Ветка таращила глаза. Шлем, поздняя ночь, предрассвет, такое время, когда даже упертые совы, каковой девушка никогда не была, засыпают. После напитанных каменными и огненными ароматами прогулок по Эребору она хотела только одного -сунуть ноги в горячую воду купален, потом как-нибудь дотащиться до спальни и вырубиться. А потом подумать.
-Глорфиндейл, в моем детстве была такая шутка. Когда тебя схватят враги и будут пытать, ты ничего им не скажешь. И не потому, что ты такой стойкий, а просто ты ничего не знаешь… Я отвечу на любые вопросы, только, валар ради, я же не знаю ничего. Никаких тайн, ни своих, ни драконьих, ни чужих у меня нет. И пытать не надо.
Витязь усмехнулся.
-Что же, вот и проверим, -златая длань витязя оторвала Ветку от Мэглина. Торин нахмурился.
-Ольва!
-Пусть спросит… мне уже все равно, если чего знаю -скажу, и закроем на этом тему. Торин… не беспокойся. Торин…
Зато от жесткого прикосновения к предплечью она окончательно проснулась.
Никто не смеет ее тащить!
Мэглин с Лантиром и нахмуренный узбад дошли до покоев, отведенных рыцарю. Двалин, положив руку на рукоять топора, вопросительно поглядывал на своего короля, но тот только раздраженно мотнул головой.
Глорфиндейл коротко глянул на эльфов, кивнул Торину… и закрыл дверь в свои покои. Никто из двух эльфов и двух гномов не нашелся, что возразить. Торин прикусил губу.
-Я не буду ждать, -сказал Лантир, -я намереваюсь сражаться с драконом, и потому отправлюсь спать. Мне требуется восстановить силы. Рыцарь Гондолина -светлейшее создание этого мира, и я не нахожу нужным хоть как-то беспокоиться. Дева под защитой и в безопасности.
Мэглин кивнул, оглянулся, подтащил стул поближе к покоям, выделенным Глорфиндейлу.
-Я останусь.
Торин вдруг чуть встряхнул головой, шагнул было к двери…
-Погоди, узбад наугрим. Лорд будет беседовать, -тихо сказал Мэглин, -а я караулить. Когда Ольва выйдет, я провожу ее до покоев, а тебе не с руки сидеть под чьей-то дверью или ломиться в нее. Если пожелаешь, я скажу тебе сразу же, когда Ольва окажется у себя. Или оставь дозорного у ее двери. Я думаю, беседа не продлится долго.
Брови Торина сдвинулись, затем он раздраженно кивнул, и, нарочито грохоча сапогами, ушел. С ним ушел и Двалин.
Ветка стояла в комнате Глорфиндейла потерянная, с гудящей головой, но готовая ко всему. Изнутри поднималась некая сила, которую Ветка так давно чаяла в себе ощутить, воспитать; пружина, готовая поддерживать. Восточные учителя называли это силой инь, или силой, не зависящей от разума, первоосновной, и оттого более мощной, чем более поверхностная сила ян… но сейчас было не до тонкостей философий и самооценок -Ветка смотрела в глаза воину, и ждала от него указаний.
Глорфиндейл также стоял молча перед ней, изучая лицо. Затем сказал:
-Дивные изменения в тебе и в твоей судьбе произошли по воле майа. Не каждому живущему, особенно человеку, суждено оказаться в поле столь внимательного взора Высшего. Пусть Аннатар Аулендил и выбрал в свое время господином Мелькора, но велика сила его, и доступно ему как творцу многое. Расскажи мне о его замысле, Ольва Льюэнь. Позже я спрошу и Орофериона, но сейчас -расскажи ты.
-Да откуда мне знать его замысел, этого вонючки красноглазого?..
-Ты знаешь. И… помоги мне снять доспехи.
-Я думала, ты будешь спать в них.
-Это возможно, но не дает того отдыха, который я бы желал получить. Я намереваюсь слиться с тьмой Эребора… а для этого мне надо освободиться от металла, с ним эти стены иначе принимают меня. Я послушаю тебя, твою душу, облеченную отныне моей защитой, и твои тайные мысли, а ты пока помоги мне.
Ветка нерешительно тронула золотую фигуру. Тайные мысли в данный момент по большей части витали вокруг кевларового шлема.
-Смелее, Ольва Льюэнь. Есть порядок, в котором снимают полные латы. Я буду подсказывать, а ты ищи ремни.
