Лягушонок совершает ещё одну попытку выпрыгнуть из платка, и Румпельштильцхен шипит сердито:
- Да сиди ты спокойно! Я ничего дурного тебе не сделаю больше, - он протягивает лягушонку палец, - Я сожалею. Прошу прощения. - Не известно, воспринимает ли Уилл-лягушонок человеческую речь, но дотронуться до протянутого пальца не спешит, только зарывается глубже в платок. Понимает, наверное… Как там говорила Рул: он заговорит по-человечески только с тем, с кем захочет.
Мысли возвращаются к двери в Эрэнделл. С ней не всё просто. Пират прошёл сквозь неё и не вернулся — Румпельштильцхен только рад этому, но сам Джонс вряд ли хотел сгинуть с концами. Да и Тёмная собиралась его вернуть, но не пошла следом потому что… А, точно. Дверь работает только в одну сторону. Румпельштильцхена это, в общем-то устраивает, но он не уверен, что Тёмная даст им уйти. Ещё больше он сомневается в том, что Рул согласится на бегство. Она дорожит феями и слишком серьёзно подходит к своему долгу, и хотя это заставляет Румпельштильцхена любить Рул ещё больше, но в данном случае оказывается почти непреодолимым препятствием к осуществлению плана. Да и сам Румпельштильцхен весьма смутно представляет, что они будут делать, когда окажутся за дверью. Рул рассказывала ему о падающих звёздах и заоблачных лугах, но как они доберутся до них? Да и существуют ли эти луга теперь, в разрушенном мире? Шагать в неизвестность всегда…
Рул появляется перед ним так внезапно, что он невольно отшатывается.
- С тобой всё хорошо? - интересуется она.
- Всё, - коротко отвечает он и молча подхватывает рюкзак, что оттягивает Рул руки.
- Румп, - сообщает она, заглядывая ему в глаза, - после, когда действие волшебной пыльцы закончится, ты можешь почувствовать опустошённость. Это нормально. Так всегда бывает, если пыльцы было слишком много.
От того, как фея произносит его имя, в груди разливается тепло, и ему хочется поцеловать её снова. Он бы так и сделал, только вот стесняется этой лягушки. Поэтому Румпельштильцхен отвечает несколько отстранёно:
- Я не почувствую пустоты. Если ты будешь рядом.
Губы Рул вздрагивают, и она коротко улыбается. Впрочем, к ней почти сразу возвращается серьёзное выражение.
- Перемещением займусь я, просто держись покрепче. Ты можешь убрать крылья? - Румпельштильцхен со вздохом пожимает плечами, и Рул хмурится: - Ладно, пусть так.
Он обхватывает её за плечи свободной рукой, а другой придерживает платок с лягушонком. Прежде чем зажмуриться, он видит поблёскивающую на берегу ручку трости, и хотя дополнительная опора ему теперь не нужна — правая нога больше не подгибается и держит непривычно крепко, он успевает задуматься о том, что трость стоило бы взять с собой: ручка отлита из серебра и исчерчена сложным узором, и потому сама по себе является ценностью. На то, чтобы произнести это вслух времени не остаётся, они куда-то проваливаются, падают, точно в дыру, и оказываются — снова в пещере? Румпельштильцхен задыхается в кашле и едва не роняет платок с лягушонком…
О да, они в пещере, и промозглая сырость никуда не делась, только темнота разбавлена светом множества фонарей. Румпельштильцхен видит шерифа и, по привычке, ощущает робость от его присутствия, гномы… Он судорожно сжимает плечо Рул — так просто всё было, пока они были вдвоём. Но сейчас, он должен сказать что-то. И, прокашлявшись, говорит — даже спокойно, только унять дрожь в трепещущих за спиной крыльях у него не выходит:
- Очень мило с вашей стороны, что вы сюда пришли… - Румпельштильцхен снова кашляет, пытаясь избавится от застрявшего в горле кома. - Немного поздно, но ведь могли бы не прийти совсем, - и, поняв, что слегка запутался в словах, поясняет: - Рул Горм десять часов простояла в ледяной воде, а потом мы едва не попали под обвал, но, в общем, для нас всё закончилось благополучно: мы добрались до залежи волшебной пыльцы.
