видно. Вокруг — стальные колоссы соседних зданий, стены, уходящие далеко в мрачные небеса. Внизу — тонкая полоска улицы и крохотные силуэты людей, кажущиеся сущими букашками. Зато до темных грозовых туч подать рукой — они настолько близко, что хочется пощупать.
Десяток метров в ширину, столько же в длину; открытая площадка отнюдь не пустует. Здесь в несколько довольно тесных рядов выстроились странные аппараты, судя по всему предназначенные для быстрого передвижения. Спрашиваю совета у Нимфы — та лишь сетует на отсутствие допуска. Остается только пялиться во все глаза и запоминать.
Мы подходим к одной из машин, Джон-первый приглашающе поводит рукой. Прежде чем залезть внутрь, оглядываю чудо техники.
Рубленая, прямоугольная, но обтекающая форма. Компактная, но, одновременно, вместительная компоновка. Два ряда кресел, небольшой экран маршрутизатора, громадные панорамные окна. Смущает только полное отсутствие видимых двигателей или хотя бы намека на них. Внутренности аппарата практически полностью заняты пассажирским салоном, места под силовую установку не остается просто физически…
Меня усаживают назад, рядом — бессменный конвоир. Джон-второй размещается возле пульта управления, его пальцы проделывают хитрые выкрутасы над сенсорным экраном. Ощущаю, как тело охватывают нежные объятия ремней безопасности, а потом, почти без паузы, машина взмывает в воздух.
Плавно летим вверх, набирая высоту, и — нарастающее ускорение мягко вдавливает в спинку сиденья. Аппарат разгоняется до внушительной скорости за считанные секунды, смотрю вниз — там мелькают едва различимые огоньки реклам. Тоскливо оглядываюсь: знакомый мне блок удаляется с пугающей прытью.
Машина ныряет в облака, минуту спустя мы поднимаемся над белоснежным полем багровеющих туч. Очень красиво и почти совсем не страшно — полет ощущается едва-едва, нет ни вибрации, ни тряски, никаких негативных эффектов. Движение чувствуется, но ровно настолько, чтобы понять, что мы не стоим на месте. На самом же деле скорость, думаю, близка к звуковой.
— Слышал, что классу эпсилон запрещено покидать свой блок, — задумчиво смотрю на Джона.
— Так же, как и летать на флаере, — кивает он, — Не переживайте, Комитет все берет на себя! После окончания беседы мы доставим вас на прежнее место.
«Жаль только, Лолы там уже не будет», — думаю про себя, но вслух ничего не произношу.
Интересно, что подумает девушка, проснувшись одна? Забавно получается: она меня кинула, а теперь, выходит, я ответил взаимностью. Значит, в итоге — мы квиты!
Сопровождающий расценивает мою задумчивость по-своему. Рука тянется куда-то за спинку кресла, Джон извлекает оттуда небольшой бумажный пакет. В очередной раз кривовато ухмыльнувшись, мужчина передает сверток мне.
Принимаю подачку, пакет ощутимо теплый, будто недавно из печки. Осторожно расправив бумагу, заглядываю внутрь; желудок взрывается довольными криками: в термоизолирующей упаковке хранится внушительный бургер!
Принимаюсь за еду со звериным рычанием, стараясь только не слишком мусорить. Единственно, что мешает запихнуть кусок в рот целиком — он горячий! Дую на обжигающую пищу, кусаю, жую — вместе с едой по телу разливается приятное тепло, ощущается мгновенный прилив сил.
Заканчиваю трапезу за минуту, Джон смотрит с уважением. Он отбирает у меня остатки пакета, отправляя мусор все туда же — за спинку кресла.
Сижу со слегка осоловелым видом. Странно, что небольшое блюдо вызывает настолько сильную сытость. Сколько же, интересно, калорий было в этой булочке с мясом?
Полет длится еще минут двадцать, хотя точно время я не засекал. Наконец, слегка накренившись вперед, флаер ныряет в слой облаков, приступая к пологому спуску. Пробив белую пелену, мы спускаемся по плавной кривой, что упирается в плоскую крышу очередной высотки.
Машина сбрасывает скорость, заходя на аккуратный вираж. Никаких дополнительных маневров не требуется: полет рассчитан до последнего миллиметра. Аппарат приземляется, лишь чуть качнувшись в завершающей фазе, я не чувствую никакого дискомфорта. Еще миг — и флаер замирает, путешествие завершено. Хлюпнув клапаном, отворяется дверь; в лицо ударяет холодный разряженный воздух, мы выбираемся на взлетно-посадочную площадку.