Ветка делала, как сказал Глорфиндейл, временами осторожно откидывая бесконечную драгоценную прядь его волос, стараясь не зацепить и не дернуть… складывала доспехи в правильную пирамиду -соответствующую тому, как легче брать сверху, чтобы надеть снова. Она ожидала запаха разгоряченного тела, запаха мужчины, уставшей и пропотевшей плоти -и он был, но столь слаб, что не оскорблял ее обветренный покрасневший нос. Вблизи же витязь пах чем-то таким, что рождало ассоциации с цветущей липой и просоленными морскими парусами одновременно. Волосы его были и шелковистыми, и жесткими разом.
Под доспехами на Глорфиндейле оказалась тонкая замшевая одежда -когда-то изящно пошитая, богато изукрашенная вышивкой тончайшим шелком, но теперь во многих местах затертая частым соприкосновением с металлом и портупеями. Ветка, положив последнюю деталь кольчужного сбора, автоматически одернула на эльфе, стоявшем, раскинув руки, узкий короткий кафтан, провела ладонями по груди, проследив кончиками пальцев рисунок вышивки.
И подняла на Глорфиндейла глаза.
Потекли длинные, очень длинные пара секунд. Вблизи глаза эльфа были не голубые или серые, а в цвет морской волны -с тем неуловимым переливом, который не передать.
-Я поняла, -прошептала Ветка.
-Что? -спросил витязь, не отводя взора и не улыбаясь, медленно опуская руки.
-Почему ты не ел в доспехах. Ведь они подогнаны так туго, что просто перережут тебя, если ты пообедаешь. И часто так приходится?..
Глорфиндейл откинул голову и расхохотался; грохот его смеха прокатился по покоям. Ветка представила, как подпрыгнул за дверью Мэглин -она была уверена, что он никуда не ушел.
-Хорошо, -сказал Глорфиндейл, отсмеявшись, -ты не закрыта и ничего не скрываешь. Тогда
И высоченный, узкий, как клинок, эльф с широкими набитыми в боях плечами положил длинные пальцы на лоб Ветке.
Мир раскололся.
В Веткиной голове заговорили голоса, перебивая один другой, накладываясь и сплетаясь угрожающей мелодией -Трандуила, Саурона, ее собственный…
-Моя фэа сражается за право быть… Должен быть замысел, согласно которому я оказался здесь. Я полагаю, это способ убить… истребить меня окончательно… Отчего именно ты -я не знаю. Отчего я в этой плоти -понятно, она взаимосвязана с тобой. Я не собирался приближать тебя к себе…
-За твою непокорность и строптивость ты погибнешь здесь и будешь кричать от ужаса столько, сколько проживет это презренное создание… Скажи спасибо Белому Совету. Стремясь как можно мощнее выбросить меня за границу мира, они… добились своего. Я оказался здесь. И немедленно создал план. Ты понимаешь?..
-Фэа этого мерзавца -грязь. Но он… одолевает меня. Как только я пробую уйти в мысленное уединение, он… появляется и… забирает власть…
-Тебя требовалось немного обточить, и поместить, словно ключ в скважину, в цепь событий. И затем, как магнитом, я вытащил тобой Владыку сюда. Да, требовалась великая сила. В первый раз я убил излюбленнейшего моего друга, Смауга, пообещав ему воскрешение в иных множественных ипостасях. Во второй раз… в юном драконе, гибель которого -от твоей руки, великий лесной король! -перенесла вас сюда, нужных мне сил оказалось не меньше…
-Посмотри на меня, Ольва. Это наилучшее из моих обличий. Истинное обличие. Здесь оно снова мое. Великие эльфы не могли противиться мне, когда я приходил к ним таким, и звали Владыкой Даров… сможешь ли ты, маленькая смертная?.. О, я знаю, как сделать твое служение мне приятным…
-Я не желаю, чтобы было так, как сказал Саурон… Если вдруг моя догадка верна, ты попадешь назад, домой. Если я ошиблась, ты просто погибнешь вместе с этим телом, и мне не придется годами искать искры твоего света на этом лице…
-Так тоже можно, девочка, так тоже можно… на потоке твоих чувств я без труда вернусь туда, откуда меня так неосмотрительно изгнали.
Ветка потеряла равновесие; Глорфиндейл подхватил ее, и девушку накрыл плащ его золотых волос, дурманящих ароматом липы.
