А уходить ох как не хочется! Это же почти единственные люди, не считая Лолы, кого я знаю! Только-только вроде бы начали появляться зачатки дружеских отношений. Ну и, конечно, Анна! Эта девушка будоражит мысли, заставляет сердце биться быстрее, разгоняет кровь по жилам! А ее недоступность и холодность только подливают масла в огонь…
Итак — покидать Сопротивление пока что рано, но и быть безвольной марионеткой я не согласен. Значит, нужно серьезно поговорить с Нэшем. Расставить, так сказать, все точки над «ё»! И, обязательно — держать ухо востро!
Вспоминаю, как Виктор Семенович пенял меня необразованностью, прямо как несмышленого щеночка в лужу рожицей макал! Это тоже нужно исправить. Как там? Меритократия, Совет Архонтов, еще что-то? Архиважная информация, как и политическое устройство Системы вообще. Обязательно все выяснить! Если не у Нимфы, так у того же Нэша и выспросить!
И, кстати, сам Виктор Семенович — та еще тайна! Впрочем, эта загадка явно не моего уровня. Мне ее не постичь, да и не охватить даже. И все-таки… Зачем я ему? Дружба? Бред! Если уж так не терпится узнать, кто моя матрица — помог бы вернуть воспоминания! Неужто это не в его силах? Есть ли вообще что-то, недоступное могуществу главы Комитета?
Задумчиво смотрю на сидящего рядом Джона. Он молчит, бесстрастно глядя прямо перед собой. Попробовать что ли у него выспросить? Попытка не пытка…
— Джон… — голос получается настолько хриплым, что я вынужден прокашляться, — Ты ведь давно работаешь с Виктором Семеновичем. Скажи, какой у него ранг?
Комитетчик снисходительно улыбается. Ничего такого он не скажет. А вполне возможно, что и сам не знает. Не ровня Джон своему начальнику, совсем не ровня.
— Он вроде неплохой человек, — мягко добавляю я, — Крайне незаурядная личность.
Улыбка собеседника становится холоднее; он долго молчит, подбирая слова.
— Я удивлен, что Виктор Семенович проявил к тебе интерес, — заявляет, наконец, мужчина.
Как ни странно, это довольно ценная информация. Значит, ранее глава Комитета не утруждал себя подобными встречами. Да и то — не по рангу ему общаться с подобной шелупонью. Раз уж даже Джон удивлен, то, получается, и вправду произошло нечто из ряда вон? Черт! Вот так вот глядишь — и поверишь в собственную избранность!
— Почему тогда он просто не поможет? — разочарованно замечаю я, — К чему эти разговоры?
— С чего ты взял, что он не помог?
Улыбка Джона становится шире; кажется, я впервые вижу на его лице искренние эмоции. Непонимающе смотрю на конвоира, на мелькающие за окном облака; потом все же догадываюсь заглянуть внутрь собственной нейросети.
[Тей Козловский, эпсилон-9++]
Вчитываюсь в логи — так и есть! Уровень заметно вырос только потому, что до общения со мной снизошел некто крайне высокого ранга. Вот тебе и Виктор Семенович! Вот и манипуляции с Индексом! Говорил-говорил, а когда понял, что больше меня уже не подтянуть — резко закруглил разговор. Наверное, мне еще и спасибо нужно сказать?
Остаток пути провожу в глубокой задумчивости. А вернее сказать — в полной прострации. Расслабился, растекся по сиденью, только что слюнку изо рта не пустил.
Флаер приземляется на ту же площадку, с которой стартовал изначально. Я выбираюсь из кабины вслед за Джоном; чувствую, как мужская ладонь слегка сдавливает нерв где-то у основания шеи. Не успеваю среагировать, не могу даже удивляться; на какое-то мгновение сознание помутняется, зрение гаснет и тут же включается вновь.
Оглядываюсь — я в лифте, совершенно один! Еду вниз, от бесстрастных конвоиров не осталось и следа. Трогаю шею — боли нет; сработано очень профессионально. Только вот зачем подобные фокусы? Я бы и сам дошел, добровольно. Или им обязательно нужно было театрально исчезнуть?
