- Думаю, ты прав, - кивнула Белль.
- И нам поверят? Шериф предпримет что-либо?
- Ну, - Белль поморщилась, припоминая, - в таких случаях собирают поисковый отряд. Хотя… если пропадает человек, прежде чем объявить его розыск обычно выжидают три дня. В данном случае… Всё зависит от того, насколько мы будем убедительны, - Белль перехватила тревожный взгляд мужа, - Я уверена, мы найдём нужную информацию.
Остаток вечера они провели в библиотеке. Белль сидела, обложившись десятками книг по магии и спелеологии, зачитывала всё, что могло иметь хоть какое-то отношение к интересующему вопросу, и терпеливо отвечала на многочисленные, въедливые вопросы мужа. “Может быть, - думала она, листая магическое пособие по перемещению между мирами, - у нас действительно есть шанс. Шанс что-то исправить.”
В пособии говорилось, что волшебство, наличествующее в субъекте или личности, не исчезает при переходе из мира в мир, меняются лишь способы его высвобождения. Это давало надежду на то, что даже если Голубая фея действительно застряла в залитой шахте, то она находится в куда меньшей опасности, чем будь она смертной. Белль сделала закладку, отложила книгу в стопку «прочитано, может помочь» и потянулась за следующим томом. Её белая блузка давно посерела от пыли, глаза отекли и превратились в две узкие щёлочки — выбирая себе занятие библиотекаря, она и не представляла, что отныне опухшее от аллергии лицо станет её неизменной проблемой. В Тёмном замке она почему-то не производила на Красавицу такого действия. Белль зевнула, читая следующее название: «Беспалочковая магия фей».
Румпель, сидевший тут же и погружённый в схемы шахт, поднял голову:
- Без палочки бы Рул Горм не пошла.
- Всё равно, никогда не знаешь, что может оказаться полезным… - Белль сощурила и без того заплывшие глаза: книга оказалась рукописной, и почерк оставлял желать лучшего…
…Белль не помнила, как заснула. Наверное, просто упала лицом в книгу. Но проснулась она лёжа, пусть и на жёстких, составленных в ряд стульях, под ухом была подушка, а сверху девушка была прикрыта колючим одеялом. С трудом оторвав от подушки отяжелевшую голову, девушка села и обнаружила себя за тем же столом, что и накануне. Книга о волшебстве фей была открыта на той же странице, на какой Белль оставила чтение, поддавшись сонливости. Поверх книги лежала записка, в которой ровными и аккуратными, крупными печатными буквами значилось: «СПАСИБА ЗАФСЕ. НИ МОХ ЖДАТ. СПУСТИЛСЯ НАПЛОТФМЕ ИСКАТ САМ. СООБШИ ДЭВИДУ СРО4НА. ПРАСТИ Р».
Белль удивлённо заморгала. «Р» - безусловно должно было означать имя её мужа, с «Дэвидом» тоже было всё понятно, а вот остальной смысл послания пока ускользал.
- Ру-умпель, ну и что это значит?
Никто не отозвался.
========== Глава 4 ==========
Внутри него что-то лопнуло, словно оборвалась туго натянутая нить.
В ушах звучал равнодушный голос шерифа: «Утром сообщите, если что выясните», и злой выкрик Астрид: «Пусть бы она совсем пропала». За вечер Румпельштильцхен звонил в обитель раз шесть. Первые четыре сестра Оливия отвечала односложно и с каждым разом всё более сердито: «Нет, матушка не появлялась», а потом и вовсе перестала брать трубку. Никому нет дела.
«Кроме Белль», - поправил себя Румпельштильцхен, но эта мысль не принесла утешения. Белль и впрямь хорошо разбиралась и в волшебных вещах, и в книгах, и в особенностях этого мира, столь не похожего на тот, в котором Румпельштильцхен прожил первые сорок лет. Она могла что-то посоветовать, найти рецепт зелья поиска — совершенно бесполезного, когда дело касалось фей, но представить её с киркой или вычерпывающей вёдрами воду было сложно. А больше помощи ждать неоткуда.
Шахты залило в середине дня. Он уже успел закончиться, и с прихода сумерек прошло, бог знает, сколько свечей — свечей тут не было, и время полагалось определять по круглому блестящему циферблату часов. Если Рул Горм в подземелье, то она, возможно, уже даже не жива. Как и все, кто был ему дорог. Только он никак не мог умереть: оказался живучим. Отец, чей сын лежит под холодным камнем с чужим именем. Старый муж, чуть ли не силой удерживающий при себе жену, что мечтает сбежать с другим. Ленд-лорд города, вместившего себя с полдюжины герцогств. Как говорил тот нищий старик? “Власть поможет снести потерю”?