Он замолкает, не в силах подобрать слова для того, чтобы сказать, что есть человек, для которого эта история закончилась гораздо хуже. Конечно, Рул Горм скажет всё, что нужно, ей не впервой командовать и феями, и гномами, и она сумеет найти верный тон и верные слова. Но, всё же, Румпельштильцхену кажется несколько неправильным то, что он собирается оставить ей самое сложное. Он облизывает пересохшие губы, и…
На него налетает Белль. Он не может понять, откуда она тут взялась, но она буквально вцепляется в лацканы его пиджака, зарывается лицом в свитер:
- Ру-умпель! Как ты мог! Такое безрассудство, и ты даже не сказал мне ничего! - выпаливает она, а он по-прежнему стоит неподвижно, не отвечая на её объятия, вцепившись в плечо феи.
- А это что ещё? - указывает на крылья оправившийся от удивления Дэвид, и Румпельштильцхен слышит, как Рул отвечает холодно:
- Побочный эффект от применения волшебной пыльцы. Нам с сёстрами ещё предстоит разобраться в этом явлении…
Румпельштильцхену кажется, что она нарочно выражается так путано и сложно, чтобы её никто не понял. Ну, может быть, кроме Белль. И как раз в этот момент Белль отлепляется от него и произносит, совершенно не обращая внимания на то, что перебивает чужой разговор:
- Я волновалась за тебя, Румпель. А где Уилл? - Белль встревоженно хмурит брови. - Он отправился к вам на выручку, и…
Кажется, Румпельштильцхен, всё же надеялся, что этот вопрос разрешится сам собой, или что Рул скажет об этом что-нибудь, потому что… Это сложнее, чем он думал. И даже сложнее, чем рассказать о том, что они с Рул решили. Может быть, оттого у Румпельштильцхена получается выдавить из себя только короткое:
- Вот, - и протянуть Белль платок с лягушонком.
Белль глядит на лягушонка, высунувшего из платка пятнистую мокрую голову, на Румпельштильцхена, сжимающего плечо Рул Горм, наверное, слишком сильно, на крылья, что блестят у Румпельштильцхена за спиной, снова на лягушонка.
- Дело в том, что… - пытается встрять Рул, но глаза Белль уже наливаются слезами.
- Ты! - кричит она и, благодаря эху, её голос просто оглушает. - Ты!.. - Белль бережно прижимает к груди свёрток с лягушонком. - Ты!.. - её лицо искажается в плаче. - Чудовище!… - Она открывает и закрывает рот, словно хочет сказать ещё что-то, но только разворачивается на каблуках и выбегает прочь. Эхо ещё долго доносит до них звук её грохочущих шагов.
- С этим тоже надо разобраться, - говорит Дэвид строго.
- Конечно, - соглашается Рул, и Румпельштильцхен распознаёт в её голосе раздражённые нотки. - Я как раз пыталась сказать, что пыльца фей не так безопасна для людей. Именно в этом причина того, что мы не так уж часто вмешиваемся в людские дела. С её помощью, можно исполнить желание, но только если оно идёт от самого сердца, и помыслы и сердце этого человека чисты. Но есть желания неосознанные, да и если сердце не сохранено незапятнанным, сбываться они могут не совсем так, как представляют себе люди.
Рул Горм кладёт руку Румпельштильцхену на бедро, и поглаживает его незаметно. Даже через два слоя ткани её прикосновение ощущается слишком остро. Нет, сейчас он, пожалуй, чересчур взволнован, чтобы вожделеть, но её пальцы на его бедре подтверждают то, что их близость была на самом деле, не приснилась ему, не перестала быть важной, едва они выбрались из затопа.
- Формально, - говорит Дэвид кивая, - я должен снять у вас показания в офисе.
Рул прикрывает глаза:
- Я больше суток провела в затопленной пещере, без еды и тёплой одежды, и если честно, запас моих сил — на исходе. Волшебство не всесильно…
Рул Горм действительно выглядит измученной, и Румельштильцхен наконец находит в себе решимость снова вмешаться:
- Сейчас уже поздно, и… мистер Нолан, я думаю, вопросы могут подождать до завтра.
Он оборачивается к фее, и они встречаются глазами.
«Сбежим», - одними губами спрашивает он, и Рул отвечает ему так же неслышно: «Да».
И они снова падают, и хотя Румпельштильцхен уже начал к этому привыкать, он держится за фею так крепко, что когда они оказываются в подсобке его лавки, то видит, что Рул болезненно кривится.
- У меня останутся синяки, - сообщает она. - Больно.
- Извини, - бормочет Румпельштильцхен смущённо. - Я просто… просто… очень боюсь тебя потерять.