Лифт останавливается, двери открываются нараспашку. Выхожу в холл, автоматически шагаю дальше — на улицу. По ушам ударяет гомон и шум разношерстной братии праздношатающихся прохожих. Глаза слезятся от серости окружения, рекламные билборды безжалостно слепят, стоит только повернуться в их сторону. На душе — тоскливо и гадостно, будто побывал в гостях у небожителя, а теперь снова вернулся в родную помойку.
Запахнув руками отвороты куртки, шагаю прочь. Вскоре общий спальный блок со всеми его обитателями остается далеко позади.
Глава № 12
— Привет, — Нэш открывает дверь, пропуская меня внутрь базы, — Заходи.
Протискиваюсь в холл. Август, как радушный хозяин, ведет в гостиную, где уже поджидает порция еды и ароматного чая. Похоже, мое приближение замечено загодя, раз лидер Сопротивления успел так подготовиться. Подступы к базе контролируются? Защитные системы? А почему бы и нет! В конце концов, собственная безопасность на первом месте.
Впрочем, главной защитой для убежища, насколько я понимаю, является незаметность. Этого места на стандартных картах просто не существует. Было ли так изначально, или об этом позаботился Нэш — не знаю, но Нимфа упорно отказывается признавать наличие неизведанной территории. Для того, чтобы вернуться на базу, мне пришлось в буквальном смысле идти назад по собственным следам, что, кстати, отнюдь не сократило путь. Но иначе попасть сюда просто-напросто невозможно. Если, конечно, не надеяться набрести на дверь случайно.
Как бы то ни было, проложить маршрут к базе ИскИн не смог. Единственное, что выручило — в памяти сохранились данные о предыдущем посещении. Вот уж точно: найти это место может лишь тот, кто тут уже побывал, и не иначе!
Пришлось поплутать, но, так или иначе, я добрался без посторонней помощи. Писать Мари или Нэшу только для того, чтобы выслали проводника, показалось слишком нелепым. Надо ведь продемонстрировать самостоятельность и все такое…
Насыщаюсь, не торопясь начинать разговор. Искоса поглядываю на Августа, а он и вовсе не обращает на меня особого внимания, погрузившись в собственные мысли. Неужели ему не любопытно, где я ночевал, как добрался? Или он умело скрывает эмоции?
Никого больше в гостиной не видно; похоже, сегодня база пустует. У всех собственные дела, хотя Франко, может быть, и торчит в спортзале. Хочется увидеть Анну, но до моих желаний никому нет дела. Просторная комната пустует, завтрак закончен, а до обеда еще далеко.
Стоит мне управиться с трапезой, как Нэш выныривает из раздумий. В несколько быстрых приемов грязная посуда отправляется в моечную машину, по столу пролетает тряпка, по полу — метла. Наведя чистоту, Август как ни в чем не бывало садится напротив, испытующий взгляд устремляется мне в глаза.
— Поговорим? — приглашающе произносит Нэш.
Киваю. Начинать первому не хочется, да и не пойму, с чего зайти. Стоит ли рассказывать о встрече с Виктором Семеновичем или придержать информацию? Насколько искренним можно быть с Августом?
— Побывал в Комитете? — с невинным видом спрашивает Нэш.
Шах и мат. Все мои потуги на сохранение интриги рушатся, как песочный замок. Скрыть удивление не получается, на губах собеседника появляется довольная усмешка.
— Как ты понял? — подозрительно прищуриваюсь.
— Да уж немудрено догадаться, — Август качает головой, — Молодой перспективный новичок после окончания операции вдруг — бац! — исчезает. Пропадает из спального блока, сбегает от прекрасной подруги, — на лице парня блуждает завистливая улыбка, — Мало того, судя по косвенным признакам — покидает пределы сектора! Не выходит на связь, айди просто заблокирован. Такое, уж поверь, под силу только комитетчикам; их стиль работы.
Вроде бы все логично. Только вот зачем было оставлять меня одного, а потом преследовать?
— Не переживай, за тобой не следят, — Нэш будто читает мысли, — Так… слегка приглядывают. Должен же я заботиться о сотрудниках! Тем более, таких беспомощных.
Ну, насчет беспомощности — это он зря. Как-никак именно я выручил Мари, да и Анну сумел защитить, что бы она там себе не воображала.
