Этого было явно недостаточно для такого могучего ощущения, но это была разрядка.
Уже можно было начать думать головой, приходить в себя.
И первое, что подумала девушка, воспитанная в тонкостенной хрущовке, что за дверью, за стенами может кто-то быть, а она, кажется, пыхтела. Свернулась эмбрионом от чувства неловкости, поджав колени к груди…
Так больше не может продолжаться. Она не должна бегать кругами. Ей надо в Сумеречье.
Пир! Помолвка Фили!
Как там говорится? Нам бы только ночь простоять, да день продержаться? Да, и еще одну ночь. И на рассвете. Наутро после пира и помолвки. Сразу же. Выезжать.
Собраться. Прямо сейчас.
Следить за собой. Показать, на что способна.
***
Мэглин, устало подремывающий в кресле у двери, проснулся. Поднял голову.
По галерее быстрым шагом приближался Торин.
Повинуясь интуиции, Мэглин встал спиной к двери комнаты, и, когда лопатки лаиквенди приблизились к толстому, окрепшему за столетия до твердости металла дереву, уши его насторожились, а зрачки расширились. Рука легла на рукоять меча.
Торин подошел и сказал хмуро:
- Пропусти, буду звать на ужин.
- Самолично, король-под-горой? Великая честь, - тонкие ноздри лесного эльфа дрожали. Торин уставился чуть недоуменно и ощутил, как жар ударил по щекам. Нандо встал тверже, чуть расставив ноги.
- Отойди с дороги!
- Я передам, что пора… просыпаться. Ольва отдыхает.
- Да что ты себе позволяешь? - загрохотал голос узбада. - А ну прочь от двери, эльф!
На перекаты королевского рыка издалека заторопилась пара гномов. Откуда-то снизу спешили по широкой лестнице Лантир и Тенгель.
- Я не пропущу тебя, король. Ольва отдыхает.
Торин сам не помнил, как в его руке оказался Оркрист; наглый эльф отбил атаку и изготовился к более серьезной схватке.
- А ну прочь! Я владыка в Эреборе! Никто не смеет мне! Противиться! Моей воле!
Клинки скрестились раз, другой; рукав Мэглина окрасился красным, но эльф словно прирос спиной к дубу.
- Ты не войдешь сейчас! Я отступлю, когда она проснется!
- Прочь!
Подбежавший Тенгель сам не понял, отчего и он вошел в раж; меч словно выпорхнул из ножен.
- Король велит тебе отойти! Ты, видно, не слышишь, что тебе говорят, остроухий!
Лантир сверкающей черной змеей скользнул к Мэглину - плечом к плечу - и бросил на синдарине:
- Что ты делаешь?..
- Храню ее для Владыки…
- Эру! - Уши Лантира также насторожилось, и красавец выхватил меч, но левую руку поднял в умоляющем жесте. - Король, совсем немного времени…
- Балрог тебя побери!
- Эльфы, вам лучше отступить!
- Гномы, ко мне!
Четверо мужчин сошлись в необъяснимой схватке; к Торину на помощь бежали гномы. Однако оказалось - и не на помощь вовсе; явившийся Двалин схватил своего короля за плечи:
- Торин! Что ты!..
А с другой стороны от самой стены метнулся силуэт в потертой невзрачной замше и плаще золотых волос.
Глорфиндейл простер руку и заговорил на синдарине - нараспев; его мощный голос, слишком тяжелый для тонкой высокой фигуры, разлился по галерее.
И словно что-то темное скользнуло из-под Веткиной двери - рассыпалось по стенам угольными рунами теней, забормотало угрожающие, разорванные, будто клочки пепла, слова. Метнулись огни факелов; некоторые погасли - вдоль галереи пронесся незримый ветер.
Глорфиндейл заговорил громче; белая вспышка, еле видная, озарила стоящих возле двери и исчезла, впитавшись в камень стен.
Мужчины медленно опускали оружие.
- Дракон внутри Эребора, - ровным, низким голосом проговорил Глорфиндейл, - драконы могут принимать разное обличье… я спускаюсь вниз, к подгорному озеру Эреборскому. Деву не оставляйте одну. Изнутри ее фэа защищена, но снаружи?..
Торин, словно опомнившись, посмотрел на кровь, плывущую по лезвию Оркриста. Затем на эльфа у двери, на рассеченный рукав его кафтана, запачканный бурым.
Тенгель вбросил меч в ножны.
Лантир, помедлив, сделал то же самое и положил руку на запястье Мэглина, сжимавшего свой меч решительно и мрачно.