Комментарий к Глава 4
Очередной раз не бетировано-не редактировано… не терпится, злые пикси кусали за пятки.
Прошу прощения и у читателей, и у беты.
Критика приветствуется)
Публичная бета приветствуется.
========== Глава 5 ==========
В квартирке над библиотекой никто не живёт уже очень давно: тут пыльно и грязно, в шкафу висят несколько блестящих платьев — их носила Лейси, а вот Белль вряд ли когда-нибудь решится надеть, из крана на кухне с фырканьем вытекает рыжая ржавая вода, а открывать маленький холодильник Белль откровенно страшно: кто знает каким запахом оттуда повеет? И всё же, в розовый особняк она больше не вернётся, значит, надо обживаться здесь. Она наматывает на ладонь несколько слоёв туалетной бумаги, протирает стол и только после этого решается посадить на него лягушонка. Уилла.
Слёзы всё текут и текут, и Белль машинально сморкается в ту самую бумагу, которой только что вытирала пыль. Она делает несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. На неё смотрит Уилл. Нельзя, чтобы он видел её — растрёпанной, заплаканной, некрасивой, с красным опухшим лицом. Эта мысль помогает. Белль достаёт из сумочки зеркальце, ватным диском счищает с подглазий потёки туши, говорит, подавляя рвущиеся из горла рыдания:
- Я потом раздобуду для тебя аквариум, а пока… - Белль гремит ящиками кухонного пенала. - А пока тебе придётся пожить в кастрюле. - Она смотрит на лягушонка так, словно ждёт, что он ответит. Ну, говорил же в Зачарованном Лесу Сверчок. Белль рассказывали. Но Уилл молчит, и она со стуком ставит кастрюлю на столешницу и преувеличенно бодро говорит: - Надо подождать, когда вода протечёт. Водопроводом давно никто не пользовался.
Когда вода становится прозрачной, Белль подставляет под струю кастрюльку, а лягушонок делает несколько робких шагов по направлению к краю стола.
- Хочешь поплавать? - оборачивается к лягушонку Белль. - По тебе не скажешь, что да. Хочешь?
Белль кладёт на стол руку ладонью вверх, и лягушонок — Уилл — нельзя забывать, что это Уилл, подходит к ней, смешно протаскивая за собой животик и взбирается к ней на пальцы. Белль складывает ладонь горстью и подносит к кастрюле с водой, но никакого желания спрыгнуть Уилл не показывает.
- Ты голодный! - догадывается Белль. - Я тоже. И что ты теперь ешь? - спрашивает она у Уилла, и он снова ничего не отвечает, даже не квакает. Белль — не удерживается, хлюпает носом, и слёзы, которые, кажется только ждали момента, чтобы пролиться, снова начинают течь по щекам. Белль стряхивает Уилла с ладони на стол — торопливо и не очень бережно, и бросается в комнату, на кровать, утыкается лицом в пыльную отсыревшую подушку и плачет, плачет, плачет, громко, в голос, пока слёзы не кончаются, в горле не начинает саднить, а голова не наливается свинцовой тяжестью. Когда Белль наконец встаёт, чтобы вернуться к Уиллу на кухню, она обнаруживает, что он уже здесь, в нескольких шагах от порога.
Белль садится рядом с ним на колени, протягивает ладошки:
- Прости меня… - всхлипывает она. - Я не собиралась тебя бросать. Я только не хотела, чтобы ты видел меня такой. - Белль с тревогой смотрит на лягушонка. - Ты ничего не повредил себе? - Уилл делает шаг к ней, препотешно выдвигая вперёд сначала задние лапки, потом передние. Белль невольно улыбается. - Ты теперь такой хрупкий, - говорит она с внезапной щемящей нежностью в голосе. - А я… Я читала такую книгу, про одного путешественника. Его звали Гулливер и сначала его выбросило на берег страны, где жили… Не важно, - перебивает она сама себя. - Главное, что после он попал к великанам. И знаешь, они все казались ему уродливыми. Даже самые красивые на самом деле. Потому что они были большие, и страшные, и он видел все их недостатки. Даже поры и маленькие волоски на коже. - Белль вздыхает и улыбается ещё раз. Вышло бы кокетливо, если бы не опухшие от слёз глаза. - Вот и я для тебя теперь — великанша. Да ещё заплаканная великанша.