Румпельштильцхен неосознанным жестом прижал руку к груди, словно желая убедиться, что под рёбрами ещё бьётся сердце. Он же влюбился в фею, как мальчишка, ещё не зная, кто она такая. Вот только не хотел признаться даже себе — и начал избегать её, не оттого, что боялся быть разоблачённым. Причина была в другом: присутствие Рул Горм делало краски яркими, звуки громкими, возвращало боль. Ничего не чувствовать проще, так? Что-то оборвалось в нём, но, может быть, ещё не поздно попытаться соединить кусочки.
Навалившись на трость, Румпельштильцхен резко поднялся с низкого кресла. Первым порывом было тут же спуститься в пещеры: попасть туда можно прямо из библиотеки, и судя по карте, один из раскинувшихся под землёй туннелей вёл к месту аварии. Усилием воли он заставил себя остановиться: нужно найти Рул Горм, а не пропасть самому. Не всё так просто: ходы отчасти завалены после случившегося три года назад землетрясения, и прохождение заброшенной части шахт существенно отличается от прогулки по главной улице Сторибрука. Он провел пальцем по корешкам сложенных в стопку книг, нашел нужную — синюю, в бумажной обложке. Закладок в ней нет, но есть картинки.
***
Вода больше не прибывала, но и не спадала, держась на одном уровне. Где-то на середине бёдер. Неприятно, но несмертельно. Воздуха тоже было достаточно — для неё одной. Только туннель, ведущий к выходу был затоплен. Сначала Рул Горм просто ждала, прислонившись к камню, прохаживалась вдоль стен, чтобы хоть немного согреться. Фея знала, что ждать придётся долго. Они зашли далеко, и решить проблему, действуя с поверхности — не удастся. Рул переступала с ноги на ногу в ледяной воде, потирала плечи, дышала на окоченевшие пальцы. Страх почти прошёл, на смену пришло нетерпение. Было слишком холодно, чтобы бояться. Продвигаясь по пещере Рул Горм почувствовала лёгкий ветерок. Сквозило из верхней, не скрытой под водой части пробоины. Широко шагая, Рул приблизилась к отверстию и направила свет фонарика внутрь к открывшейся каменной полости. Свет дрожал, бликами ложась на тёмную поверхность воды. Течение было довольно сильным, а берегов — по крайней мере с её стороны потока — было не видно. Пыльца наверняка находилась поблизости. Так близко, что фея уже почувствовала её, даже не прикладывая к этому никаких усилий. Но не могла до неё добраться. Рул Горм облизала замёрзшие губы — да и осталось ли в ней хоть что-то незамёрзшее? — и продолжила обходить залитую водой пещерку, ставшую для неё тюрьмой. Снова ощутив на коже поток воздуха, Рул Горм замерла. За столетия жизни феей она не проявляла никакого интереса к сквознякам, но будучи настоятельницей монастыря не раз имела с ними дело — уж слишком много щелей было в стенах годами не ремонтируемой обители. Опыт подсказывал: если по комнатам гуляет ветерок – значит, одной щелью не обошлось — их должно быть как минимум две. И значит… Помимо затопленного входа есть ещё один. Пытаясь поймать направление воздуха, фея принялась тщательно ощупывать стены. Один из участков действительно отличался от остальных.Здесь стена не была монолитной — пальцы нащупывали границы плотно пригнанных друг к другу каменных осколков. Это могло означать лишь одно: когда-то тут находился проход. Рул Горм едва не засмеялась. Она не рассчитывала, что обнаружившийся туннель сразу выведет её на поверхность. Но возможность перебраться на более сухое место, присесть — хоть на холодный валун, казалась сейчас очень соблазнительной. Зажав подмышкой фонарь, она обхватила один из небольших булыжников закладывающих проход. После недолгих усилий он с громким плюхом упал в воду. Рул Горм победно улыбнулась и принялась за следующий. Клочьями сдирая кожу на костяшках пальцев, она расшатывала камень до тех пор, пока её усилия не увенчались успехом, и осколок не выпал из кладки.Фея оглядела стену и потянулась к следующему… и застыла, так и не окончив движения, ощутив, что фонарик, до того плотно прижатый к рёбрам, выскользнул и с тихим всплеском ушёл под воду. Лампа мутно моргнула и погасла, оставив фею в полной темноте. Рул Горм устало закрыла глаза и уперлась ладонями в стену.