- Каждый из вас, - совсем тихо проговорил золотой витязь, укрытый сейчас волосами так, что лица не было видно, - хоть раз пожелал деву. Она находилась во власти Врага, но не служила и не служит ему. Через желание плоти перекинулись темные мелодии, которые и бросили вас на мечи друг друга. Деву не оставляйте одну… Я спускаюсь вниз, к подгорному озеру Эреборскому. Изнутри ее фэа защищена, но снаружи?.. Чтобы оберечь ее самому, я должен взять ее туда. Но я не возьму. Вы слышали, воины? Забудьте и никогда не вспоминайте. Надеюсь, что не потребуется вспоминать.
Глорфиндейл развернулся - волосы его пролетели златым веером - и вмиг ускользнул.
- Что такого, посмотреть разок с желанием? - недоуменно произнес Тенгель. - И что, сразу темные мелодии? - и споткнулся о мрачный взгляд Торина. Мэглин укоризненно смотрел на Лантира. Чуть покачал головой и неожиданно весело фыркнул. Улыбнулся.
Дверь начала приоткрываться… в щели показалось лицо Ветки, бледной, как привидение.
- Ч-ч-что…
- Я иду с Глорфиндейлом вниз, - резко бросил Торин, и, шагнув мимо Мэглина, чуть сжал его уцелевшее плечо.
- Я с королем, - тут же нашелся Тенгель.
- Я с вами, - и за витязями устремился Лантир. - Это такое чудовище, которое непременно… следует истребить.
- Вот и славно, - объявил в напряженные удаляющиеся спины Мэглин, - а я буду хранить деву.
И вошел в покои, вкладывая меч в ножны и подвинув Ветку с дороги.
Снова невольно вздрогнули ноздри.
Ветка стояла, завернувшись в полотнище.
- Мэглин… что там было? Я слышала звон мечей… твоя рука…
- А что еще ты слышала? - чуть резко спросил лаиквенди.
- Г-г-глорф что-то говорил на синдарине…
Мэглин вздохнул и сел в кресло.
- Никогда, ни при каких условиях…
- Не сокращай и не коверкай имя эльфа, - договорили они вместе. И Ветка рассмеялась.
- Мэглин… давай как-нибудь переживем этот пир, и затем - в Сумеречный Лес. Давай?
- Давай, - Мэглин откинулся в кресле и закрыл глаза, прижимая пальцами неглубокий порез. Ветка опомнилась и бросилась отрывать лоскуты на бинт.
***
Догнать Глорфиндейла было почти невозможно, хотя воинам и казалось, что впереди виден золотой маяк. Торин ничуть не отставал от длинноногих спутников; но в какой-то момент и он, и Тенгель, следующий с ним рука об руку, не сговариваясь, остановились и сурово уставились на Лантира. Черноволосый нолдо пугливо подпрыгнул.
- А что - я? Ну было раз - на балу. Она… странная, ни на кого не похожа. А тут вышла в нормальном платье, почти как эллет… ей так нравилось, она радовалась и сияла. И я порадовался с ней, хотя никогда… ей… не доверял.
Тенгель пожал плечами:
- Да тут обсуждать нечего. Великое дело, подумаешь. Мало ли, на кого глаз ляжет. Хоть нарочно, хоть мимоходом.
- Но я обнажил меч, - зло сказал Торин, - и поранил того эльфа. И запальчивость была такова, что мы готовы были передраться.
- А почто остроухие не давали тебе власти в твоих собственных чертогах?..
- Ты, - сказал Торин, уставив палец в смущенного Лантира, - ты шевелил ушами. Что ты там услышал? Она же была внутри одна?
Лантир вспыхнул, как маков цвет, и острые кончики ушей, торчащие из потоков черных гладко расчесанных волос, снова чуть оттопырились.
- Дева просыпалась и поднималась с ложа, - сурово сказал нолдо, - и, если мы желаем помочь лорду Глорфиндейлу, должны торопиться. Это твой Эребор, доблестный узбад, и твой дракон. Стоит ли оставлять его и дальше блуждать по галереям города-под-горой?
- Эльф дело говорит, пошли. Ты представляешь, если тут эта злобная скотина разгуляется? Так али не так - одно слово… плохо.
Двалин и еще несколько гномов, с оружием наперевес следующих за своим узбадом, не понимали ничего. Того, что говорил Глорфиндейл у двери, им не было слышно - только заклинания на синдарине.