Лягушонок карабкается ей на руку, и прикосновение влажного прохладного тельца вовсе не кажется Белль неприятным.
- Вот что, - сообщает она доверительно. - Сначала мы сходим «К бабушке» и что-нибудь перекусим, а потом подумаем, что делать дальше.
***
Румпельштильцхен уговаривал её подождать до утра, но Рул Горм знает, что откладывать подобные решения не стоит, и хотя теперь, когда действие волшебной пыльцы ослабло, и усталость, и прошлая бессонная ночь дают о себе знать, она должна покончить со всем сегодня. Потому что завтра может не достать сил.
Но переодеться она всё-таки соглашается. Её привычный строгий наряд уже через несколько часов превратиться в лохмотья, и тогда у неё может не оказаться крупицы волшебства под рукой. Да и она сама, скорее всего будет лишена своей волшебной сути. От этих размышлений сон слетает с неё окончательно. Они общими усилиями прячут крылья Румпа.
- А я всё равно их чувствую, - вертит он головой растерянно, - не так, как вначале. Но чувствую.
- Конечно, - слегка улыбается его недоумению Рул. - Феи всегда чувствуют крылья. Если они феи. Пользоваться ими в Сторибруке не получалось, но крылья всё равно оставались нашей сутью.
- Значит, я фея, - наконец обозначает словами свершившееся с ним преображение мужчина.
- Феон, - поправляет его Рул Горм. И добавляет про себя, не вслух: «Это ненадолго».
Румпельштильцхен быстро облачается в один из тёмных голдовских костюмов, а для Рул они подбирают вполне приличное, пусть и немного пахнущее нафталином, полушерстяное платье. Хотя они с Румпом уже видели друг друга почти обнаженными, ей отчего-то неловко переодеваться при нем. Но и попросить уйти, не смотреть, она решается не сразу. Боится его обидеть. Но Румпельштильцхен, кажется, догадывается сам, и уходит в торговый зал.
Рул пуговица за пуговицей расстёгивает кофту, блузку, вешает их на спинку стула — по привычке аккуратно, хотя, может быть, стоило бы выбросить это тряпьё в мусорное ведро. Платье она надевает прямо поверх монашеской юбки, и с минуту раздумывает — может быть, оставить так, для тепла? Всё равно снаружи ничего не видно. Платье, так мило смотревшееся на вешалке, ей безнадёжно велико, Рул Горм просто тонет в нём. Впрочем, не важно. Главное, оно достаточно тёплое, закрытое и чистое — во всяком случае, при беглом осмотре пятен не обнаружилось. Поэтому Рул Горм даже удивляется негромкому:
- Тебе идёт лиловый, - Румпельштильцхен стоит у занавеси и смотрит на неё с одобрением. - Только очень свободно сидит и рукава сползают. Надо бы по фигуре подогнать.
Рул пожимает плечами: времени на это нет, а волшебством — нет смысла, на пару часов.
- Подожди, - Румпельштильцхен отворачивается к одному из своих ящиков, и возвращается к Рул с какой-то коробкой в руках. - Я быстро, - обещает он.
Протягивает ей обрывок нити и просит зажать зубами. Отмахивается от её удивлённо-возмущённого:
- Но…
- Так надо, - и Рул повинуется, больше от того, что в ней нет ни сил, ни желания спорить.
- Только не вырони нитку, пока я не закончу.
Рул знает, что в магазинчике Голда до сих пор хранится множество волшебных предметов, она чувствует их присутствие, но нитка — она готова поручиться в этом — самая обыкновенная. Рул хочет что-то спросить, но Румпельштильцхен уже берёт в плен её руку, и быстрыми, короткими стежками ушивает манжету. Закрепив нить, он целует Рул в голую жилку пульса, бьющуюся на внутренней стороне запястья.
- Ничего не говори, - поднимает он на неё глаза, и Рул молчит, покорно позволяя ему завладеть второй рукой. Он заканчивает быстро и снова поцелуем.
- Это на один раз, на живую, - поясняет он, и наматывает на палец обрывок нити, что был всё это время у Рул во рту.
- А зачем третья нитка, - интересуется Рул.
- Чтобы ты меня не забыла. Теперь точно не забудешь, - резюмирует Румпельштильцхен самодовольно и коротко целует её в губы. - Везём пыльцу в обитель? - спрашивает он, вглядываясь в её лицо. Наверное, она сейчас выглядит растерянной. Впервые за без малого тысячу лет своего существования.