***
Румпельштильцхен прошёл уже довольно много, считая ответвления подземных коридоров, сворачивая налево или направо. Некоторые из пещер казались естественными — но этот проход точно рукотворный. Под ногами была каменистая, но всё же земля, стены и потолок поддерживали чугунные и деревянные балки, со сводов свисали обрывки проводов. Румпельштильцхен ещё раз сверился с картой: если гномы ничего не напутали, то они оставили Рул Горм там, где соединяются две линии — красная с синей. Он был на красной. Румпельштильцхен сложил измятый лист вчетверо, ещё вдвое, положил его обратно в карман пиджака, прижал сквозь ткань, чтобы убедиться, что карта не выпадет при движении, и только после продолжил путь. Чем дальше Румпельштильцхен продвигался, тем более затхлым и влажным становился воздух, на каменных стенах всё чаще попадались ржавые подтёки, и ему приходилось направлять свет фонаря вниз, чтобы не споткнуться о булыжник или обломок старой рельсы. Проходя по россыпи острого щебня, мужчина раздражённо поморщился. Подошвы ботинок были достаточно толстыми, так что острые сколы не причиняли особых неудобств, но скрежет проседающей под ногами щебёнки коробил слух. Хотя, если вдуматься, это можно было бы счесть хорошим признаком: красным обозначали закрытые или заброшенные проходы, и валявшийся тут и и там хлам, лишний раз доказывал, что он не сбился с пути.
Румпельштильцхен сглотнул и продолжил углубляться в темноту, низко опустив голову и освещая перед собой дорогу на два шага вперёд, пока взметнувшийся свет фонаря не наткнулся на новую преграду - каменные глыбы, завалившие проход. Их точно не удастся ни обойти, ни перешагнуть, ни перелезть. Румпельштильцхен напоминает себе о необходимости дышать, и о том, что завал не такая уж неожиданность, книги из библиотеки Белль предупреждали о такой возможности, и он - из горла вырывается смешок, больше похожий на всхлип - подготовился. В лавке, среди множества вещей, назначение которых было ему непонятно и неинтересно, нашлось почти всё необходимое для спуска в шахту снаряжение, и оно… должно помочь. Румпельштильцхен оттянул ворот ставшего внезапно тесным свитера, протянул руку к лямкам рюкзака и сняв, поставил свою ношу на землю. Он старался действовать бережно и аккуратно, только рука немилосердно дрожала, когда он возился с застёжками. С чего он вообще взял, что справиться? Приставленная к стене трость, соскользнула вниз, лишь он отнял от неё руку, но Румпельштильцхен не обратил на это никакого внимания. Он склонился над рюкзаком, и достал скрывавшийся под мотками верёвки, звенящими связками карабинов и свёртком с бинтами, пушистый шерстяной чулок, в котором был запрятан пороховой капсюль. На мгновение нахмурился, вспоминая, как с ним обращаться. “Углубить в щель на 8-12 дюймов” - всплыли в голове слова из синей книжки. Какой длины дюйм Румпельштильцхен так и не понял, но судя по картинке под надписью — не слишком большой. Длина самого капсюля и ещё половина - пожевав губами, прикинул он. Почти сполз на землю, чтобы поднять оброненную трость, затянул потуже ремни застёжек, проверил зажигалку: маленький огонёк послушно вспыхнул и тут же погас. С чего он взял, что справится с этим? Румпельштильцхен яростно мотнул головой, чтобы вытряхнуть из неё эту мысль, и луч фонарика, закреплённого у него на лбу, метнулся от стены до стены, а потом замер, освещая неровную поверхность завала. Пора. Румпельштильцхен впился взглядом в закрывающие проход хаотично сваленные камни, отыскивая в углублениях меж ними подходящую щель.
========== Часть 5. Слепота вдвоём (Глава 1) ==========
… покой дружбы, слепота вдвоем,
без подозрений и знаков вопроса,
наслаждение внешностью, поверхностью,
близким и ближайшим - всем, что имеет
цвет, кожу и видимость.
Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое
Монотонный шум потока настолько привычен, что уже не слышен, в ушах оглушающая тишина, под веками темнота — никакого «перед глазами промелькнула вся жизнь», ни воспоминаний, ни сожалений. Рул Горм не ощущает холода, боли и каменной стены у себя за спиной. Кажется, она вовсе потеряла способность осязать, словно у неё больше нет тела. Но она всё же дышит, шевелит губами, значит, пока жива. Она констатирует это почти равнодушно. “Жить вечно или не жить совсем, разве это не…” - мысль остаётся незавершённой — как и другие. Ни одну она не может додумать до конца, всё глубже погружаясь во тьму и тишину. Она не знает уже сколько прошло часов — дней — минут, когда тишину разрывает грохот. Рул Горм не может понять: близок он или далёк, или, может быть, звучит только в её голове. Едва он стихает, сменяясь шорохами и плеском воды, фея тут же перестаёт думать о нём и возвращается к поглотившему её забытью, что тянется — тянется — тянется…
Свет. Слишком яркий и режет сквозь веки. Она жмурится и даже это движение даётся ей тяжело, кожа неприятно стягивается вокруг глаз. Но фея тут же забывает обо всём, потому что вслед за темнотой исчезает тишина:
- Рул… Рул Горм, - она узнаёт этот срывающийся голос, - ты можешь идти?
- Ыру…м, - пытается фея выговорить имя - Румпельштильцхен, но то, что у неё получается, больше похоже на хрип, чем на человеческую речь.
- Погоди, я тебя вытащу.
Текучая вода заглушает остальные звуки, и Рул Горм открывает глаза. Свет обжигает сетчатку, и Рул Горм не удаётся разглядеть даже силуэта говорящего, только нестерпимую белизну и мелькающие перед глазами рыжие точки.
- Рул. Рул!
Она хочет сделать шаг навстречу сиянию, но ноги не слушаются, она не чувствует их. Рул Горм теряет опору и падает куда-то вперёд и вниз, в воду. Сейчас она погрузится в неё с головой и уже не выплывет. Неожиданно её падение останавливается: она тыкается лицом во что-то мягкое, определённо мягче камня, и догадывается что это грудь Румпельштильцхена, хотя осязание ещё в полной мере не вернулось к ней, и понимает - это его рука обхватывает её спину чуть ниже лопаток.
- Я тебя вытащу. Осторожно.
Вместе со словами до неё доходит его дыхание, обжигающее её макушку.
- Ты должна мне помочь.
- Ры-у-м… - язык оказывается удивительно непослушным, и ей никак не удаётся ответить.
- Пожалуйста!.. - звучит почти умоляюще, - Рул, попробуй обхватить меня руками за шею. Пожалуйста, это важно.
Она не может даже кивнуть. Рул совершенно не чувствует своих рук, но спустя несколько мучительно долгих мгновений ей каким-то чудом удаётся схватиться за шею стоящего перед ней мужчины.
- Вот, умничка, стисни крепче, сейчас, я тебя вытащу, - твердит он одно и то же, как заклинание, задыхаясь.
Они куда-то идут, вернее Румпельштильцхен тащит её на себе волоком, потому что её ноги по-прежнему отказываются слушаться. А ещё Рул Горм не понимает, зачем и куда, пока ноги женщины не касаются внезапно попавшего под них берега. «Его тут не было», - думает она отстранёно. С минуту они просто лежат неподвижно, прижимаясь друг к другу, а потом Румпельштильцхен исчезает, но тут же появляется его голос, он говорит что-то странное лишённое смысла «Всё будет хорошо», «Вот-вот», «Сейчас», «Ну-ну», но, как ни странно, эти слова оказывают на Рул Горм какое-то странное действие, что-то теплеет внутри. Она щурится, глаза ещё не привыкли к свету, и вдруг она выгибается от обжигающего прикосновения чужой ладони к бедру. Он отжимает ей юбку, стаскивает чулки, но она не думает о стыдливости, каждое прикосновение к онемевшей коже причиняет боль, и руки Румпельштильцхена кажутся фее горячими, словно раскалённое железо. Она содрогается от боли, пронзающей кожу, мышцы, почти рыдает, пока мужчина растирает ей икры, проговаривая по кругу все эти успокоительные слова — их, у него не так много в запасе. После Румпельштильцхен долго массирует её ступни, натягивает на них колючие носки.
- Ты сможешь идти?
- Н-не з-зна-аю, - тело колотится мелкой дрожью, и два слова, которые ей удалось из себя выдавить, звучат неразборчиво из-за стука зубов.
- Рул?! - в голосе Румпельштильцхена сквозит чуть ли не восторг, и он снова начинает частить своё: «Всё будет хорошо, вот увидишь, я тебя вытащу»…