Пошли споро, по наклонным галереям вниз, поглядывая по сторонам.
Внизу, у отпертых и слегка приоткрытых древнейших ворот неслыханной толщины, высеченных из сплошного камня и покрытых резьбой и рунами, стояла стража. Ворота эти делались когда-то в расчете удержать силу воды, иногда вырывающейся на свободу.
- Лорд Глорфиндейл ушел к морю, - сказал один из стражников, громадный рыжий гном. - Велено было его пропускать, когда…
- Да-да, все верно, - сказал Торин.
- Надо было кликнуть лучников, - прошептал оправляющийся наконец от великого смущения нолдо.
Это был берег бескрайнего моря-под-горой. Часть источников и рек, текших внутри Эребора, сливала свои воды не наружу, а сюда - в громадный резервуар в самых недрах земли. Черный песок устилал пляж, а потолок полностью зарос друзами кварца и аметиста - каждый кристалл отразил пламя принесенных факелов.
Вода стояла недвижно, ибо если и тревожили ее внутренние течения и власть Луны, этого не было видно. Там, где на воду ложились блики света, становилось видно, что она прозрачна до самого дна и идеально чиста.
Торин прошел к углублению в стене, вернулся с ворохом факелов, покрытых пылью и паутиной, но не пересохших за десятилетия.
Воины зажигали один за другим, и вдевали их в черные металлические кольца, вделанные в колонны близ входа. Света не хватало, чтобы наполнить огромное пространство, но все же сделалась видна темная фигура благородного нолдо, стоящая у кромки воды.
Витязь Гондолина сел на корточки, и запустил пальцы в песок. Торин, Тенгель, Лантир и гномы обступили его.
- Зверь был здесь, - сказал витязь, - был, но сейчас я не чувствую его присутствия. Но он здесь не един.
- В яйце были близнецы? - спросил Тенгель.
- Нет, существо одно… сущностей больше. И опасаюсь пока предположить, что это такое, - Глорфиндейл встал, - вы можете возвращаться. Я останусь тут, мне нужно больше времени. Мне нужно успокоение и слияние с камнями и водами Эребора. Тварь не будет охотиться открыто, она в засаде и ждет определенного момента, и мне это не нравится. Я предпочел бы навязать момент сам и должен понять, что для этого нужно. Это особая тварь. Забудьте битву и все, что вы видели. Ледяная вода изменила то, что дремало в яйце. Митрандир был прав.
Торин ругнулся на кхуздуле.
- Глорфиндейл, отменять помолвку, она же наутро?.. А уж заполночь…
- Не в пире дело. Пируйте. Ждать открытой атаки дракона - лишь терять время. Но если я буду отсутствовать за столом, не обессудьте.
Торин резко кивнул и повернулся к выходу. Тенгель пошел за ним.
- Лантир! Останься. Ты будешь мне нужен, - сказал блистающий потоками золота нолдо, - и узбад, усиль стражу у каменных врат моря, чтобы в случае нужды мы могли послать весть.
Торин снова кивнул.
Когда человек и гномы покинули черный песок у подземного моря, витязь сбросил одежду. Положил поверх обнаженный, длинный, изукрашенный златыми рунами и вензелями меч. Пропустил волосы сквозь пальцы, потягиваясь, и пошел в воду.
Лантир смотрел на белоснежный силуэт, оплетенный золотом, окутанный внутренним светом. Затем выбрал место, чтобы хорошо видеть кромку моря, и сел на песок, вытянув ноги и положив поперек коленей собственный меч. Тишина и величие подгорного чертога, и осознание, что наверху целый Эребор, сдавливали эльфа, но витязь велел оставаться тут и быть настороже - и значит, следовало оставаться.
========== Глава 14. Рога ==========
Мэглин сидел без кафтана и без сорочки в кресле, перекинув ногу на ногу. Лаиквенди был задумчив, мягко-спокоен.
Ветка кривоватыми стежками зашивала его одежду, замытую от крови. Опомнилась, вспомнила, как иногда прошивала себе костюмы или снаряжение, пошла ровнее и плотнее, изнутри. Пир, помолвка. Мэглин должен быть красивым.
А потом — после пира — в дорогу.
Зашила.
— Ночь. С-спать будем? — и опасливо покосилась на ложе.
Мэглин улыбнулся.
— Пошли-ка к полурослику. Ужин мы пропустили, а до утра ждать без сна и на голодный живот — как-то не очень. Авось нальет чаю и в ночи.
— А где… все?
— Ушли ловить дракона.