-Значит, ты осмелилась перечить майа? -поинтересовался Глорфиндейл, нависая над Веткой, как будто ему было все равно, в каком положении общаться.
-Я-я… что?
-Значит, ты не желала, чтобы было так, как сказал один из великих? -насмешливо прошептал Глорфиндейл. -Отважно, но не слишком умно. Что же… Ороферион должен быть тебе благодарен.
-За что тут быть благодарным? -прошелестела Ветка, -поставь меня, у меня…
-Что?
-Кружится голова… ты… поставь…
-Поставить?
-Или положи… Брось меня уже…
-Ах. Ну да.
Глорфиндейл поставил Ветку, потом подхватил и поставил еще раз. Придерживая за подмышки, крикнул:
-Лаиквенди!
Мэглин немедля вошел, подхватил Ветку из рук золотого витязя, вопросительно и несколько хмуро на него глядя. От прикосновений Мэглина Ветка в момент окрепла.
-Храни ее. Дай ей отдохнуть. Многие темные хитросплетения делаются мне понятнее, -сказал Глорфиндейл, -более дева ничего не сможет рассказать. Но как прекрасен и логичен замысел Ужаснейшего… каковы темные путы… и как далек был ее путь.
***
Оказавшись в коридоре, Ветка яростно выдралась из рук Мэглина и встала. Прямо у двери Глорфиндейла обняла лесного эльфа и прижалась лицом к кафтану. От пробужденных воспоминаний раскалывалась голова, от ветра на пустоши горели щеки и нос, а от бессонной ночи и массы открытий чудных стучало и шумело в голове.
-Есть отличный план, -сказала Ветка прямо в Мэглина, -идем. Ложимся. Спим. Сутки. Отдохнем. Я на пределе. Как тебе?
-Пойдем, -лаиквенди, обнимая и придерживая Ветку за плечи, повел к ее покоям. -План хорош. Только без меня. Я не могу тут с тобой запираться, Ольва. Я могу отдыхать на кресле у двери.
-Почему?
-Потому что тут ты во власти своего короля. И будучи незамужней девицей, внесенной в свитки наугрим, ты не можешь принимать меня в своей спальне.
Ветка уставилась на друга сердито.
-Мэглин… но это же… ты! Мы же… никогда…
-Ольва, что понятно нам, а также достойно и приемлемо в походе или в иных чрезвычайных обстоятельствах, не может быть принято и понято тут. Я не отойду от твоей двери ни на шаг. Отдыхай.
-Мэглин!
-Ольва… -Мэглин вошел в ее покои, чуть подталкивая девушку, повернул к себе и взял в руки Веткино лицо. Нагнулся, и его теплое дыхание коснулось ее щек.
-Послушай… когда все закончится… драконы, темные путы… когда твой путь приведет тебя в Сумеречье, сильную, свободную от любых наложенных на тебя жизнью и твоим сердцем обязательств… Я буду ждать. Тогда я возьму двух лошадей и шатер, и отвезу тебя к небольшой чистой речушке, где есть омут, чтобы плавать, водопад, чтобы плескаться, лесная земляника и малина. Там есть цветы, покой и тишина, и туда не дотянулись еще языки тьмы, поглощающие Эрин Гален. Там мы отдохнём. Вместе. Свободные от сердитого короля наугрим за стеной или за дверью. От присмотра великого витязя Гондолина, а главное, от того, что тебя гложет изнутри. А здесь и сейчас и меня, и тебя сковывает долг, и потому -спи, -Мэглин поцеловал Ветку в лоб, и вышел.
Ветка уставилась на его плащ и доспехи в кресле.
Потом посмотрела на закрытую дверь.
-Это что… прощание? Я что… куда-то уезжаю? Или ты? Мэглин! Я ничего не поняла! Эру… блин!
-Это не проща-ание! Это назидание, пояснение и надежда, -и легкий смех за дверью.
***
Торин, стоя на дальней галерее, убедился, что эльф покинул комнату Ветки и, как и обещал, направляется сообщить ему. Чуть пожал плечами -что же, у этого -чести чуть поболее, чем у остальных.
========== Глава 13. Дракон в Эреборе ==========
Ветка, оставшись одна, постояла, подумала… топнула ногой. Светлые придут - издеваются, темные придут - издеваются! Что же такое!