— И вот, ночь спустя, ты заявляешься на базу, неведомым образом повысив ранг на две ступени, — теперь Август от души веселится, — Как, интересно, тебе это удалось? Вполне разумно предположить, что произошло нечто не совсем заурядное…
Опять киваю, отнекиваться не хочется, да и какой смысл? Все равно ведь хотел поговорить с Нэшем на серьезные темы, так почему бы не сразу? Здесь и сейчас — самое место и время. Чем раньше проясню все скользкие моменты, тем лучше. Да и на крайний случай, если придется уходить, пусть уж пораньше, пока не успел как следует привязаться к людям.
А Нэш-то совсем не так прост, как кажется! Косит под молодого неопытного паренька, а сам, между тем, читает меня, как книгу. Да и по физическим кондициям скорее похож на тренированного спортсмена. Если правда то, что упоминал Виктор Семенович — а врать ему смысла вроде бы нет — значит, Августу под три сотни лет. За такой промежуток времени можно много чему научиться…
Во всяком случае кофе заваривает он мастерски. По гостиной разнесся соблазнительный запах горячего напитка, Нэш двигает чашки: одну себе, одну мне.
— Хочешь о чем-то спросить? — улыбается он, рассматривая бокал.
Вопросов у меня множество, но начинаю, почему-то, совсем не с главного. С языка срывается то, что не слишком важно, зато очень интересно.
— Ты знаком с Виктором Семеновичем?
Август недовольно хмурится.
— Встречались, — безрадостно заявляет он.
Видно, что развивать тему парень не намерен. Видимо, общение у них не задалось, воспоминания остались не самые приятные.
— Неужто он беседовал с тобой лично? — в голосе Нэша искренне удивление, — Это… большая честь!
Запинка во фразе. Что он хотел сказать на самом деле? «Странно»? «Опасно»? «Глупо»?
Поднявшись из-за стола, Август бредет по гостиной прогулочным шагом. В голове невольно возникают ассоциации с Виктором Семеновичем, только вот властной ауры у Нэша нет и в помине. Все же они неуловимо похожи: задумчивый усталый вид; руки, заложенные за спину…
— Что бы он тебе не сказал, подумай трижды, прежде чем верить! — веско произносит лидер Сопротивления, — Ты даже не представляешь, на что способны такие, как… Виктор Семенович. Он настолько выше, настолько сильнее, что мог бы убедить тебя в чем угодно! Внушить, что белое — это черное, и наоборот. Заставить отрубить собственную руку, а потом ее съесть!
С рукой он, мне кажется, перегнул палку; хотя… кто знает!
— Понимаю. Для того я и здесь, чтобы выяснить иную точку зрения, — миролюбиво замечаю я, — Во всяком случае, ты же не станешь отрицать, что доля правды в этом имеется?
— О чем ты?
— Простая, в общем-то мысль. Странно, что я сам до нее не додумался, — стучу пальцем по виску, — Ведь как только мне вернется память, старая личность вытеснит новую…
— Сольется с новой, не вытеснит, — поправляет Нэш.
— Не суть! Главное — тот новый я, наверняка, и знать забудет про Сопротивление! У моей личности…
— Матрицы…
— Да, матрицы. У нее ведь свои важные дела и цели. Вряд ли борьба с Системой будет в приоритете.
— Справедливо.
— Вот видишь. Тогда — с какой стати тебе помогать? Выгодней ведь оставлять меня наивным простачком. Не допускать возвращения воспоминаний. Держать на коротком поводке!
Август вновь садится на высокий стул, на лице парня отображается внутренняя борьба. Он словно решается сказать нечто, дотоле хранившееся в тайне.
— Во-первых, подобная мерзость противоречит моим моральным принципам, — спокойно замечает Нэш, — Впрочем, ты все равно не сможешь отличить ложь от правды… Но дело в том, что есть и более веский довод.
Он трет лицо руками, соображая с чего начать. Я усаживаюсь поудобнее, готовясь к длительному рассказу.
— Ты знаешь легенду о Прометее? — неожиданно спрашивает Август.
Задаю вопрос памяти, и там, внезапно, просыпаются какие-то отголоски, рождаются ассоциации, вырастают идеи.