Ветка подумала, а потом вдруг неуверенно улыбнулась и сказала:
— Мальчишки. Подрались между собой, и все вместе пошли бить морды соседнему двору.
— Можно и так сказать, — и совсем тихо, — девчонка.
У Ветки по спине побежали мурашки, но она схватила платье, сунулась в уединенную комнату; и вышла одетая, не став переодеваться при Мэглине. Просто теперь правильным было так.
— К Бильбо — хорошая идея!
Однако намерение застать на кухне тишину и покой не увенчалось успехом.
Тут царствовала Дис, намертво сцепившаяся с мистером Бэггинсом из-за специй. Тут все три железнохолмские принцессы ловко управлялись каждая со своим — одна с десертами, другая с паштетами и закусками, третья с пирогами. Тут сидел Фили и жевал жертвы творческой силы Бус — кривобокие и странные на вид, но сочные и ароматные плюшки и пирожки. Тут не слышали о темных рунах, сюда не долетел звон мечей — но в ароматах, в мучной пыли, среди головок сыра и окороков, среди множества бутылок вина и гор посуды, которые протирались и относились в златой зал на длинные столы, уже толпился, пожалуй, целиком до последнего гнома весь народ Эребора. Все руки и рты были заняты, и Дис временами вскрикивала:
— Прекратить! Не наедаться! Пир будет весь день! Лопнете! И что, что пригорело? Также оставьте!
Бофур и особенно Бомбур, да чего уж греха таить, и многие другие, только посмеивались из углов. Не лопнем.
Самое странное, что тут были и два эльфа-лучника, и эорлинги — веселились заранее. Вместо того, чтобы спать после охоты, таскали в зал, что прикажут. Один из эльфов, сложив невероятную пирамиду из тонких серебряных тарелок, нес ее, балансируя и солнечно смеясь; другой ловил и расставлял на подносе бокалы, которые от мойки кидала ему пожилая гномка, предварительно вытерев насухо.
— Вы! Долговязые! — кричала эльфам и людям Бус, — хватайте скатерти и расстилайте! Как раз по вам работа! Тяжелые столы-то гномы уже вынесли!
Скатерти, свернутые в длинные рулоны, стояли в углу тут же, настиранные и наглаженные накануне.
— Теперь хоть понятно, почему в коридоре пусто, — прошептала Ветка и неожиданно подпрыгнула от радости — так увлекла ее веселая кутерьма.
Дис отпустила свой угол пакета с черным перцем — Бильбо упал с добычей, и вокруг него поднялось зловещее темное облако. Хоббит и все, кто был рядом, расчихались.
— Так, а вот и ты, — сказала Дис. — Волосы начинают отрастать и принимать более сочный цвет, хотя и седины я вижу прилично. Седину детское мыльце не уберет. Я дам мазь для лица, ты сильно обветрилась. А я хочу, чтобы даже ты выглядела достойно. Пойдем. Небось, свое непотребство красное наденешь?
— Если лицо пройдет.
— Пройдет. Ладно уж. Посмотри украшения. Торин положил тебе рубины в черненом злате. Должны подойди. Мы, гномы, очень ценим, когда все украшения подобраны, как надо. А ты теперь гном, спаси Махал.
Дис отошла в небольшое помещение при кухне, заполненное полками и склянками; нашла одну, дала девушке. Ветка густо намазала лицо.
— Голодна?
— Да, я бы чего-нибудь…
— Сейчас дадим.
Нашлись и еда, и дело, и веселые песенки. Ветка с Фили перепели все непристойные куплеты, которыми уже перекликались когда-то. Гномки хором бранились и смеялись в голос после каждого выступления девушки, а гномы, особенно Кили, топали и орали после каждого слова Фили. И то, что молодой гном стоял и даже приплясывал, хоть и в широком поясе, усиленном бронзовыми полосами — радовало сердце.
Мэглин где-то затерялся — тоже включился в суету. Таскал, доставал с полок утварь и приправы, легко перескакивал с бочки на стопку ящиков, чтобы забраться в верхние кладовки, подносил, резал мясо.
Бус в конце концов убежала к себе вместе со старшей сестрой — мыться, спать, словом, готовиться. Дис отправила и Фили, который успел сообщить Ветке, что скоро спятит и лопнет. Но рыжий принц был так неподдельно счастлив, что Ветка только рассмеялась и напоследок обняла крепкую шею, одарив друга целебным, сдобренным мазью, поцелуем в щеку. Дис наподдала ей полотенцем и строго погрозила толкушкой для соли.