Прошла в уединенную комнату, ковшиком начерпала себе тесную сидячую купель, заткнув слив. Села, подтянув колени к подбородку, периодически доливая еще горячей воды, поданной от кузниц. Намылила голову одним мылом, другим. Ополоснулась, дотащилась до кровати и забралась в душистую постель, свернувшись калачиком под овчинами, сшитыми большим одеялом.
Попыталась убедить себя, что обо всем серьезном честно-пречестно подумает, когда проснется; и настроилась, что волосы будут расти быстро и дружно - чтобы воронье гнездо скорее превратилось хотя бы в каре…
Вот бы еще поспать. Просто поспать, выспаться и ощутить себя свежее и сильнее.
И сон пришел быстро, глубокий и крепкий.
***
Ветке снился кевларовый шлем на алой ткани.
Азог. Язык орка, облизывающий ее грудь.
Запах волос лесного владыки - неизвестных трав и цветов, смолы и меда… и мужчины, и прикосновение к его щеке при мимолетном объятии - тогда, в Сумеречье, во время одного из их немногочисленных разговоров.
Торин, удерживающий ее в одеяле. Поцелуи короля наугрим, на которые она ответила.
Картинки сменяли одна другую торопливо, но так, словно сон управлялся чьей-то рукой, осознанно переставляющей кадры.
Два или три огонька в волосах Мэглина - такие крошечные, что их легко было принять за мираж или отблеск свечи. И тяжесть его тела на спине. И теплое дыхание, и короткий укус за мочку уха.
И яростный взгляд Торина, распростертого на льду. Синие глаза. Подарок судьбы. Подарок валар. Латная рукавица на затылке…
Бард, прижимающий Ветку к себе на перевале. Его рука, обнимающая ее, лежит спокойно, а ровное дыхание касается шеи.
И резкий, жесткий сухой поцелуй на празднике наступления зимы. Как удар в сердце.
И обнаженный до пояса Трандуил у наковальни. Серебряные пряди разметались, ослепительная кожа сияет в отблесках пламени горна, а узкие сильные кисти сжимают грубые орудия кузнецов.
И тело Мэглина - широкие плечи, шелковая кожа живота, аккуратный пупок, плоские соски, ямочка между ключицами, твердый подбородок, нежные губы. Откуда она знает, что они нежные?..
И рука Торина, ласкающая бедра…
Ветка проснулась, почти подпрыгнула.
Она никогда не тушила свет в своей комнате полностью, так как не могла, подобно гномам, ориентироваться в кромешной тьме. И потому лежала теперь и следила взглядом за отблесками пламени на потолке. Дыхание сбилось, но тишина и безопасность ее покоев были такими успокаивающими… такими волнующими.
Еще во сне где-то под ребрами возникла сладкая дрожь, словно марево, дрожащее над водой в летний полдень. Девушка выгнула поясницу, вжимаясь ягодицами в постель, напрягая их - со всей силой, на которую были способны ее мышцы всадницы. Ритмично напрягая… и расслабляя.
И снова. И еще.
По рукам и ногам пробегали кольца жара и холода; тянуло пах, тянуло низ живота. Ветка узнала ощущения, но представить не могла, что они могут быть такими властными. Такими… сумасшедшими, заставляющими терять голову - и терять собственное тело в душистой, свежей постели.
Грудь налилась, соски встали торчком - Ветка неуверенно провела по ним пальцами. Оказалось - почти больно. Еще… по животу, самыми кончиками - вокруг пупка; ниже… Застонала в голос, прогнулась, опираясь на плечи и ягодицы; снова опустила руку… изучила себя, тревожась… Ветка и раньше иногда это делала - получив какое-то впечатление от рассказа случайной подруги, от эпизода в книге или в кино, но ощущения и на десятую часть не догоняли нынешние.
В Эреборе снились королевские сны.
Девушка свободно раскинула ноги, и, искоса вглядываясь в тусклое отражение в металлическом зеркале, ласкала себя. Поднимала таз и тихо стонала, облизывая пальцы другой руки, проводя по губам, по груди, разминая и пощипывая соски. Фейерверки в голове и жар, бегущий по телу, мешали представить кого-то одного… и все же… все же… разве так можно?.. словно украла чужой, не принадлежащий ей образ, не принадлежащего ей мужчину, и каким-то образом оскорбила его… разве так можно?.. и все же…
Ветка свилась в клубок… Затем вытянулась, вскрикнув и ахнув, и как будто упала, сбросив напряжение, коротко и резко дыша.