— Какое-то древнее сказание? Кажется, это бог, давший людям огонь?
— Не совсем так, — Нэш криво усмехается, — Прометей — титан, бросивший вызов богам! Он пошел против божественной воли, подарив людям не только власть над пламенем, но и ремесла, науки, тягу к прекрасному. Он разбудил в человеческой душе искру созидания; поднял людское племя из прозябания; направил цивилизацию на путь свободы и совершенствования!
Голос Августа гулко вибрирует, заполняя, кажется, всю гостиную. Он говорит с такой убежденностью и страстью, что воздух электризуется, наполняясь пульсирующей энергией. Я поражен до глубины души и слушаю с неотрывным вниманием.
— Своеволие Прометея пришлось богам не по нраву, — мрачно продолжает Нэш, — Его низвергли с Олимпа, долгие столетия подвергая мучительным пыткам. Но титан не сдался и не отступил! И навсегда остался в сердцах людей, как образец стойкости и смелости; как пример того, что есть вещи, недоступные даже всесильным небожителям!
Последние слова отзываются эхом, усилившись десятикратно. Жалобно тренькает посуда, у меня сводит зубы от бурлящей вокруг мощи. Август говорит столь вдохновенно, что невозможно не поддаться его влиянию! Чувствую, что история титана захватила меня целиком, пробрала чуть ли не до слез.
— Красивая сказка, — тихо замечаю в благоговейной тишине, — Но какое отношение она имеет к нам?
Нэш молчит, и в его безмолвии гораздо больше силы, чем в тысячах бесполезных слов. В этот миг Август сам похож на грозного гиганта, которому нипочем даже воля богов.
— Сказка — ложь, да в ней намек, — произносит он наконец гулким басом, — Легенды гласят, что когда создавалась Система, ее фундамент заложили немногочисленные отцы-основатели. Их было немного, не больше сотни, но они стояли у самых истоков теперешнего мира. Среди них встречались инженеры и программисты, бухгалтеры и хакеры, физики и химики. Люди всех рас, стран и профессий объединились, чтобы создать лучший, как им казалось, из миров…
Напряжение в комнате нагнетается, история плавно движется к трагической развязке. Мои нервы натянуты, как канаты; сердце колотится, словно барабан.
— Сколько лет минуло с тех пор — сотни, тысячи? Не знает никто. Но те, кто был изначально, со временем достигли невероятного могущества! Нам не дано даже представить меру их силы, сравнившейся с богами древности.
— Класс «альфа»? — почтительно шепчу я.
Август смеется. То ли его позабавил мой вопрос, то ли собственная неосведомленность.
— Пусть будет альфа, — легко соглашается он, — Важно лишь то, что они невообразимо, на много порядков выше нас. Что ты, что я — одинаково мелкие песчинки у ног истинных исполинов!
Вновь молчание; тишина, нарушаемая лишь ровным дыханием. Пытаюсь осмыслить божественную мощь, но эти горизонты слишком широки для приземленного взгляда новорожденного.
— Однако, ирония судьбы в том, что и среди новых богов нашелся тот, кто не побоялся выступить против всех. Совпадение, случайность или глубоко спрятанная закономерность? Но его имя оказалось таким же, как у титана древности — Прометей! Хотя, кто знает, по какому принципу небожители именуют друг друга? Возможно, в самом его характере изначально был заложен бунт, протест, смелость и отвага?
Перед моими глазами словно наяву пылает этот образ: могучий гордый одиночка, бросающий вызов всемогущей толпе. Несущий человечеству огонь и процветание на смену безвестности и мраку.
— Говорят, — Август улыбается собственным словам, — Что Прометей узнал о Системе нечто, переворачивающее суть с ног на голову. Нечто столь страшное и невообразимое, что остальные боги не то что не захотели раскрывать людям правду, они и сами предпочли не верить открытию, сделать вид, будто и вовсе ничего не произошло. Ведь гораздо проще жить, наслаждаясь собственной властью и величием, чем пытаться изменить мир к лучшему. А потрясателя основ свергли, растоптали, убили!
Раздавлено молчу — почему-то мне казалось, что у этой истории должен быть счастливый конец. Смерть Прометея явно на него не похожа.